Глава 13.
Первые дни показались для нее адом. После того, как Лале устроилась на своем месте, Баязид ушёл на охоту. Его не было где то дня 2 и Хуриджихан подумала, что настал ее звездный час. Лале еще никогда не чувствовала себя настолько мерзко. Хуриджихан поручила ей всю грязную работу дворца. Убирать, стирать, носить. Лале чувствовала себя скатом, которого потом пустят на убой. Но приходилось работать. Она не хотела снова получать ужасные воспоминания, которые шрамами покрывали бы ее, пока что живые участки кожи.
В один день Хуриджихан совсем заигралась и чувствовала себя, чуть ли не Валиде султан, издеваясь над Лале, как только могла.
— И это убери — сказала брезгливо Хуриджихан и выкинула тряпку на пол, сидя за маленьким столом — Не заставляй меня повышать голос.
— Я устала, госпожа — медленно сказала Лале и подняла голову — Прошу, дайте мне время отдохнуть.
— Да как ты смеешь просить о мольбе? — спросила возмущено Хуриджихан — Твое дело - служить мне. Выполняй то, что тебе приказано, рабыня.
Лале лишь томно выдохнула и закрыла глаза, посылая Хуриджихан самые страшные проклятия. Но Лале не спешила убирать. Она делала медленно, пытаясь вывести Хуриджихан из себя, что у нее хорошо получалось. Та раздраженно выдохнула и встала, сметая все со стола на дорогой и шикарный ковер, от чего Лале удивлённо округлила глаза, смотря на странное поведение племянницы султана. Опустив глаза ниже, она увидела, как вино растекается и впитывается в шерсть ковра, от чего скупая слеза встала в глазах.
— «бедный ковер...» — подумала Лале и посмотрела на Хуриджихан — «Больная совсем...»
— Долго смотреть будешь? — прорычала Хуриджихан, сжимая руки — Убирай, или пожалеешь.
— Нет — сказала Лале и Хуриджихан сжала губы — Госпожа, вы не должны себя так вести. Бог видит, чьи дела корыстные, а чьи от чистого серд...
Удар.
Лале привыкла к таким истерикам Хуриджихан, но совсем не хотелось быть подушкой для битья, хотя и сделать то она ничего не могла. Оставалось только схватить пылающую щеку и выдохнуть, моргая быстро, чтобы слёзы не пошли ручьем. Хуриджихан приблизилась к ней и взяла грубо за подбородок, от чего движения Лале были заблокированы. Она уязвима.
— Учить меня надумала?! — прокричала Хуриджихан и Лале зажмурилась, отметив, что от таких грубых движений, на лице точно останутся синяки — Твое мнение никто не спрашивал. Ты - жалкая рабыня и всю жизнь будешь ползать у меня в ногах, моля о куске хлеба.
Лале лишь смотрела в безумные глаза Хуриджихан, которые пылали ненавистью.
— Я тебе говорила, что твоя жизнь превратится в ад, если твоя нога вступит сюда? Придётся отвечать за свою дерзость — сказала Хуриджихан и убрала руку так, будто отталкивает лицо Лале — Стража! Заточить эту дерзкую рабыню в темницу! Не выпускать! Морить голодом, пока не начнет молить о пощаде.
Лале скрутили, заставляя нагнуться и Хуриджихан мерзко улыбнувшись, приблизилась к ней и прошептала.
— Я знаю, ты гордая и ни за что не попросишь о помощи — сказала Хуриджихан и Лале усмехнулась болезненно — Посмотрим, насколько тебя хватит.
***
Сырая комната, которая, будто пропитана кровью и всеми страхами детства, от чего нервные мурашки покрывают все тело. Лале выкинули туда, как мешок с картошкой, оставляя в городом одиночестве. Лале знала, что паниковать не имеет смысла и это, в принципе, не рационально, но каждый раз оглядываясь и видя кровавые пятна на стене, страх скручивал горло, заставляя ее задыхаться. Было невыносимо жарко и единственное, что создавал легкий ветерок - маленькое окно, которое было закрыто решеткой.
Лале закрыла глаза и сжала руки, пытаясь себя успокоить. Было страшно. Страшно от каждого шороха, который звучал, как зловещий хохот дьявола, что глумился над ней. Ноги не выдерживали, но ей было страшно и мерзко сесть на грязный пол, под страхом умереть только от касаний его холодных рук. Но ноги приняли это, как щедрый знак и она с грохотом упала, облокачиваясь на стену холодного камня. Сдавленный стон вышел из нее, будто она пробудилась из чудесного сна. В какой то степени, она думала, что это так, но та жизнь было ничуть не лучше, чем сейчас.
