Эмма

– Ой, какая же ностальгия пробирает. Ну, здравствуй, родная Трансильвания!

У ЭмКей зазвонил телефон.

– Точно по расписанию, какие же они пунктуальные. Да, привет, мам, пап.

– Привет? Просто привет? Ты сошла с ума, юная леди!

– Я там слышу, мама к телефону рвётся.

– Родная моя, как ты? Всё хорошо? Почему ты уехала? Почему одна, без нас? Что-то серьёзное? Где ты вообще? Как там погода? Тебе не холодно? Ты тепло оделась?

– Мама! Попридержи коней. В Трансильвании мне никогда не бывает холодно, сами знаете.

– Что?! Куда ты поехала?! Юная леди, – отец вырывал телефон, Сара давала ему договорить, а затем сама продолжала задавать вопросы. – Ты у меня по возвращении такой нагоняй получишь!

– Доченька, ты хоть скажи, у тебя всё хорошо?

– Да, мам, не переживай. Ты сказала, что веришь в меня. Я вас не подведу, вернусь живой и здоровой. Я вам ещё позвоню, мне на автобус надо бежать, а то опоздаю. Пока, люблю вас, – ответила ЭмКей и поспешила в путь.

В её планах было съездить на кладбище и навестить своих любимых и лучших друзей. Дорога была неблизкой, поэтому и потребовались пересадки на разные автобусы. Первые полгода после их смерти она ездила туда почти каждый день, поэтому и знала дорогу наизусть. У ЭмКей было продумано всё до мелочей. Даже если бы автобусы перестали ходить, она знает дорогу и смогла бы пройтись пешком.

В окне уже третьего автобуса виднелась большая часть достопримечательностей города, так что чувство ностальгии пробивало её до самых костей. Она видела места, где гуляла с друзьями, ела мороженое, пила горячий шоколад и ходила в кино. Все эмоции, которые ЭмКей испытывала, не делали ей больно, ведь она следовала совету Джонатана: «Вспоминай о них с улыбкой на лице».

Как бы она ни пыталась, но и мысли об этом парне тоже не уходили из головы. Ещё совсем недавно они с друзьями обсуждали, что все вместе поедут сюда, но кто мог знать, что всё так плачевно обернётся. Возможно, Мия и не хотела говорить все те слова, но что-то действительно было правдой. ЭмКей поставила под угрозу жизни людей, даже не подумав. Да, может, Джонатан и говорил правильные вещи о том, что у каждого есть своя голова на плечах, но чувство вины от неё никуда не уходит. Вскоре ЭмКей приехала к самому входу на кладбище, где всё так же сидела старенькая бабушка и продавала цветы, выращенные на огороде.

– Здравствуйте, тётушка.

– Тётушка? Господи мой! Боже! – старушка пыталась приглядеться к лицу девушки, стала ощупывать его кончиками пальцев. – Эмма, это ты?

– Да, тётушка, это я.

У входа на кладбище было очень мало людей, поэтому скрываться было незачем.

– Боже, целых два года прошло с момента нашей с тобой последней встречи, а ты так похорошела, повзрослела.

– Вы тоже безупречно выглядите. Как всегда, цветёте.

– Ой, опять ты со своими шуточками, – бабушка искренне засмеялась. – Ты пришла к Натали и Сэму?

– Именно. Я давно уже у них не была, так стыдно...

– Главное – чтобы они были вот тут, – старушка ткнула пальцем ЭмКей в место на груди, где находится сердце. – Они всё видят, поэтому простят тебя, если на это есть весомые причины.

– Спасибо вам, тётушка. Вы всегда умели поддержать.

– Что ж, надо подобрать самые красивые цветы, – бабушка стала внимательно осматривать цветы вокруг себя. – Мимозу с нарциссом положи на могилку к Сэму. Уж очень он был самовлюблённый, как нарцисс, но чутким и хрупким в душе, как мимоза. А к красавице Натали положи флоксы и листки папоротника. Знаешь, почему?

– Снаружи она была простая, как этот папоротник, но внутри, в глубине души, она была такая же яркая и нежная, как флоксы, – задумчиво произнесла ЭмКей.

