Последняя из Фениксов

Awaken – League of Legends

Анариэль 

г. Мериторн, Золотое Кольцо Мерии, Небесный замок

Невесомые хлопья падают на нее сверху. Будто танцуя, плавно кружатся в воздухе. Вот только – музыки нет. Кругом такая тишина, что ещё немного, и получится услышать биение собственного сердца.

Небо черное с красным, без облаков, но заместо них солнце пробиться пытается сквозь непонятное огнедышащее марево…

Пахнет железом.

Дышать тяжело… Носом уже не выходит, по всему горлу дерет адски больно, до кашля.

А хлопья все падают, падают, кружатся… Они оседают на протянутой кверху руке, и Анариэль растирает их в ладони. На подушечках пальцев остается след серебристого пепла. Он же чувствуется и на губах, стоит только провести по ним сухим языком.

Пепел… Он похож на сухой грязный снег. Дитя огненной метели спокойно сыплется с неба, все застилая собой.

И Анариэль вся уже погребена под ним, с трудом моргает, чтобы увидеть хоть что-нибудь.

Холодно. Несмотря на бушующее в небесах зарево, по коже гуляет озноб, заставляя трястись и клацать зубами.

Анариэль обнимает себя за плечи, накрывает лопатки ладонями в надежде сохранить последнюю толику еще не утраченного тепла… но затем вдруг хмурится, отдергивает руки от себя, чтобы поднести к лицу…

От того, как резко она вдыхает в себя грязный воздух, заходится кашлем до слез, но перед глазами картинка сохраняется яркой и четкой.

А ладони ее тем временем все в свежей крови…

Глаза распахиваются одновременно с резким, глубоким вдохом. Тело при пробуждении как будто тяжело падает с высоты, но на самом деле это, конечно, не так.

Какое-то время Анариэль просто лежит и смотрит, как над ней, закрепленный на четырех позолоченных шпилях и колышимый утренним бризом, покачивается кружевной полог. Рассветные лучи, путаясь в дорогой невесомой ткани, заставляют тень лечь красивым узором на стены из белого мрамора. В покоях светло и свежо, и Анариэль старается, чтобы ее глубокие торопливые вдохи не делались слишком громкими. Хочется побыть в покое и тишине, пока испуганное дурным сном сердце не восстановит ритм.

А кончики пальцев тем временем все еще покалывает от фантомного чувства, будто на коже собрался тонкий слой пепла. Снова до мурашек…

Принцесса делает особенно глубокий вдох, осторожно встает, откидывая прочь несколько подушек и роняя их на пол к своим босым ногам. Она оправляет сорочку для сна, которая за ночь неудобно задралась до самой талии, зарывается пальцами в волосы и осторожно проходится по коже головы ногтями. Длинные кудрявые локоны рассыпаются позади нее серебряным шлейфом, полностью закрывая обзор на изящную спину вплоть до самых бедер.

Если не обращать внимание на кошмар, в очередной раз потревоживший ее, Анариэль больше всего в сутках любит именно это время – несколько минут одинокой тишины, когда никто еще не заметил ее пробуждения. Тогда можно побыть самой собой, немного подумать о всяком, наблюдая за тем, как на небосводе в свои права вступает утреннее солнце.

Погода сегодня радует: небо ясное, с красивыми перистыми облаками у горизонта, а под ним лежит гладь бескрайнего моря. Покои Анариэль – самые роскошные в здешнем дворце – были расположены высоко и имели выход на открытый балкон, с которого виднелись океан и широкая дельта реки, дарящей ему свои пресные воды. Сейчас вода ярко-синяя, с такой высоты кажется совсем гладкой и тихой, а очередную волну выдают только яркие блики, задорно скачущие по поверхности. Ночью же океан преображался, будто открывал свою другую сторону сгущающейся над ним тьме. Вода становилась глубже, обнажая опасность, яркая синь проглатывалась чернотой, и лишь в самой дали, если старательно приглядеться, можно было заметить бирюзовое свечение, которым наполнялся воздух – это Эфир. Плотный туман, которым окружен Эростен, всем также известный как Сапфировый остров. До него далеко… да и все, кто не являются эростенцами, в бирюзовом Эфире едва способны что-либо увидеть, но место с красивой историей, как это обычно бывало, неистово притягивало любознательное сознание Анариэль.

То место, где жила девушка, тоже обладало своей красивой историей. Частью этой истории являлась и она сама – Анариэль Хисс, принцесса Брассилии, самого прекрасного и богатого из всех известных миру королевств.

Столицей этой стране служила Виола. Анариэль жила там, пока ей не исполнилось пять, затем же брат, вернувшись однажды из далекого путешествия, вдруг дал распоряжение ей с личным престарелым слугой покинуть город. Но Анариэль, несмотря на малый возраст, помнила до сих пор высокие стены просторных комнат, что были отведены ей в королевском дворце. Помнила жаркое солнце и сухой, обжигающий кожу ветер, что всегда приходил на континент с юго-востока, где за морским проливом крылись пустоши государства Ромара, зовущиеся Пустыней Эмбер.

