6 Глава
Следующая неделя прошла спокойно и плодотворно. Сонхун приходил после обеда. В первый день он принес кисть, бумагу, тушь и прочие принадлежности для письма. Мы стали заниматься изучением алфавита. Учитель из него был хороший. Мы проходили букву, я прописывала ее целый лист. Письмо у них вовсе отличалось от нашего. Мало того, что писать слова надо было группками, так еще и вертикальными столбцами. Кисть необходимо держать на весу, выписывая ею узоры. Вообще, на то, как пишет Сонхун, - можно смотреть бесконечно, это целое искусство. То, как движется его кисть, создавая слова на бумаге – целое представление. У нас совершенно другой стиль и вид письма, поэтому, я первое время долго не могла писать – рука начинала болеть. Конечно, если мои буквы были хоть и не плохи, то руки не могли выглядеть так изящно и утонченно во время процесса.
Потом, мы учили слова, где эта буква была первой или встречалась. Так что, параллельно с новой буквой я училась писать и читать простые слова.
Дальше мы тоже самое проделывали с моим алфавитом – Сонхун учился моей письменности. В это время мы говорили на моем языке и полностью меняли одну культуру на совершенно другую. Писать его кистью было очень сложно – она была сама по себе большая и достаточно широкая, поэтому, я сделала свою - маленькую кисточку. Обмотала небольшую вишневую палочку нитью, привязав к кончику маленький пучок кошачьей шерсти. Мягкой, которая под лапками. Мы набирали кистью ту же самую тушь и Сонхун пробовал писать способом, когда рука не висит в воздухе, а лежит на бумаге. Как сделать мелок или карандаш я понятия не имела, поэтому обходились такими простецкими приспособлениями.
Было забавно, что Сонхун не знал буквы «Ф», и то, как я учила его вообще извлекать этот звук – достойно целой главы. Если в двух словах, то он долго пхыкал и хкыкал, а я безудержно хохотала. Потом, он пхыкал, а я терпеливо учила, показывая, как надо скрутить губы. Далее, он пхыкал, а я практически кричала на него и готова была покусать – ну что тут такого сложного! В конце концов, он понял что надо делать, а я к тому времени без сил упала на лавку и только и смогла, что счастливо закатить глаза – ну не прошло и года!
В целом, наши уроки были достаточно длительные и очень продуктивные. Нам обоим было очень интересно изучать письменность друг друга. К слову, об «истории» - Сонхун не предпринимал никаких повторных попыток, что меня немного огорчало. Но то, что наши отношения остались дружественными и легкими – очень меня радовало. Сонхун нужен был мне именно таким, открытым и простым, добрым и надежным. Мне нужна была его дружба.
После уроков Аджосси приносил ужин, и мы все вместе сидели за столом, что-то обсуждали, делились. Я рассказывала интересные особенности из моей культуры. Пыталась рассказывать. Многому мужчины удивлялись и будто, не верили до конца. Парень всегда приносил что-то вкусное, будь то мясные оладьи, яйца, пирожки или сладости. Такой еды у нас с дядей не водилось, так что мы никогда не крутили носом и уминали с огромным удовольствием. Кстати, если не кашу или суп, то мужчины ели остальное – палочками! Двумя длинными, тонкими палочками. Они так умело ими пользовались, что мне аж завидно становилось. Мужчины каким-то образом удерживали их пальцами одной руки, как будто сами палочки становились продолжением их пальцев. Но сколько я не пробовала в начале – палочки выпадали из моих рук, я не понимала как они должны располагаться. Когда Сонхун присоединился к нам на ужины – я перестала пробовать, мне было стыдно показать, какая я неумеха. Очевидно же, что есть палочками для местных, это проще простого. К огромному сожалению, вилок и столовых ножей у них не было. И если ножи в целом использовались, конечно, то о вилках люди тут и не слышали. Когда я рассказала им о таком приборе для еды – мужчины были крайне удивлены, зачем так заморачиваться, если можно просто использовать палочки. Я рассмеялась, ответив, что нам и в голову не приходила мысль, что можно палочками удерживать такие тонкие и маленькие кусочки еды и гораздо удобнее накалывать еду на вилку или набирать ею, чем мучаться с палками. Хотя, по утрам, пока никто не видел, я пробовала удерживать палочками какие-то предметы и постепенно у меня получалось это все лучше и лучше.
