Дивергент. История Эрика

POV Эрик

Открываю глаза и понимаю, правдолюбы решили оказать мне медицинскую помощь. Как благородно и великодушно с их стороны. Рядом медсестра, которая незамедлительно проверяет моё состояние и, убедившись, что я в норме, куда-то стремительно убегает... Не проходит и 5 минут по мои подсчётам, как я уже на допросе.
Кан лично допрашивал меня целую вечность, но безуспешно. Я говорил правду, потому что сыворотка взяла свое и я на самом деле мало что знал о подробностях плана Джанин. Но, я не применул напомнить этому выскочке, что Правдолюбие находится в уязвимом положении, зависит от Эрудиции, в плане выживания, и что если он хочет сохранить самостоятельность своей фракции, то должен выполнить некоторые требования... Джанин Мэтьюз их ему перечислит во второй раз, если он в этом нуждается. В конце концов Кан молча встал и ушел, оставив меня на едине с мыслями. Должен сказать, что очень не с весёлыми мыслями... Моя жизнь оказалась в тупике. Я практически уверен, что не доживу до утра. Впрочем, может ещё долгое время меня и дальше будут истезать. Но ни какая физическая боль не пойдёт в сравнение с той, которую я чувствовал пока у меня на руках умирала Джульетта... Так, Эрик, соберись! Глубоко вздыхаю и повторяю про себя мантру-приказ "Закрыть все вместе, сейчас!" Не знаю сколько проходит времени, но голова очищается и не остаётся никаких мыслей... совсем ни каких. Да, я добился своего.

