Пролог
Ветер перебирал ковыльные метёлки на лугу, шевелил листья на ветвях деревьев. На склоне низкого холма росла маленькая берёзовая роща, а на её опушке устремлялись к солнцу в зените высокие малиновые соцветия иван-чая. В ажурной тени берёз было чуть прохладнее, и там в траве дремал большой зверь, положив массивную лобастую голову на широкие лапы. Солнечные лучи скользили по рыжеватому меху в тёмных пятнах, золотя шерстинки. Зверь отдалённо напоминал тигра или льва без гривы, отличаясь мощным телосложением и коротким хвостом, но прежде всего бросались в глаза два торчащих из пасти длинных, изогнутых как сабли клыка.
Разморённый зверь нежился под солнцем, подставляя бок ветерку, пахнущему луговым разнотравьем. Время от времени он приоткрывал жёлтые глаза и поглядывал вперед, туда, где в траве на пологом склоне холма мелькало длинное тёмное тело. Наверное, там ни одна сусличья норка не осталась не исследованной.
Левее и ниже по склону на холме располагалось сельское кладбище: окружённые оградками могилы с памятниками и крестами. Между ними росли одинокие берёзы. По кладбищу бродил высокий человек, очень молодой, судя по тощей фигуре и юному лицу. Зверь знал, что юноша не мог его видеть.
Человек пришёл на кладбище из села за дорогой у подножия холма. Наверное, горе погнало его сюда даже в полуденную жару. Но он не остановился у одной могилы, а обошёл весь погост, и, наконец, неторопливо начал спускаться по склону холма к дороге. Юноша наклонился, протянул руку в траву, и вдруг выпрямился, застыл. Несколько минут он стоял неподвижно, потом вытер пот со лба и двинулся дальше. Проводив его взглядом, зверь закрыл глаза опять. Заснуть ему не удалось: зашуршала трава, к боку прижалось тёплое тело, и тонкие руки зарылись в мех на загривке.
—Хватит дрыхнуть!
Не открывая пасть, и, конечно, не вслух, зверь проворчал:
Как будто ты сама не устала. Скольких сусликов ты довела до инфаркта? Слопала кого-нибудь?
— Одну ящерку. Надо же распробовать местные блюда. Шашлык, которым нас кормили, не так уж хорош. Если бы мы взяли живого барана и приготовили мясо сами, могло быть вкуснее.
Зверь лениво заметил:
— После дежурства мне совсем неохота резать и разделывать барана. Мясо и так было свежайшее. Ты лучше скажи, зачем напугала того щенка?
Хотела рассмотреть поближе, — промурлыкала собеседница. — Он хорошенький. Не стал орать и не побежал, храбрый малыш.
— Не желаешь сходить на сельскую дискотеку, то есть вечеринку в местном клубе? Произведёшь там фурор, и все щенки усядутся у твоих ног. Тебе останется только выбрать.
Продолжая гладить мех зверя, девушка фыркнула:
— Вечеринка в сельском клубе не то, на что я рассчитывала, когда соглашалась погулять с тобой по здешним местам.
Сев поудобнее, она прислонилась к боку зверя и положила голову на его спину. Долго усидеть на месте неподвижно девушка не смогла, выпрямилась и провела рукой по хребту саблезубого до самого хвоста. Тонкие пальцы сжались, и зверь предостерегающе заворчал:
— Оставь мой хвост в покое.
— Он смешной. До сих пор удивляюсь, почему он такой короткий. Клыки длинные, а хвост куцый.
— Уж какой есть, — отрезал зверь. — Не трогай, ты же Рэма за хвост не тянешь.
Собеседница хихикнула:
— Да я никогда не посмею. За своего Рэма Лия даже мне глаза выцарапает. Между прочим, они с Рэмом наверняка не теряют времени даром. Трава на поляне уже расправилась, а ты всё валяешься. Был бы ты такого же размера, как Рэм, то с дивана бы не слезал.
Зверь пропустил мимо ушей шпильку в свой адрес и миролюбиво заметил:
— Ты бы тоже поспала. Ночью я хочу показать тебе Красную скалу. Там у тропы стоит стела с рисунками. Древние предупреждали потомков, чтобы те не совались к этой скале с логовами монстров.
— И что за нежить там обитает?
— Мелочь птицелапая, те кровососы, что нападают стаями.
— Мы на них поохотимся?
— В их норы пролезешь только ты, я не войду. Уже пытался. Но лучше бы тебе не лезть в логово одной. Мы просто погуляем рядом со скалой, может кровососы сами выйдут. Эта дичь получше бедных сусликов.
— Так ты предлагаешь мне романтическую прогулку при луне, братец?
— Ага. Оставь мой хвост в покое, сколько можно говорить!
— Ладно. Больше не буду.
Девушка отпустила хвост и почесала широкий лоб зверя. Тот зажмурился, а девушка склонилась к его морде и чмокнула в бархатный нос. Зверь от неожиданности чихнул. Его собеседница засмеялась, снова прислонилась к боку саблезубого и замерла.
Голову она положила на спину зверя, и тот не смел шевельнуться, чтобы не побеспокоить спутницу, которая, хвала богам, наконец-то никуда не бежала, не болтала и не дёргала его. Дыхание девушки стало ровным — она уснула. Послушав её дыхание, размеренный стук сердца, зверь вновь закрыл глаза. Ещё несколько часов блаженного отдыха и нужно будет идти к людям.