Стигмалион

В конце августа, буквально за неделю до отъезда домой, я познакомилась с Джоном – сыном Себастьяна. Ему было девятнадцать или около того. Он заехал к отцу в гости, они вместе чинили новый бабушкин кабриолет.

Джон ходил туда-сюда в белой, грязноватой майке, подавал отцу инструменты и курил «Marlboro» у дверей гаража. Мэри приносила сэндвичи с икрой и кофе с корицей. Я сидела неподалеку и дурачилась с Хэйзел. Акита была совсем старой и ленивой и отказывалась носить мне мячи, но поваляться со мной на траве по-прежнему любила.

— Мисс Макбрайд! Хотите сэндвич? — крикнула Мэри и помахала рукой.

Я встала и направилась к гаражу, на ходу приглаживая волосы. Есть не слишком хотелось, но это была возможность поближе рассмотреть незнакомого парня. Я редко встречала новых людей, и они всегда вызывали интерес.

Парень выпустил изо рта густой дым и протянул мне ладонь:

— Привет. Я Джон.

Я выставила руку в латексной перчатке.

— Скай.

Тот озадаченно посмотрел на нее и неловко пожал пальцы.

— Готовлюсь к поступлению в медицинский, привыкаю к перчаткам, — поторопилась соврать я, пока он не успел подумать, что у меня какая-нибудь кожная болезнь. Надеюсь, Мэри и Себастьян не слишком много знают. Мэри в курсе, что мне можно есть только из стерилизованной посуды, но, кажется, думает, что у меня просто слабый желудок.

— Я видел твою машину, красивая, — Джон кивнул на «S7», стоящую там же, в гараже.

— Спасибо, — растаяла я.

— Прокатишь меня как-нибудь?

— У меня еще нет прав. Бабушка слегка… поторопилась.

— Хочешь, поучу тебя?

Его отец закатил глаза и вытер руки о промасленную тряпку. Мэри протянула мне аппетитный бутерброд, завернутый в целлофан.

— Не буду против, — кивнула я. — Надеюсь, ты… опытный водитель.

— Пока никто не жаловался. — усмехнулся тот.

Все это звучало двусмысленно и ужасно мне нравилось. Хотелось взять его сигарету и сделать затяжку. Да, я знала, что это будет то же самое, что обхватить губами раскаленный гвоздь – потом вся кожа слезет. Но эти мысли все равно вертелись в голове снова и снова.

***
Джон и я сидели в салоне моей машины. Мне было и страшно, и радостно одновременно. Казалось, это первый раз, когда я нахожусь так близко к постороннему человеку. Да еще и привлекательному парню. Джон положил мою руку на рычаг переключения скоростей.

— Здесь классная стереосистема. — подметил тот.

— Бабушка выбирала.

— Я слыхал, она женщина хоть куда.

— О да. Называется «пощады не проси».

— А как насчет тебя?

Моя рука все еще лежала на рычаге передач, а рука Джона – на моей.

— Что насчет меня? — хлопнула ресницами я.

—У тебя можно просить пощады?

Он шутил, может быть, слегка флиртовал, но у меня перед глазами тут же возник Том, закрывающий голову и лицо руками, пока я натравливала на него собаку.

—  Я хорошая девочка, сама сама доброта, — ответила я.

Джон рассмеялся, не слыша в моем голосе иронии. Улыбка – просто великолепная. Я подумала, он недолго будет помогать своему отцу чинить машины. Какое-нибудь модельное агентство обязательно наложит на него лапу, разоденет в шипованую кожу, научит смотреть так, что от одного взгляда будут плавиться стены – что уж говорить о сердцах…

— Жаль, что несовершеннолетняя, — ответил он и убрал ладонь с моей руки.

Я посмотрела на его губы, и на меня снова накатило то самое ощущение, которое я испытала в саду, глядя в чужое окно. Низ живота налился теплом, пульсирующим и тяжелым. А в голове завертелась одна мысль: за поцелуй придется всего-то месяцок полежать в больнице.

Всего-то месяцок.

Мы с Джоном обменялись номерами телефонов, и тем же вечером я получила от него первое сообщение. «Сладких снов. Надеюсь, до завтрашнего дня ты не забудешь, где газ, а где тормоз:)»

Меня аж из постели выбросило. Я закружила по комнате, перебирая в уме слова, и тут же настрочила ответ: «Надеюсь, ты до завтрашнего дня не забудешь мое имя?»

