Глава 1. Начало
После битвы небес с падшими, отвернувшийся от Бога-Отца бывший архангел Люцифер впустил в сердце тьму, поглотил сущность Айин и обратился в дьявола, а после преклонил колени верных воинов и соратников ко тьме. Создал преисподнюю, королевство «Kólasi», провозгласив себя королем и поделил территорию на несколько полуавтономных областей. Глубокое, кишащее монстрами море отдал во власть Левиафану Ахане. Смертоносные джунгли с садами потаённых желаний — Асмодею Лагния. Знойную, чей жар расплавляет слабых до костей, пустыню — Вельзевуалу Оро. Холодный край — часть, вечно покрытую снегом с промёрзлой до ядра землёй, мороз которой дробит души грешников, принося долгую мучительную смерть — Долорес Блэк. Прошла тысяча лет и в холодном герцогстве «Thánatos ston págo» на смену готовилась уже четвёртая герцогиня. Здесь, в родовом замке за пределами ледяного озера Коцит, разделяющего королевские владения с владениями герцогства, и начинается история, пронесшаяся сквозь года.
***
Замок «Aimatirá Dákrya Amartolón».
Средь каменных стен эхом разносилось цоканье шпилек, звенели массивные серьги, что тянулись от мочек к плечам и бились о бриллиантовые цепочки, свисающие с заколок, которые изящно убирали передние пряди в простую, но элегантную прическу. Шлейф платья черной парчи развевался от холодного ветра из окон. Смесь снега с пеплом врывались в холодное помещение и окружали шедшую фигуру.
Изо рта шел пар, открытая спина и плечи же оставались бледными как смерть, не краснея от мороза. Мраморная кожа выдавала аристократическую натуру северной пустыни. Фигура остановилась перед дверью, ожидая, когда та распахнётся и впустит в свою обитель. За дверью послышался звонкий голос.
— Глава рода, герцогиня Ламия Блэк.
Тяжёлая каменная дверь с серебряными статуями в виде кричащих от мук грешников с грохотом отворилась, пропуская демонессу в большой тронный зал, где ожидали дворяне. Мужчины преклонили колени, а женщины опустились в реверансе, приветствуя госпожу, взглядами восхищения проводили и посадили на чёрное кресло. Трон внушал величие. Спинка украшена резьбой из дерева в облике демонических крыльев: каждый сантиметр был выстлан черным турмалином и переплетался рубиновыми вкраплениями, ножки кованы осмием, а в подлокотники встроены черепа горгулий.
Демонесса подняла руку. Первым шаг из толпы сделал почтенных лет демон. Довольно высок, объёмен в теле, седые волосы уложены в одну сторону, не прикрывая отточенных рогов, борода оформлена, не торчит ни одного лишнего волоска.
— Герцогиня, моя госпожа, приветствую вас в этот восхитительно холодный вечер, необычно морозный даже для нашего герцогства. Потрясающе пробирает до костей, заставляя нас ещё больше биться в агонии, такой приятной для всех собравшихся. И я не могу не заметить, что такая же погода была в день, когда на свет появилась ваша утончённая, прекрасная, непревзойдённая по всем качествам дочь. И вот, спустя сто восемьдесят лет её готическое изящество, наследница вашей светлости, празднует своё совершеннолетие. Примите, пожалуйста, мои поздравления. Для нас великое счастье этот день.
— И правда, во славу Люцифера, день исключительный, но, пожалуйста, ближе к сути. Как вы и сказали, день рождения моей дочери грандиозное событие, и я бы хотела к нему подготовиться.
— Простите, герцогиня. Я правда не хотел встревать в ваши планы и собирать всех поданных аристократической крови. Тем не менее, дело важное. Как все мы знаем, Ее величество, дочь нашего владыки, принцесса Гликерия Деница и по совместительству «синдези» молодой наследницы ведёт себя неподобающе и не соответствующе положению, несмотря на происхождение её крови. Она проникает в сердца и головы молодых дворян, то есть наших детей, внушает им воззрение, противоречащее укладу и миропорядку.
— Ближе к сути.
— Ее светлости Каллисто исполнилось сто восемьдесят лет, и она достигла своего полного взросления. Вы больше не должны контролировать её мысли, действия и выбор. Сейчас наследнице нужно сосредоточиться на том, чтобы в нужный момент занять ваше место, а также выбрать себе в спутники демона, от которого у неё на свет появится такая же великая демонесса. Мы боимся, что из-за связи с принцессой Каллисто собьется со своего пути, а герцогство покроется вечным позором. Просим вас отправить на время Каллисто в замок «холодеющих душ» для просвещения и самосовершенствования. Территория, лично подаренная вам повелителем. Никто без вашего разрешения не имеет право вторгнуться. Тем самым принцесса не сможет повлиять на…
Демон не смог больше произнести ни слова, а только упал на колени, дрожа от страха. Глаза Демонессы покраснели и налились кровью, несмотря на невозмутимость лица.