Сейчас же домом ей служил Мериторн. Древний, величественный и неприступный город-кольцо, внутри себя хранящий вечно зеленые холмы Мерии. По легенде холмы эти создал бог земли в дар богине неба по имени Мерия, потому тревожить их – страшный грех. Тысячи лет уже этим холмам, и столько же еще они простоят. Увидев однажды в прошлом создание людей, в будущем точно так же узрят холмы и их кончину. Боги решили так, а значит, так будет.

Мериторн считался неприступной цитаделью, построенной правителями древности лишь с той только целью, чтобы не допустить врагов к священной земле. В Брассилии существовало поверье, что если на холмы Мерии ступит чужак, дни государства будут сочтены, и страх этот до сих пор жил в сердцах брассилийцев, впитываясь с грудным молоком. Стены крепости были высоки и представляли собой идеальной формы гигантское кольцо, блестящее в щедрых солнечных лучах, будто настоящее золото. А инкрустацией этому кольцу служил Небесный замок – непередаваемо прекрасный мраморный дворец, вырезанный прямо в скале так давно, что искусство и тайны его создания давно канули в лету.

Белокаменные стены с кружевной резьбой, золоченые покои, огромные пустынные коридоры и широкие лестницы, увитые плющом, начищенные до блеска полы, прогретые солнцем… все это было в Небесном замке Мериторна и принадлежало Анариэль. А сама Анариэль принадлежала этому всему.

С того дня много лет назад, когда маленькая принцесса впервые ступила в стены замка, тот стал ее обителью. Или, если угодно, самой надежной, какую можно вообразить, клеткой.

Двери ее покоев с осторожностью приоткрылись, но Анариэль все равно услышала их тихий шорох и обернулась, чтобы через всю комнату встретить взгляд потревожившего его недолгий утренний покой. В сердце привычно заскреблась тоска, но ее она приняла со смирением: оставаться в одиночестве Анариэль разрешалось только во время сна, да и то на протяжении всей ночи у дверей ее спальни дежурил кто-то из придворных служанок. Одна из них как раз и заглянула к ней, просунув в узкий дверной проем свой маленький, покрытый бледно-оранжевыми веснушками нос.

– Ваше Высочество! Вы уже проснулись!

Тихий вздох принцессы заглушил звук распахнувшихся шире дверей и торопливые шаги навстречу к ней. Девушка, подобрав обеими руками подол своей легкой юбки, сшитой из традиционной для брассилийцев белой ситцевой ткани, в суетной спешке смотрелась забавно. Ее звали Сита – маленькая рыжеволосая красавица. Вместе со своей сестрой Лесой она прислуживала Анариэль на протяжении всей ее жизни в Мериторне. Только им двоим да старику, который растил принцессу со дня ее появления на свет, разрешено было видеть ее, а также общаться с ней.

Леса и Сита – пташки золотой клетки. Нежные, словно лилии южного сада, всегда смотрящие на мир с поразительной наивностью глазами зеленого цвета. Об их родителях ничего не было известно. Появились на свет они обе в Мериторне, а затем в совсем юном возрасте оказались в стенах Небесного замка, где теперь были заперты вместе со своей госпожой. Казалось, что те смирились с судьбой, какую для них выбрали с детства… казалось, таким образом поступить должна была и сама Анариэль...

Принцесса часто уставала от общества двух сестер, но знала также, что едва ли может рассчитывать на иное. Брат не допустит, чтобы кто-то еще увидел ее хоть одним глазком. Еще совсем маленькой принцесса пыталась узнать, почему ей не разрешают никому показываться на глаза, но Тэдеус объяснять ничего не хотел и лишь злился, одаривая любопытствующего ребенка хмурым взглядом, от которого вдоль спины всегда бежали мурашки. Спорить с королем и надоедать тому было запрещено, поэтому принцесса с двойным упорством принялась расспрашивать слугу-старика, который лишь вздыхал на очередные вопросы и качал головой, отвлекая девочку сказками.

Только став старше Анариэль стала понемногу догадываться, почему ее так хорошо прячут и трепетно берегут…

Сита, заправив смятую после сна постель, высунулась в коридор и прикрикнула, зовя Лесу. Вторая девушка появилась точно в следующую секунду, неся одеяние принцессы на вытянутых руках. Сестры между собой очень похожи: невысокие, с длинными волосами цвета карамели и большими зелеными глазами на круглых лицах. Они обе любили много болтать и при этом широко улыбались, смеялись птичьей трелью, вечно суетились кругом так, что от них у бедной Анариэль частенько болела голова, но самое главное – никогда не покидали ее. Следили за каждым шагом, за каждым словом, оброненным ей, за каждым вздохом, чтобы потом передать либо старику, либо даже самому королю, когда он изредка прибывал с визитом в Небесный замок. Анариэль в свои годы давно это понималаа и принимала, как данность. Если уж ее не поленились так хорошо упрятать от всего мира, то и контролировать должны соответствующе.

