13. Сказка
— Бегите! — Предо мной стояла белокурая красавица лет двадцати. — Ну же, бегите!
Я проснулась в холодном поту. Ей богу, я не хочу больше спать. Это... невыносимо! На часах было около двух часов дня. За дверью слышались разговоры, причём на повышенных тонах. Какому безумцу взбредёт в голову ругаться с мушкетёром? Но тут в мою комнату влетело «нечто».
— Ника! Живая! Ещё раз ты так меня напугаешь, я тебя сама убью! — этим «нечто» была Амелия, которая бросилась на меня, чтобы убить обнять.
— Дура! Кто ходит один ночью? Ещё и без шпаги?! — а это была Марго, тоже сдерживающая слёзы и обнимающая меня.
— Вы же должны были вернуться завтра, — говорила я, задыхаясь от их... объятий.
— Мы недавно перебили всю роту де Жюссака, поэтому вернулись раньше. — вскрикнула, улыбаясь, Амелия и зарядила прямо в грудь, то есть туда, куда меня ранили.
Я застонала самым сдержанным образом, который представился в данной ситуации, и потеряла сознание.
Очнулась я уже в квартире Бонасье. Вот как они вдвоём смогли притащить меня сюда? Так, ладно, это не самое главное, главнее то, что я даже не успела поблагодарить Атоса!
— Никуся, ты очнулась, слава Богу! — передо мной сидела Марго. А окружала меня вся наша компания: даже Райто смылся от Высших. Но я была расстроена.
— Ребят, я, конечно, всё понимаю, но дайте мне отдохнуть, я очень плохо себя чувствую. — Это, конечно, была игра артиста погорелого театра, и мне не было так уж сильно плохо, но эти обеспокоенные и в тоже время сердитые взгляды меня пугали. Когда они начали расходиться, я поймала тот самый взгляд от Марго, которого нужно опасаться, ведь с этим выражением лица она выигрывала турниры по фехтованию. — Рита, помоги мне с раной, прошу.
В конце концов, когда все разошлись, повисло неловкое молчание. Я ждала, когда она заговорит, а она просто изучала меня взглядом. И, наконец, она заговорила первой.
— Значит, нет и быть не может пейринга между вами? — она произнесла это с улыбкой.
— Чего? Между кем «нами»? О чём ты? — я действительно не понимала.
— Так, понятно, не доходит. Что ж, я объясню. Ты и Атос, чудесная пара, не так ли?
— Чего?! Какая ещё... что? — мой словарный запас уменьшился до вопросов. Деградируем. — Ты в своём уме?! — Ника переходит на крик, это что-то новое. — Какой, к чертям, пейринг? Что значит: я и Атос? Это просто смешно!
— Ну вот, ты бы так не нервничала, если бы он не был тебе дорог, — Марго захихикала.
— Он меня спас, помог мне, и никакого пейринга тут быть не может!
— Да-да, — и опять та самая улыбочка. — Ладно, не нервничай, а то мои идеальные швы разойдутся. Отдыхай, — она направилась к выходу.
— Да, спасибо, — она и не поменяла, и не поменяет своих убеждений, я-то её знаю. Ника, просто смирись с этим.
Я вот-вот начала засыпать, но тут, как всегда, появится перед сном обстоятельство. На часах около пяти, девочки в кабинете де Тревиля, слушают «похвалу», Бонни спит, варварски заняв кровать Марго. А Райто, в свою очередь, решил устроить разбор полётов.
— Вероника... — вот не люблю я, когда ко мне обращаются полным именем, это всегда значит что-то страшное. — ... Я хочу поговорить.
— Да? И о чём же? Устроишь лекцию о том, как глупо я поступила, гуляя ночью?
— Нет смысла, ты никогда меня не слушаешь!
— А... Эм... — опять мычание. Ника, ты что — животное, чтобы издавать звуки вместо внятных предложений? — ... Так, о чём ты хотел поговорить?
— Я лишь хотел задать один неприятный вопрос. Вероника, тебе нравится Атос? — да вы с Марго сговорились, что ли?
— Это тебя не касается, ты мой хранитель, твоя обязанность меня защищать!
— Да, ты права, я всего лишь хранитель... — Райто перевоплотился и вылетел в окно.
Он что — обиделся? На что, собственно? Ладно, перебесится. И с чего они с Ритой взяли, что тут образовалась парочка? Атос меня ненавидит, как и всех женщин, а я... я не знаю, что я к нему чувствую. Так, Ника, ты сходишь с ума! Атос — женоненавистник, живёт в XVII веке, к тому же испытывает ко мне особую неприязнь — какой к чёрту пейринг?! Это презабавно, кажись, Марго была права! Интересно, в XVII веке во Франции были ли психушки, ибо я их потенциальный клиент.
