Мое проклятие. Черная Кровь

Пахло подсолнухами. И кофе. А еще тем неповторимым сладко-медовым запахом мягких свечей, которые использовались для ритуалов. От обычных твердых свечей першило в горле и хотелось кашлять, а мягкие окутывали уютом и теплом.
Плечи покрылись мурашками, и я поглубже закуталась в пуховое одеяло. Если бы я создавала персональный рай, то в нем непременно было бы такое одеяло.
А еще там были бы холодные сильные руки, невесомо касающиеся лба, щеки, подбородка...

Рядом раздался непонятный шорох, и в губы ткнулся край железной кружки, немного царапнув десну. Я поежилась и попыталась отвернуться, но голова, словно налитая свинцом, не слушалась. Край кружки продолжал настойчиво упираться в губы, и я, смирившись, разжала их.
Рот сразу же залила неприятная теплая жидкость, потекла по подбородку и выплеснулась на грудь.
Попыталась сглотнуть, но подавилась и зашлась громким кашлем, разбрызгивая остатки напитка.
Вместе с кашлем в голову ворвалась тупая всепоглощающая боль. Я руками сжала виски, продолжая давиться.

— Тише, тише, — произнес спокойный мужской голос откуда-то с края сознания, и меня мягко похлопали по спине.

Глаза опухли, словно от слез. Я разлепила влажные ресницы и разглядела непонятное размытое пятно. Заморгала. Пятно стало отчетливее, и в нем проступили черты незнакомого высокого мужчины. С одинаковым успехом ему могло быть и тридцать, и сорок пять, но на висках уже блестела седина. Мужчина белозубо улыбнулся и выпрямился.

— Очнулась?

Я попыталась кивнуть, но схватилась за опухшее от боли ухо. Оно неприятно пульсировало, словно меня привязали за него к коню и пустили того вскачь.

«Вот же бли-ин!» — поморщилась, вспомнив все издевательства Тэры.

Через секунду в губы вновь уперся мерзостно-теплый металл, но я ощерилась и вяло забрала кружку у незнакомца:
— Сама.

— Сама так сама, — мужчина беззаботно передернул плечами и развернулся к небольшому столику у стены.
Я огляделась.
Светлая комнатка была едва ли больше кладовой. Сюда помещались кровать, шкаф с зеркалом и квадратный столик из красного дерева. Все небольшое. То тут, то там мелькало воздушное кружево: на окнах, столике, кружевная салфетка под вазой — у кровати стоял большой букет ранних подсолнухов. Два окна: одно совсем рядом с кроватью, выходило на пустынный двор. На широком подоконнике лежало несколько раскрытых книг. На стуле у входа валялась белая рубашка Дива. Грязная. Сплошь испещрена остриями клинков, так что рукава свисали жалкими ошметками.

— Д-Див? — только и смогла выдавить я, надеясь, что вопрос поймут как надо.

— Здесь твой дух, здесь, — вполне правильно понял меня незнакомец и усмехнулся, — на руках тебя притащил еле живую. Ты зелье пей давай, потом ещё спасибо скажешь.

Я обреченно заглянула в кружку.
Покрутила... Зелье оставляло на стенках мутный серо-зеленый осадок. Понюхала, в нос ударил пряный запах трав и горьких специй. Зажмурилась и глотнула.
На вкус слегка отдавало мятой, чуть-чуть корицей и ощутимо полами в коровнике.
Поморщилась и выдала:
— Да что это за дрянь такая?

— Приворотное зелье, — спокойно улыбнулся мужчина.

— Чего?

Я вылупила глаза и даже о боли во всем теле забыла на мгновение. В голове пронесся хор ругательств, но озвучить их я не успела.

— Приворотное зелье, чтоб похищать сердца невинных дев, — пояснил мужчина, невинно стреляя васильковыми глазками.

Похоже, челюсть у меня отвисла окончательно, и незнакомец мягко стукнул по моему подбородку. Зубы клацнули. Я моргнула, шмыгнула носом и тихо выдала:

— Ик!