Потому принцесса давно была верна одной простой истине: обнажать свои настоящие мысли и чувства она не может абсолютно никому, кроме себя самой. Возможно, это все в ее ситуации и с ее беспомощностью что-то решать – полнейшая глупость, но она все равно не в силах подавить настырный огонек бунтарства, соблазнительно шепчущий на ухо о том, что у них с ней непременно должна быть своя тайна.

– Погода сегодня славная, вы это уже заметили, Ваше Высочество?

– Хотите, чтобы мы накрыли завтрак прямо в саду? Стол под навесом, и солнце вам там не грозит…

– Как будто его лучи хоть раз смогли навредить Госпоже! Ты снова болтаешь свои глупости, Сита!

– Это не повод забывать об осторожности, сестрица! Вечно ты перебиваешь меня…

Анариэль, по обыкновению пытаясь не вникать в чужой бесполезный спор, из которого все равно никто не выйдет победителем, с тоской бросила последний взгляд на блестящую океанскую гладь и прошла вглубь комнаты, чтобы позволить служанкам себя раздеть. Те умелыми движениями быстро избавили ее от незамысловатых ночных одежд, оголив стройное тело, щедро одаренное изяществом во всей красе расцветшей юности. Молочная кожа потонула в нежных солнечных лучах, как будто впитав их сияние и тепло, по которому успела истосковаться за долгую ночь. В тех же лучах тысячью радужных бликов засверкала россыпь дорогих самоцветов на самом главном девичьем украшении… том украшении, что всю жизнь с пятилетнего возраста скрывало ее естество, надежно храня и пресекая любую возможность когда-нибудь кому-нибудь без разрешения на то короля сорвать хрупкий цветок целомудрия принцессы.

Леса, осторожно придерживая легкий красивый наряд, украшенный сиреневой вышивкой, помогла Анариэль облачиться в него и перешла к хитрой шнуровке на спине. Ткань надежно скрыла под собой прекрасную наготу и все остальное, что не было предназначено для чужих глаз, и девушка с облегчением выдохнула. Как и говорилось: она должна была уже очень давно свыкнуться со своей судьбой, принять бремя, каким одарена еще при рождении, и довольствоваться лишь тем, что имеет, но…

Если в мире этом все же есть место богам, то такой ли должна быть их справедливость?..

Светлое платье и накидка на плечах приятно прильнули к коже, поперек лица, касаясь переносицы, опустилась легкая вуаль, которую держали золотые цепочки, закрепленные на голове.

– Не нужно ничем больше украшать мои волосы, – попросила Анариэль, осторожно отодвигая от себя руки девушек, что уже тянулись к ней с тяжелыми заколками. Представив, как к вечеру из-за них будет ныть шея, принцесса поморщилась.

– Хотите я сплету для вас венок из свежих цветов? – предложила одна из сестер.

– Спасибо, но я способна сделать это сама.

– Но Госпожа…

– Накрыть завтрак в саду показалось мне хорошей идеей, – перебила она спор, меняя тему, и растянула в улыбке красивые губы, сомневаясь, правда, что под вуалью, скрывающей нижнюю часть лица, что-то можно разглядеть. – Как скоро вы сможете это сделать? Я голодна.

– Дайте мне всего несколько минут, Ваше Высочество!

Сита быстро скрылась за пределами ее покоев, оставляя Анариэль на сестру. Она и Леса переглянулись, и это как будто послужило для девушки командой защебетать снова, да теперь еще и с двойным упорством, будто восполняя отсутствие своей родственницы. Принцесса снова постараласт не слушать чужой навязчивый галдеж, что и не думал стихать, пока они вдвоем длинными коридорами направлялись в сад.

Эхо скакало следом за ними, отражаясь от каменных стен. Замок, что когда-то был построен для сотен жильцов, пустуя, казался нелепым и устрашающим. Нелепым казалась и Анариэль – его хозяйка – нелепой и ужасно маленькой среди хрусталя, камня и сусального золота.

Цветочная принцесса под стеклянным колпаком.

И хоть под колпаком этим вместе с ней заточены были и несметные богатства, и шелка, и самые изысканные яства, и поражающие сознание сады, и тысячи книг, какие ни в жизнь все не прочесть, Анариэль все равно иногда от отчаяния хотела разбиться насмерть о стеклянные стены. Юную принцессу из года в год сводила с ума неуемная мысль, что за пределами ее колпака своей удивительной и многогранной жизнью живет целый мир.

И в мире том столько всего… в нем сотни морей, пустыни и горы, разные люди, каждый хранящий свою историю… И с этим миром Анариэль живет под одним солнцем, вот только возможности увидеть, познать тот – лишена.