– Прошло столько лет, а ты не потеряла сноровку, моя хорошая. Скоро и меня превзойдёшь, моя прекрасная лилия. А ну, давай, с каким цветком я у тебя ассоциируюсь?

– Я же вам постоянно это говорю, когда спрашиваете! Вы похожи на герань. Такая же красивая, маленькая, хрупкая и цветёте круглый год!

– Ой, ну, спасибо, я прямо засмущалась, – ответила старушка и звонко засмеялась.

– Да, куда мне до вас, тётушка. Мне ещё учиться и учиться.

– Молодец, нельзя останавливаться на достигнутом! Вот у той лавки возьми те цветы, про которые я тебе сказала.

– А почему не у вас?

– Я не могу принять денежку от моей любимой Эммы, – сказала бабушка и подёргала ЭмКей за щёки. – А теперь иди скорее, они давно ждут тебя.

– С ума сойти, ей столько лет, а она всё ещё в силах продавать и выращивать свои цветы.

– Вы это мне сказали? Девушка, – окликнула её продавец лавки цветов.

– Ой, нет, простите, мысли вслух.

– Да ничего. Какой букет вам подобрать?

– Мы уже решили с тётушкой. Мне, пожалуйста, мимозу с нарциссом и папоротник с флоксами.

– Какой чуткий вкус! А с чего такие предпочтения?

– Меня тётушка научила. Всегда говорила мне, что цветок должен ассоциироваться с тем, кому ты его хочешь подарить. Будь то высокая и утончённая орхидея для девушки или пёстрый и грубый гладиолус для мужчины, – ответила ЭмКей, будто цитируя старушку.

– Моя бабушка в своё время так же говорила, но, к сожалению, она умерла.

– Сочувствую вам. Но я уверена: раз она так говорила, она хорошо разбиралась в цветах!

– Ещё бы, семьдесят лет проработала на том самом месте, – девушка показала в сторону входа на кладбище, где недавно стояла сама ЭмКей. – Представляете, она сама выращивала цветы, срезала их и шла продавать. Её весь город любил, с некоторых своих любимчиков она даже денег не брала, хоть и работала, надрывая спину.

– Что?! Она умерла? Но как же... – начала ЭмКей, но замолчала, увидев кристальные от наступающих слёз глаза собеседницы.

– Ой, я полагаю, вы тоже знали её? Я по сей день горжусь своей бабушкой. Она наставила на истинный путь много людей, смогла поддержать их в трудную минуту, помочь им. Я хочу продолжать её работу в этом самом месте и стать такой же великой, как она! Кстати, ей даже небольшой памятник поставили здесь, на кладбище.

– Скажите, а как давно она умерла?

– Три недели назад. Многие из тех, кто приходит сюда, ищут поддержку и помощь. Некоторые из них говорят, что после смерти душа человека витает среди нас, и кто-то, кто сильно того желает, даже сможет её увидеть. Но я ещё ни разу не увидела.

– Да уж, тётушка, ты не перестаёшь меня удивлять... – с улыбкой ЭмКей пробубнила себе это под нос.

– Вы что-то сказали?

– Да, а у вас, случайно, герани в лавке нет? Я знаю, это комнатное растение, но вдруг.

– Моя бабушка очень любила этот цветок. Объясняла это тем, что когда-то давно какая-то девочка сравнила её с таким цветком. У меня стоит один горшочек, а зачем вам?

– А можете, ну... – ЭмКей стала заикаться от подступивших к глазам слёз, – оторвать маленький цветочек? Я хочу его к памятнику вашей бабушки отнести.

– Боже, это так трогательно с вашей стороны! Конечно, держите.

ЭмКей взяла все цветы, которые купила, и пошла вглубь кладбища, попутно заскочив к памятнику той тётушке. Спустя долгое время поисков она нашла две ухоженные могилы своих лучших друзей. Положив цветы, молча стояла над ними, но мысли захлестнули её, и она разрыдалась. Упав на колени, девушка закрыла лицо руками и ещё долго плакала. Там не нужно было слов, одни слёзы значили многое. Слёзы утраты любимых, родных людей, горесть о том, что они ушли так рано и что она ничем не смогла помочь. Слёзы раскаяния, стыда и обиды. Ещё очень долго можно перечислять то, что она чувствовала, но спустя время ЭмКей нашла в себе силы заговорить.

