Хэйвуд. Запретный Лес [На Редакции]

Сентябрь 2001 года.

За окном неимоверно сильно лил дождь. Он тарабанил по стеклу, надеясь, что хоть кто-нибудь из магов сжалится над ним, и, наконец, впустит в хижину погреться, но, к сожалению, никто не откликался на его зов о помощи. Маги были к нему безжалостны.

Эвелин вглядывалась в капли, стекающие быстро по стеклу маленького окошка, но и она совсем не замечала мольбы ливня. Она была погружена в омут своих мыслей. Держа в руке дорогущее вечно несохнущее грифоново перо, которое ей подарил Тейгу, волшебница писала им на потрепавшемся пергаменте.

Пока Эви, поймав музу, писала о своих думах в личном двенике, справа от неё лежала куча скомканных листов. Но девушка не обращала на них внимания, как и на своего Меча. А тем временем, Эверет, заметно нервничая, писал письмо. Эрнестайн старался писать аккуратно и красиво, делая свои уникальные завитки. Гусиное перо то и дело оставляло на пергаменте кляксы от чернил, которые так раздражали Эва, что он, в порыве гнева, выбрасывал очередной комок через плечо. Эвелин была слишком занята, поэтому не замечала и этого.

Мэдисон Гирд тихо посапывала в своей крохотной, но родной комнате. Здесь они проводили с мужем самые страстные ночи в жизни. Здесь они с Бартемием скрывались от родителей, противостоящих их браку, косых взглядов, нападков друзей и родственников. Казалось, что в те времена весь мир был против воссоединения этих двух родственных душ, что заставляло их почувствовать себя героями драмы.

Находясь постоянно наедине, все горести просто исчезали в небытие. Молодые Мэдисон и Барти не замечали ничего, что могло бы их удручить. Вместе они были счастливы и ловили истому, одну на двоих.

Они любили друг друга, поэтому были против того, чтобы входить в брак за тех, кого выберут их родители. Для них богатства, ждущие их в браке с другими магами, не имели никакого значения. Бартемий и Мэдисон не собирались менять любовь на купюры.

Они действительно были самыми, что ни на есть, настоящими Мечом и Щитом. Магия их любви исходила от них на целые мили, когда они выходили вместе на улицу. Прохожие волшебники изумлялись силе их любви. Всем было чудесно наблюдать за тем, как у молодой и счастливой пары появилась дочь Эвелин. Желанная дочь Гирдов носила имя, которое выбрал ей отец. Бартемий захотел дать своей дочери самое красивое и нежное имя, которое он только мог придумать. Он назвал свою дочь в честь свободно летающей птицы, рассекающей своими изящными крыльями облака и воздух. Мэдисон оставалось лишь с тёплым взглядом, обращённым на мужа и дочь, согласиться на мягкое и редкое имя Эвелин.

За окном всё также тарабанил дождь, но уже чуть тише. Видимо, он был уже в отчаянии от глухой немоты магов. Дождь, устав биться о молчаливую стену, начал ослабевать.

Эверет перечитывал то, что успел написать уже в пятый раз. Каждый раз по новой и с большой неуверенностью в том, что получилось вполне чувственно. Пергамент давно уже было пора выпустить в полёт. Наконец он решился. С лёгкой душой, Эверет обернулся к желанному окну и раздосадовался.

– Твою морганову налево!

«Сарре милой Поллет». Угол конверта помялся под натиском его разочарования. Он сжимал в руках письмо, которое невозможно было отправить в дождливую погоду.

Эверет, желая убить время, принялся вновь перечитывать письмо, адресованное принцессе, которая пала в душу Эву так, что теперь он не мог ни минуты прожить без мысли об этой утончённной леди.