Спустя какое-то время, возможно, месяц, случилась интересная история.
Утром к Аджосси пришла какая-то женщина.
Практически никто не приходил сюда, на берег, и я редко видела других людей кроме дяди и Сонхуна. Но эта женщина была такой интересной и необычной! Я впервые увидела, как одеваются дамы в этой стране, и это было что-то невероятное. Женщина хоть и была не молодая, но образ ее был очень эффектный. Она была в коротенькой зеленой шелковой рубашке с длинными узкими рукавами, белым идеальным воротничком и милым бантиком, завязанным на уровне груди сбоку. В длинной, пышной, темно синей юбке в пол. У нас такие пышные носили только на балы. А эта дама пришла в таком просто так, сюда, на окраину. Пришла она, накрывшись длинной накидкой с головой. Очень странно так ходить. Может, она скрывалась?
В этот момент, мы с Аджосси нарезали редьку. Увидев дамочку, Аджосси кинулся ее встречать, кланялся ей чуть не в ноги, улыбался и тараторил кучу комплиментов. За женщиной пришел простой мужичек и приволок на спине плетеный короб и пару завязанных в красивые ткани конвертов. Наверно, в них было что-то ценное. У Аджосси такой дорогой ткани и в помине не водилось, в какую были просто завязаны предметы.
Я отложила редьку и встала на том месте, где сидела. Женщина подняла взгляд на меня и осмотрела строгим, скептичным взглядом с головы до пят. Я слегка поклонилась ей, проявляя уважение и приветствие по местным обычаям. Она сощурила взгляд и тоже слегка поклонилась в ответ. Потом они с Аджосси зашли в дом и о чем говорили, я уж не знаю. Спустя не так много времени дядя вышел ко мне и рассказал преинтереснейшую историю. Оказывается, эта дамочка – его старая знакомая, которая работает где-то в богатой семье. Она узнала, что Аджосси приютил девушку, спасшуюся после кораблекрушения и, зная бедственное финансовое положение мужчины, сшила из обрезков тканей своей госпожи для меня девичий наряд.
Боже, какие тут невероятные люди! Я не могла поверить своим ушам, что кто-то из сочувствия и сострадания мог сделать такое доброе дело для совершенно незнакомого человека...
Аджосси позвал меня в дом, где ждала женщина и сказал, что та покажет мне, как положено одеваться девушкам.
Госпожа Чон Доён – так представилась женщина, сходу, без предисловий, предложила помочь мне одеться и сказала, что девушке не положено ходить в мужской одежде. Я не сопротивлялась, конечно. Она выложила передо мной белые ленты, которыми, как оказалось, надо было аккуратно перевязать грудь. Моя грудь не была очень большой, но и маленькой не являлась, так что я не очень представляла, как это удержится и не сползет. Я отвернулась, и сама замотала эту ленту, как могла, но госпожа Чон Доён подошла, подтянула и заправила оставшийся конец так ловко, что было достаточно комфортно и ничего не спадало. Далее, мне дали белые, из тонкого хлопка штаны, которые я с радостью надела. Хотя и недоумевала, штаны будут под юбкой или у меня будет наряд по типу одежд Сонхуна? Вскоре, все стало ясно. Поверх штанов мы надели короткую юбку, на которую были нашиты белые отрезки тканей, собранные складками. Очевидно, это было для пышности верхней юбки. Сверху уже надели юбку простую, длинную, белую, а поверх нее еще одну юбку-платье в пол из нежной, розовой ткани. Далее, я надела тонкую, короткую, полупрозрачную рубашку, которая завязывалась сбоку интересным бантом – я так не умела. И еще одна, финальная, уже плотная, голубая, но такая же короткая рубашка, лишь прикрывающая грудь, с белым воротничком и таким-же бантом сбоку.
Женщина помогла мне надеть носочки, только эти были из более мягкой, приятной ткани и держали форму они самостоятельно – не было нужды подвязывать их. Дальше она расчесала мне волосы и заплела тугую косу, на которую каким-то образом приделала длинную, двухстороннюю ленту, служившую, будто продолжением косы. К сожалению, я не представляла, как выгляжу – зеркал у Аджосси не водилось. Но то, что этот наряд из дорогой ткани и стоит приличного состояния – было ясно, как белый день. Странно, что ее госпожа разрешила передарить мне это все.
Я провела руками по глади юбки, покружилась и повернулась к госпоже Чон Доён лицом.