А через секунду, ругаясь, как заправский матрос, отбросила кружку в сторону.
Лягнула нависшего надо мной мужчину в живот и тут же заорала от дикой боли в ноге.
Мужчина охнул и отшатнулся, а я до скрипа сжала зубы и, обхватив ногу, каталась по узкой кровати. Казалось, в колено, прямиком в кость, вонзили шило.
Вспомнилось, как гигантская Тэра случайно задела эту ногу косичкой и как звучно при этом хрустнула кость. Трижды прокляла беспечную богиню со всеми ее Данниками, Земчиками и любовью до гроба.
Вспомнилось и любовное зелье. Я свесилась с края кровати и, поскуливая от боли, засунула два пальца в рот, пытаясь вызвать рвотный рефлекс. Видимо, попала не в то горло, ибо вызвать получилось только старого доброго духа-помощника.

По комнате разнесся мягкий заливистый смех. Я изумленно подняла голову и увидела стоящего в дверях Дива с полотенцем на плече. На его лицо упало несколько светлых блестящих от влаги прядок. По обнажённому торсу стекала капля воды, и я невольно загляделась, как мышцы перекатываются под смуглой кожей. Потупилась, нехотя отвела взгляд и насупилась. И что смешного? Меня только что пытались отравить любовным зельем. Вырвать из груди мое невинное сердце и... И на кой ему мое сердце понадобилось?

 Я исподлобья покосилась на незнакомца, сидящего на стуле в метре от меня. Он сложил ногу на ногу и буравил смеющегося Дива пристальным взглядом. Нахмурилась. В груди неприятным червяком заерзало непонимание и чувство, что меня опять надули. 

— У твоей госпожи отменная реакция, — хмыкнул мужчина, подтверждая мои подозрения, — уже и пошутить нельзя. 

— А у меня нет чувства юмора, — хмуро парировала я. 

Впрочем, тон был лишь защитной реакцией. Я, которая после бурного пробуждения не была готова к шуткам, сейчас чувствовала себя неловко, но не переставала разглядывать профиль незнакомца. Скуластый, нос с заметной горбинкой, глаза отсюда казались темными, а черные, как сама ночь, волосы собраны в небрежный хвост. Как бы ни старалась угадать его возраст, я не могла и только поджала губы. Див тем временем потер переносицу, пряча улыбку, хотя плечи его все еще подрагивали от смеха. 

— Зато у духа твоего оно отменное, — усмехнулся незнакомец. 

И тут я словно прозрела. А ведь должна была сразу понять, что не может этот человек ничего знать о духе. Жадно втянула носом воздух, вдыхая запах мускуса и кофе. Даже подскочила, увидев, как от мужчины тянется призрачный след черной магии, но с тихим стоном опустилась на подушку. Но как? Почему тогда аура у него как у простого человека? Он что, каких-то смешанных кровей? 

Я спросила совершенно растерянно: 

— Вы маг? Черный, да? — И уже уверенней добавила. — Да, я вижу... чувствую! 

Мужчина криво усмехнулся: 

— Чутье у тебя явно лучше, чем чувство юмора. 

Он придвинул стул к кровати, развернув его спинкой вперед, и протянул мне руку в белой перчатке. 

— Меня зовут Виктор Дримсойл, я руковожу «Бочкой», самой лучшей таверной в этой части Лэста. 

— И в то же время единственной, — подключился к разговору Див. 

— Надя Хэмптон, — с невольным уважением я пожала ладонь и вздрогнула, когда между нашими пальцами проскользнули черные искры. 

Маг, казалось, их даже не заметил. Он белозубо улыбнулся и деликатно коснулся губами тыльной стороны моей ладони. 

— Госпожа Хэмптон, — произнес он, игнорируя при этом мое совершенно растерянное выражение лица. — Как здорово, что ты у нас! 

Лицо обдало жаром. Я осторожно высвободила ладонь, практически утонувшую в руке мага. 

— Прошу, называйте меня Надя. 

— Надя, — улыбаясь, повторил маг. — Какое чудесное имя. 

Глаза цвета ониса хитро блеснули, перебегая с меня на Дива. А я постаралась улыбнуться, с затаенным любопытством разглядывая мага. Кто бы знал, что черные могут жить среди людей? А ведь увидишь такого на улице и не поймешь. 

— Может, оставите эти формальности, Виктор? — Див усмехнулся уголком губ. 