— Испытываете моё терпение какой-то мелочью? Я разочарована. Оторвали от дел только затем, чтобы рассказать о своём страхе позора? Хочу вам напомнить, что единственное, чего стоит бояться, это моего гнева, который способен лишить вас жизнь самым позорным способом.
— Нет, Ваша светлость! Пожалуйста, не подумайте, что я насмехаюсь. Я не считаю это мелочью. Я верю и подаю великие надежды на нашу госпожу Каллисто. Она, безусловно, великая гордость северной пустыни, но не задумываться о таких вещах, относится к ним с пренебрежением это…
— Это что?!
Оглушительный голос сталью рассек воздух, затыкая рот демону и заставляя всех присутствующих дрожать и опуститься в поклоне как можно ниже. Тёмная аура начала сгущаться вокруг Ламии. Она встала с трона, а из-за её спины раскрылись длинные крылья, которые до этого момента прятались.
— «Подаю великие надежды», «нашу госпожу Каллисто». Кто дал вам право подавать надежды на мою дочь? Каллисто моя! Моя плоть и кровь. Только я имею права подавать надежды, чего-то ожидать от своего ребёнка. Ваш удел, превозносить и лелеять. Она ваша госпожа по праву. С закрытыми ртами вы должны одаривать ее восхищением и слушать любой её вздох, ловить каждое слово. «Великая гордость»? Она моя гордость. «Относиться пренебрежительно». Если вы верите в мою кровь, значит таких мыслей и возникать не должно! Наш род Блэк всегда был выше остальных. У нас в крови величие, сила и достоинство демонов. Или мне разрешить дочери оторвать ваши хваленые рога, хвост и крылья, чтобы вы боялись не запудренных мозгов молодых аристократов, а её саму? Чего вы и должны делать! Моя дочь, как вы и сказали, совершеннолетняя, и ей отныне принимать все решения, связанные с её жизнью. Как придворным, ваше дело, молча слушать, её, вами управлять. Замок холодеющих душ? Она поедет туда только в случае крайней необходимости, если принцесса, которую вы так боитесь выкинет какую-нибудь дрянь похлеще обычных слухов, которые, как я уверена, сильно преувеличены такими отупевшими головами, как ваша!
— Госпожа, я ошибся. Я совершил ошибку, достойную высших мук…
— Довольно! Сегодня великий день, и я не буду окрашивать его такой мерзкой и вонючей кровью. Вы этого не достойны. Все вон!
Дверь распахнулась, и демоны в спешке толпой покинули тронный зал, оставляя герцогиню в одиночестве. Ламия в раздражении вздохнула, крылья окутали ее саму полностью, и она, взмахнув рукой, растворилась в воздухе, оставив после себя лишь чёрные перья и блестящий песок ауры.
В воздухе по всей территории, помимо пепла и снежинок, кружил и разлетался звук демонической скрипки. Юная именинница заглушала суету предстоящего торжества, игрой скрываясь от реальности глубоко в мелодии. Смычок энергично скользил по струнам, создавая одну ноту за другой, которые сливались в великолепную композицию.
Бесстрастное лицо не выражало ни капли эмоций. Белоснежная кожа, не украшенная ни одним изъяном, кроме родинок по обоим уголкам глаз, и волосы смоляного цвета водной гладью прикрывали голые плечи. Весь её вид вызывал восхищение от грации и естественности. Воистину идеальность, подвластная лишь демонической крови.
Юная наследница завершила последний брейк, доиграла концовку и оторвала смычок от струн. Безмятежность момента прервали громкие хлопки. Глубоко вздохнув, девушка повернулась к двери, где уже какое-то время находился слуга и ждал разрешения подготовить демонессу к торжеству.
— Близится час бала, хозяйка.
— Проклятый час, ты хотел сказать, — прошипела Каллисто.
***
Классическая музыка. Зал, наполненный изысканными архитектурными элементами и гостями в элегантных нарядах. Демоны не прятали свои самые яркие черты. На торжестве собрались представители самых разных аристократических семей, чтобы поздравить будущую герцогиню. Более высокопоставленные гости жаждали, когда смогут предложить сына в качестве потенциального мужа, а более низкие метили в наложники. Остальные желали завести дружбу. Герцогская семья Блэк почиталась почти как высшая власть в аду. А именинница стояла всего на одну ступень ниже, чем отпрыски короля ада.
За каменной дверью в бальный зал с духом собиралась Каллисто, чтобы сделать шаг в гадюшник, где каждому от тебя что-то требуется, и любой ждёт или скорее жаждет твоей ошибки. Она знала, все хотят увидеть не её великолепие, а любой, хоть малейший знак, доказывающий недостойность высокого положения.
— Запомни, милая, — рядом стояла Ламия. Она пристально наблюдала за выражением лица дочери, с намерением не допустить проявление отвратительных эмоций в виде смущения, страха, — все они никто и ничто. Ты высшая форма творения, само твое существование, благословение для них. Ты никогда не должна опускать голову, даже перед лицом смерти.
Мать любила безоговорочно, сильно, подавляюще. Такая любовь запирала в клетку, ключа от которой не существовало. Ламия ничего не жалела для дочери, но с большой любовью были и соответствующие ожидания, которые порой душили и погружали на дно апатии, вечного недовольства собой с приевшейся мыслью: «Ты не дотягиваешь».
