Глава 9
Уже неделю Конджиламента смотрела на ненавистный равнинный пейзаж со окна своей спальни-темницы. Дни, проведенные в ней, тянулись медленно и однообразно. В этой комнате ей очерствело все: и огромная кровать из светлого дерева, и причудливые картины неизвестных ей людей, и деревянная дверь тёмного цвета, которую Конджиламента выламывала в каждом своём сне. Её сердце постоянно ныло от тревоги: она тосковала по брату.
Орденцы в ту злополучную ночь схватили его в одном из поворотов подземных коридоров и уволокли, скорее всего, в темницы. Разлука с братом очень сломила ее, а одиночество продолжало мучать девушку, словно страшный сон. Она не сомневалась: её предала дворцовая прислуга и сдала их планы Райхольду. Она много раз говорила о подозрениях брату. Но уже поздно винить судьбу: она уже заточена в покоях и прикована к этому ненавистному равнинному пейзажу.
В очередное утро она также гордо отказалась от завтрака и демонстративно отвернулась к окну. Прислуга уже устала от ее капризов, но в ответ они не имели права даже как-то не так на нее посмотреть: невеста Райхольда была уважаемой «гостьей» во дворце. Рей не заставил себя ждать после очередного инцидента: он явился спустя десять минут после того, как испуганная служанка покинула покои.
— Ты снова ничего не ешь. Я начинаю беспокоиться, — Рей равнодушно скрестил руки на груди и закрыл перед собой дверь.
— Я требую увидеть брата, — холодным голосом распорядилась Конджиламента, словно она хозяйка этого замка, а не пленница.
— Мы уже обсуждали это, любовь моя, твоего брата выпустят после нашей свадьбы, — все также продолжал Рей, сделав шаг ей навстречу.
— Из всех предложений руки, которые я слышала, это самое бестактное и омерзительное.
— А это и вовсе не предложение руки, Магистр одобрил уже наш брак. Ты должна быть благодарна, что я укрыл от него ваше участие в тех грязных делах, — Рей усмехнулся, ища хоть одну эмоцию на ее лице для дальнейшей игры в шантаж.
Он собрал все доказательства и с азартом стал ждать, когда вывалит все карты на стол. Но ожидаемого волнения и отрицания не возникло.
— Мне все равно, можешь нас сдать.
Рей заметно разочаровался:
— Я получу больше выгоды, если заключу брак с семейством Калинон. Только представь, мы, две стихии, горы сможем перевернуть.
Конджиламента в ответ лишь ядовито усмехнулась и издала нервный смешок:
— Тут получишь ничего, а там дважды ничего. Перспективный граф, ничего не скажешь.
— Моя невеста расстроена и переживает по поводу свадьбы, я понимаю. Тебе принесут лекарство, которое поможет тебе перестать нервничать, — Рей хлопнул в ладоши и в ее спальню принесли прозрачный графин с водой.
— Я не буду это пить.
— А тебя никто и не спрашивает. Пить то рано или поздно захочется. У нас ещё вся жизнь впереди, а я человек очень терпеливый.
Конджиламента так и не притронулась ни к еде, ни к воде. Секунды пролетали в этой спальне словно часы. Горло пересохло, а живот начинал скручиваться от нарастающего чувства голода. Ей приносили и запеченную в лимоне форель, и птицу в винном соусе, и даже ее любимые пирожные — миледи гордо от всего отказывалась. Чтобы не тратить лишние силы, она постоянно спала.
И лишь ночная темнота поглотила остров, Конджиламента с замиранием сердца подошла к окну и аккуратно открыла его. Решетки на окнах из какого-то металла не позволяли ей ни сбежать, ни сломать окно, но проем был достаточным, чтобы она видела мир снаружи. На выступе уже стояла фляга с водой и пресные пшеничные лепешки. Отбросив всю элегантность и все правила этикета, она стала жадно уплетать одну за другой. Губами крепко обхватила флягу и залпом выпила воду. По лицу покатились слезы беспомощности и чувства благодарности. Стоящие внизу люди вызывали у неё и надежду, и нотку грусти. Серхио и Камилло каждую ночь приносили ей еду и воду. Они не обменивались словами —они здесь излишни.
