Глава 19 - План Герасима
Глеб Никифорович с супругой вернулись домой. Алёна была очень задумчива.
- Глеб, ты знаешь, мне кажется, я видела нашего сына.
- Мирослава?
- Да. Мне почему-то кажется, что это был он...
- А где ты его видела?
- Недавно я шла с работы, навстречу мне попались женщина с длинными волосами, убранными в хвост, и мальчик лет десяти, как и наша Рада. Он был очень на неё похож... Я впервые секунды даже предположила, что это нашу дочь переодели и постригли.
Из-за разительного сходства я остановилась и просто оторопела... Женщина, увидев, что я провожаю их глазами, ускорила шаг и утянула его за руку в посадки. Я стояла на месте и смотрела им вслед, как заворожённая... Глеб, я почувствовала, что это наш сынок! Наш Мирослав!
Алёна зарыдала, бросившись к мужу на грудь. Глеб Никифорович тоже стоял сам не свой. Он утешал жену, приобняв и, пытаясь успокоить, и сам не веря, что его сын до сих пор жив.
- А ты его ещё видела?
- Да-да! - затараторила Алёна, вытирая слёзы и поспешно кивая головой, - Я на следующий день сама пошла в посадки. День был пасмурный, уже стемнело, а я всё бродила и бродила между деревьев, не в силах успокоиться. Мне так хотелось ещё хоть раз его увидеть! Я молила Бога... И я увидела... Он сидел у оврага и смотрел на луну. Я подошла чуть ближе, но он заметил меня, встал и скрылся в лесу.
- Значит, он жив... - изрёк Глеб Никифорович.
- Жив, жив, и его как-то нужно спасать! - взмолилась со слезами Алёна, - Глеб, он такой добрый, такой хороший!...
- Добрый?
- Да. Я с ним разговаривала. Я каждый день ходила туда, пока он не привык ко мне и понял, что я не причиню ему зла. Однажды я подошла чуть поближе, а он встал и тоже пошёл ко мне. И стал смотреть на мою сумку, а у меня там лежал свежий хлеб. Я поняла, что он голоден и протянула ему буханку. Он сказал "Спасибо", потом отломил горбушку и стал жадно, есть. Глеб, он голодный! Его не кормят!
Алёна опять зарыдала.
- А ты не предложила ему пойти к нам, поесть?
- Я предложила, но он грустно сказал, что сидит здесь и ждёт своего дедушку, так как остальные к нему плохо относятся и он от них сбежал.
Глеб Никифорович немедленно принял решение:
- Надо его найти. Пойдём со мной, он тебя знает, от меня Мирослав убежит...
Тем временем Герасим Потапович подошёл к мужикам на завалинке, среди которых были и его старые друзья, охотники, и сказал:
- Мужики, есть идея. Пойдёмте в посадки. Привяжете меня цепями к столбу, дождёмся ночного воя, я им отвечу, ну а вы спрячьтесь рядом. Подбегут ко мне - вы их завалите. А меня нечаянно пристрелите, или эти черти меня порвут - мне не жалко. Я всё равно не жилец. Это не жизнь, мужики. Хоть послужу доброму делу...
- Ты хочешь сделать так же, как вы с Никитой тогда задумали? Так что ли?
- Ну да. Только тогда я был один, однорукий, какой из меня теперь охотник... Подвёл только Никитку, старый дурак... А вас - то много! Давайте устроим им ловушку! Я буду приманкой!- умолял их Герасим.
Мужики переглянулись. Не хотелось им сегодня воевать, они чуть выпили, празднуя победу над Никодимом, и расслабились. Не верилось им, что опасность сохранилась. Расслабились мужики.
- Ой, ну ты, Герасим, ни днём, ни ночью покоя не ведаешь, - начал один, - Дай расслабиться! Ну не каждый же день воевать! Ну что ты, в самом деле?
- Да какой расслабиться, мужики! - убеждал их Герасим. - Надо действовать на опережение! Иначе они нас тут всех перегрызут, как вы не понимаете? В их ряду прибывает! Они силой или хитростью затаскивают людей к себе и обращают их в оборотней!
- Ну, это уж ты скажешь... - засмеялся его старый друг Пахом.
- Тебе уж везде упыри мерещатся, - подхихикнул сторож Фома, блестя на него чёрными и хитрыми глазками-буравчиками.
- Мужики... - стонал Герасим, - уважьте мою просьбу... Мне и жить-то осталось... Хочу умереть с пользой для дела, а не как смердящий пёс...- он совсем сник.
Пахом подмигнул Кузьме:
- Ну что ж мы, правда, мужики, просьбу друга не уважим, а? А ну-ка встали все, взяли ружья свои и айда туда, куда Герасим Потапович нам укажет!
Мужики нехотя подчинились. Разошлись по домам за оружием, затем снова встретились и пошли за Герасимом в посадки. По мере приближения к месту будущей схватки, они снова почувствовали азарт и воодушевление.
Пришли, залегли в траве и кустах, спрятавшись за деревья, предварительно привязав к берёзе Герасима. Он только твердил:
- Мужики, меня не жалейте! Зацепите - и ничего страшного! Главное - этих гадов перестреляйте!
- Сами знаем, кого стрелять... - недовольно отвечал Пахом, не разделяющий желание Герасима пожертвовать своей жизнью, - Так, по Герасиму Потаповичу, чтоб ни один не попал, поняли?
- Эх, где бы взять серебряные пули! - мечтательно произнёс один, передёргивая затвор, - мы бы их с одного выстрела валили! А так приходится превращать их в решето, тратя на каждого целую обойму.
- Нет у нас такой роскоши, - ответил Кузьма, всматриваясь в темноту.
Охотники притаились. И тут в полной тишине раздался непонятный стон, переходящий в рык, со стороны Герасима... Охотники обернулись к нему и не узнали... Перед ними стоял, привязанный к берёзе, огромный мускулистый волосатый оборотень с белыми, сверкающими при свете луны, клыками и белками красных, горящих адовым пламенем, глаз...
- Етиттова сила... прошептал, кто-то, усиленно крестясь.
У многих было желание в него выстрелить, настолько страшное предстало их взору зрелище... Герасим вдохнул поглубже и завыл на всю окрестность.
ГлебНикифорович с супругой тем временем быстро шли по направлению к посадкам.