Шляпа, Полная Неба

Стоял один из тех странных дней в конце февраля, когда неожиданно теплело и ветер, хоть и был силен, но, казалось, старался обходить тебя стороной.
Тиффани поднялась в холмы, где в укромных долинах первые ягнята уже нашли у себя ножки и бегали, толкаясь, нелепой трусцой обычной для ягнят, которая придавала им схожесть с игрушечными лошадками-качалками.
Похоже, что день таил в себе что-то необычное, потому что даже старые овцы зарезвились вместе с ягнятами. Они прыгали и кружились, радостные и смущенные одновременно, и их длинная зимняя шерсть болталась вверх и вниз, как штаны у клоуна.

Зима была насыщена событиями. Тиффани многому научилась и многое узнала. Среди прочего, что можно быть подружкой невесты на свадьбе, где жениху и невесте на двоих приходится 170 лет. На этот раз мистеру Ткачику в своем сползающем парике и больщих поблескивающих очках удалосьнастоять на том, чтобы "наша маленькая помощница" взяла таки золотой, намного первышающий плату, которую она не просила и которую мисс Левел не могла себе позволить. Часть этих денег пошла на покупку добротного коричневого плаща. Он не вздымался и не реял позади нее, но был теплым, плотным и сберегал от сырости.
Много чего она узнала. Проходя мимо овец и ягнят, она осторожно касалась их сознания, так нежно, что они и не замечали...

Страшдество, которое официально означало конец года, Тиффани встретила в горах. Слишком много было работы, да и к тому же, на Мелу этот праздник особо не отмечали. Однако, после Страшдества мисс Левел охотно отпустила Тиффани на праздник окота, который старики называли "Овечьи Брюшки". Эти дни считались началом пастушьего года. Карге холмов такое пропускать никак нельзя было. В эти дни в теплых соломенных укрытиях, огороженных от ветра плетнями из срезанного дрока, вершилось будущее. Тиффани помогала ему свершиться, принимая трудные роды, помогая пастухам до самых фонарей. Она надела остроконечную шляпу и постоянно чувствовала на себе взгляды пастухов, следящих за тем, как она с помощью ножа, иглы, ниток и ласковых слов, отводила маток от двери в черную пустыню и помогала появиться на свет новорожденным ягнятам. Она должна была устроить им представление. Показать им то, о чем можно было бы потом рассказывать. И когда утром гордая Тиффани вернулась домой, ее руки были по локоть в крови, но это была кровь жизни.

Позже она поднялась в холмы к фигловскому кургану и пролезла в нору. Она заранее все продумала и пришла не с пустыми руками - принесла чистые дранные носовые платки и мыло, сваренное из корня мыльнянки по рецепту мисс Левел. У нее было предчувствие, что Дженни найдет, куда все это применить. Мисс Левел всегда навещала молодых матерей, эта была одна из обязанностей ведьмы.
Дженни обрадовалась ей. Тиффани легла на живот так, чтобы головой и верхней частью туловища поместиться в комнате кельды и ей позволили подержать восемь Робовенков, как она их про себя называла, родившихся в то же время, что и ягнята. Семеро Робовенков кричали и толкались, а восьмая лежала тихонько в ожидании благоприятного момента. Будущее свершилось.

Но не только Дженни изменила свое мнение о ней. Новости разошлись по всему краю. Люди на Мелу ведьм не любили. Ведьмы всегда приходили с других краев. Они всегда были пришлыми. Но вот она, наша Тиффани, принимающая ягнят, как и ее бабушка, и говорят, что она обучалась ведовству в горах! Но все равно она наша Тиффани. Ладно, допустим, она надела остроконечную шляпу со звездами, но она делает хороший сыр, знает, как ухаживать за ягнятами и онавнучка бабушки Болит, так? При этом они многозначительно постукивали себя по носу. Внучка бабушки Болит. Помните мастерство старой пастушки? Так что, даже если Тиффани и ведьма, она наша ведьма. Она знает толк в овцах, это точно. Ха, я слышал, что в горах проводили состязания ведьм и наша Тиффани показала им, на что способна девочка из Мела. Мы живем в современном мире, так? Теперь и у нас есть ведьма и она лучше всех остальных! Никому не позволим бросить внучку бабушки Болит в пруд!