Серхио протянул в оконную раму аккуратно сложенный маленький пергамент. Конджиламента потянулась к нему своей маленькой ручкой и крепко обхватила его ладонь. В этом касании она набиралась мужества и сил. Серхио сжал её ладонь, стараясь передать в этом жесте всю теплоту и заботу, что не хватало миледи в этих мрачных стенах.
Это мгновение было столь важным для них обоих в это темное время.
Нехотя отпустив руку, она провела два силуэта к огромному забору, мысленно пожелав им удачи, затем раскрыла пергамент.
Эстель жив, его каждый день переводят в новую камеру.
Камилло обеспечивает через своих людей его необходимым количеством воды и еды. Мы получили от Бергхана последние ингредиенты его знаменитой взрывчатки. Бежим завтра ночью. Эстель сбежит следом через своих людей. Камилло выслал им все необходимые указания. Наберитесь мужества и терпения и отправьте Рея вечером подальше из замка.
Конджиламента жадно вчитывалась в каждую букву. Такие нужные для нее слова вместились в одном этом листочке. Нехотя, она бросила пергамент в огонь и хлопком позвала прислугу. Гордо, словно львица, она присела на середину кровати, откинув руку назад и с высока посмотрела на вошедших.
— Передайте графу Райхольду, что я выйду за него при одном условии: я хочу себе платье, полностью обшитое северными камнями. Южные тряпки пускай сразу выкинет.
***
Её волосы уже не отливали прежним золотом. Смешавшись с грязью и пылью, переломанные локоны напоминали ей об всех унижениях, через которые она шла всю свою сознательную жизнь. Она лежала на холодном, грязном полу, обессиленная и голодная. Её когда-то алые губы стали сухими, и покрылись маленькими трещинами и, если их чуть-чуть задеть, они сразу кровоточили. Ранее загорелая кожа стала бледной из-за недостатка солнца. На ней была какая-то грязная, разодранная в некоторых местах тряпка, от силы напоминающая когда-то белое льняное платье. Оно уже давно пропиталось ее кровью и слезами.
Она не помнила, когда в последний раз пила воду и ела нормальную пищу. Брат Рея, Аргус Райхольд, был суровым в этом отношении, а его правая рука, жена Нирикан, даже находила в этом излишнее удовольствие. Она любила проливать капли воды на пол, смеясь над Лиатой. Любила и забывать о том, что надо хоть иногда кормить заключённых. И с новым приходом своей мучительницы Лиата собирала себя по кусочкам потому, что слушать ядовитые речи этой женщины с каждым новым разом становилось все сложнее, как и собирать остатки себя с холодных бетонных стен. Нирикан умело доставала из нее оголенную, хрупкую душу и в дребезги вновь и вновь разбивала об покрытый пылью пол. Госпожа искусно умела смешивать с грязью человека не только физически, но и морально.
Тюремное заключение убило в Лиате гордость и брезгливость. Она слизывала капли с холодного, грязного пола, как бездомный котенок, что лакал воду из грязной лужи. От допроса оставались незажившие, уродливые шрамы: Нирикан получала удовольствие от её криков и мольбы о пощаде. Кожаная плеть рассекала не только воздух, но и когда-то прекрасную нежную кожу, оставляя на ней кровавые полосы. Лиата всегда была слишком чувствительна к боли, и сейчас каждый удар плети вырывал из ее уст диких, животный крик боли, а за ним она слышала безумный смех ее мучительницы и редкие ядовитые издевки.