***
Капли дождя залетают в оконные проемы, и вода течет по стене. Мы находимся в зале допросов, на верхнем этаже «Супермаркета Безжалостности». Грохочет дневная гроза. Лихачи стоят полукругом у моего стула для допросов. Представляю что у меня за видок. Скрюченный, по бледному лбу течет пот. Но меня это не заботит. Ничего не заботит на данный момент, кроме этой сладкой парочки... этого диффектного и его дивергента. Смотрю на Тобиаса Итона и ухмыляюсь, не поднимая головы, так как это слишком большое усилие. Сухарь явного этого не стоит.
- Хочешь ли ты, чтобы я перечислила твои преступления? - спрашивает Тори. - Или расскажешь их сам?
Преступления? Да, есть у меня одно, самое страшное... Преступление против сердца. Зря я ещё тогда, несколько лет назад не отказался от плана Джанин ради Джулс. Фракция превыше крови... и того же пресловутого сердца. Так я раньше думал, но ошибался и горько поплатился за это. Если бы мог, то вернулся назад и стал бесфракционником вместе с Джульеттой... моей Джульеттой. Нет, нет, нет! Сейчас уже поздно об этом думать и необходимо продолжать игру, раз все так обернулось. Я не позволю никому загнать себя в угол и сейчас все это увидят.
Пару секунд оглядываю толпу, а затем нахожу ту, за кем приказано охотится... Беатрис. Сплетая пальцы, осторожно складываю руки на животе и предвкушаю её страдания, но больше всего мне бы хотелось увидеть страдания Четыре.
- Я хочу, чтобы она их перечислила, - говорю, глядя в упор на Трис, - Поскольку именно она меня ножом пырнула, очевидно, они ей известны.
- Не впутывай ее, - рявкает Четыре.
- Почему? Потому, что ты с ней спал? - ухмыляюсь и продолжаю, - Ой, прости, я забыл. Сухари таким не занимаются. Они друг другу шнурки завязывают и волосы стригут. Выражение лица Тобиаса не меняется. Но я знаю, что на верном пути.
- Пусть она их перечислит, - снова повторяю, глядя уже на Итона и шире улыбаясь.
- Ты сговорился с эрудитами, - стараясь говорить спокойно, начинает Трис,
- Ты ответствен за смерть сотен альтруистов. - а вот дальше она не может продолжать спокойно и начинает плеваться словами, как ядом.
- Ты предал Лихачество. Ты застрелил ребенка, в упор. Ты - убогая игрушка в руках Джанин Мэтьюз.
Я о многом сожалею за свою недолгую жизнь. Смерти детей в их числе. Эти слова не оставляют меня равнодушным и улыбка гаснет.
- Заслуживаю ли я смерти?
Тобиас открывает рот, чтобы перебить возлюбленную, но она успевает ответить.
- Да.
- Достаточно откровенно, - говорю я, чувствуя к ней уважение. Уважение за честность. Хм, ожидал несколькоиной ответ от этой девицы. - Но имеешь ли ты право решать это, Беатрис Прайор? Как ты решила судьбу другого парня. Как его звали? Уилл?
Она не отвечает. Да! В яблочко! Прям за живое. Итон уже наверняка медленно вскипает.
- Ты совершил преступления, каждое из которых заслуживает смерти по законам Лихачества, - говорит Тобиас. - Мы имеем право казнить тебя по нашим законам.
Он приседает и берет с пола три пистолета, лежащие у моих ног. Вытаскивает патроны, один за другим. Они звенят, падая на пол, катятся и останавливаются у ног Тобиаса Итона. Он берет средний пистолет и вставляет в него один патрон.
Потом начинает вертеть по полу все три пистолета, пока я не теряю из виду тот, который был в середине. Не вижу, в каком из них находится патрон. Поднимает их, дает один Тори, а второй - Гаррисону.
Что ж, а вот и правосудие. Слишком быстро Сухарь сдался, мне даже немного скучно.
- Подождите. У меня последняя просьба.
- Мы не принимаем просьб от преступников, - говорит Тори.
- Я лидер Лихачества. Все, что я хочу - чтобы пулю выпустил Четыре.
- Зачем? - спрашивает Итон.
- Чтобы ты жил с чувством вины... Зная, что отнял у меня власть и убил меня.
- Не будет никакого чувства вины, - отвечает Итон безэмоциональным голосом, и на миг я ему верю.
- Тогда это вообще не проблема, - улыбаюсь как можно шире, чувствуя вкус победы. Чтобы не говорил этот Сухарь, но я то его уже хорошо изучил и знаю, что он только что соврал мне и всем здесь присутствующим.
Тобиас Итон поднимает один патрон.
- Скажи, - тихо говорю я, - мне всегда интересно было. Именно твой папочка каждый раз появлялся в пейзаже страха, через который ты проходил?
Тобиас вставляет патрон в пистолет, не поднимая взгляда. Зря, ведь мои глаза могут утопить его в ненависти. С первого дня мы были соперниками, а теперь он выйграл, но это меня мало волнует. Меня волнует то, что я потерял все. Всё! А этот чёртов Сухарь получил от жизни все. Эш, часто любил повторять фразу "Всё или ничего". Да, брат, ты был прав. Мне как раз таки выпало это "ничего". Будь ты рядом, то обязательно рассмеялся такому казусу. Но тебя нет... и Джулс больше нет. А сейчас не станет и меня, я погружусь во тьму из которой нет выхода. Надеюсь, рая и ада не существует, потому что первое мне не светит, а второе не устраивает. В аду я не встречу никого из близких, кроме разве что отца... и то, он ещё жив.
- Вопрос не нравится? Боишься, лихачи станут по-другому смотреть на тебя? Поймут, что хоть у тебя и всего четыре страха, ты все равно трус? - срываюсь на Итона, пряча под выпадками страх. Обычный животный страх неминуемой гибели... страх смерти.
Четыре выпрямляется и кладет руки на подлокотники, выставляет пистолет, держа его в левой руке и приставляет к моему лбу.
- Эрик, храни мужество, - говорит он.
И спускает курок, а я закрываю глаза за миг до конца...

Imminence - A Mark on My Soul 🔊🎼