Решится ли Тэдеус когда-нибудь на то, чтобы выпустить Анариэль из клетки? Разве что, чтобы пересадить в другую, ту, у которой будет уже другой хозяин. Ведь так это и делается, верно? Анариэль "подарят" тому, с кем союз покажется старшему брату более выгодным. Вот только годы идут, и их принцессе успело минуть уже двадцать два, но даже речи о ее браке с кем-нибудь ни разу так и не поднялось королем. Каждый раз при нечастых визитах Тэдеуса Анариэль ждала, чувствуя, как при этом неприятно потеет спина и от нервов трясутся колени, но ожидания проходили впустую. Ничего не менялось, брат справлялся о делах и уезжал, не особо горящий желанием задерживаться рядом с единственным родным ему существом дольше, чем это требуется. За спиной короля громко хлопали двери, сразу же те с внешней стороны запирались на засов, звенели цепи подвесного моста, копытами гремела конница…

Тэдеус не подпускал к себе сестру, всегда держался отстраненно с ней и ласков ни разу не был, хоть и сам жизнь вел одинокую. После смерти их матери стены королевского дворца так и не встретили другой королевы… зато, насколько Анариэль удалось узнать благодаря крайней болтливости Ситы, которая была той еще сплетницей, в тех содержалось много наложниц. Что ж, возможно, король просто не был готов хранить верность кому-то одному…

Принцессе было известно и то, что обе ее служанки тоже успели согреть брату постель и не по разу… и не по-отдельности. Вряд ли, правда, сестры знали, что обсуждение ночей, проведенных в компании короля, слышала Анариэль, которая в тот раз лишь делала вид, что дремлет на кушетке. Подслушивать она не хотела, просто привыкла уже изображать сон, когда чужая болтовня начинала действовать на нервы слишком уж сильно. Но так вышло, что держать языки за зубами Леса и Сита были попросту неспособны и любили между собой обсудить с жаром все, что тревожило их юные и крайне восприимчивые умы.

Благодаря их нескончаемой трели Анариэль узнала, что общение между мужчиной и женщиной может быть крайне… глубоким. Попервой мысли об этом странным образом пугали и одновременно влекли, пробуждая в теле зуд. Было стыдно и неудобно, потому что внизу, между ног, тяжелело и тянуло. Под дорогим прочным каркасом, что было не снять, разливалось тепло, и хотелось просунуть руку прямо туда...

То ли брат издевался над ней, то ли слишком берег. Анариэль бросало от первого предположения ко второму всю жизнь в зависимости от уровня, до какого в ней могло вскипеть раздражение. Уж навряд ли кто-то еще в этом мире может похвастаться такой надежной защитой, что есть у Анариэль, усомниться в этом не приходилось.

Когда принцесса вместе с Лесой добралась до сада, Сита уже все приготовила. На круглом столе были расставлены несколько блюд, какие обычно предпочитались на завтрак, а также графин с ягодным вином и один пустой бокал.

Солнце постепенно все больше заливало широкое пространство сада. Тот, начинаясь у стен дворца, раскидывался на сотни гектаров вперед, перетекая затем в заповедные земли. Границей саду служила река, она своим широким руслом как будто указывала предел свободе Анариэль, но сейчас до нее было так далеко, что не увидеть. Вода также плескалась и в небольшом искусственном пруду совсем неподалеку от места трапезы. Посреди пруда задорно журчал фонтан, распугивая голодных карпов с яркой чешуей. Лебеди – старинные обитатели королевского сада – били крыльями, подставляя те под тонкие струи воды. Первым делом Анариэль подошла к ним.

Птицы при виде нее плавно заскользили к берегу, заставляя улыбнуться. Она присела на корточки у воды, не придавая значения тому, что подол ее туники тут же намок. Величественные и грациозные птицы со всех концов водоема потянулись к ней, подставляя длинные шеи под ласковую ладонь.

– А ко мне никогда не подходят, как ни пыталась, – обиженно вздохнула Леса за ее спиной.

– Это потому что ты слишком шумная, – голос у Анариэль был мягкий и сладкий, как мед, потому что она, отвечая служанке, продолжала гладить лебедей.

Ей нравились эти гордые птицы, в которых она не без радости замечала сходство с собой. Вот только и различий хватало, и главное – те были вольны улететь туда, куда вздумается, никакие стены не смогли бы их удержать.

У Анариэль не было крыльев. Летать она не могла.

Помимо лебедей в замке жили еще и кошки, но те любили бродить везде по ночам, а утром уходили дремать куда-нибудь в тень, наполняя пустынные комнаты тихим мурчаньем. Шум они не любили так же сильно, как и лебеди, потому относились к сестрам с презрением, легко читающимся в ярко горящих глазах с вертикальным зрачком. Кошек нередко, стараясь, чтобы принцесса не узнала, ловили и выкидывали за порог, но те все равно возвращались лишь только им известными тропами, насмешливо затем наблюдая с недосягаемой высоты, как Леса и Сита недобро щурятся, замечая строптивых зверей.