Когда за дверьми стихла музыка, звонкий и горластый голос объявил о прибытии четы Блэк. За своими размышлениями Каллисто совсем позабыла, что рядом с ними в ногу шел ее старший брат. Луан Блэк в свои двести двадцать четыре года вызывал восхищенные вздохи у всех молодых аристократок, у некоторых дам их чувства доходили до безумия и одержимости. Его жемчужно-белые кудрявые волосы, так не похожие на основные черты семьи, были украшены ободком из опаловых цветов и густой шевелюрой спадали на плечи, глаза блекло-серого оттенка блестели, отражая свет люстр. Белая шелковая рубашка, заправленная в светлые брюки, по бокам украшенные цепью, скрывала худощавое высокое тело. Луан заслуженно носил звание самого красивого демона высшей касты и слыл завидным женихом.
Под пристальными взглядами Блэки прошли к огромному ритуальному столу, на котором стояла древнейшая реликвия замка. Обсидиановый кубок, наполненный вином с каплей крови прародительницы. Взяв кубок в руки, Ламия повернулась к гостям и подняла его высоко, привлекая внимание к грандиозности мероприятия.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες - λαιμαργία, λαγνεία, τσιγκουνιά, απόγνωση, θυμός, τεμπελιά, ματαιοδοξία, υπερηφάνεια, — зал залился аплодисментами, а после каждый поднял полный бокал и хлопки сменил хор.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
Герцогиня повернулась к дочери и протянула кубок. Взгляд пронзал, пробирал до костей. Время замерло, Каллисто внимательно посмотрела на реликвию, на сильную и величественную руку, которая держала всё в крепких тисках. Внутри девушки скрутился тугой узел, к горлу подступила тошнота, в ушах звенело, а пульсирующая боль продолжала нещадно давить.
«Каллисто. Допустить ошибку равнозначно стать лицом к позору».
Бледной кистью девушка потянулась к сосуду и аккуратно выхватила его из рук родительницы, затем подняла его выше головы. Своим бархатисто-низким тоном она гордо, проговаривая чётко каждую букву, произнесла клятву.
— Ορκίζομαι στα φτερά μου να είμαι χαρούμενος στις αμαρτίες - λαιμαργία, λαγνεία, φιλαργυρία, απελπισία, θυμός, τεμπελιά, ματαιοδοξία, υπερηφάνεια. Πλύνετε τον εαυτό σας στο αίμα!
— Πλύνετε τον εαυτό σας στο αίμα!
— Πλύνετε τον εαυτό σας στο αίμα!
— Πλύνετε τον εαυτό σας στο αίμα!
Она залпом осушила кубок, а за ней следом проделали то же и все остальные, после чего снова посыпались аплодисменты.
Оркестр возобновил игру, погружая всех в веселье бала. Кто-то просто наслаждался музыкой и кружил в ритмичном танце, кто-то выстроился в очередь в надежде лично поздравить демонессу. Каллисто, не скрывая своего пренебрежительного отношения, одаривала всех абсолютным безразличием. Все поздравления были однотипные, без яркости, и напоминали черно-белые картины. Среди подарков почти одни драгоценные камни. Моля о скорой кончине всего сущего, она упустила момент, когда шею обвили нежные руки, а перед глазами предстала пепельно-розовая копна волос, собранная в высокий хвост, и украшена алмазными заколками, камень, который имела право носить на голове только королевская кровь.
Гликерия, дочь короля ада - Люцифера. Её курносый нос с вызовом всегда устремлён вверх, а пухлые розовые губы не покидала озорная и порой ядовитая улыбка.
— Ваше высочество как обычно не хватает манер. Кидаться на шею у всех на глазах, где ваше достоинство королевской крови?
Несмотря на колкие слова, Каллисто в ответ обняла подругу, обвивая нежно женственную спину. От желанных колкостей принцесса только крепче сжала объятия.
— А вы, будущая герцогиня, так и не научились следить за своим языком. Говорить упрёки королевской крови карается казнью в самой постыдной её форме.
— Быстрее бы. Прошу, убейте.
Принцесса заливисто засмеялась и отпустила девушку. Каллисто исполнила реверанс и поприветствовала Гликерию, как подобает этикету.
— Для меня честь созерцать ваше высочество на торжестве, прошу, да прибудет с вами утренняя звезда.
— Хочу поздравить Каллисто Блэк, будущую герцогиню, с её совершеннолетием. Примите скромный подарок как великую честь и не забывайте милость моего отца, который, к сожалению, не смог посетить великий вечер.
Как только Гликерия закончила говорить, эскорт, что находился позади, вышел вперёд со шкатулкой. Принцесса достала атам. Он был великолепен, блестел от любого света. Клинок из самого чистого обсидиана, рукоять покрыта серебром с алыми камнями. Глаза Каллисто на фоне безразличного лица заблестели от восторга.
— До меня дошёл слух, будущая герцогиня Блэк родилась с талантом прародительницы рода. Носи его с честью.