Каждую ночь, пленница, свернувшись в клубочек на сухом сене тихо плакала, как маленькая девочка, вытирая свою кровь с лица и тела старым платьем. Если вспомнить, она никогда не была сильной. Но сейчас в ней жил крохотный огонек надежды. Пусть он и покрыт черным слоем из отчаяния, одиночества и боли. Но он будет гореть до тех пор, пока Лиата сможет собирать мозаику из своих чувств, пускай даже если с каждым приходом госпожи, один из кусочков мозаики теряется.
А садистка приходила часто. Для нее азарт выбить этот лучик света своей любимой плетью, вырвать ее поломанные волосы, разодрать в клочья нежную кожу, не позволить огоньку гореть дальше. Но он будет гореть, пока на ее шее будет висеть на старой нити кулон, с именем Лиата, что значит верность...
Эстель каждый день слышал дикие, разрывающие глотку крики за стеной. Поначалу, ему из-за них снились кошмары, а плач в соседней камере не давал нормально уснуть. .
— Эй! Ты меня слышишь? — он обхватил холодные прутья окровавленными руками и пытался рассмотреть женский образ.
Но в ответ было лишь молчание. Он пытался заговорить с этим живым существом, но никто не отзывался не в первый раз, не в десятый. Он даже начал думать что Нирикан отрезала несчастной язык. Думал так до того момента пока она сама с ним не заговорила:
— Ты можешь убить меня? Я знаю, что можешь, я слышала, что ты владеешь стихией...
Его волосы на лице заметно отросли в небрежную щетину. Кожа стала белой как лист бумаги, черты лица потеряли всю свою выразительность. Он успел изучить каждый камешек в своей клетке, обошёл её вдоль и поперёк.
С мольбы об убийстве завязалось их общение. Каждый день они болтали, он успокаивал ее, рассказывая о своей старой жизни, а Лиата делилась с ним историями из ее детства. Так он узнал, что она выросла сиротой в одной деревушке, что девушка долгое время подсматривала за тренировками Ордена и тем самым, сама научилась фехтованию, а позже на черном рынке заработала денег на свой первый меч.
— А потом меня заточили сюда за то, что я услышала то, что мне не следовало слышать. На меня повесили кражу украшений у госпожи. Прости, не спрашивай я все равно не смогу тебе это рассказать, иначе и тебя размажут по кусочкам.
Лиате душу грели рассказы о его друзьях, она успела запомнить все: и неразлучную четверку контрабандистов, и его любимую сестру, и про Терру Дея, что жаждет отыскать своего отца, о его верных спутницах, Фиамме и Каскате, что ввязали его в это опасное приключение.
— Рей Райхольд, конечно, поступил подло, но его брат с ним и рядом не стоит. Теперь понятно, почему стихию передали именно Рею.
— Мы сбежим отсюда. Мои люди, нет, мои друзья уже ждут меня, — осмотревшись по сторонам, совсем тихо сказал Эстель, так чтобы услышала только его подруга.
— Друзья? — растерянно глянула Лиата.
— Да, завтра вечером. Я обещаю тебе, она больше не тронет тебя.
— Но почему ты помогаешь мне? — тихо прошептала Лиата.
— Сам не знаю. Мне впервые хочется сделать что-то хорошее незнакомому человеку безвозмездно, — улыбнулся в ответ Эстель совсем грустной улыбкой.
***
Изумрудное море сегодня было спокойно. Маленькие волны плавно омывали «Месть», что рвалась вперед, рассекая носовым укрепленным тараном пенные зеленые воды моря. Шипение морской пены, крик чайки— все это звучало сладкой музыкой в ушах закоренелого капитана. Его руки плавно скользили деревянному штурвалу, сливая его с кораблем. Они стали единым целым. Корабль плавно вошел в мыс меж двух огромных скал. Величественный алый парус развевался на ветру, который то и дело играл с костями на носу корабля. Капитана успокаивала это дробь костей.
— Чьи это кости, Бергхан? — спросила тогда Каската перед отплытием на причале.
— Я лишь помню, что они перешли мне дорогу, а теперь они эту дорогу и показывают. Так будет с каждым.