— О, я же уже говорил называть меня на «ты», — Виктор закатил глаза и прошептал. — Просто не обращай внимания на этого ворчуна. Лучше скажи мне, как твои дела, дорогая? Все это так ужасно, не правда ли? Боги, я сейчас же принесу тебе чашку чая. К счастью, у нас есть фантастические травяные сборы. Правда, сам я больше предпочитаю кофе. 

— Э-э-э, — только и смогла выдавить я, совсем не зная, как реагировать на происходящее. Я не рассчитывала на такое убийственное дружелюбие. — Да, хорошо, — ответила наконец и покосилась на Дива едва ли не с мольбой. 

— О, я понимаю, — Виктор поднял одну из своих густых черных бровей. — Ты хотела бы остаться загадкой. Он обернулся к Диву и прошептал: — Как давно вы прячетесь от закона? 

— Не настолько давно, чтоб поехала крыша, — Дух, улыбаясь, присел на краешек кровати у моих ног.

 Я старалась изо всех сил не пялиться на его подтянутый загорелый торс, широкие плечи, капельку воды, скользящую по шее. Тяжело сглотнула, потупившись. 

— Ты как?

— Порядок, — я улыбнулась, с удивлением поняв, что почти не солгала. Нога всё еще болела, и ныло левое плечо, но усталость постепенно сходила на нет.

— О, дорогая, тебе пришлось несладко, — покачал головой Виктор, поднявшись, он подошел к столу и загремел цветными баночками. — Физически ты восстановишься быстро, но твой источник... Сейчас он нестабилен. Я бы на твоем месте воздержался от переживаний.

Я перевела тоскливый взгляд в окно на противоположной стене. Там вовсю разгорался день. Жаркое солнце нещадно плавило стекло. Резные листочки какого-то дерева мелко дрожали под порывами невидимого ветерка. В голову закралась нехорошая догадка. Я перевела на Дива хмурый взгляд:

— Сколько я спала?

— Трое суток.

Сколько?! Тяжело сглотнула. Дух осторожно прикоснулся к больной ноге, и то ли от боли, то ли от его ледяного касания вся кожа покрылась мурашками. Я закусила губу.

— Можешь пошевелить?

Замотала головой так, что волосы, влажные от пота, залепили щеки и грудь под серой тканью платья.

— У нашей подруги вывих, — констатировал Виктор, не оборачиваясь. — Я ведь могу считать тебя подругой, дорогая?

— Вывих? — Див вскинул бровь. — Откуда?

Я неопределенно пожала плечами:

— Долгая история.

— Вправлять надо, — вынес вердикт дух.

От нехорошего предчувствия свело живот. На локтях отползла выше по подушке. Сжимая зубы, попыталась спрятать ногу, но она ожидаемо не слушалась. Виктор обернулся, вздохнул, с сочувствием глядя на меня, и проговорил:

— Ты держи, я буду вправлять.

Див кивнул, и мужчины, заговорщески переглянувшись, повернулись в мою сторону. Быстро же, однако, они нашли общий язык.

— Вы что задумали, изверги?

† † †

Свиная улица никогда не пользовалась особой популярностью среди жителей Лэста. Это был один из тех районов, в котором не живут, а обитают. Впрочем, и обитатели немногочисленные. Они давно привыкли ко всем жутким странностям жизни, и, например, обезглавленный труп в канаве не произвел бы никакого впечатления.

Наверное, поэтому Дмитрий Дмитриевич, живущий напротив знаменитой своей мрачной элегантностью и фирменными тараканами в пиве «Бочке», ничуть не удивился, когда тишину улицы прорезал душераздирающий женский крик. Птицы, облюбовавшие близрастущие ветки черемухи и бельевые веревки, рванули врассыпную, уронив несколько пестрых перьев. Девушка стонала, материлась, кричала, что натянет Диву пятку на жопу и завяжет Виктору уши бантиком. Впрочем, закончились крики так же резко, как и начались.

Дмитрий Дмитриевич отметил, какой глубокий, мелодичный голос был у девушки, обреченно покосился на храпящую у стены жену. Тетка что-то бормотала во сне захмелевшим голосом и пускала по подушке жёлтые слюни. Отхлебнул из кружки самогона и громко выругался.

— Везёт же некоторым!

† † †

— Держи крепче, он слишком ценный экземпляр, чтобы дать ему улизнуть!

— Честно говоря, я впервые вижу подобное...