«Милая леди, разлука с вами худшая кара на всем свете. Ваше имя греет мне душу и тело. Спешу вам сообщить, что я решился наконец вам написать. Конечно же, если вы ещё не успели забыть меня, как неимоверно глупую шутку. Как очередную нелепость в вашей бурной жизни.
В своём письме я хочу сообщить о том, что хотел бы встретиться с вами вновь и объясниться. Я хочу с вами дружить. Вы то, чего мне так давно не хватало. Как жаль, что осознал я это лишь сейчас.

С люб... С уважением, ваш верный, милый друг — Эверет Эрнестайн».

С большей нерешимостью, чем прежде, принц взял конверт, который тут же задрожал в его ладонях. Дождь стал тише, как и стали молчаливее импульсы его сердца.

– Дорогой, - Эверет опрокинул чернилицу, после чего чертыхнувшись, обернулся.

– Эви? - голос не дрогнул, но дрогнуло сердце. Он ещё не совсем понимал, правильно ли поступает. Принц врал, в первую очередь, себе, что хочет всего лишь дружить с принцессой, но это было не так. На самом деле он был влюблён в Сарру, но к Эвелин Эв ощущал что-то более важное. Что-то более ценное.

Эверет был зол на себя от того, что был слаб сердцем к Сарре Поллет. Юноша не мог понять, что с ним происходило. Не уж то он ошибся с Щитом? Или же это его совращенное балованиями подсознание, в которой всё ещё хранились тысячи имён прекрасных волшебниц, которых он успевал совращать в те времена, когда ещё мог жить на попечении своих родителей в Агетфорд, творило с ним такое?

Бред. Конечно же они были Мечом и Щитом друг для друга. Это было ясно ещё с первой их встречи.

Тем не менее, он питал нежность и к Эвелин, что всегда с душою заботилась о принце, и к подруге детства, Сарре. Ему было сложно жить так туго и натянуть в скромном жилище Гирдов, но всё же он был благодарен Эвелин за всё. Щит всегда поддерживала его, когда он был в отчаянии. И он пытался оплатить тем же.

– Чайник вскипел, - произнесла Эвелин, потушив огонь одним лишь щелчком пальцев. Огонь погас. За счёт одного взмаха ладони чайник залеветировал прямо к столу, где аккуратно налил кипятка по трём кружкам. – Позови мамочку, - в торопях указала Эвелин, занятая сервировкой к позднему завтраку.

– Хорошо, любимая.

– И убери стол от чернил.

Он был рад счастью найти своего Щита, и даже удачно жениться на ней, но всё же это было не то, о чём рассказывала мама перед сном. Это было не совсем то, что ему часто снилось в академии. Меж ними произошла магия, но никаких бабочек в животе у него ни разу не было.

При встрече они поняли с полу взгляда, что являются Мечом и Щитом друг друга. Это произошло быстро. Щелчок в мозгу, загоревшийся огонь в глазах и всё. Они встретили друг друга. Эверет уж было подсчитал, что те самые искры из глаз, успокоение в душе, разливающееся тепло меж груди, которые должны были быть при их первой встрече произойдят чуть позже; что прошло мало времени, чтобы душа осознала происходящее. Но нет. Это было не так. Проходило время, а чувства оставались те же.

Только Эверет начал сомневаться, как встретил милейшую сердцу леди Поллет, с которой дружил с самого своего рождения. Ещё когда Сарра и Эверет были младенцами, графиня с графом и король с королевой думали над союзом их семей.

– Мама Мэдисон, как ваше самочувствие? Принести завтрак в спальню или помочь вам встать?

– Спасибо, сынок, я в порядке. Правда как всегда снился Барти, любимый. Я, пожалуй, попробую сегодня позавтракать за столом.

Бенджамин Эрнестайн подсчитал, что для своего сына, даже не достигшего своего совершеннолетия, думать о браке ещё было рано. Решение союза графства Монтего и королевства Агетфорд было отложено на неопределённое время, а по истечению времени, когда молодой Эверет встретил своего истинного Щита — Эвелин, граф и король разругались меж собой и ни о каком союзе не могло быть и речи.