- Разве мне идет такая одежда?
Женщина удивленно вскинула брови.
- А почему, нет?
- Я не носилась таких нарядов и не уверена, что могу в таком ходить. Мне удобнее в обычных штанах.
- Не пугайте меня, госпожа! – женщина шокировано уставилась на меня и демонстративно потянулась рукой к груди. А я растерялась от ее обращения ко мне «госпожа». Я? Я госпожа? – Забудьте о том ужасном мужском наряде! Сожгите его на костре и никогда не вспоминайте! Отныне ходите таким образом, как я вам сейчас показала.
Я грустно улыбнулась. Видимо, госпожа Чон Доён и правда не понимала, как мы тут живем, раз сшила такой красивый и бессмысленный наряд для меня. Разве смогу я ходить в таком виде в лес за травами? Мыть посуду на ручье, чистить рыбу, помогать готовить обед... В таком только и можно, что расхаживать по красивым залам или кружиться в вальсе. Но я кивнула головой и заверила, что именно так и сделаю – непременно сожгу свой обычный комплект одежды. Ага.
- Ну, пройдитесь теперь, - предложила женщина.
- Спасибо, вам! – с благодарностью, я глубоко поклонилась госпоже. Женщина смущенно забегала глазами и кивнула кистью в сторону двери.
- Ой, иди давай, скажешь потом – все ли удобно... - оказывается, она не такая уж и льдинка. Я улыбнулась, открыла дверь и вышла во двор.
Аджосси сидел на лавке и при виде меня вскочил, как ужаленный.
- Есения! Госпожа Есения!
Я засмеялась на его обращение и восторженный тон.
- Какая я вам госпожа? Аджосси, не смешите меня.
Но мой дяденька подскочил и начал крутить меня то в одну сторону, то в другую, треща, как я хороша. Что тут говорить, конечно, я расплывалась в счастливой и довольной улыбке, какой девушке не хочется услышать, что она хорошенькая?
- Пройдись, я хочу посмотреть, как ты смотришься. – Затребовал Аджосси.
Я обула свои плетеные сандалии, благо их было не видно под длинными юбками. Спустилась во двор и прошлась до забора, покружилась, будто в вальсе, демонстрируя себя со всех сторон, для разнообразия решила изобразить приветственный книксен, которого удосуживались только высокопоставленные представители других государств – члены королевский семей, послы, министры других государств. Почему, Аджосси не заслужил такого жеста почтения? Я развернулась, чтобы идти к дому, но услышала свое имя.
- Есения?
Я развернулась. Из-за поворота вышел Сонхун, ведя спешным шагом своего вороного коня под уздцы. Парень смотрел на меня во все глаза. От его пристального взгляда мне стало не по себе.
- Привет, Сонхун, – тихо промямлила я. Факт, что он видел мои кружения немного смутил меня. - Проходи во двор, у нас гостья.
- Привет. Я ... - Парень замялся, подойдя ко мне, - тебе очень идет ханбок.
К слову, так называется этот наряд. И мужской, как на Сонхуне, тоже.
Я опустила взгляд и смущенно улыбнулась. Боже, мама бы мной гордилась – сама невинность.
- Спасибо. Я не была уверена, что на мне ваша одежда будет смотреться уместно. – Парень взял меня за руку. Сердце мое снова сделало кульбит. Я подняла глаза. Сонхун рассматривал мое лицо, как будто видел впервые.
- На тебе ханбок смотрится более, чем уместно. – Его мягкий, уверенный голос пробрал до мурашек. Что этот парень делал со мной? Гордость, достоинство, что там было еще? Я хрипло кашлянула-каркнула и с огромным усилием заставила себя отвернуться, высвободив свою руку из его теплых, мозолистых ладоней. У нас было много зрителей. Такие взгляды вообще-то недопустимы между людьми разных полов даже без посторонних глаз...
Я звонко крикнула Аджосси, пытаясь таким образом снять весь этот морок, наведенный парнем.
- Аджосси, Сонхун пришел! – голос мой звучал весело и уверенно.
Дедуля удивился, ведь еще было позднее утро – рано для занятий, впрочем как и я.
Я вплыла во двор, будто это был тронный зал. После появления парня, плечи мои автоматически максимально расправились, опустились, голова приняла достойное величественное положение, руки аккуратно были сложены на уровне живота. Мое преображение наверняка заметили.
Следом за мной вошел Сонхун.