Каллисто приняла атам и закрепила на поясе. Новый подарок идеально смотрелся с образом именинницы. Чёрное шёлковое платье-годе в пол с рубиновым поясом, с полностью открытой спиной, рукава в длину платья из блестящей органзы, с жемчужными браслетами на плечах, опоясывающие шею.
Гликерия довольно оглядела Каллисто. Ту переполнял восторг, а это стоило многого. Подруга практически всегда без интереса наблюдала за всем, её мало что могло привлечь. Для Каллисто всё вокруг окрашено серым, что-то яркое было мимолетным и обычно сгорало через время.
«Ни к чему не привязывайся, если не хочешь это потерять», — сказала себе когда-то маленькая девочка.
Гликерия другая, избалованная, наслаждалась жизнью во всех её проявлениях. Принцессу никогда не воспитывали в строгости. У неё было то, чему Каллисто завидовала. Подруга умела любить, а точнее, имела право на любовь. Она наслаждалась моментом, и хоть её высочество в личном гареме имела множество красавцев, она любила каждого. Чувства, которые были под запретом для Каллисто.
Принцесса протянула ладонь, немного преклоняясь. Её глаза хитро блеснули, а сердце затрепетало от предвкушения.
— Прошу именинницу подарить мне свой первый танец.
Зал затих. Гости вытянули шеи и внимательно наблюдали за разворачивающимися событиями. Поданные герцогства недовольно хмурили брови и то и дело поглядывали на Ламию. Каллисто с подозрением посмотрела на свою синдези. Ее первый танец на совершеннолетие, на дебюте в высшем обществе. По традиции предпочтение обычно отдавалось фаворитам, что могли претендовать на место рядом с будущей наследницей. Однако сейчас первой выступила королевская кровь, которой ты не мог просто так дать отворот. Каллисто улыбнулась кончиком губ и мимолётно взглянула на мать, что сидела на своем величественном троне. Она ждала, какой выбор сделает дочь. Сейчас Каллисто идёт по острому и тонкому лезвию. Стать верной соратницей королевской крови, попав в поле зрения не только аристократическому сообществу, но и всей верхушке власти, тем самым обращаясь в шахматную фигуру на доске с политической игрой, или отвернуть её от себя, что сподвигнет неизвестные последствия и прямое оскорбление имени Люцифера.
Каллисто аккуратно вложила руку в ладонь принцессы, принимая приглашение, и они прошли к центру зала. Положив руки на талии друг друга, девушки под громовые и грозные звуки инструментов закружили, не отводя глаз. Резкие, точные движения. Одно па за другим. В танце не было ни ведомого, ни ведущего. Подолы не переставали струится возле ног. Танец походил больше на страстную битву, будто они сражались на мечах, в попытке пронзить и сломить волю друг друга, заставить первым прогнуть спину и опустить голову. Нанося удары один за другим, Гликерия нуждалась в стороннице, верной ей, а Каллисто защищалась, отражая их, желала свободы. Уверенные голубые ониксы осаждали бесстрашные два изумруда.
Наблюдая за танцем младшей сестры, Луан, в отличие от всего зала, находился в полной абстракции. Он лениво покручивал в своих руках бокал с вином, так и не притронувшись к содержимому. Краем глаза ловил пошлые и восхищенные взгляды, от чего тянуло живот, но совсем не от приятных чувств. В свои года, когда давно пора уже вступить мужем в другую семью, Луан был до сих пор одинок. Предложения, коих несчётное количество, он не принимал, а знатных наследниц без конца отвергал. Всё общество коробило от такого поведения, но и возразить никто не смел.
Ламия, в свою очередь, не спешила отдать сына и не вмешивалась. Обществу иной раз казалось, что сына герцогиня желала оградить от всех бед и сложностей, и вся строгость и внимание фокусировались на дочери, а от юноши требовалось быть красивой молчаливой картинкой, с чем он прекрасно справлялся.
С Каллисто Луан не был близок и прекрасно знал, сестра старалась стать полностью равнодушной к нему. В глубине души она его ненавидела.
Услышав звон бокалов, Луан вынырнул из размышлений и посмотрел на нарушительницу раздумий, на свою мать.
— Ты не танцуешь? — Ламия была весела, её длинные чёрные волосы струились по плечам и спадали по спине водопадом, сливаясь с пышным тяжелым бархатным платьем, которое передавало величие её натуры и больше напоминало доспехи.
— Я думаю, подходящая партнёрша занята.
Ламия улыбнулась и сделала глоток. Хитрые глаза видели его насквозь. Такой взгляд мог подавить даже самых грозных демонов, что и говорить о юноше, которому до лет матери немало веков.
— Почему ты не говоришь, с кем станцевать? Одно слово матушки, и я тут же склоню голову перед нужной дамой.
— Рано. Я уверена, в будущем ты станешь хорошей опорой для сестры.
— Разве это не должно вызывать отвращение? Как к этому отнесутся поданные?
— Брось, у вас совершенно разная кровь. То, что никто не шепчется, не значит, что они не знают.