И сейчас, пока Эви хлопотала на кухне, а Мэдисон уже сидела за столом, размешивая крепкий чай без сахара (оставшаяся привычка) поворотами пальца в воздухе по оси, сам Эверет, заметив стихающий ливень, ринулся к окну. Он распахнул его и, высунувшись, разжал до этого сжатую ладонь, в которой покоилось письмо для леди. Мысленно прочитав заклинание и адрес подруги, пергамент загорелся. Принц широко улыбнулся. Письмо затлело и развеялось по ветру. Дул северный ветер. Дождь моросил, но не затушил желанную бумагу, чему Эверет был очень рад.

– Чему ты улыбаешься? - задавалась вопросом Эвелин. Уголки её губ расползлись вверх. Она видела, что он отправлял письмо, но узнать кому леди не посчитала нужным.

– Ничего, - вдруг помрачнел Эрнестайн.

Эверет чувствовал себя виноватым перед Эви, но врал самому себе, что просто хочет возобновить дружбу с Поллет. Это было не так. Он хотел большего, но пока был не готов это признать.

Невольно дотронувшись до ладони, принц вспомнил о дне венчания. Они давали клятву и Норны им поверили, значит всё шло правильно.

Эвелин погрузилась в печаль от сухости речей своего супруга. Леди уже давно начала замечать, что их отношения ближе к осени стали хуже. Эви наивно считала, что вся эта грубость в общении зачата ей самой. Волшебница корила себя за тот романтический вечер, когда провожала закат с Аскольдом.

– Тогда закрой окно, пожалуйста. Дует.

Но пока она ещё не знала, что Бетельгейзе являлся одним из тех чудовищ Запретного леса. Тем временем, убийств не уменьшалось. В Хэйвуде всё также проподали, гибли люди.

Ходили слухи, что нечесть добралась и до леса деревни Приквел, но это были лишь слухи. Уже было неясно, где правда, а где ложь.

– Дети мои. Эвелин, - Мэдисон, несмотря на то, что ей было всего-то тридцать восемь лет, ввиду болезни, выглядела, как старушка. Её голос был охрипшым и жалостливым. Эви обрадовалась, что на этот раз мама вспомнила имя своей дочери с первого раза и не стала путать его с именем своего супруга. – Эверет, - она переместила туманный взгляд на Эрнестайна. –Давайте позовём к нам Барти... - произнесла женщина, после чего настало немое молчание. Девушку поразила боль. Она вспомнила отца. На глаза моментально налезла пелена слёз. – Ой, - в момент качнула головой Гирд. – То есть, Фери, - поправилась женщина, медленно произнося каждую букву, подобно черепахе, которой некуда спешить. – Фери. Давайте позовём Фери, - сказала Мэдисон, сияя улыбкой.

Утро воскресенья не задалось сразу, потому Эвелин была не против позвать на поздний завтрак Фергуса. И к тому же, не его одного.

– Хорошо, мамочка, - Прежде чем выбежать в плаще Эва, Эви поцеловала маму в щёку.
– Я позову Фергуса вместе с Асселиной. Я скоро, - на ходу поговорила леди, устремившись к соседям, у семейству Тейгу, жившим через несколько домов от них.

***

– Как гласит пункт А, указа номер 291, пятой части : министр, по разрешению графа и графини Циоасто, в праве решать вопросы мирового магического масштаба без сбора Совета магистров светлых и тёмных сил, и без соглашения народа, если их мнение разделено по ровну, - чётко проговорил Куинси Форд, даже не смея ни моргнуть, ни дрогнуть при виде многотысячной публики.

– Да что за бред!

– Во что мы превратились. Позор, позор, позор!

– Под трибунал правительство!

– Фу-у-у!

– Самодурство! -  народ пытался докричаться до власти, срывая голоса.

– Правда на стороне народа! - скандировали маленькие патриоты, начиная от восьми лет и заканчивая совершеннолетними детьми, ощущавшим всем нутром желание участвовать в жизни Родины.