На мачте бурлила во всю работа. Капитан следил за слаженной работой своих матросов. Воодушевленные последней морской битвой, они считали награбленное.
— Зачем нам грабить по пути идущие корабли? — Терра растерянно посмотрел на Бергхана, который дал распоряжение насчет абордажа.
— Флаг Ордена. Оружие, золото, вино. Запомни, сын Дея, нет хороших и плохих вначале истории. Они определяются в конце, когда сами же эту историю и заканчивают. А нашу историю напишет Лиам. Ты слышал, принцесска? Если я не получу копию твоих мемуаров, то твои уши на нос корабля нацеплю.
Капитану не была свойственна скупость. Его матросы получали равную долю награбленного. Самого же капитана богатства и не интересовали вовсе.
"С ромом в животах,
Со свободой в парусах
О, ждите нас моря.
Покорять нам вас пора.
Белый песок, зеленые пальмы.
Картины здесь все же банальны.
Но жди же нас вскоре,
О Райское море.
Темная зелень, скалы и мох,
Для сердца полезен здесь вдох.
И жди же ты нас вскоре,
Серебряное море".
Капитан не стал слушать до конца песнь о шестнадцати морях и медленным шагом спустился в каюту.
Его rjvyfnf отличалась особым уютом. Над входом в нее висела позолоченная подзорная труба, способная выполнять не только декоративную функцию. Ее он получил при абордаже одного из Хранителей, чем очень гордился. Правее от нее располагались два щита, на одном из которых был изображен череп с костями. Они напоминали ему о первом морском бое, произошедшем, когда только началось его плавание. Не имея особого опыта в этом деле, капитан с его верными соратниками проявили смекалку и отвагу, вгоняя врага в мель меж скал, где вражеский корабль и был потоплен. Эти щиты были единственным, что осталось от него и, поэтому, он сохранил их у себя. На полу лежал слегка грязный алый ковер, расстилавшийся по площади всей каюты. На противоположной стене висела огромная карта островов, нарисованная по его просьбе Серхио, исписанная пометками, понятными лишь ему. Сев в кожаное кресло, он достал листочек в рамке, где была изображена маленькая девочка.
— Моя милая, я снова отплыл, но уже с четкой целью. Скоро месть свершится. Я знаю, что моя душа не успокоится, но они заслужили это. Моя душа упокоится, как только я встречу тебя в новом мире. Моя верность, моя Лиата... — со слезами прошептал Бергхан, прислонившись губами к старому листку.
В дверь постучались. Капитанн сложил рамку в нижний ящик стола. Как обычно, без разрешения, туда влетел Даррен, правой рукой тряся старый мешочек.
— Сыграем в Йоко? Служанка против колдуна. За кубком рома, — контрабандист извлек из-под стола два серебряных кубка и поставил их на середину стола.
— Надоело это сладкое пойло, — Бергхан недовольно протянул, смотря на тёмную бутылку, наполненную ромом.
Сняв грязные сапоги, он начал разминать пальцы на ногах. Бергхан очень любил своих друзей. Своей четверке он прощал любые проступки. Прощал, конечно же, за определенную плату: только перед ними он мог снимать маску безразличия, что плотно врастала в его лицо.
— Как же я скучаю по вину.
— Вот приплывем в Марден, там как раз праздник Господу Света. Наверняка сможешь найти вино, — усмехнулся Даррен.
— Доложи обстановку, — лениво протянул Бергхан, вливая в себя приторный алкогольный напиток.
— Чертежи и детали получены. Твоя идея со столь быстрой отправкой просто потрясающая.
— Не недооценивай соколов. Они умные и быстрые птицы. Этого красавца я лично тренировал, для...
Капитан замолк на полуслове.
— Мне жаль, Бергхан, правда, — прошептал Даррен, также отставив кубок в сторону. — Я тебе клянусь, Орден отплатит тебе за дочь.