Завтра она снова вернется в горы. Три недели прошли в хлопотах, не считая окота. Роланд пригласил ее на чай в замок. Они оба чувствовали себя неловко, как обычно бывает при таких обстоятельствах, но все же занятно, как за пару лет Роланд превратился из нескладного ребенка в нервного юношу, забывающего о чем он говорил, когда она улыбалась ему. И у них в замке были книги!
Роланд застенчиво подарил ей "Словарь Изумительных Редких Слов", а она тоже подготовилась и привезла ему охотничий нож, сделанный Закзаком, который хоть и не разбирался в магии, но делал отличные лезвия. Шляпу они оба старательно не упоминали. А когда Тиффани вернулась домой, то обнаружила закладку на букве К и слабую карандашную линию под словами "Книксен - маленький реверанс, в одну треть глубины от обычного реверанса. Более не используется". Несмотря на то, что рядом никого не было, она залилась румянцем. Еще бы не смутиться, когда тебе напомнили, что в то время, пока ты наблюдаешь за людьми, вся из себя знающая и понимающая, кто-то прямо за твоей спиной точно также наблюдает за тобой.

Она записала все в дневник, который заметно потолстел из-за засушенных трав, вложенных листочков и закладок. По нему прошлись коровы, у него попала молния и его уронили в чай. И обложка была совсем обычная, без глаза. Что глаз, он может отвалиться в один прекрасный день. А этот дневник был настоящимведьминским.
Тиффани также отказалась от шляпы. Она носила ее лишь на людях, потому что шляпа мялась о низкие дверные проемы, потолок спальни ее и вовсе сломал. Однако сегодня она надела шляпу и время от время хваталась за нее, чтобы ее не унес ветер.
Тиффани поднялась в холмы, где в земле полуутопали железные колеса и из травы торчала пузатая печурка, на которой можно было удобно присесть.

Тишина окружала Тиффани, тишина, полная жизни, а в холмах овцы и ягнята резвились и мир вращался.
Почему мы уходим? Чтобы можно было вернуться назад. Чтобы новыми глазами и в новых красках увидеть покинутое тобой место. Вернуться обратно совсем не то, что никогда не покидать его.
Тиффани наблюдала за ягнятами, чувствуя, как в ней зарождаются слова. Радость переполняла ее - она радовалась новорожденным ягнятам, жизни, всему. Радость не сравнить с весельем, она глубже, насколько океан глубже, чем пруд. Это такое чувство, что не знает ограничений. И когда оно переполняет тебя, то изливается смехом.

- Я вернулась! - объявила она холмам. - Я стала лучше, чем была!

Она сорвала с себя шляпу со звездами. Для шоу она годилась, хотя звезды придавали ей немного легкомысленный вид. Но эта шляпа так никогда и не была ее. Да и как такое могло быть - носить стоит лишь ту шляпу, что сам себе сделал, а не купленную и не подаренную. Это твоя собственная шляпа, на твоей собственной голове. Твое собственное будущее, а не чье-то еще.

Она зашвырнула шляпу со звездами как можно выше. Ветер проворно подхватил ее, она немного покувыркалась, а затем унеслалсь в холмы, где и пропала навсегда.
И тогда Тиффани сотворила для себя шляпу из неба и уселась на пузатой печурке, слушая пение ветра, пока не наступил закат.
Когда тени удлинились, из норы в кургане вылезли маленькие человечки. Они пришли к Тиффани в ее сокровенное место и стали ждать вместе с ней.
Солнце село, свершив каждодневное волшебство, и наступила теплая ночь.
На шляпе засияли звезды...