– Дайте слово нам! - кричала отчаянно женщина, держа за руку свою взрослую дочь.

Много и других бранных слов сыпалось в сторону органов власти и правопорядка графства. Они летели на высоченную платформу, где стоял отруслевший министр.

Роджер Стюарт выступал на платформе, которую по своей же просьбе была огорождена магической защитой, способной спасти от злонамеренного колдовства министрам и остальных политиков, была предоставлена по просьбе самого Роджера. Он боялся враждебности народа по отношению к нему. Министр был уверен, они способны поднять целое восстание, но в силу своей безхарактерности, он потокал министру Мира Немагии. Люди этому были крайне недовольны, но совершить переворот, как считал он, они не могли. Волшебники ещё были слишком слабы и не готовы к новой войне. Народ не успел отойти от событий недавних лет, от Межконтинентальной войны, начавшейся из-за узурпатора Лерайе Фурфура.

В Мире Магии начался полный ажиотаж. Во всех городах начались митинги и забастовки народа. Министр принял указ сотрудничать с Миром Немагов, всячески помогая им, на что очень ярко отреагировал народ. Одно дело сотрудничать, другое исправлять ошибки другого мира, делая правительство немагов совершенно бесполезным. 

– Пусть разрешают свои проблемы сами, мы тут не причём!

– Проблемы их мира нашего не касаются!

– Мерлин их дери, немагов!

Пока на главной площади столицы перед зданием Министерства Магии шёл очередной митинг, Эвелин безмятежно пила чай вместе с мамой и доброжелательными соседями Асселиной и Фергусом.

После волны бунтов, который вызвал указа номер 291, последовал указ о полной разработке новых законов. Стюарт таким образом пытался отвлечь людей едиными голосованиями, которые, скорее всего, фальсифицировали бы.
Магический народ бастовал как мог и делали митинги без согласия правительство, из-за чего неоднократно случались потасовки органов магической обороны и обычных граждан. По итогу, это привело к тому, что Роджер отступился.

Полная разработка законов в графстве была задействована, но уже по честному голосованию народа. Маги и волшебники боролись за свои права, свободу и справедливость для своих будущих поколений.

Запуганный войной народ отстоял свои права пред таким же запуганным министром. Они добились справедливости, чтобы создать своим детям в этом мире более мягкое течение жизни без сильных преград и сложностей, с которыми пришлось столкнуться их потомкам.

***

День стал ясным и солнечным. Жизнь в Хэйвуде всё также медленно текла. Никто никуда не спешил. Впрочем, спешить было некуда, но никто не страдал от безделья.

Пастух резво игрался с овцами на пастбище, ловко срывая стержень пшена и запихивая в рот. Он по-взрослому глядел за горизонт, чтобы удостовериться, что уже пора вести их по домам.

Редактор сидел битые часы за печатью газеты, чтобы довести статью утренней газеты до совершенства, пока ещё оставалось время.

Каждый житель Хэйвуда занимался своим делом, не замечая времени, которое безжалостно шло не во благо им самим. Время не щадила никого. Оно сыпалось сквозь пальцы только быстрее, когда кто-то пытался его удержать.

Всю неделю шёл ливень, насыщая почву и растения влагой. Ярко-оранжевый закат потухал, будто его тушил сам дождь.
Вместо него небо наполнилось пеленой обширных облаков цвета молока. У них, у облоков, тоже шло время. Они брали пример с магов, поэтому так же не спеша плыли по своим делам.

Чирикали птицы, распевая свои заученные наизусть песни, посвящённые матушке прародительнице; довольно фыркая, выходили из норок ежи на поиски еды; мычали быки, коровы и телята; общались меж собой собаки, войдя в вечернюю перелайку, сопровождающуюся недовольным брюзжанием мистера Хагиса, уставшего слышать каждый вечер, во время заката, вой соседских псов.

