В тени ее глаз

Утро в Хейвенбруке наступило тихо, но воздух был тяжёлым, как перед грозой. Шейла стояла у окна комнаты Лилиан, её карие глаза следили за клёнами, чьи листья пылали багрянцем в лучах рассвета. Запах утренней росы и мокрой земли смешивался с ароматом старого дерева, но в её груди всё сжималось от тревоги. Она не спала, снова. Кусочки разрезанного шарфа Лилиан лежали на столе, их голубые нити напоминали о сестре, и каждый взгляд на них резал Шейлу, как нож. Они следят, — думала она, её пальцы впились в подоконник, ногти побелели. Но я раскрою их, Лил. Обещаю. Её сердце колотилось, страх смешивался с яростью, но в глубине души тлела надежда — слабая, но живая.

Дэниел спустился вниз, его шаги гулко отдавались в тишине дома. Он выглядел измотанным: голубые глаза потемнели от недосыпа, тёмная рубашка пахла одеколоном с нотами кедра, но плечи были напряжены, как у человека, готового к бою. Он провёл ночь в своём кабинете, проверяя звонки Клары, но ничего не нашёл. Гнев кипел в его груди, как раскалённая лава, но он держал его под контролем, сжимая челюсть так, что желваки проступили на скулах. Она ускользает, — думал он, его взгляд стал острым, как лезвие. Но я докопаюсь до истины, чего бы мне это ни стоило. Он посмотрел на Шейлу, её хрупкий силуэт в утреннем свете казался несгибаемым, и в его груди что-то сжалось — не боль, а что-то новое, тёплое, но тревожное. Я сделаю всё, чтобы её защитить, хотябы в этот раз— решил он, его решимость была твёрдой, как гранит.
— Сундук, — сказала Шейла, не оборачиваясь, её голос был холодным, но в нём дрожала сдерживаемая тревога. — Нам нужно его открыть. Сегодня. Дэниел сжал кулаки, его взгляд стал непреклонным. — Я видел шкатулку в комнате Лилиан, — сказал он, его голос был низким, но твёрдым, как удар молота. — Там может быть ключ. Шейла повернулась, её карие глаза встретились с его, и в этот момент она почувствовала, как её страх отступил на миг, уступив место странному теплу. Он готов идти до конца, — подумала она, её пальцы задрожали, а в груди закололо от смеси недоверия и надежды. Но могу ли я положиться на него?
— Идём, — сказала она, её шаги были быстрыми, но каждый вдох давался с трудом, как будто воздух в доме стал гуще. Что ты спрятала, Лил?
Они нашли шкатулку на комоде Лилиан — маленькую, деревянную, с вырезанным цветком на крышке. Шейла открыла её, её пальцы дрожали, и внутри лежал ключ — старый, с пятнами ржавчины, холодный, как лёд. Ты знала, что я найду, — подумала она, её глаза заблестели от слёз, которые она не позволила себе пролить. Они спустились в подвал, где сундук ждал их, как молчаливый страж. Замок щёлкнул, и крышка поддалась, отдав запахом старой бумаги и воспоминаний. Внутри лежали бумаги, старые письма и документ, перевязанный лентой. Шейла взяла его, её руки дрожали, сердце билось так сильно, что казалось, оно разорвёт рёбра. Она развернула лист, и почерк Лилиан ударил её, как молния: "Если меня не станет, я прошу Дэниела присматривать за Шейлой. Помогать ей, защищать её. Дом и всё, что у меня есть, — для неё, если Дэниел не сможет продолжить."
Шейла замерла, её дыхание оборвалось, а в груди закололо от боли и благодарности. Для меня? — подумала она, её пальцы сжали лист, ногти впились в ладони. Лилиан… ты хотела, чтобы я осталась. Её глаза жгло, но она стиснула зубы, не позволяя себе сломаться. Она посмотрела на Дэниела, его лицо побледнело, голубые глаза застыли, как будто он увидел призрак. Внутри него бушевала буря: вина, боль, но и решимость, как стальной стержень. Она доверила мне самое ценное, — думал он, его грудь сжалась так, что дышать стало больно. А я не справился. Но теперь всё будет иначе.— Она хотела, чтобы ты осталась, — сказал он, его голос был хриплым, но в нём звучала непреклонная сила. — Здесь. Со мной.
Шейла сжала документ, её пальцы побелели, а в горле встал ком. Остаться? — думала она, её мысли кружились, как осенние листья на ветру. С ним? Но Клара… она не позволит. Её сердце сжалось от страха, но в глубине души загорелась искра — надежда, которую она боялась признать.