Кошки Анариэль тоже нравились. Она была в восторге от их непокорного нрава, от того, что те были всегда готовы дать отпор, но также не ленились выражать и симпатию, ласково потираясь о ноги принцессы или жмуря глаза, когда почесывали за ушами.

Кошки, как и лебеди, вольны были приходить и уходить, когда им только вздумается. Как бы те ни любили Анариэль, могли оставить. Неизменными спутниками принцессы, самыми верными друзьями оставались только тоска и одиночество, уж в их преданности она сомневаться никак не могла.

Есть не хотелось, так что Анариэль, без особого интереса повозившись в еде на тарелке, приказала унести завтрак, лишь стащив с плоского блюда несколько абрикосов.

– Вы должны лучше питаться, моя принцесса, – вдруг услышала она сиплый старческий голос за своей спиной и поспешила обернуться. – Вы и так уже похудели, недалеко до времени, когда силы могут и вовсе вас оставить.

– А так разве не будет лучше? Не придется вечно ходить за мной по пятам, – пожала Анариэль плечами.

Седовласый дряхлый старик покачал головой, выражая тем самым свое неодобрение, но перечить дерзости не решился. Анариэль с годами раскрылась, из маленького несмышленого и любопытного ребенка она превратилась в прекрасную девушку, мечтающую о той жизни, что никогда не будет ей предназначена. Сама принцесса знала эту истину, ту же истину знал и старик, а еще старик знал ответ на вопрос "почему?", но не хотел им делиться. Анариэль же за это нежелание позволила себе на старого слугу обидеться. Обида жила давно, иногда прорываясь наружу язвительными словами. И сегодняшний день исключением отнюдь не стал.

Анариэль, наплевав на правила, дернула вниз раздражавшую ее все это время вуаль, оставив ту болтаться на шее, и засунула абрикос в рот весь целиком. Надувая щеки и чувствуя, как в рот тут же брызгает сок, принялась быстро жевать. Она хотела опять вернуться к пруду, но была остановлена стариком. Тот подошел ближе, склонив перед девушкой голову, и тихо вздохнул.

– Вам следует быть осторожнее и скромнее, Ваше Высочество… Король сегодня будет здесь.

Мякоть плода от услышанных слов застряла в горле, и Анариэль чуть не подавилась. Отшатнувшись от слуги, она вытерла губы тыльной стороной ладони и вернула вуаль на место. Сердце забилось торопливо и тревожно.

– Но ведь Его Величество уже навещал меня этой весной, я думала, что ждать его теперь придется только в следующем году…

– Что ж, ваша встреча случится гораздо раньше, – произнес старик, пряча жилистые руки за своей спиной и выпрямляя осанку. – Прикажете начать приготовления?

– Д-Да, конечно, – девушка закивала, рассеянным взглядом скользя от пруда с лебедями к стенам замка и обратно. – Подготовьте покои и ванну, чтобы мой брат мог сразу отдохнуть с пути, закажите в три раза больше блюд для трапезы, к его прибытию все должно быть сделано.

Старик, выслушав распоряжения, поклонился и заспешил в замок, чтобы раздать приказы слугам, с которыми имел право общаться лишь он один, даже сестры не могли разговаривать с кем-либо кроме друг друга и Анариэль, чтобы не растрепать что-то о принцессе лишним ушам.

– Может быть, перед приездом Его Величества вам что-то нужно, Госпожа? – спросила Леса.

Анариэль перевела дыхание, с усилием выходя из своих растревоженных дум. Обернувшись к служанкам, она покачала головой.

– Я хочу нарвать цветов для венка, вы для этого мне ни к чему.

***

В этот раз прибытие брата было не таким, как обычно.

С балкона своих личных покоев Анариэль хмуро следила за тяжелыми военными судами королевской флотилии, которые, быстро скользя по воде, один за другим заходили в бухту. Она пыталась считать, но сбилась примерно на пятидесятом, а те все шли и шли вниз по реке, что выталкивала их в океанский простор. Анариэль было прекрасно известно, что река эта напрямую связывает столицу с Мериторном и является самым легким способом добраться из Виолы до здешних земель. Быстрое течение само несло суда, и дорога не занимала столько времени, сколько могло занять путешествие на лошадях. Однако Тэдеус всегда предпочитал скакать верхом нежели сплавляться по реке, да и зачем бы ему ради встречи с младшей сестрой забирать с собой все королевское войско?..