Мы подошли к дяденьке и госпоже Чон Доён. Аджосси, как обычно, низко поклонился парню. Он всегда держался достаточно почтительно, соблюдая рамки того, что парень наш был из местной знати. Женщина, увидев молодого человека, округлила глаза, но быстро взяла себя в руки, почтительно поклонилась, проговорив «Господин», и засобиралась уходить. Аджосси провел ее, кланяясь и благодаря, воспевая оды ее неизмеримой доброте.
Мы снова остались одни с Сонхуном.
- Почему ты сегодня так рано пришел?
- Рано? – парень удивленно поднял брови. – Ах, это! Понимаешь, сегодня в городке небольшой праздник и я хотел пригласить тебя прогуляться. Я подумал, что тебе было бы интересно посмотреть на него, побывать на ярмарке... А тут ты вдруг в ханбоке, как раз...
Я понятливо закивала головой и сразу перешла к делу.
- Госпожа Чон Доён твоя прислуга же? Это ведь ты мне наряд подарил? – я прищурила глаза и тон мой не терпел возражений. Все складывалось слишком гладко. Парень сделал маленький шаг назад и замахал руками.
- Что, что ты говоришь? Ахах, нет конечно. – Сонхун деланно засмеялся, отвернувшись к дому. – Что за глупости! Буду я еще деньги на тебя тратить – мне что, заняться больше нечем?
Он расправил невидимые складки у себя на одежде, продолжая ворчать.
- Я и так потратил на тебя достаточно. Знаешь, сколько стоит письменный набор? А? – это уже было будто возмущенно сказано. Я не поверила ни единому его слову. Но раз он не хочет признаваться – что ж. Девушка должна быть хитрой и мудрой. Я сделал вид, что он был убедителен. Ага.
- Ладно, может и правда, так совпало. – Я так же деланно, демонстративно вздохнула. – Ладно, куда ты там меня звал? Хорошо, давай сходим.
Я мягко улыбнулась. Сонхун определенно поверил моей доверчивости, развернулся ко мне, заметно расслабился и расплылся в белозубой улыбке.
- Тогда, пошли?
...
Путь через рощицу и цветущее желтое поле, прошел незаметно. Мы шли пешком, потому что я отказалась ехать с Сонхуном на одном коне. Его близость меня выводила из душевного равновесия. Я умела держаться в седле и хорошо управляла. Но, к сожалению, собственного коня тут у меня не имелось. Эх, сюда бы мою Камелию...
Всю дорогу мы обсуждали местную моду. Я возмущалась парню, что они наряжаются как капуста – зачем так мучить себя, это же очень неудобно, особенно сейчас, в летнюю жару. Я понимаю, у нас корсеты - тоже не шутки, но вот эти пятьдесят штанов-юбок-рубашек... Это просто нечто.
Подойдя к первым домишкам городка, Сонхун подал мне накидку, которую мне необходимо было накинуть на голову и идти, прячась – опять же, мода, будь она не ладна. А я бы уже подумала, что людям жалко, что кто-то будет смотреть на них, что уже попахивало снобизмом.
Домики были похожи на дядькин – глиняные, с соломенными крышами, «бумажными» окнами и каменными, невысокими заборчиками. Главная улица, по которой мы вошли, плавно перетекла в более широкую и стала полнолюдной и шумной. По обеим сторонам стояли столы с товарами.
Надо отдать должное, приличная одежда пробудила что-то статусное во мне. Походка, более сдержанное поведение, правила, в конце концов – все снова вернулось в мой образ и я здорово держалась. Но со временем, разноцветные тряпичные растяжки, цветы, красивые бумажные фонарики, шум и всеобщее веселье сделали свое дело. Я потеряла всю напыщенность и как ребенок, увидевший леденец, забыв о всем на свете, более ускоренным шагом, чем полагается, потянулась к прилавкам с безделушками. Начиная, от посуды, какой-то мелочевки, которая была совершенно не нужна, я все равно неотрывно рассматривала диковинные и необычные для меня предметы.