Тишина, но совсем короткая. Звук входящего сообщения: «Не смогу забыть его, даже если захочу. Оно вертится у меня в голове».

Я забралась в постель и тут же выпрыгнула обратно. Почему все это так возбуждает? Ведь это всего лишь переписка, слова, отображающиеся на экране моего телефона.

«А сам тем временем сидишь в баре и кадришь девчонок. Угадала?» — написала я.

«Даже близко нет. Вокруг темнота, и я думаю о тебе».

«Так я и поверила. Передавай привет бармену. И много не пей. Тебе завтра меня учить», — подколола я его.

«Бармена здесь и близко нет. Здесь только деревья, ночь, тишина и твое окно».

Что?!

Я вскочила с постели и отодвинула занавеску. В саду стоял Джон и приветливо махал рукой.

Я не видела лица в полумраке, но рассмотрела, что он подносит телефон к уху. Мой тут же раздался рингтоном. Я подскочила от неожиданности и мгновенно приняла вызов.

— Ты что, с ума сошел?! Что ты тут делаешь?! — хихикнула я в трубку.

— Остался у отца, твоя бабушка была не против.

— А что, думаешь, она скажет, если узнает, что я тусовалась с тобой среди ночи?

— Думаю, голову мне открутит.

— Тогда мы ей не скажем. Слишком уж мне нравится твоя голова.

Я набросила на плечи куртку, натянула перчатки и двинулась к выходу на цыпочках, тихо-тихо, чтоб ни одна душа не услышала.

Вышла за дверь и чуть ли не врезалась в Джона, стоящего на пороге.

— Ну что, садимся в машину и сбегаем, ты и я? — хрипло прошептал он.

Я резко выдохнула.

— Я пошутил, — рассмеялся он. — Но ты успела просчитать в уме все варианты и уже решила, что положишь в чемодан. Так?

Джон сел на ступеньку и протянул мне бутылку «Фокса».

— Будешь?

Я знала, что это хорошее пиво, Сейдж любит его. Я тоже уже пробовала и с удовольствием выпью снова в компании Джоном

— Хорошо, только подожди минутку. — Я забежала в дом, отыскала на кухне стерилизующие салфетки и хорошенько обтерла бутылку от отпечатков пальцев Джона. Заодно вскрыла ее чистым ножом, прихватила одну из диванных подушек и направилась к двери.

Внезапно мне преградила дорогу Хэйзел. Смущенно завиляла хвостом, ткнулась носом в бедро.

— Иди спать, завтра весь день проведем вместе, обещаю. — Я потрепала ее по голове и открыла было дверь, но акита вцепилась зубами в кончик моей пижамы и уперлась лапами в пол.

— Хэйзел, место, — строго прошептала я. Я хотела, чтобы собака осталась внутри. Она очень любила охранять меня, а Джон – не тот человек, от которого нужна была защита.

Хэйз послушно легла у камина, положив голову на лапы и глядя на меня с немым упреком.

— Ну не дуйся, завтра я погуляю с тобой! — пообещала и вышла за дверь.

Джон ждал меня. Улыбнулся, когда увидел, как я подкладываю на крыльцо подушку и устраиваюсь сверху, как птица на гнезде. Он поднес к губам бутылку и сделал глоток. Я тоже отпила. По языку потек сладковатый лагер с легким фруктовым ароматом и привкусом арбуза.

— Так что привело вас сюда, благородный рыцарь, ещё и в такой час?

— Прекрасная принцесса, заточенная в замке. Огромные глаза, дерзкая улыбка, латексные перчатки…

Я хихикнула. Джон отставил бутылку и взял меня за руку, разглядывая ладонь.

— Я принес принцессе волшебный нектар, и она прилетела вниз, учуяв его запах. Как винная бабочка.

— Жаль, что к нектару соленых орешков нет, — рассмеялась я, тоже отставляя бутылку. — Ладно, продолжай. Как думаешь, что будет дальше?

— Дальше рыцарь скажет, что он небогат, но бабушка завещала ему дом в графстве Донегал, а еще он играет за «Шемрок Роверс» и у него есть письмо о приеме в Тринити-колледж.