— Да всех их жизней не хватит, чтобы расплатится за нее. Я лично раскрошу череп Аргуса Райхольда, что выкинул ее в море, — Бергхан дрожал и, дабы унять ее, влепил себе сильную пощечину. — Продолжай.
— Лиам сейчас у штурвала. Я сменю его через пару часов. Каската возле носа следит за волнами.
— Да, ее водная стихия удивительна. Очень полезна на корабле. Как и огонь у той девчонки. Каламбур конечно, но на том абордаже она так отожгла, — засмеялся Лоцман. — А что насчет Терра Дея?
— Его тренирует Форза. Сейчас он отрабатывает элементы защиты. Знаешь, не безнадежен. Заняться им хорошенько и словно воскресший Артур. А сейчас мы опережаем наш план. Можем причалиться к Харунху и подлатать корабль.
— Харунх — красивый город все-таки. Не зря легенды пишут о его волшебном водопаде. Так и остался бы там жить, — Бергхан вновь начал натягивать на уставшие и припухшие ноги твердые кожаные сапоги.
—Не знаю ничего о водопаде, но девушки там и правда волшебные — Даррен мечтательно прикрыл глаза, вспоминая свой прошлый визит в этот замечательный город.
— Кстати о девушках, ничего нового не слышал? Может они тебе что-то нашептали на ушко?
— Кое- что да и нашептали. Дочь Магистра после церемонии стала хранительницей Солнца.
— Скверные новости. У нас очень мало данных об этой стихии. А с Темпестой, ветер и солнце — страшное сочетание.
— Ууу, Бергхана напугала леди с Центрального острова. — Даррен отпил ром и достал карточки.— Давай-ка раскладывай карты, капитан. Сейчас служанка покажет, где раки зимуют!
***
—Что, Даррен, новые сапоги говоришь? — Бергхан довольный опустошил кубок. Схватка затянулась на два добрых часа, но в последний момент Бергхан закончил раунд картой-дуэлью. Новые сапоги жали ему, но эта победа оставляла сладкое послевкусие.
— Как доплывем до Мардена, я отыграюсь, — прохрипел Даррен и отпил последние капли,
—Проклятие! Это последняя бутылка!
— Тихо! На палубе неспокойно, — Бергхан заметно напрягся.
—Еще бы. Ром кончился...
—Я разберусь, — капитан поднялся, попутно надевая счастливую шляпу. — Дар, поднимается шторм. Проследи за складом, я встану за штурвал.
Море яростно бушевало, вгоняя в ужас не только тех, кто находился сейчас в нем, но и остальных, кто просто наблюдал за увеличившимися в своей амплитуде волнами с берега.
— В ЭТОЙ ШИРОТЕ НЕ БЫВАЕТ ТАКИХ БУРЬ, ЭТО ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО, — заистерил Лиам, передавая штурвал капитану. Встал за руль, капитан замер в шоке: одновременно на корабль летело семь ураганов.
— Что происходит с природой? — сорвалась на крик Каската. — То розы расцвели на холодном, черт его, севере. То это...
Фиамма с Террой побежали по разные концы корабля с огромными катушками веревок. Морские узлы в очередной раз спасли пиратов: все принялись привязывать свои руки и ноги к друг другу.
— КАСКАТА, ПОПРОБУЙ СОЗДАТЬ ТЕЧЕНИЕ! — громко крикнул Бергхан, едва держа штурвал.
Сильный ветер не давал ему управлять кораблем.
— Я не знаю, я никогда, — Каската неуверенно посмотрела вперед.
Огромные волны, словно голодные шакалы бились друг с другом, разбиваясь, затем поднимаясь вновь. Терра, подполз до Каскаты, завязывая ее за ногу к своей ноге.
— У тебя получится, — прошептал он, силой выдавливая из себя улыбку. — Я в тебя верю
Прикрыв глаза, она вытянула обе руки вперед. Ветер и дождь мешал ей сконцентрироваться. Крики пиратов, истошный вопль Бергхана и вовсе заставлял ее дрожать. "Сила в вас будет расти, словно виноградная лоза по колонне, несмотря на дожди и зной", — вспомнились ей слова Анзо.