Не решаясь продолжать этот разговор, Луан решил сменить тему.
— Чего ты ждёшь от этого танца? Нет, от этого союза?
— Каллисто сделала выбор, а какие плоды он принесет, мы узнаем позже. Советую готовиться, возможно, вам придётся уехать. А куда Каллисто, туда и ты.
— Она настолько нуждается в няньке?
— Она нуждается в свежем и чистом источнике крови. Скоро. Я чувствую, её сущность проявится. Всё-таки она моя дочь.
— Может, в ней больше крови отца?
— К счастью, я позаботилась о том, чтобы от него у моей дочери были только эти уродливые, совершенно не подходящие роду Блэк глаза. Твоя сестра почти готова. Я не хочу, чтобы ей что-то, ну или кто-то мешал.
— Занимательно, учитывая, какую речь ты толкнула на собрании. Лицемерно, матушка. А как же ее собственный выбор?
— Сынок, твое очарование во внешности, красивых губах, которые должны в нужный момент быть закрыты. Я стараюсь и ради тебя.
— Она ненавидит меня.
Ламия усмехнулась и отпила из бокала. В её глазах на секунду показались искры гнева и боли, но также быстро их сменила пустота.
— Рассказать историю об одном демоне, которую ты, вероятно, уже много раз слышал? Он тоже ненавидел меня, поэтому на годовщину преподнёс очень занимательный подарок. И я его приняла, искренне заботилась, давала всё, что нужно. Я знала, что когда-нибудь этот подарок оплатит мне сполна за моё отношение.
Когда маэстро потихоньку опустил дирижерскую палочку, и звуки мелодии протяжно затихли, утонув в громе аплодисментов, юноша наконец поднес бокал к губам и залпом осушил. Луан столкнулся взглядом с холодным изумрудным айсбергом. Когда-то эти глаза смотрели по-другому, с теплом и любовью, но всё это уже давно былое.
***
После первого танца последовал второй, третий, четвёртый и так далее, пока ноги не стёрлись в неудобных туфлях. Духота, назойливое внимание и потоки лживых комплиментов вызывали столько омерзение, что всё тело хотелось омыть сжигающим кожу кипятком. Сбегая от посторонних глаз, Каллисто наслаждалась глотком свежего морозного воздуха на широком балконе. Холодный ветер бил ей в лицо и не давал упасть на плечи чёрным волосам. Ткань платья развивалась, глаза блестели от кровавого лунного света.
Полыхающие лавой горы, вдоль ледяным зеркалом озеро, а на небе красная луна. Она завораживающе отражалась от поверхности озера, создавала ощущение, будто небосвод поцеловался с водой. Вид портили грешники, вмёрзшие в толщу льда. Своими измученными лицами они всегда смотрели вверх, будто ожидая, что кто-то им поможет. Но выхода нет. Луна не помощник. Её свет был создан, чтобы ещё больше внушать в них отчаяние зловещим алым блеском. Однако эти чувства испытывали не только они. Пленницей была и она.
В такие моменты желания, запертые под замок в глубине сердца, бунтовали и призывали к действию. Плюнуть на всех, встать на холодный мрамор балкона, на который опирались бледные тонкие руки, расправить чёрные крылья и улететь вверх, навстречу этой фальшивой красной луне. Настоящая совершенно не такая. Её блеск серебристый, чистый, светлый, и, несмотря на жгучее желание увидеть настоящую луну, красная казалась лучше. Она такая же фальшивая, как и жизнь в этом месте.
Неразборчивые едкие чувства, изредка пронизывали, с новой волной накрыли вновь и вновь. Длинные чёрные ногти впились в кожу ладоней, из ран мелкими каплями проступила и тут же размазалась кровь. Обхватив плечи и кружа вокруг собственной оси, девушка нашептывала что-то под нос, а затем громко рассмеялась.
Каллисто запрокинула голову, веки закрытых глаз подрагивали, а пугающе надменная улыбка становилась шире, пока не превратилась в оскал. Иногда ей казалось, что она сходит с ума от желания крови, а бороться с ним было мучительно, но приятно. С каждым годом упрямый кровопийца старался натянуть свои нити и сделать марионеткой.
Каллисто - дочь демонессы Дентелы, испытывала желания к свежей сочной крови. Безумное влечение, которое диктовала часть её природы, доставшаяся от матери. Именно поэтому сопротивляться было в удовольствие.
Глубоко вдыхая ртом воздух, языком она проходила по зудящим деснам, после поднесла расцарапанную руку и стала слизывать собственную кровь. Приятный вкус металла облегчал, глаза прикрылись от удовольствия, а дыхание учащалось. Новый приступ смеха, танец с самой собой, звуки пения низкого мелодичного женского голоса заполнили пространство, заменив раздирающий душу смех, и посторонние глаза, которые с волнением наблюдали за девушкой.