Множество людей также поражало меня. Простой народ, такой как аджосси, в соломенных шляпах и обычных одеждах. Простые женщины были одеты по подобию, как и я, но материал был серый и грубый. У всех вокруг были черные-черные волосы, у женщин – красивые косы, закрученные на голове на разный манер. И как они только держались? Ходили и люди богаче простолюдин, в одежде попроще, чем у Сонхуна, но уже в цветной и яркой. Девушки такого статуса, парили как яркие экзотические птички, перелетающие с ветки на ветку, их наряды пестрили разными цветами. Они ходили группками, хихикали, веселились, ели покупные сладости. Жизнь их казалась такой веселой и безмятежной... Изредка встречались люди, важно шагающие через шумную толпу, со своими слугами. Их одежда была с вышитыми узорами на ханбоках. И они, несомненно, были в черных шляпах, как у Сонхуна. Многие их узнавали и кланялись им глубоким поклоном. Сонхуна почти никто не почтил таким поклоном. Наверно, он не часто выходит в подобные места. Хотя странно, что живя тут – никто его не узнает.
Дойдя до лавки с косметикой, я вовсе растерялась. Я с интересом рассматривала множество разных баночек, коробочек. Сонхун просто стоял позади и отпускал смешливые фразочки, что-то про «типичных девушек» и «сорок с побрякушками», но я слушала его вполуха. Яркие румяна, краски таких оттенков, которые у нас не использовали – все это было очень интересно. Я сняла накидку и вручила подержать парню. Взяла в руки коробочку с холодно-розовыми румянами посмотреть поближе. Ко мне подскочила девушка-продавец, затараторила что-то о том, какая я красивая и что этот цвет мне подойдет лучше всего. Люди, такие – люди. Все одинаковые. Чтобы продать товар, будут лить в уши что угодно. Девушка подала мне зеркальце, приличного размера. Я испуганно уставилась в него.
Я не видела себя, даже не могу сказать точно, сколько времени. С середины зимы. С 17 января. Какое сегодня число по моему календарю, я точно не знала. Ориентировочно, дело близилось к середине лета.
В золотой тонкой рамочке овального окошка на меня смотрели большие круглые, серо-голубые глаза. Глазищи, как говорил брат. С темным обрамлением ресниц. Изогнутые линии тонких темно-русых бровей. Линия носа, слегка вздернутого у кончика. Небольшая ямочка над верхней губой и пухловатые, бледно-розовые губы. Я изменилась – ведь, помнила у себя более округлое лицо. Скромное питание и изнурительное, голодное до этого, в рабстве, заострили мне скулы, а щеки немного впали. Хотя, я наблюдала по своему телу, что даже немного поправилась после того, как попала на этот Берег. Страшно представить, как я выглядела сразу после крушения корабля. Волосы на голове выгорели от постоянного солнца и стали светло-русыми, какими-то немного пепельными с золотым отливом. На контрасте с темными бровями и ресницами, смотрелось это необычно. Необычно для меня. Погрузившаяся в рассматривание себя, я совсем позабыла о том, где я, с кем я и что вообще происходит. Из этого состояния меня вывел резкий мазок по лицу. Я недоуменно перевела взгляд на Сонхуна, делающего вид, будто это не он, потом в отражение, где на моей щеке красовался бледно-розовый след от его пальца.
Пялясь на себя в зеркало, такую другую – ведь мой взгляд стал совсем другим, лицо – другим, даже виднеющаяся часть одежды – другая. Я потерялась. Кто эта девушка, с розовым следом на щеке и таким тяжелым взглядом цвета моря перед бурей? Кто я? И что мне теперь делать? Как я буду жить дальше? Осознание, что все это время здесь я просто отгородилась стеной и жила, как могла, просто чтоб выжить - накрыло меня. Ведь я совсем другая. Место мое не здесь. И пришло время хорошенько подумать над этим вопросом...
Теплый большой палец нежно коснулся следа румян на моей щеке и начал аккуратно растирать его. Я завороженно смотрела за этим действием в зеркало. Мысли о том, что Аджосси и Сонхун – это все что у меня есть, пришли новой волной. Как долго они будут помогать мне? Я никто и ничего не могу дать им взамен. Неужели, я и дальше буду жить на пляже с аджосси, пытаясь своими слабыми силами заработать себе на пиалу каши? Совершенно одна, пытаясь доказать судьбе, что моя жизнь чего-то стоит. Слеза прорвалась через сдерживаемую преграду и очень быстро стекла по щеке.
Сонхун аккуратно повернул мое лицо к себе и спокойным, успокаивающим и одновременно волнующимся, тихим голосом сказал.