— Это делает меня мишенью, — сказала она, её голос был тихим, но в нём звучала стальная решимость. — Клара узнает. И она сделает всё, чтобы я ушла. Дэниел сжал челюсть, его глаза вспыхнули холодным огнём. — Я не дам ей тронуть тебя, — сказал он, его голос был как удар, твёрдый и непреклонный. — Мы переиграем её. Шейла посмотрела на него, её сердце заколотилось, а в груди разлилось тепло, смешанное с тревогой. Он готов стоять до конца, — подумала она, её пальцы задрожали. Но я не могу полностью довериться. Пока.

Днём Шейла вышла в сад, её шаги были бесшумными на влажной траве, но каждый звук заставлял её вздрагивать. Она искала следы — что-то, что могло бы указать на того, кто разрезал шарф. Воздух пах сырой землёй и увядающими розами, их лепестки опадали, как слёзы, и Шейла почувствовала, как её горло сжалось от тоски. Лилиан любила эти розы, — подумала она, её глаза жгло, но она стиснула зубы. Её внимание привлекло движение у забора. Клара и Мортис стояли там, их голоса были тихими, но напряжёнными. Шейла спряталась за клёном, её сердце заколотилось так, что кровь стучала в висках.— Мы должны быть осторожнее, — шептала Клара, её светлые волосы сияли на солнце, но глаза были холодными, как лёд, и в них мелькнула тень страха. — Она копает, Мортис. Если найдёт…
— Она не найдёт, — сказал Мортис, его голос был резким, но в нём сквозила тревога, которую он пытался скрыть. Его тёмная футболка пахла тем же ароматом, что и Клара, — сандалом и ванилью, и этот запах ударил Шейле в нос, как предательство. Одинаковый запах, — подумала она, её глаза сузились, а в груди закололо от подозрения. Они слишком близки. Шейла напряглась, её мысли кружились, как вихрь, а пальцы впились в кору дерева, оставляя царапины. Они скрывают что-то, — думала она, её сердце сжалось от страха и ярости. Но что? Деньги? Дом? Или… больше? Она ушла, её шаги были быстрыми, но в груди нарастал страх, который сжимал её, как тиски. Я близко, — думала она, её дыхание сбилось. Слишком близко. Вечером Клара вошла в гостиную, её шаги были лёгкими, но глаза сверкали, как лезвия, острые и безжалостные. Она держала коробочку, её пальцы дрожали от притворного гнева, но в её движениях была театральная точность. — Где брошь Лилиан, которую она мне подарила? — спросила она, её голос был резким, но в нём звучала фальшивая боль, как скрипка, играющая не в тон. — Я оставила её в кабинете, а теперь её нет. Шейла, ты копалась в её вещах, да? Шейла стояла у камина, её карие глаза сузились, а в груди вспыхнул гнев, как искра, готовая разгореться в пожар. Она играет, — подумала она, её сердце сжалось, а пальцы сжали край мантии камина. Хочет выгнать меня. Её голос дрожал от ярости, но она держала себя в руках. — Я не трогала твои вещи, Клара, — сказала она, её голос был холодным, но твёрдым, как лёд. — Может, ты сама её потеряла?
Клара шагнула ближе, её улыбка была ледяной, а в голубых глазах мелькнула злоба, которую она не смогла скрыть. — Потеряла? — сказала она, её голос был сладким, но ядовитым, как сироп, смешанный с ядом. — Или ты взяла, Шейла? Ты так одержима Лилиан, что готова красть её память. Дэниел, ты видишь, что она делает?
Дэниел стоял у окна, его сильные руки сжались в кулаки так, что костяшки побелели, а в груди бушевал гнев, который он едва сдерживал. Его голубые глаза вспыхнули, как молния, и он шагнул вперёд, его голос был холодным, как сталь, и твёрдым, как гранит. Она лжёт, — думал он, его сердце сжалось от ярости и вины. Как тогда, с Лилиан. — Ты сама скрываешь больше, чем говоришь, Клара, — сказал он, его голос резал воздух, как клинок. — Я не верю ни единому твоему слову, и ты это знаешь.