Вопреки своему невыгодному положению и затворничеству с малых лет, Анариэль была отнюдь не глупа. Благодаря множеству карт и книгам библиотеки, имевшейся в замке, она отлично знала географию…

Из Виолы, где раньше и находился флот короля, легко было отплыть к заледенелым берегам Гласса, пустынным степям Ромары или на Флат. Из Мериторна же, который, в отличие от столицы, находился на юго-западе страны-континента, морская дорога вела так же на Ромару, но еще на Валиссию, Эростен и Эртеру.

Вряд ли Тэдеус, имея желание пойти с военными кораблями на Ромару, впустую гнал бы их через всю страну, теряя дни. Валиссия была слишком бедна и разграблена, чтобы представлять какой-либо военный интерес. На Эростен нападать было полнейшей глупостью: ни один брассилийский воин не смог бы сражаться в Эфире, – и это значит… оставалась Эртера.

Большое государство, делящее свой континент с соседним государством Флат, изрезанное реками и ущельями на юге и щедро одаренное плодородными степями на севере. Еще два десятилетия назад законного правителя этих земель предали жестокой смерти на глазах у собственного сына-наследного принца. Мальчику в тот день убийца нанес необратимые увечья, а затем, так и неузнанный, скрылся. Никто до сих пор не знает, кем он был, а престол – пустует в ожидании, когда наследник окрепнет и станет готов надеть на голову законно причитающуюся ему отцовскую корону. До тех пор страной правят регенты… которые, к слову, друг друга сменяют весьма часто, не в состоянии поделить такую заманчивую власть и королевские богатства. А мальчик-принц тем временем уже успел стать мужчиной, но сажать его на престол никто так и не спешит, что совсем неудивительно.

Так что, неужели Тэдеус соблазнился богатствами чужой страны, что уже долгое время не находилась в надежных руках? И если да, то почему именно сейчас?

Недобрые размышления принцессы оказались нарушены появлением старика. Тот вошел в ее покои и спешно поклонился.

– Его Величество распорядился привести вас для ужина с ним, Моя Госпожа.

Анариэль коротко кивнула. Сжав подол платья в ладонях, она рвано вобрала в себя соленый морской воздух и последовала за слугой в обеденную залу. Какова бы ни была цель королевского визита, совсем скоро она о ней узнает.

Внутри, правда, все равно сворачивалось неприятное волнение. Повязывая невидимые узлы вокруг шеи, оно душило. Анариэль не понимала его причины, но не могла отделаться от странного предчувствия, что все только начинается.

***

– Что снова с твоими волосами?

Подол платья все-таки пришлось выпустить из пальцев, а спину – согнуть в традиционном поклоне. Взгляд с искривленных в раздражении губ старшего брата уперся в мраморный с золотыми прожилками пол.

– Рада видеть вас в добром здравии, Ваше Величество. Надеюсь, путь не был излишне трудным и прошел хорошо.

Король вдохнул, затем резко выдыхая через раздутые ноздри. Выждав положенное время, Анариэль разогнулась, и снова глаза нашли лицо брата, такое похожее на ее собственное.

Тэдеус был красив и статен. Густые курчавые локоны серебром обрамляли лицо – на том, несмотря на зрелые годы, не нашлось еще места морщинам – довольно широкое, с ярко выраженным подбородком и резкой линией гладких скул, нос с плавной переносицей, большие глаза – единственное явное их с Анариэль различье – круглые и ярко-зеленые. За их примечательный цвет в народе Тэдеуса прозвали Изумрудным Королем, а Анариэль, как его младшую сестру, величали Янтарной Принцессой. Красивые имена для наследников ярко цветущего богатого государства. Тэдеуса любили за умелую внутреннюю политику и прочные торговые связи с другими странами, но также и боялись – за многочисленную армию, что осталась еще от отца и с прошедшими годами только наращивала мощь, а также за суровый нрав.

Вот, что говорилось в заморских книгах, составленных мудрецами древних цитаделей: "Хиссы – малочисленный дом, издревле правящий королевством Брассилия. После смерти прошлого короля Эберлиса и королевы Венеры на престол взошел их старший сын Тэдеус, мужчина, первый своего имени. Принцесса Анариэль, младше брата на шестнадцать лет, вторая и после брата единственная в очереди наследования. Оба, и король Тэдеус, и принцесса Анариэль, горячо любимы своим народом. Тэдеус правит разумно и справедливо, Брассилия при нем цветет.”

Анариэль хотелось верить этим словам, хоть она и не до конца понимала, как кто-то может любить ее, ни разу не видев.

– Сядь, – наконец разрешил ей брат, и она осторожно скользнула за стол, устраиваясь на мягкой подушке. Сита, стоящая рядом и прислуживающая ей, ловко вытащила заколки из волос и сняла с лица вуаль. – Украшений в твоей сокровищнице столько, сколько нет у всех придворных леди королевства, а ты все таскаешь на голове сорняки. Что за ересь…

– Мне больше по душе живые цветы… да и какой прок в красоте и богатстве, если их способны увидеть лишь эти пустые стены?