Прекрасность естества не могла не заметить Эвелин. Она была любительницей поглядеть на красоты деревни, которая для неё была наполнена лишь самым ярким что только могло быть на свете. Вдохновляясь видом из окна, леди оставляла новую запись в дневнике.

И хоть леди была занята писанием в своём дневнике, но успевала всё. И писать, и любоваться. Делая две вещи одновременно, она могла сделать смешную опечатку на пергаменте, после чего, звонко рассмеявшись, выкинуть испорченный лист и начать писать всё занаво : от начало до конца.

«Я люблю свою деревню, свою родину. Здесь всё напоминает мне о детстве. Каждая росинка и каждая травка. Она напоминает мне о беззаботном детстве, где я могла бегать от смешного Фергуса, что пугал меня своими байками о Запретном лесе, а я, веря этим рассказам, убегала подальше от него, оказываясь наедине с природой. И хоть мне часто предлагали гулять мои сверстники, я отказывалась. Мне не нравилось то, чем они забавляли себя во время прогулок. Мне было мало лет, но я уже видела всю прелесть природы. Её дарования для нас — волшебников. Природа любила каждое существо, что создала она сама и дарила каждому из них, в том числе и мне, лучи счастья, спускающиеся с лучами закатного солнца.

И тихо наблюдая за голубым небом, пением птиц, разговорами детей, шуршанием листы от прохладного ветра, я всё же разрешали себе вспоминать о нём.

Об Аскольде. Я не знаю, почему я так слаба к нему. Я не знаю, почему я питаю к нему тёплые чувства. Но я знаю, что это неправильно!

Пытаясь думать лишь о семейном очаге, о будущих малышах Эрнестайнах, бегающих по уютному дому в любящей семье, мне становиться только хуже с каждым разом. Как бы я не старалась, но мозг я переубедить не могла.

Мне становилось плохо, когда я думала о нашем с Эверетом будущем. О нет, я люблю его. Люблю.

Но... Но я не знаю, как кого. Как друга или как Меча? Я счастлива видеть его улыбку до ушей и слушать его глупые шутки, которым я всё же смеюсь. Хоть в последнее время улыбок нет совсем. Ни от меня, ни от Эва.

Лишь изредка мама может порадовать меня своей скромной улыбкой, при которой щёки стягиваются вверх, образуя ещё больше морщинок. С каждым днём она становится только старее и больнее, но мама не показывает этого. Я горжусь тем, что я её дочь. И мне жаль, что ей не получится увидеть наших с Эверетом детей. И мне жаль, что так получилось. Моя мама заслуживает лучшего исхода для себя, чем умереть следом за отцом в муках.

И опять же, я люблю Эва, но я не думаю, что я смогу дать ему подарок жизни — детей. Особенно, когда ему самому этого не хочется. Он удручён так же, как и я. Я думаю, супруг удручён тем, что не может найти работу вот уже какой по счёту месяц. Он знает, что я не тороплю его, но всё же, горюет. Ох, как бы мне хотелось подойти к нему и обнять, как можно крепче, чтобы снять с него оковы тягостей нашей нищей жизни, но не могу. Когда я собираюсь это сделать, что-то внутри меня щёлкает, от чего хочется отойти от него как можно дальше. У нас есть проблемы меж собой, но я стараюсь их уладить. Хотя и надеюсь на то, что со временем они сами собой испарятся. (Как глупо так думать, не так ли?)

Но сейчас, когда я занята самым любимым делом своей обыденной жизни — писательством, я хочу оставить свои мысли и чувства, удручающие меня на прошлой странице, потому хочу сменить тему.

Забыв тяготы и невзгоды, я вспоминаю детство.
Даже не верится, что я так быстро выросла. Иногда мне кажется, что время остановилось, но я продолжаю по инерции двигаться дальше, не замечая паузы, которую сделало время.