– Простите меня, что я так долго к вам не приходила. Мне столько всего нужно рассказать, поделиться, спросить, получить от вас совет. Я хочу знать, как вы там? Всё ли хорошо? Счастливы? Я искренне надеюсь, что сейчас вы вместе стоите рядом со мной. Натали, представляешь, я нашла себе очень хорошую подругу! Её Мия зовут, Мия Снэйк. Она прямо как ты! Такая же весёлая, добрая, самоотверженная. Постоянно улыбается, любит ходить по магазинам. А ещё очень влюбчивая, – пока ЭмКей выговаривала всё своим друзьям, ей становилось легче, но слёзы идти не переставали. – У меня тут друг есть, такой дурак, с ума сойти можно. Его зовут Джонатан Пирс. Вот в него-то Мия по уши влюбилась. Постоянно ко мне ревнует! Да, он красивый, заботливый, но за что ещё она его полюбила, я не знаю. Ой, Сэм, я всё-таки начала общаться с одним ботаником, как ты и хотел. Кстати, мои оценки правда стали лучше, ты был прав. Билли оказался не только умным, но и очень преданным другом. Но сейчас я с ними всеми поругалась. Возможно, мы больше не будем общаться. Чёрт, Сэм, был бы ты сейчас рядом, ты бы точно нашёл выход из этой ситуации, я слишком никчёмная...

ЭмКей зажмурила глаза и стала плакать, сидя на коленях перед могилами, как вдруг почувствовала родное тепло от руки на своём плече. Не открывая глаз, она продолжила.

– Сэм? Боже, Сэм, это правда ты? Побудь со мной ещё немного, прошу, выслушай. Помоги мне. Я поругалась с ними, они ушли от меня. От этого так же больно, как от того, что ты и Натали меня покинули. Я люблю Мию больше всех на свете, она моя лучшая подруга! Она всегда рядом, никогда не предаст, развеселит, спасает меня от папы постоянно, говоря, что я была с ней, постоянно делится своими крутыми вещами, а ещё пригласила меня сниматься в своём собственном фильме! Хоть я и выделывалась, будто мне это не нравится, но я хочу и дальше там сниматься, если ей это по-настоящему важно! А Билли – лапушка. Он самый добрый и отзывчивый друг, который у меня когда-либо был. Он настоящий, искренний, весёлый, всегда выкладывается на полную. Даже если он сам понимает, что у него не хватит сил, он всё равно будет стараться защитить меня или поддержать! Билли мне как младший брат, я не хочу его потерять! Ну а Джонатан... Та ещё псина. Он самодовольный мерзавец, который думает только о себе! Постоянно командует мной, строит из себя не знаю что! А эта его улыбка, когда он искренне смеётся, когда я не могу что-то достать или, как обычно, облажаюсь, сводит меня с ума! Я хочу, чтобы он постоянно мне улыбался! Я хочу, чтобы он так же заботился обо мне, отчитывал меня, залезал ко мне по ночам в окно, всё так же раздражал меня, забирал у меня зефир из тарелки, пока пьёт свой любимый латте! Он невероятный, понимаешь? Этот дурак постоянно рискует жизнью, пропускает уроки, переживает за меня. Я не знаю, что мне сделать, но я хочу, чтобы он снова обнял меня и сказал, какая я дура, потому что заставляю переживать за себя, и что он никогда больше не отпустит меня ни на шаг, – задыхаясь слезами, ЭмКей выговаривала всё, что чувствует, всё, что накопилось у неё в душе, всё, что тревожит её, и благодаря этому начала понимать, что сейчас ей действительно стало легче.

– ЭмКей, прости.

– Что? Сэм, ты... – девушка медленно повернулась и кинулась в объятия к парню. – Боже, это действительно ты? Мне не кажется?

– Прости, что я не Сэм. Я не смогу тебя обрадовать так, как это сделал бы он... И прости меня за всё, что я тогда наговорил.

– Боже, пёсик, я рада тебе не меньше, чем радовалась бы Сэму. Как ты вообще мог такое подумать? Но что ты, чёрт возьми, здесь делаешь?

– Какая же ты глупая, мышонок, – сказал Джонатан и обнял девушку ещё крепче. – Я приехал вернуть тебя домой.