– В тебе королевская кровь, – ответил Тэдеус. Голос его звучал твердо, пресекая любые возражения, если бы они у кого-то возникли, но принцесса не смела перечить. Брат не любил объяснять что-то по нескольку раз, не имел привычки упрашивать, не приемлел споров с собой. Он был королем, все в государстве принадлежало ему, и ожидал он поголовно ото всех лишь одно – подчинения.

Анариэль была принцессой этой страны и тоже принадлежала королю. И всегда была обязана подчиняться, провести всю свою жизнь в подчинении либо умереть. Иногда второго хотелось, но мужества на то, чтобы отправиться в мир богов, она найти так и не смогла.

Набрав в грудь воздуха для ответа, Анариэль смиренно произнесла:

– Больше не повторится.

Тэдеус тем временем занялся едой, щедро наложенной Лесой ему на тарелку, будто и вовсе не слышал сестру. Анариэль какое-то время еще осторожно наблюдала за ним, но после решила тоже обратить внимание на свой ужин. За день она так толком ничего и не съела, и хоть тошнота волнения все еще мучила нутро, голод в нем тоже присутствовал.

На стол рядом с ней опустилась ярко-голубая бабочка, видимо, до этого времени прятавшаяся в венке, закрепленном на волосах. Отвлекшись, принцесса растянула губы в слабой улыбке, шевельнул пальцами, и тут же красивое хрупкое создание перелетело на фалангу указательного, а затем сложило в покое крылья.

– Я отправляюсь в поход, – вдруг Тэдеус нарушил только успокоившийся поток ее мыслей, заставляя обратить на себя внимание. Анариэль подняла взгляд на короля и нахмурилась. – Поступили вести, что наследника Эртеры кто-то выкрал из его собственного дворца. Если сведения правдивы, у королевства не осталось законных наследников. Правители Ромары и Гласса не поскупятся на то, чтобы прибрать к рукам плодородные земли и казну, оставленные без должного присмотра. Пока в Эртере затеялся разлад, необходимо действовать. Я не могу позволить другим королевствам стать сильней и богаче, чем они уже есть. Познав наживу, они могут стать голодными до новых земель и обратить свой взор сюда. Брассилия слишком богата и соблазнительна, чтобы ее никто не захотел.

Анариэль кивнула, не решаясь что-то молвить, вряд ли брат ждал от нее одобрения своих слов. Раз объяснял куда держит путь, значит намерен озвучить приказ на время своего отсутствия, не иначе.

– Замок ты больше не покинешь. Пока не вернусь из похода, не смей выходить даже в сад. Тебе ясно? – Губы Анариэль задрожали от хлынувшего в сердце отчаяния, но она, сцепив зубы, кивнула. Дыхание перехватило от желания заплакать, и обида легла на плечи неподъемной тяжестью. – Рано или поздно люди поймут, что меня нет в стране, и тогда кто-нибудь может углядеть в этом шанс добраться до тебя, а этого допускать нельзя. Сиди здесь, в замке, и не высовывайся. Всегда ходи с вуалью на лице, не носи открытых одежд: все это мой королевский приказ. Ослушаешься, и я не посмотрю, что ты моя кровная сестра – высеку так, что ты от боли выйдешь из ума…

– Я все поняла, Ваше Величество, – прошелестела Анариэль, опустив голову. Взгляд, застланный пеленой непролитых слез, снова упал на бабочку, что так и не пожелала улетать.

Анариэль тоже захотелось стать бабочкой. Пусть дни ее были бы тогда сочтены, но волю бы никто не оказался способен сломать. Она бы, подхваченная ветром, расправила синие крылья и улетела так далеко, как только смогла… и умерла бы совсем скоро, но счастливой.

– Поход должен будет завершиться до первых холодов, – последнее, что сказал ей Тэдеус, прежде чем встать из-за стола. Анариэль, не чувствуя собственного тела, тоже поднялась, чтобы склониться перед братом в прощальном поклоне. – Я возглавлю прибывший флот, и завтра мы отчалим отсюда к берегам Эртеры, а ты, дорогая сестрица, помни все время, пока меня не будет, о том, что я тебе сказал.

Король успел сделать несколько шагов к выходу из залы, прежде чем его догнал тихий голос принцессы:

– Почему ты так поступаешь со мной, Тэдеус?

Шелест жесткой ткани королевского плаща сказал о том, что мужчина повернулся обратно к принцессе. Он несколько секунд молча смотрел на Анариэль, так и не разогнувшую спину.

– Потому что должен, – в конце концов произнес он, и голос его, хоть по-обыкновению суровый, был насквозь прошит усталостью.

После скупого ответа король удалился, Леса также последовала за ним. Анариэль опустилась обратно на подушку, глухо плюхнувшись вниз, потому что ноги ее попросту не удержали. Слезы наконец получили разрешение пролиться на побледневшие щеки, и плечи затряслись от глубоких рыданий. Когда казалось, что хуже не может быть, случилось то, чего она не ожидала.