Будто тонкие нити, вода стала оплетать ее руки. Время вокруг остановилось, а шум стих. Она чувствовала как круговыми движениями нити вращались вокруг рук, слегка щекочя кожу девушки. Она управляла каждым витком, вырисовывая странные узоры где-то в пустоте. Затем Каската выпустила их вперед, и они, словно множество лучей, устремились вверх. К ней пришло осознание: до этого ее сила проявлялась лишь движением одной нити, игнорируя существование остальных. А сейчас она видит их все. Подобно художнику, она начала рисовать.
Волны прекратили биться между собой. Поднявшись вверх, они выстроились в огромные стены, защищая корабль от потоков ветра, а проход между ними приобрел свое течение. Корабль под его силами заметно ускорился. Привязанные моряки вылетели с корабля, держась друг за друга лишь с помощью веревки, что плотно была привязана к мачте. Бергхан мертвой хваткой вцепился в штурвал, силой направляя корабль. Его пальцы и ладонь стерлись в кровь.
Каската тоже подпрыгнула под течением верх. Она не слышала истошных криков Терра, что звал ее откуда-то снизу Девушка почувствовала себя птицей, что наконец распустила свои крылья.
Разведя в руки стороны, она ускорила течение. Ураганы остались позади, а море вновь стало спокойным.
Чудом уцелевшие моряки, начали хвастаться своей победой. Капитан вышел на мачту. Воодушевленный победой, он разрешил команде набить свою первую татуировку. В море они бились исключительно при значимых событиях. Лиам принес с трюма чернила с иглой и принялся рисовать. Все, без исключения, просили нарисовать тот самый ураган, что чуть не оборвал им жизнь. Последней в очереди, к удивлению всех, стояла сама Каската. Оголив ключицу, она ласково улыбнулась длинноволосому:
— Нарисуй мне парящую птицу.
Бергхан с Дарреном, получившие татуировки, вышли в открытое море на лодках. Уцелел, видимо, только их корабль. То здесь, то там можно было видеть крохотные древесные щепки, обломки гальюнных фигур или же довольно большие части корпуса, способные стать для какого-либо счастливчика спасительным плотом. И на одном из немногочисленных импровизированных сооружений нашла спасение юная девушка. Тело ее бессознательно лежало на досках, испещренное ссадинами и неглубокими ранами, а слегка подзагоревшую кожу медленно, но верно разъедала морская соль. Короткие каштановые волосы разметались по ее сгоревшим на солнце плечам. Лишь легкое подергивание высохших губ и вздымающиеся плечи могли помочь выявить в ней еще живого человека.
— Человек за бортом! — прокричал Даррен и начал грести в ее направлении.
Девушку доставили на корабль. Каската и Фиамма отмыли ее и обработали раны. Вдохнув горькую траву, выжившая стала кашлять, сплевывая остатки морской воды.
Ее одели в недорогое платье, которое нашли пираты возле разбитого торгового судна. Команда вошла в каюту, и все окружили ослабленную девушку. Более осмысленным взглядом она осмотрела присутствующих и ее глаза наполнились слезами.
— Я нашла вас, нашла! — казалось девушка вот-вот расплачется и упадет на пол.
— Как ты там оказалась?
— В смысле ты нас искала?
— Нет времени на объяснения! Вы не должны плыть в Марден. Я, Эрба, отправлена к вам по просьбе Пассеро и Мадре из Каменного братства.
— Каменное братство? — недоуменно спросила Фиамма у Даррена.
— Религиозные фанатики, — шепнул ей в ответ контрабандист.
— А что должно произойти? —Бергхан наклонил голову на бок, смотря на выжившую девушку.
— Разворачивайте корабль обратно. Город окажется под водой. Конец света близок.