Он стоял и смотрел за её кратковременным безумием. Каллисто с каждым разом, скрываясь ото всех, вытворяла нечто дикое. Её действия нагоняли панику. Она заставляла с трепетом наблюдать и бояться любого нового всплеска своих эмоций. Такой она была наедине с собой. Агрессия, внезапная эйфория, истерика. Эмоции, как вспышки света в непроглядной тьме. Она могла часами смотреть на себя в зеркало, улыбаться разными оттенками чувств, а в следующую секунду разбить стекло своей ладонью. Крушила свою комнату, а потом тщательно скрывала следы безумия.
Не показывая никому свою неистовую сторону, она ещё больше развращала себя.
— Ω Θεέ μου. Με πήγε στον παράδεισο. Ω Θεέ μου. Μου έδειξε όλα τα αστέρια!
«Взывать к богу — высшая форма оскорбления в аду»
Внезапно она остановилась, но только для того, чтобы стянуть туфли, а после всё-таки встала на перила и начала заново кружиться, шлёпая босыми ступнями по обледенелому мрамору. Её руки блуждали по лицу, размазывая красную помаду с губ, зарывались в копну волос и трепали идеально лежащие локоны. Она портила образ, не переставая смеяться и наслаждаться беснованием.
Сильно сжав зубы, Луан развернулся и хотел уйти, но его окликнули. Язвительный высокомерный голос пчелиным жалом добрался до нежных ушей.
— Ты как крыса. Странно, вроде змеи любят есть крыс, а ты, видимо, примеряешь их шкуру.
Луан не ответил, он просто замер. В таком состоянии она его пугала. А Каллисто с весельем наблюдала за красивой фигурой. Она присела спиной к пропасти, свесив свои ноги, и динамично болтала ими, как маленькая девочка.
— В чём дело? Ты всегда так бесстыдно наблюдаешь за мной. А заговорить боишься? Или язык тебе нужен только для отвратительных вещей?
— Зал полон гостей, твоё поведение неподобающее. Мама разозлится, если увидит.
— Брось. Это же день моего рождения. Самый что ни на есть проклятый и ужасный во всех смыслах день. Старший брат, подойди, — она проигнорировала его слова, наклонила голову вбок и закусила сильно губу. Беспокойно вздохнув, он развернулся и медленно подошёл.
Когда Луан оказался на расстоянии вытянутой руки, она схватила его за воротник и придвинула к себе. Их лица были в непозволительной близости. Каллисто внимательно разглядывала смазливое личико, а затем, отпустив кусок ткани, больно схватила за светлые волосы. Потянула их и отвернула его голову, губами прошептав прямо в ухо.
— Луан, ты же не тупой. Будешь и дальше портить мне настроение, и я обещаю, жизнь наедине со мной станет твоим личным адом.
Он дрогнул от боли, которую приносили её пальцы, и с мольбой посмотрел на сестру. Луан не хотел, не желал ненависти. В глубине души всегда жаждал хоть щепотку любви с её стороны, но понимал, что сам обрек себя на вечную неприязнь. Его не пугали угрозы, ему разбивал сердце этот леденящий душу взгляд. Каллисто отшвырнула его и снова закрыла глаза от желания, которое ещё не до конца прошло. Заметив это, Луан с мимолетной надеждой снова приблизился.
— Ты мучаешься, когда подавляешь её. Я могу, — он показательно расстегнул пару верхних пуговиц. — Она твоя.
— Никогда в жизни не захочу твоей омерзительно вонючей крови. Скройся. Ты невозможно раздражаешь своим существованием. Или хочешь слететь с этого чертового балкона? Превратим этот презрительный день в настоящее торжество, поводом для которого станут твои похороны? Это бы стало прекрасным подарком от тебя, чем то убожество, что ты оставил у двери моей комнаты.
Каллисто спрыгнула, надела туфли и, взмахнув рукой, привела свой внешний вид в первоначальный порядок. Не удостоив брата и взглядом, быстро скрылась за плотными шторками, возвращаясь в суету бала. А юноша облокотился о мрамор, крепко сжимая рубашку в области сердца.
***
В зале не прекращался весёлый смех. Чаши наполнялись красным ядом из винограда. Молодые отпрыски всё кружили и кружили, наслаждаясь обществом друг друга. Вот только их танцы мало походили на культурное мероприятие. Демоны сливались в жарких объятиях, поглощая энергию партнера. Опьяненные, с затуманенным рассудком, они то и дело нарушали личные границы друг друга ещё сильнее, чуть ли не стирая их.
Каллисто с отвращением поглядывала на зрелище с возвышения, на котором стоял ритуальный стол. Она облокотилась спиной и старалась подавить приступ тошноты, запрокинув голову, немного выгибая поясницу и закрывая глаза. В таком положении она не смогла простоять долго. По спине больно ударила тяжёлая рука, нагроможденная разными видами колец и браслетов. Каллисто выпрямилась и посмотрела на Ламию. Та, хоть и пребывала в отличном настроении никогда не позволяла дочери расслабиться, заставляя её всегда стоять как натянутая струна. Она укоризненно блеснула глазами и встала рядом, поворачиваясь к гостям лицом.
— Что я говорила про осанку?
— На меня никто не смотрит.
— На тебя всегда смотрят.