Клетка стала еще теснее, и отныне даже иллюзия свободы была недоступной для принцессы Брассилии. В то время, пока брат нес бремя короны, Анариэль вынуждена была вечно скрываться в ее тени и не допускать в свою голову даже мысли о том, чтобы потянуться на свет. Света для нее попросту не существовало, зато тьма всегда была рада принять в свои объятия, погрузив в тишину и забвенье.

И, наверное, мудрецы ошибались: Анариэль не была любима своим народом. Брассилийцы лишь верили в добрую сказку про прекрасную девушку, которую старший брат-король бережет, как зеницу ока. Подлинную Анариэль, одинокую, лишенную свободы девочку, никто никогда не полюбит… им просто не дадут шанса.

– Оставь меня, – попросила она Ситу, что застыла рядом встревоженной дрожащей тенью. Она знала, что служанка не сможет предоставить ей желанного одиночества, но слова вопреки разуму рвались с языка. – Или хотя бы просто не смотри. Я… так устала…

Устала быть всегда на виду, но спрятанной ото всех.

Устала. Больше не было сил терпеть.

***

Корабли военного флота двинулись в путь, когда на востоке только-только узкой ярко-розовой полосой забрезжил рассвет. Плотный аметистовый занавес облаков чуть приподнялся, давая солнцу выпустить из-под земли теплое золотое свечение. Тут же оно разлилось по вершинам холмов и спокойной глади все еще дремлющего океана, но до стен Небесного замка еще не добралось.

Анариэль, всю ночь проворочившаяся в глазу без единого сна, дрожа от ночной океанской прохлады, вышла на балкон. Она следила, как первый – королевский – корабль, ловко рассекая низкие волны, устремляется прямиком к горизонту, унося Тэдеуса все дальше и дальше. Следом потянулся плотный красивый строй таких же судов, со временем превращаясь во множество маленьких точек, оставляя позади себя родные земли Брассилии.

Под разгорающимся солнцем серебром переливались паруса на высоких мачтах, тонкие весла синхронно то поднимались в воздух, то погружались обратно в морскую пучину.

Принцесса поежилась. Она придвинулась к пузатой напольной чаше, в которой на время ночи всегда зажигали огонь, чтобы тот поддерживал рядом с собою тепло. Рука потянулась ближе к красивым озорным язычкам, что тихо трещали и рассыпались в воздухе золотистыми искрами. Их жар нежно приласкал озябшую кожу, и на душе у Анариэль тоже ненадолго стало теплее. Она любила огонь, с детства эта неукротимая своенравная стихия притягивала и поражала ее. Такая красивая, она была по-настоящему живой, ведь, как и любое живое существо, обладала способностью дышать и без воздуха – умирала.

Тэдеус как-то раз заметил, как сестра тянется к пламени, но отреагировал странно. В тот раз он так вышел из себя, что опрокинул чашу с огнем голыми руками, из-за чего кожа его правой ладони долгое время страдала от ожогов. Анариэль до сих пор не могла понять, что стало причиной такому злому порыву, ведь она ничего плохого не сделала, просто хотела немного согреться…

Сейчас Тэдеус был уже далеко, оказываясь все дальше с каждой истекшей секундой, но и это не приносило облегчения. Чем больше между братом и сестрой делалось расстояние, тем туже затягивались цепи на  свободе принцессы, превращая ту из миража в жалкий прах.

Анариэль, наблюдая за последним кораблем, что хоть как-то еще можно было разглядеть на границе воды и светло-оранжевого неба, дышала тихо и осторожно переступала с ноги на ногу, стараясь не издавать лишних звуков: служанки не должны были понять, что она не спит.

С оставленного на балконном ограждении венка в воздух взлетела уже знакомая голубокрылая бабочка, заставляя улыбнуться. Та закружила вокруг принцессы, и она снова поднесла свою руку, разрешая устроиться на кончике пальца. Но вдруг рядом показались еще бабочки – целое множество нежных голубых мотыльков. Они танцевали вокруг Анариэль в красивом бесшумном вихре, опускались на голую кожу, щекоча ту тонкими крыльями, путались в мягких волосах…

На душе покой мешался с тоской в мучительный водоворот, наполняя сердце трепетом, но улыбка с лица не сходила. Бабочки все танцевали… будто встречая солнце, их рой заспешил куда-то ввысь и, закручиваясь вместе с огненными искрами, рассыпался по воздуху, взлетая к облакам.

Анариэль еще долго смотрела им вслед. Она больше ни о чем не думала, ни о чем не мечтала, ни о чем не жалела… Внутри было по-странному пусто, и она пока что не знала, как эту пустоту истолковывать.

Либо та знаменует начало и должна будет чем-то наполниться…

Либо она появилась из-за того, что Анариэль, точно прохудившийся сосуд, наконец-то иссякла.