Глава 8 - Условие
Никита хотел повернуть назад, он попятился было в надежде, что его отпустят и оставят в покое... Но много горящих загадочны огнём пар глаз смотрели на него из темноты, рассматривая с радостью и любопытством, и ноги отказывались повиноваться. Никита Еремеевич уселся на траву и завыл:
- Я не ваш! Я не ваш!
Он пытался вырываться, но двое мохнатых и ужасных существа подцепили его своими длинными лапами, словно крюками, и потащили в лес... Всё происходило, совершенно молча, никто ничего не объяснял и не разговаривал. Молодому человеку пришлось смириться с ужасной очевидностью и уповать лишь на провидение...
Когда его через тьму и гущу леса выволокли на залитую серо-фиолетовым туманом лунную поляну и бросили к ногам какого-то звероподобного монстра, сидящего на огромном пне, словно на троне - молодой человек уже слабо что-либо понимал. Несколько раз он терял сознание и находился в забытьи. Периодически приходил в себя и начинал думать (так ему было легче), что всё это - не с ним и какой-то дурной сон...
Он сидел перед монстром на коленках и тяжело дышал. Оборотень Никодим взял в лапу с земли кусок ствола берёзки и другим концом поддел молодого хирурга за опущенный подбородок.
- Ну, щенок, чего расклеился? Смотри выше, ты - среди своих... - и он расхохотался, оглядываясь на других тёмных и страшных существ, блуждающих во тьме и прячущихся за стволами деревьев. Некоторые ухмылялись, склабились и ощерились ему в ответ, другие смотрели пытливо, боязливо и с ненавистью.
- Я не ваш... - высоким писклявым голосом пробовал в страхе сопротивляться молодой парень, размазывая слёзы по грязному лицу.
- Наш-наш, ты теперь наш! - уверял его с хохотом, словно издевался, Никодим, - А кто с нами заговоры читал? А кто с нами через ножи прыгал, а? Это же был ты, герой любовник!
И тут все, как один, стали щериться и визжать от удовольствия, вспоминая ту ночь, когда он долго наблюдали за ним с молодой Реулой, завлекшей его, опоившей зальем и заставившей прочитать заговор. Реула стояла неподалёку и с нескрываемым презрением смотрела теперь на этого тщедушного, как ей теперь казалось, сопляка, который хнычет от страха, валяется в ногах у вожака и хочет обернуть всё назад.
- Не выйдет, миленький, - сказала она холодно, как отрезала, - договор ты своей кровью подписал, помнишь?
И она протянула ему кусок бересты, где были непонятные знаки и иероглифы, а под ними - действительно, как будто и его, хоть и корявая подпись... Кровью...
- Нет... Нет... - пятился назад на коленках молодой человек, не желая верить в реальность происходящего с ним кошмара, - Вы меня обманули! Не правда! Это не честно! Так нельзя!
- Как с бабой якшаться - так всё по правде подавай. А как за слова свои отвечать, договор исполнять- так всё неправда. Эк, шустрый... - скалились, переглядываясь, друг на дружку, упыри и прочие представители мира лесных нечистых духов, - Нет, дружок. Теперь ты от нас не отмажешься, у нас закорючка твоя есть. Всё, расписался, заложил душу, дружок...
Никита Еремеевич ползал перед ними, рыдал, хватал их за ноги и взывал к милосердию. Они ухмылялись, глядя на него. Тут вдруг молодой человек почувствовал прилив какого-то упрямства и смелости, и заносчиво заявил:
- А вот не буду с вами! Всё равно не буду! Не заставите!
Все эти мерзкие и страшные рожи с горящими жадным и похотливым огнём глазками, блестящими в ночи, довольно ухмылялись. Снова в разговор вступил Никодим:
- А чего это мы, правда, его уговариваем? Ну не хочет он нам служить. Давайте оставим его в покое. Где спрятаны те ножи, через который наш герой так лихо кувыркнулся - мы не скажем, пусть себе живёт... Пациентов своих жрёт, кровушку у них пьёт. Хочется, студент, уже кровушки? Признайся. Ведь хочется...
Никита Еремеевич опять стал рыдать:
- Чего вам от меня надо? Денег? Я дам вам, после, только отпустите и сделайте меня снова человеком. Я дам вам денег, заработаю и отдам, клянусь!
- Лесника Герасима знаешь? - спросил напрямик Никодим.
- Лесника? Герасима? - Никита быстро соображал, но от волнения в голове всё путалось, и он никак не мог вспомнить.
- Да, однорукого инвалида.
- А, инвалида? Вроде помню.
- Ну, так вот: нам нужна его жизнь. Постарайся, ты парень резвый. И мы тебя отпустим, - ухмыльнулся Никодим.
- А как я его?... Сам!? Я, наверное, не смогу... Я же врач, нам нельзя... - принялся опять ползать на коленях и умолять Никита Еремеевич.
- Ну не сам, так сюда приведи. Притащи, обмани. Как хочешь. Заведи в лес, привяжи к дереву покрепче, кляп ему в рот сунь и позови нас. Мы уж тут его сами...
- А как позвать?...
- А как сегодня позвал. Волчьим воем. Мы услышим, у нас слух хороший.
Никита хотел ещё что-то просить или поторговаться, но стал уже неинтересен вожаку, и тот переключился на другую жертву: его головорезы притащили с дороги Агафью - женщину, что искала заплутавшегося, сорвавшегося с привязи бычка. Её вытащили на поляну и показали бычка: от него остались лишь шкура, обглоданные рёбра и голова с рогами и безумно-смотрящими на происходящее выпученными глазами. Агафья молчала, была в шоке. Последнее, что слышал Никита, уползая с поляны:
- А её отпускать?
И ледяной голос главаря:
- Ну, куда же мы её теперь отпустим? Она всё видела. Свидетеля отпускать нам нельзя...
Раздался страшный женский визг и Никита Еремеевич, не чуя под собой ног, снова бросился бежать через поля и овраги. Когда он вернулся к себе, впервые секунды с отчаяния он даже хотел вздёрнуться. Но поразмыслив, решил все, же подождать до утра, повременить, а вдруг что-то изменится?
Он помылся,выспался, а утром больницу для разговора с главным врачом зашёл лесникГерасим...