Всю ночь я не спала, рассуждала. Так, я выяснила: я испытываю к нему симпатию, он меня ненавидит. И к чему новому я пришла за всё это время? Топчемся на одном месте. Любовь когда-нибудь угаснет, неважно когда, но она угаснет, просто нужно подождать. Вскоре мы вернёмся в наше время, Высшие не допустят, чтобы мы что-то вспомнили, поэтому эта увлечённость исчезнет. Да, это будет самый лучший вариант — просто не обращать на это внимание.
***
С того времени прошло две недели. Да, просто не обращать внимания, конечно! Это самая глупая мысль, приходившая в мой мозг! Вот, скажите мне на милость, как тут не обращать внимания, если при его упоминании ты становишься красным, а, увидев его вживую, сердце выстукивает бешеный ритм. Я всегда была ребёнком с сюрпризом, но не настолько, чтобы влюбиться в графа из XVII века!
А тем временем произошло немалое количество событий. Бекингэм побывал в Париже, королева по глупости отдала ему подвески и тем самым подхватила неведомую болезнь, с которой лучшие врачи Франции борются уже третий день. Де Тревиль, спасибо ему большое, предложил королю меня как превосходного лекаря. И чтобы вы подумали, он согласился. Поэтому сегодня в десять часов меня примет королева Анна Австрийская. Ну что, была не была. На часах без пяти десять, сейчас я либо вылечу Аннушку, либо отправлюсь на Гревскую площадь. Весело, не правда ли?
— Прошу, войдите, — и открылись двери в покои королевы.
— Ваше Величество, — я присела всё в том же корявом реверансе. Надеюсь, вы избавите меня от описания королевских покоев. Ребят, нам так не жить, это всё, что я могу сказать.
— Вы тот самый лекарь, которого так рекомендовал де Тревиль? — королева лежала в кровати, и, признаться, на ней не было лица: то ли от той самой «страшной» болезни, то ли от простого переутомления.
— Да, Ваше Величество!
— Не знала, что женщин берут на такие ответственные профессии. — Вот это сейчас оскорбление! Мой феминист негодует!
С королевами не ссорятся, поэтому я отделалась поклоном.
— Что ж, раз вы такой хороший лекарь, то приступайте.
Я её осмотрела. Я в шоке! Вот это болезнь! Нервный срыв называется, не слышали? Вот скажите на милость, какое у вас будет состояние, если вы не будете спать, есть и будете нервничать?! Думаю, весёлое. Бедняжка разнервничалась из-за Бекингэма. Ну что, будем лечить.
— Ваше Величество, как давно вы употребляли пищу и отдыхали?
— Что за глупый вопрос?! Великий из вас лекарь, скажу я вам. — Со стороны фрейлин послышался смешок. Так, Ника, спокойствие, только спокойствие.
— Ваше Величество, вы изводите свой организм, такими темпами вы скоро можете копыта двинуть почите, — я отвесила поклон, нормальный, между прочим, поклон! Вот только, Ника, разозлись.
— Да? И как же вы мне поможете? — на её устах был тот же смешок.
— Лишь вы сможете себе помочь. Употребляя здоровую пищу, отдыхая по восемь часов в сутки, и... — я наклонилась к ней совсем близко, так, что можно было почувствовать её дыхание -...перестать беспокоиться о подвесках, которые сейчас носит Бекингэм... — её лицо стало бледнее смерти, казалось, она вот-вот потеряет сознание.
— Вон. Все вон! — она сорвалась на крик, но при этом держала мою руку. Тогда мы остались одни. — Кто вы? Если вы не сам сатана, откуда вы это узнали?!
— Ваше Величество, я не имею никакого отношения к аду! Я так же, как и все, покорная слуга Вашего Величества. Я много знаю, у меня что-то вроде дара, но Вашему Величеству нечего бояться, эту тайну я унесу с собой в могилу, — у Аннушки появился румянец. Прогресс! — Мой Вам совет, не нужно сводить в могилу мать наследника престола. Вам поможет ваша преданная служанка, госпожа Бонасье, у неё есть надёжный человек.
Всё это время Анна Австрийская слушала меня, как под гипнозом. Её лицо было, как у маленькой девочки, которая услышала сказку и поверила в нее.
— Я верю вам! Но перед тем как уйти, скажите мне своё имя.
— Для вас я просто преданная служанка, — я поклонилась и вышла.
Вот уж никогда не думала, что Французская королева словно дитя, и что мне придётся играть роль Эгля (одна сплошная отсылка на «Алые паруса»)