Лале боялась оставаться один на один с собой. Когда ты один, в голове поступают разные мысли, от чего чаще всего люди сходят с ума. Она не хотела переживать или нервничать. Она хотела домой. Прежняя Александра ни за что бы не вернулась в то захолустье, но Лале видела обратную сторону медали и жалела, что мечтала о таком.
Неправильно мечтала.
Сдавленно выдохнув, она позволила холодной стене коснуться ее шелковистых волос, зарываюсь в них, будто она лежит в стоге сена. Хуриджихан однозначно ревновала и по женски, Лале могла ее понять. Каждая женщина, которая любит своего мужчину, пойдёт на все, лишь бы устранить конкурентку. Особенно, если твой конкурент - жалкая рабыня, у которой нет власти. Таких легче убрать. У нее нет людей, связей, силы или право голоса, чтобы что то поменять, изменить или приказать. Таких не ищут. Пока ты не мать Шехзаде, от тебя легче избавиться. Конечно, возможно, по твоему убийству начнётся дело, но вскоре, его прекратят.
Ты не ценный товар.
По крайней мере, если бы она была в тесной связи с Баязидом, то он бы выделил ей покои и пристроил служанок. Хотя, это тоже очередной бред, о котором нет смысла думать. Лале не идеальна и прекрасна понимала это. Травмы, которые она пыталась скрыть и залечить, наконец-то вдохнули чистого воздуха и вырвались наружу, обнажая Лале, будто она без одежды. Оставалась ждать.
Час.
День.
Месяц.
Или год.
***
— Что то вестей от твоей подруги нет — сказала Эсма, перебирая ткань платьев — Думаешь, она забыла про тебя?
— А как же. Наслаждается жизнью в объятиях Шехзаде — улыбнулась другая девушка — Куда ей до тебя.
— Александра не могла меня забыть — сказала Анастасия и выдохнула — Возможно, она опять попала в какую нибудь беду. Это же Алекс.
—Почему ты называешь ее Александрой? Ей дали другое имя.
— С новым именем она другая — сказала Анастасия и посмотрела в сторону — Я хочу знать, что моя Александра не исчезла.
— Только не называй ее старым именем перед семьей султана — сказала девушка и притихла — Особенно перед Хюррем султан. Ведь, она ей имя дала. Это будет считаться оскорблением.
— Да какая теперь разница? Все Шехзаде разъехались и шанс попасть в их гарем равен нулю — расстроено сказала Анастасия — Не знаю, что делать.
— А я думаю, что Лале не к тому Шехзаде попала — улыбнулась Эсма и Анастасия застыла — Мне кажется, между Селимом и Лале есть что то такое...
— Не понимаю, о чем ты — сказала Анастасия и Эсма усмехнулась
— Таким взглядом Шехзаде смотрел только на Нурбану султан. До того, как в гареме появилась Лале — сказала Эсма и некоторые девушки кивнули — Селим защитил ее, несколько недель смотрел за ней, как ей обрабатывают раны на спине, а когда Нурбану султан ее выгнала, Селим приказал отпустить Лале. Вы же сами видели.
— Да, думаю, Шехзаде локти кусает, потому что Лале в гареме его брата — сказала девушка и мечтательно вздохнула — Эх, почему Шехзаде за меня не дерутся. Я, вон, какая красивая!
— Да потому что ты драться не умеешь! — посмеялась Эсма и Анастасия поджала губы — А Лале могла любого янычара положить. Наверное, за это, Шехзаде и были очарованы ею.
— Бедняжка, должна вести войну против двух султанш — сказала девушка и Анастасия вопросительно посмотрела на нее — Нурбану султан, Хуриджихан султан. Не дай Аллах и Хюррем султан присоединится к ним. Тогда Лале ничто не спасет.
— Спасе-е-ет. Шехзаде Селим за нее любого повалит — посмеялись девушки и Анастасия надув губы, отвернулась, смотря на балкон Хюррем султан.
В мыслях девушки стояла стойкая решимость подняться к самому сердцу гарема и предстать перед ним, моля о своей просьбе. Анастасия хотела быть похожей на подругу. Быть как она. Смотреть, как она. Чувствовать, как она.
Быть ею.
Но как только Анастасия вышла из гарема и подошла к балкону, ноги предательски задрожали, возвращая Анастасию на землю. Закусив губу, она повернулась и со всех ног побежала в гарем, падая на диван. Слезы душили, душа была пропитана ненавистью, а Анастасии казалось, будто все хорошее из нее выкачивают, делая из нее кровожадного монстра, который только и хочет, что власти и победы над подругой, которая ценной своей жизни бросалась в огонь. Ради нее.
В следующий раз.