Клара побледнела, её пальцы сжали коробочку так, что ногти впились в ладони, и в её глазах мелькнул страх, который она не смогла скрыть. Он не поддаётся, — думала она, её мысли кружились, как осенние листья на ветру. Но я не сдамся. — Я просто хочу правды, — сказала она, её голос дрожал, но в нём была ложь, тонкая, как паутина. Она ушла, её шаг был быстрым, но Шейла заметила, как её руки дрожали, и в груди вспыхнула мрачная решимость. Она боится, — думала Шейла, её глаза горели. Но я не остановлюсь. Позже Шейла встретила Эмму в коридоре, её рыжие волосы сияли в свете лампы, но глаза были нервными, как у загнанного зверя. — Шейла, — сказала она, её голос дрожал, и в нём звучала фальшивая тревога, — я видела Мортиса с Джейкобом. Они говорили о чём-то… странном. Будь осторожна.
Шейла посмотрела на неё, её карие глаза сузились, а в груди вспыхнул гнев, смешанный с подозрением. Почему она всегда пытается что-то донести и никак не договаривает? Или она вовсе врет? Может просто хочет помочь?, — думала она, её мысли кружились, как вихрь, а пальцы сжались в кулаки. Снова. Её голос был холодным, как лёд, но в нём звучала сдерживаемая ярость. — Где? — спросила она, её взгляд был острым, как нож.
— У забора, — сказала Эмма, но её взгляд дрогнул, и она быстро ушла, её шаги были торопливыми, как будто она боялась остаться. Шейла заметила, как телефон Эммы выпал из её кармана, и подняла его, её пальцы дрожали от напряжения. Экран загорелся, и сообщение от Клары всплыло: "Продолжай путать её. Она не должна знать." Шейла сжала телефон, её кровь застыла, а в груди закололо от предательства. Эмма с ней, — думала она, её сердце сжалось, как будто кто-то сдавил его ледяной рукой. Они работают вместе. Её пальцы задрожали, но она положила телефон обратно, её мысли кружились, как вихрь. Я одна, — думала она, её дыхание сбилось, а в горле встал ком. Но я справлюсь. Ночью Дэниел вошёл в кабинет Лилиан, его шаги были тяжёлыми, как будто каждый из них отдавался в его груди. Он искал ответы — что угодно, что могло бы пролить свет на правду. Его пальцы скользили по полкам, его сердце колотилось от смеси вины и ярости, а в горле стоял горький привкус прошлого. Он наткнулся на дневник — маленький, в кожаной обложке, спрятанный за книгами, и его руки задрожали, когда он открыл его. Почерк Лилиан ударил его, как нож, и каждое слово жгло, как раскалённое железо. "Клара шантажировала меня долгом," — писала она. "Она подстроила сцену в отеле. Наняла мужчину, чтобы Дэниел поверил, что я изменяю. Я потеряла его."Дэниел замер, его дыхание оборвалось, а в груди закололо так, что он едва мог дышать. Она подстроила, — думал он, его сердце сжалось от боли, а глаза жгло от слёз, которые он не позволил себе пролить.  Его пальцы сжали дневник так, что кожа скрипнула, и он спустился к Шейле, его шаги были быстрыми, а голос дрожал от боли и ярости. — Шейла, — сказал он, его голубые глаза блестели, как осколки льда, — я нашёл дневник Лилиан. Клара… она всё подстроила. В отеле. Я видел её с мужчиной, но это было подставой. Шейла посмотрела на него, её карие глаза расширились, а в груди закололо от боли и облегчения. Она оказалась права и он в итоге смог увидеть правду, но так поздно. Он должен был поверить ей, но похоже Клара знатно постарась и спланировала, что даже Дэниел не поверил Лилиан. Но он выглядит очень подавленным и увиденное явно повергло его в шок. Он оказался жертвой и злодеем её гнусной игры— думала она, её сердце сжалось, а дыхание сбилось, как будто кто-то выдернул из-под неё землю. Но что теперь? Её голос был тихим, но в нём звучала боль, смешанная с надеждой. — Ты поверил ей, — сказала она, её пальцы задрожали, а в горле встал ком. — Но теперь ты знаешь. Дэниел сжал челюсть, его глаза вспыхнули холодным огнём, а в груди бушевала буря из вины и решимости. Я потерял Лилиан, — думал он, его голос стал твёрже, как сталь. — Но я не дам сломать тебя, Шейла. Мы остановим их.
Шейла смотрела на него, её сердце заколотилось, а в груди разлилось тепло, смешанное с тревогой. Он готов искупить вину, — думала она, её глаза блестели, а пальцы задрожали от смеси страха и надежды. И я хочу поверить. Она сжала кулаки, её голос был твёрдым, как клятва. — Вместе, — сказала она, и в этот момент Хейвенбрук замер, как будто ждал их следующего шага.