Глава 17
В 10 часов вечера мы уже сидели в автобусе до Атланты. Ехать предстояло чертовски долго, но должен признаться: я обожаю долгие ночные поездки. Это действует на меня как медитация.
Поначалу мы слушали музыку в наушниках Эм, тихонько шепотом подпевая и улыбаясь друг другу. И если в поезде до Вашингтона я спал и практически не слышал, какие песни есть в ее плейлисте, то сейчас я был удивлен. Девушка не лукавила, когда говорила, что много чего в нем есть. Но я не думал, что там окажется и песня из мультфильма "Рапунцель". И каким-то необъяснимым образом в моем мозгу всплыл текст этой песни. И пока Эм удивленно охала и хихикала, я достойно спел ту часть, что исполнял Флин Райдер.
Спустя час или полтора девушка уснула, прижавшись ко мне. Я укутал ее своей курткой и отвернулся к окну.
И глядя на мелькающие вдоль дороги фонари, на темное ночное небо, на бледно мерцающие звезды, я совершенно спокойно кое-что понял.
Мне не нужна Ана.
Тот порыв позвонить ей сейчас казался такой глупостью. Зачем? Меня отвергли, я должен достойно это принять. И принял. Даже не задавался больше вопросом, чем он лучше меня. Мне все равно, пора это признать. Как говорится в одной из тех песен, что мы слушали вместе с Эм, разбитое сердце продолжает биться.
Пора все забыть.
К тому времени как мы подъехали к Атланте, моя левая рука неслабо так затекла. Но это мелочи. Зато Эм хорошо поспала в дороге. Она продолжала клевать носом и в такси, и я заботливо придерживал ее.
-Можем мы получить дополнительное одеяло? - спросил я, получив ключ от номера.
В ответ лишь слегка удивленный взгляд и тихое: "Тепло же, зачем под двумя одеялами спать?".
-Она сейчас сразу ляжет в кровать и заберет все одеяло себе, - кивнул я на донельзя сонную Эм. - А я не хочу ее беспокоить.
Паренек со стойки понимающе кивнул, пробормотав что-то про сильный слабый пол, и сказал, что принесет одеяло в номер. Я поблагодарил и, подхватив чемодан, повел Эм на второй этаж. В комнате она едва разделась и сразу же залезла в кровать. Вообще ее можно понять, ведь потерять львиную долю энергии можно и из-за душевных переживаний, которых у Эм было в избытке. Поэтому я приглушил свет, а когда принесли одеяло, осторожно лег рядом и также уснул.
Первое, что я увидел, открыв утром глаза, - удивительно умиротворенное лицо Эм. И первая же мысль: "Я впервые вижу ее спящей в кровати". Да, я видел как она спит, в автобусе или в машине. Да, я видел ее спящей, когда мне самому не спалось. Только вот я не видел ее лицо, поэтому это не должно считаться. Мне кажется, что сон человека в кровати - немного более интимно, чем в транспорте или где-нибудь еще. Особенно если спать в одной постели.
Я осторожно встал, стараясь не шуметь; успел сходить в душ, умыться, одеться, а Эм все еще спала. Не проснулась и когда я клацал по клавишам ноутбука, составляя расписание на сегодня и ища интересные места. Но когда я принес завтрак, а девушка все также смотрела сны, пришлось-таки взять все в свои руки и разбудить ее наконец.
-Привет, - нежно улыбнулась мне Эм в ответ на мои поглаживания ее по руке.
-Как настроение?
-Все хорошо, - довольно, как кошка, потянулась девушка, крепко зажмурившись, - благодаря тебе. Снова завтрак в постель?
-Мне нечем было заняться, - пожал я плечами, смущенно улыбнувшись.
Я и не подумал, что завтрак - это не то, что обычно делают друг для друга друзья. Кто бы что ни говорил, а у каждого действия есть свой ярлычок, и от этого никуда не денешься. Просто кто-то больше обращает на это внимание, кто-то меньше. Завтрак в постель - вторая или третья стадия романтических отношений, идущая после удачного ужина. У нас же не было и намека на что-то такое, поэтому осознание этого заставило меня покраснеть.
Зная, как сильно Эм любит историю, я решил, что мы обязаны посетить местный исторический музей. Неудивительно, что девушке эта идея пришлась по вкусу. Я же все больше поражался тому, какой все-таки культурный она человек. Если бы не она, я бы и не подумал идти в какие-то там музеи, а просто бы сходил в кино или завис бы в баре. Но Эм... Боже, она перевернула все мое представление об отдыхе. Мне лишь оставалось смеяться над прежним собой.
-Столько боли в их взгляде, - тихо раздалось рядом.
Я тут же вынырнул из своих размышлений и заметил, что Эм неотрывно смотрит на какую-то картину с людьми, привязанными к столбам.
-Мне так жаль их всех, - снова произнесла девушка. - Проверить не могу, что когда-то люди так жестоко поступали с теми, кто хоть немного отличался от них.
-С тех пор мало что изменилось, - отозвался я и внимательнее присмотрелся к картине.
Темнокожие люди в период рабовладельчества в Америке. В этом штате в то время это было обычное дело. Мне жаль, что когда-то люди считали, что такое поведение - нормально. Мне жаль, что многие ни в чем не повинные африканцы пострадали от европейцев и американцев. Мне жаль, что в каком-то смысле это продолжается до сих пор.
-В истории каждой страны было позорное пятно, - повернулась ко мне Эм. - Вот это - пятно позора Америки. Но рабовладельчество было распространено не только тут, но и в Европе, и в том же Египте было дело, и в азиатских странах. В России это называлось красиво - крепостное право, но суть-то от этого не меняется.
Мне нечего было возразить, да я и не собирался. Недалеко от того места, где мы сейчас стояли, находились еще и маникены тех же темнокожих. В кандалах. И при взгляде на них по коже пробегали неприятные мурашки. Представить страшно, что пришлось пережить этим людям.
-Страшнее расовой дискриминации может быть только геноцид, если уж мыслить в этом направлении, - продолжала Эм. - Холокост, Ку-клукс-клан, массовый расстрел, преследования. Только представь, что пришлось пережить небелым.
-Я чувствую за собой вину, - грустно усмехнулся я, - только потому что я белый американец.
-А я латинос, и ты хорошо ко мне относишься, - девушка взяла меня за руку. - Ты бы не позволил себе поступать с этими людьми так... чудовищно. Я не знаю твоего имени, но я знаю тебя.