— Боюсь, они заняты. Не понимаю смысла всех этих баллов, каждый раз одна…
— Если говоришь, говори твердо и уверенно, чего запнулась? Каллисто Блэк.
— Вакханалия.
Ламия улыбнулась и заботливо убрала несколько прядей, выпавших из причёски дочери.
— Блэк всегда отличались от всех демонов. Мы считаем такое поведение грязью. Для нас важнее кровь. А поглощение крови, особый ритуал, слишком интимный. Только твоя бабушка могла позволить себе такую пошлость, как испитие крови на публике. Интересно, что двигало ею в такой момент?
— Тебе не интересно.
— Ну, это и не важно. Так, к слову, припомнилось. Лучше скажи, как клыки? Не беспокоят?
— Они… Дают о себе знать.
— Значит, осталось недолго. Я, правда, разочарована, что так поздно, но это лучше, чем никогда. Намного печальнее, будь твоей сущностью, природа отца. Конечно, она в некоторых делах приятна, но в остальном абсолютно бесполезна. И кроме высокого титула, вся его жизнь, лишь жалкое праздное существование. Я удивлена, что его здесь нет. Как твой родитель, он мог почтить нас своим визитом. Всё-таки его чадо достигло совершеннолетия. Есть чему гордиться.
— Он не пришёл по моему желанию. Я просила его не появляться.
— Как же? Ты его так любила, с самого рождения и до его изгнания. Папина доченька выросла?
— Что вы, матушка! Я только ваша. Будь иначе, отца бы не изгнали.
— Разумеется. Оказывать на тебя плохое влияние я не позволю никому. Посмотри, какими глазами он тебя наградил! Это вздор, наследнице нашего рода иметь зелёные глаза с поганым кошачьим зрачком!
— Попрошу с должным уважением молвить о ребёнке герцога Лагния. Он всё-таки сын его светлости Асмодея.
Гликерия подобно бабочке вспорхнула по лестнице и встала напротив герцогини, а та, не скрывая своего высокомерия, поклонилась.
— Ваше высочество, прошу меня простить.
— Асмодей крайне недоволен тем, что его сын за пределами родового замка Блэк. Насколько я осведомлена, он больше не наложник, а герцог. К тому же его дочь скоро станет следующей герцогиней.
— Тем не менее, пока я глава рода, в моей власти определять, где и кому жить. Это дело только моей семьи.
— Ну, тогда ждите с нетерпением официального обращения от его светлости.
— Непременно.
Принцесса Гликерия гордо и уверенно смотрела в глаза герцогине. Её подбородок высокомерно был задран, и улыбка всем видом показывала Ламии, что она не должна забывать своего места, так же как и того, кто перед ней стоит. Несмотря на разницу в возрасте, титул принцессы всё же был выше. Каллисто не вмешивалась, она с опаской поглядывала то на подругу, то на мать.
— Празднество подходит к концу. Возможно Ваше величество устало и желает отправиться отдыхать домой?
— Непременно. Вот только я ещё не отдала свой подарок моей дорогой подруге.
— Разве не атам был вашим подарком?
— Это был дар от моего отца, но его нужно на ком-то использовать? Верно, Каллисто Блэк?
Голос принцессы разразился в зале громким звонким приказным тоном, выбив всех из гармонии. Гости перестали упиваться друг другом и повернулись в сторону ритуального стола, внимательно наблюдая. Принцесса развернулась и обнажила свои чёрные крылья, выпустив наружу ауру, заставляя сердца трепетать, бояться сделать лишний вдох. Каллисто вышла вперёд и встала перед принцессой. В глазах Гликерии были решимость и опьяняющее чувство власти. Каллисто приклонила голову.
— От имени единственной подлинной принцессы, дочери самого могущественного демона и правителя ада Люцифера, я Гликерия Денница, дарую будущей герцогине изгнанного с небес, ангела с оторванными крыльями.
В зале повисла звенящая тишина, которую затем сменили ошеломленные вздохи и перешептывания. Каллисто подняла голову и с недоумением посмотрела в глаза Гликерии. Герцогиня нахмурилась и с яростью в голосе обратилась к принцессе.
— Ваше высочество, что вы только что сказали?!
Но ей не ответили. Резкий и сильный звон бьющихся стёкол заставил всех в страхе замолчать. Сильный ветер ворвался, выбив окна, снежные хлопья закружили над потолком, а со стороны балкона внутрь влетели дьявольские кони с повозкой, на которой, закрытая плотной тканью, стояла клетка. С лошади спрыгнул рыцарь в массивных чёрных доспехах. Он подошёл к принцессе и, преклонив колено, поцеловал тыльную сторону ее ладони, а затем, сопровождая, подвёл к клетке.
С каждым шагом Гликерии сердце Каллисто отбивало тревогой. Она с опаской поглядывала на повозку, пока не почувствовала легкий запах крови, такой необычной, непохожей на демоническую. Она ощущала этот аромат впервые, его нотки были настолько прозрачными, нейтральными, без примеси. Любая кровь обладала своим особенным ароматом, в зависимости от возраста, пола, сущности демона, а эта была будто пустой.