— Это да-а, сильная особь.

Вик, прижавшись спиной к холодной стене, смотрит, как скрывается в темноте коридора очередной силуэт в белой рубашке. Босые ноги беззвучно ступают по полу, и тусклый свет свечей отражается бликами на его белоснежных волосах.

Это не Дерек! Это не может быть он!

За его спиной словно живые колыхаются несколько темных щупалец, увенчанных острыми шипами. Они словно ненастоящие — прозрачные, Вик видит сквозь них и свечи, и уродливые черно-бордовые пятна на рубашке друга.

До побелевших костяшек он сжимает кулаки и отступает глубже в тень. Кажется, если его заметят, обязательно случится нечто плохое. Но даже так страх и предчувствие неизбежной беды сплетаются в горле тугим комком. Он должен их остановить, помешать, что-то сделать... Только ноги словно врастают в пол.

Внезапно Дерек замирает на секунду, на ничтожный миг поворачивается в сторону Вика и удивлённо вскидывает бровь.

Он его замечает. Видит побелевшее лицо, испуганный взгляд и, внезапно усмехнувшись, как обычно, показывает большой палец.

Один из сопровождающих пихает парня в плечо, подгоняя. Дерек кривится от боли и снова послушно идет в сторону той самой треклятой двери в конце коридора. Щупальца за его спиной продолжают колыхаться, словно на невидимом ветру.

Дверь хлопает, и воцаряется тишина. Душная, она сводит Вика с ума. Он шумно выдыхает и бросается вверх по лестнице на жилой этаж. Промчавшись через пролет, едва не сбивает с ног пожилую даму с низким светлым пучком. И тут же вцепляется пальцами в ее рукав.

— Что с Дереком? Куда его увели?!

— Это не твое дело, — безжизненным голосом отзывается она и, резко отвернувшись, вырывает руку. — Иди в свою комнату.

Уже через минуту Вик снова крадется по темному коридору, ведомый любопытством и подгоняемый тревогой.

Замирает перед железной дверью и вздрагивает, когда замечает тонкий луч света — дверь оказывается не заперта. По ту сторону царит холод, такой, что с губ срывается белое облачко пара, и Вик невольно обхватывает себя руками. От яркого света он жмурится, а когда открывает глаза, сердце болезненно замирает.

Глухо ударяется о ребра.

А потом превращается в камень.

В эту же секунду тишину разрывает жуткий крик агонии. Он здесь. Дерек. За стеклянной стеной. Его руки и ноги скованы кандалами, вывернуты и прикованы к стене. Он кричит. Из-за чего?

 Вик обводит взглядом крохотную комнатушку с единственным столом, на котором ровными рядами лежит нечто металлическое и блестящее — десятки острых предметов. Он не видит, каких именно, но живое детское воображение уже нарисовало сотни ужасающих картин.

Перед Дереком стоит мужчина в белом халате, все тот же, что вел его сюда. Он протягивает руку к столику. Не в силах кричать или двинуться с места, Вик смотрит, как на столешницу опускается тонкое лезвие, залитое темной кровью. По запястью Дерека ручейками течет все та же кровь, стекает по пальцам и медленно капает в каменный кувшин.

Кап... Кап... Кап...

Дерек уже не кричит, только все крепче сжимает челюсти, так что на его шее вздуваются вены. Щупальца за его спиной покрываются слабым мерцанием и одно за одним растворяются в воздухе. 

Вик делает шаг вперед, но в глазах отчего-то темнеет.

— Что ты здесь делаешь? — произносят над головой строго. — Немедленно ступай в свою комнату.

За руку его хватает та женщина, которую он чуть не сбил на лестнице, но это грубое прикосновение только возвращает его к реальности.

— Остановите это! — кричит он, упираясь, хватает ее за рукав, только цепкая хватка уже тянет его к выходу.

— Тебя это не касается.

— Он мой друг!

— Вы не имеете права на дружбу.

Цепляясь за дверь, он последний раз смотрит через стекло и встречается взглядом с серыми глазами Дерека. Тот улыбается, и эта улыбка на бледном лице на миг пугает Вика. Дерек медленно поднимает дрожащую руку, кровь с которой стекает по его локтю, и, все еще искренне улыбаясь, показывает большой палец.

Железная дверь закрывается прямо перед лицом.