Вечер был прекрасен. Очень прекрасен. Особенно подарок этого вечера — яркий закат».

Продолжить свой рассказ Эвелин не сумела. Леди отвлёк посторонний шум, вызванный удивлёнными восклицаниями её Меча.

– Скорее, там такое! - с ударением на последнем слове, Эверет, подобно малому ребёнку, спотыкаясь по пути, выбежал в торопях на улицу, где уже собралась толпа.

Пару секунд просидев в оцепенении, Эвелин побежала следом за неугомонным юношей. И какого было ей увидеть там израненного мужчину. А точнее, то, что от бедняги осталось.

– Я видел. Я... Я видел, - обессиленно пробормотал Найджел Хортенс, мужчина лет сорока. Вокруг воцарилась тишина. Все хотели услышать Найджела.

Тело, подобно туше, было всё в свежей крови. На Найджеле была грязная и потрепанная одежда, практически разорванная на куски. Его тело прикрывали лишь еле уцелевшие штаны и куски рубашки.

– Дружище, как ты? - спросил вышедший из дома Фергус, оставив у крыльца испуганную жену. Он двинулся к наконец найденному другу.

– Не трогать пострадавшего! - пригрозила Холли Ранди, здешняя целительница. Она, чуть покачиваясь от веса своего тела, подошла к Найджелу.

Найджел Хортенс числился пропавшими вот уже неделю. Его супруга, дети, родственники и друзья искали мага, долго не теряя надежды найти любимого мужа, нужного отца, хорошего друга целым и невредимым.
Но вскоре надежда погасла, и все, кто любил его, остановили поиски. Все, кроме Хани и её детей. Жена Найджела была против признавать то, что её муж мог сгинуть в Запретном лесу под клыками и когтями неизвестного им существа или существ.

Хани Хортенс и её дети до последнего верили, что одним прекрасным днём Найджел вернётся к ним. Вернётся и всё встанет на свои места. Семья вся станет вновь счастливой, а пёс, по кличке Стар, перестанет вглядываться в окно, в поисках знакомого силуэта, потому что Найджел будет рядом. Рядом с ними всеми.

Хани и их дети не отчаивались до самого последнего, даже несмотря на соседей, что от собственного горя, вещали им о жестой и кровавой смерти главы семьи. Все соседи вокруг, которые потеряли, как минимум по одному близкому магу, от горя кричали на всех, что их семьи настигнет та же участь. Эти люди сходили с ума от безнадёжной тоски по своим близким и отыгрывались на остальных.

Вероятность того, что мистер Хортенс вернётся живым была очень и очень мала, но благодаря тому, что Найджелу было ради кого сражаться за свою жизнь, было ради чего продолжить путь, ему получилось договориться со Скульд, с Норной загробного мира. Ему было за что биться, и он бился. Он вернулся ради тех, кто ни на минуту, ни на секунду не сомневались в его возвращении.

– Найджел! - раздался истошный вопль, а после имя, вырвавшееся из уст Хани. Бросив кухонное полотенце под ноги, женщина побежала к любимому.

– Папа! - уже рыдая, побежала к отцу старшая дочь — Эмми. Целитель не успела остановить её. Девушка прильнула всем телом к израненному отцу, рыдая ему рваное плечо. – Папочка, ты вернулся, вернулся, - тихо плакала она. Холли Ранди не посмела прекратить их объятий. Найджелу нужна была поддержка близких и уж только после этого медицинская помощь.

– Найджел, - Она верила. Верила, ведь она не умирала от боли утраты, а значит он был жив. Её Меч был жив.

– Я с вами, любимые мои. - лишь смог выдавить уставший от долгой дороги путник. Волшебник был единственным, кто смог выжить после встречи с чудовищем Хэйвуда.

К нему, к любимому отцу, уже бежала целая охапка его детей всех возрастов. Встретить их слабыми объятьями отца ослабший волшебник не успел. Мистер Хортенс отключился, потеряв сознание.