Дёсны неприятно заныли, во рту большим потоком стала скапливаться слюна, а мелкая дрожь пробила тело. Она сделала шаг назад, не желая приближаться к тому, что было заперто внутри. Однако голубые глаза давяще смотрели, принцесса выжидающе наблюдала за подругой.
— Каллисто Блэк, чего же ждешь? Подойди.
— Ваше высочество, не думаю, что…
— Подойди!
Каллисто обернулась на мать. Герцогиня прожигала принцессу красными, как огонь, глазами. Словно ещё немного, и Ламия сорвется с места, чтобы вцепиться когтями в горло девушки и разодрать прямо сейчас, на глазах у всех. Каллисто сильно сжала руку и твердым, тяжелым шагом медленно подошла к повозке, останавливаясь рядом с Гликерией. Принцесса довольно улыбнулась. Она подошла и прижалась всей грудью к спине подруги, убирая пряди черных волос за ухо, и нежно прошептала, щекоча тёплым дыханием.
— Твой подарок ждёт тебя. Открой его, не заставляй ждать ни меня, ни мятежного зверька.
Кулак трясся вместе со всей рукой, но Каллисто разжала его и обхватила пальцами ткань, стянув ее. Зелёные глаза не могли поверить в увиденное, уши заложил звук собственного сердцебиения. Вокруг образовалась пустота. Ничто не существовало кроме неё и существа в клетке, который, закованный цепями, дергался, тщетно пытаясь их разорвать. Он замер и посмотрел на неё, а Каллисто увидела миндальные тёплые глаза, которые сейчас с ненавистью смотрели на всё, включая именинницу. Секунда, и существо дернулось в её сторону, плотно всем телом припав к железным прутьям клетки, заставляя отступить на несколько шагов.
Ангел. Весь в синяках, царапинах, вместо белоснежных крыльев, обрубки, испачканные в его крови, из которых при каждом движении выпадали белоснежные перья. Его рот был перевязан плотным черным канатом, он впивался в кожу губ и щёк, выставляя напоказ белые ровные зубы, и стирал её в кровь. Из одежды только разодранные штаны, ткань которых прилипла к кровоточащим ранам, видны были и следы нагноения. На теле не было живого места, но ангел всё равно сопротивлялся железному хвату, от чего его раны только сильнее кровоточили.
— Ой, кажется, он не очень рад видеть нового хозяина. Эх, а я думала, что его хорошенько выдрессировали, но с непокорными намного веселее! Наша талантливая наследница рода Блэк точно сможет обуздать невинное порождение небес.
Задорный голос принцессы заставил Каллисто вздрогнуть. Она не поддерживала настроя подруги, к тому ж совершенно не была рада «подарку», и шёпотом сердито выплюнула:
— Ваше высочество… Гликерия! Как это понимать? Ты что устроила? Похитить ангела, это…
— Похитить? Видишь его крылья? Моего участия в этом нет. Когда ангела изгоняют, его лишают крыльев и святой силы.
— И на кой чёрт ты притащила его мне? Я слыла когда-то надзирателем и палачом для пленных? Я хоть раз давала повода думать, что это мне нравится?
— Тебе нужна его кровь. Ты же доверяешь мне?
— С какой стати его кровь мне нужна.
— Для нашего будущего нужна.
— Моя мать…
— Не посмеет ничего сделать. От подарка её высочества, как бы ни хотела, она избавиться не сможет. Я слышала, тебя хотят отправить в замок «холодеющих душ»?
— Такого решения ещё не приняли.
— Герцогиня точно захочет после сегодняшнего представления скрыть от меня подальше. Это к лучшему. Возьми игрушку с собой.
— Ты не сможешь проникнуть на территорию, которая полностью в подчинении Ламии.
— Кто сказал, что мы встретимся там? Нам пора действовать, эти старики слишком долго просидели на своих местах. Твоя мать должна отдать тебе титул либо добровольно, либо ты его заберешь силой, но ты его заберешь. А мой подарочек нужен для нас, нашей цели.
Скептически, но Каллисто пришлось согласится. Она ухмыльнулась и обратилась к принцессе громче, чтобы слышали все присутствующие.
— Благодарю, Ваше Высочество, я с удовольствием принимаю ваш подарок. Буду беречь!
— Поступай, как сама считаешь нужным. Думаю, на этом я откланяюсь. Как и заметила герцогиня, уже поздно, и я устала.
Девушки поклонились друг другу, и принцесса, посаженная на дьявольского коня своим рыцарем, взмыла вверх, испарясь с территории герцогства. Как только она исчезла, комнату вновь заполнили голоса. Дворяне не могли смириться с тем, что увидели. Каллисто же на секунду снова обернулась к Ламии, а затем прикоснулась к клетке и вместе с ней растворилась в воздухе, оставляя гостей, разъяренную мать и брата, который крепко сжимал зубы и с ненавистью прожигал место, где секунду назад находилось такое отвратное всем демонам существо. Бывший житель небес, ангел с обрубленными крыльями теперь собственность демона крови.