- Я не знаю, почему ты плачешь. Но не думай ни о чем плохом – я помогу тебе и сделаю все, что ты захочешь. – Я вскинула на него глаза, из которых от его слов потекло еще больше слез. Он правда сделает это?
- Ты поможешь мне вернуться домой? – спросила я сиплым голосом.
Парень завис, но медленно утвердительно закивал.
- Спасибо, Сонхун... - его слова дали мне какую-то надежду, хотя я не сильно рассчитывала на реальный результат. Как это может осуществиться мне было непонятно. Но подтверждение того, что есть кто-то, кто готов мне помочь – сделало мою беду не такой уже и горестной. Я отложила зеркало – больше смотреться в него не хотелось.
Сонхун вытер мои мокрые щеки, набрал пальцем румян и мазнул по второй щеке. Я недоуменно уставилась на него.
- Что? Для симметрии! – он хитро улыбнулся и растушевал вторую щеку, я слабо улыбнулась.
Мы отошли от прилавка и пошли медленным шагом дальше. На встречу нам бежали мальчик с девочкой лет семи и ели что-то вкусное, надетое на палочки. Я с тоской посмотрела на их еду, ведь уйдя на рынок, я пропустила обед.
- Хочешь есть? – Сонхун или увидел мой голодный взгляд, или тоже проголодался.
- Ну... Так, немного, – мне было неудобно просить его купить мне еды, поэтому я скромничала. Парень взял меня за руку и повернул в улочку, между очередными лавками.
- Что такое, мы куда? – я ничего не понимала, почему мы бежим.
- Ну ты же не против поесть? – парень повернулся и задорно подмигнул мне. Я улыбнулась и хихикнула. Ага, я бы коня сейчас съела! Вслух, разумеется, я этого не стала говорить. Девушка должна оставаться загадкой.
...
Поев в таверне, я была снова счастлива и довольна.
Сидя на улице, за низким столиком, мы ели и обсуждали товары, которые продаются. Хозяйка принесла нам вкусного супа с водорослями, кашу, вареного цыпленка и закусок – маринованные овощи средней остроты. Я начинала привыкать к такой еде и даже находила ее заманчивой.
Прогуливаясь после обеда, я поражалась, сколько необычного продается на рынке. Тут тебе и ткани, шелковые одеяла с расшитыми подушками, плетенные корзины, коробки всевозможных размеров, ленты, бусы, картины, вазы, ширмы, столики... Проще было вообразить, чего не продавалось. Побродив еще немного по улицам и рассматривая товары и людей, Сонхун сказал, что перед уходом ему надо зайти в еще одно место. Завернув в красивый магазинчик, мы очутились в обувной лавке. Парень подошел к владельцу, кивнул. Мужчина средних лет с почтением поклонился, поприветствовал нас и нырнул в маленькую комнатку. Через минуту он суетливо выбежал, подавая двумя руками красивую, белую туфельку, с черным заостренным носком и вышитыми розовыми нитями цветами. Сонхун принял ее, повернулся ко мне и тоном, нетерпящим возражений заявил.
- Есения, под этот наряд тебе не хватает красивой обуви. Можно, я подарю тебе эту пару?
Я удивленно подняла брови. Честно говоря, я так устала, что даже не сообразила, что мы в обувном, где целые полки красивой женской обуви. Я поджала губы – Сонхун и так много для меня делал. Я не могла бесконечно брать от него и брать. Конечно, если каким-то чудом я смогу попасть домой, то отплатить будет не сложно. Но в сложившейся ситуации, даже не представляю, сколько мне надо трав собрать, чтобы купить себе такие туфельки.
- Не отказывай мне! – прервал мои размышления Сонхун и уперся суровым взглядом. – Я хочу, чтобы у тебя была удобная пара обуви.
Не предоставив мне возможности возразить, он присел и подставил туфельку к моим ногам. Я пару секунд поколебалась, слегка приподняла юбки и вытащила ступню из плетеного сандалия.
Туфли оказались очень удобными и мягкими.
- Я заберу свою старую обувь, - остановила я продавца, который собирался забрать мои плетенки. В изобилии такой красивой обуви, они смотрелись особенно убого и жалко. Но еще могли послужить мне какое-то время. Мужчина кивнул, проговорил, что завернет их и вскоре вынес нам конверт из красной ткани, в котором, судя по всему, лежали мои сандалии. Это смотрелось комично, понимая, что ткань, в которую завернуты плетенки стоит в разы дороже, чем сама обувь.