— Вау. Очень даже неплохо, благородный рыцарь.

— А что ответит принцесса? — подмигнул он. Вздох вырвался из моей груди:

— А принцесса скажет, что живет в заколдованном замке, под именем Стигмалион. И замок не отпустит ее ни к какому рыцарю. А за каждую попытку сбежать будет мстить – оставлять на ее теле стигму. Знаешь, что такое стигма? Это ожог, клеймо, которым древние враги помечали рабов и преступников. Так и Стигмалион будет клеймить пленницу. Раз за разом, пока боль не победит. Боль всегда побеждает.

Джрн пристально посмотрел на меня, должно быть, пытаясь понять, что за бред я несу и не пора ли забрать бутылку.

Бутылку, которую я подозрительно быстро опустошила. Еще пять минут назад она была почти полной. Я подняла ее и стала рассматривать: сквозь желтое стекло просвечивало ночное небо и медь луны, – она почти пуста. Потом глянула на бутылку Джона: та была почти полная.

— Постой… кажется, мы перепутали бутылки.

— Кажется, да.

Волна адреналина поднялась внутри и растеклась по венам. Значит, молекулы его слюны уже у меня во рту! Еще примерно тринадцать минут – и рот наполнится жжением. На коже слизистой начнут появляться пузырьки, наполненные прозрачной сукровицей. Их будет становиться все больше и больше, они начнут сливаться в большие волдыри. А волдыри быстро начнут лопаться, обнажая кровоточащие раны.

Потом я, скорее всего, начну задыхаться и потеряю сознание от боли. Очнусь уже в палате реанимации с бинтами на лице… Будет больно, очень больно…

— А что? Ты категорически против обмена микробами? — задорно улыбнулся Джон.

И тут до меня дошло, что бояться – уже поздно. Что в реанимации уже приготовлена для меня палата. Что судьба уже бросила кости, и мне не остается ничего другого, как…

Потратить оставшиеся тринадцать минут с пользой.

Время пошло.

Я стащила перчатки, обняла Джона за шею, придвинулась ближе.

— Я только за, — выдохнула я и прижалась губами к его.

Он удивился моей решительности, но не стал задавать вопросов, а молча принял все мои подарки. Стянул меня с подушки и усадил к себе на колени. Я начала целовать его, как умела, как подсказывала мне природа. А Джон – целовал меня. Какое блаженство. Страх ушел. Джон начал посасывать мою нижнюю губу, я – его верхнюю. Он закрыл глаза от наслаждения, и я погладила его лицо: кожа на ощупь такая мягкая, только щетина на подбородке слегка колется…

Теперь я была почти рада, что перепутала бутылки. Все это стоило каждого дня, что мне предстояло провести в больнице.

— Скай, — прошептал Джон, теперь голос был совсем другой, охрипший. Его рука нырнула под мою майку и ласково сжала грудь. Я позволила ему и это. Одним ожогом больше, одним меньше – разницы нет.

— Будешь помнить меня, когда все закончится? — спросила я, уже чувствуя едва заметное жжение на губах.

— Закончится? Ты уже собралась уходить? — возразил он.

— Я не хочу уходит, ты сам уйдешь, когда узнаешь…

— Тебе не шестнадцать? — пробормотал он. — Еще меньше?

— Прощай, Джон, я буду помнить тебя.

Губы жгло так, что невозможно было терпеть. В легких тоже разливалось пламя, мешающее говорить и дышать. Я поцеловала парня в лоб и встала с его колен. Он удержал меня за руку.

— Скай… Останься…

— Не могу. Уходи. Но прошу тебя: что бы ни случилось – ты ничего не знаешь!

Я вбежала в дом и захлопнула дверь. Прижала руку к губам – боже, как больно! – и рванула по лестнице наверх, перескакивая по две ступеньки за раз. Хэйзел вскочила с коврика и побежала за мной. Я ворвалась в чужую спальню и коснулась плеча спящего брата.

— Сейдж, Сейдж! Проснись! Я перепутала в темноте стаканы и, видимо, попила из чужого… Ужасная боль… Вызывай скорую…

Скорую вызывать было поздно.

Мой Стигмалион уже начал мстить.

__________________________________
Мой тгк: belwwies