She's not afraid of anything. [ZAYN]

Переполненный зал аэропорта, где я теряю остатки самообладания, выглядывая в толпе Лиама, бурлит нескончаемой суетой. Только она мысль: смогу ли я узнать его теперь, спустя пять лет обиды, одного звонка и часового перелёта из забытой части Англии в ее сердце.
Пальцы отчаянно сжимают белый iPhone до безобразия бесполезный в данный момент. Сообщение брата о том, что он будет ждать меня в центре зала встреч, было отправлено со скрытого номера. Я не могу ему позвонить, написать и даже не могу его увидеть среди всех этих людей.
Гений. Язвительно хвалю его, но тем не менее с места не двигаюсь.
Казалось бы, почему?
Сейчас идеальная возможность скрыться в бесконечных потоках людей и потрепать нервы теперь уже не только родителям, но и Лиаму, однако...
Это было бы слишком просто и скучно для меня. Я хочу, чтобы брат почувствовал меня под своей опекой, и тогда я могу начинать свои шалости.
Жестоко, но не так жестоко, как поступил со мной он...

Ну, где же?
Прикусываю губу от неприятного чувства ожидания. Взглядом провожу десятый круг по залу встреч, стойкам регистрации и получения багажа.
И я вижу его.
Сердце на секунду перестаёт биться, а зубы инстинктивно сильнее прикусывают нежную кожу губ.
Брат спокойно что-то делает в своём телефоне, облокотившись спиной о стеклянную дверь. Каштановые волосы ещё вьются легкими кудрями и создают вид невинной небрежности, бордовый пуловер поверх какой-то рубашки, руку держит в кармане темных потертых джинс. Не изменил своему стилю? Хотя не мне судить о переменах в гардеробе, потому что мой также не претерпел их. Наверняка, я надеялась увидеть хоть что-то новое в нем, чтобы как можно меньше напоминать себе о прошлом.
Поджимаю губы практически в ярости от того, что я жду его уже столько времени, а он не соизволил даже оставить свои дела на потом. Узнаю в этом Лиама, и ироничная ухмылка расплывается на лице.
Ну поехали?

– Смотри куда прешь! Эй, я тебе говорю!

Делаю шаг в сторону моего нового опекуна, но тут же ход моих мыслей прерывает грубый выкрик. Слишком грубый среди остальных голосов, что крайне странно для зала, где суждено встречать и провожать любимых.
Хмурясь, я поворачиваюсь на людей, что прервали мою невольную встречу с братом.

Какой-то ошалевший турист отскакивает в сторону и продолжает кричать в след темноволосому парню. Я тоже смотрю на него. Лицо наполовину закрывают непрозрачные чёрные линзы очков, но вид остальных черт лица приковывает мой беглый взгляд своей грубой красотой. Идеальная щетина. Покрывает щеки, острые скулы и уходит глубже, к шее, хотя мне едва ли удаётся отметить это, пока высокий ворот свитера не закрывает мне вид. Препятствие вызывает у него явное отторжение, и пухлые розоватые губы на долю мгновения искривляются в пренебрежительном оскале. А за тем брюнет вновь принимает вид абсолютной отрешенности. Как будто идёт один среди многолюдного аэропорта, и действительно не обращает внимания на окружающих, а испуганный турист тому подтверждение. Да, и мне на пару секунд кажется, что я не вижу никого кроме него и не могу оторвать взгляд.
Ещё пару секунд, десяток каких-то заоблачных эмоций эстетического кайфа и гордого отвращения к подобному типу людей, и я понимаю — он тоже смотрит на меня.

Взгляд тут же теряет фокус. Я вновь оказываюсь посреди зала с чемоданом в руке и полной растерянностью в мыслях. Сглатываю вязкую слюну, силясь придти в себя, и вновь поднимаю голову.
Их пятеро. Пять практически одинаковых и настолько же разных парней, что до сих пор движутся в мою сторону. Делаю инстинктивный шаг назад, крепче сжимая ручку чемодана. Что-то здесь не так...

Я слышу своё сердцебиение. Оно ровное и отчетливое. Каждый удар становится для меня отсчетом времени и замедляется.
И я вообще перестаю слышать что-либо, проваливаюсь в вакуум пространства.
Мгновение, когда понимаю, что именно меня так взволновало — я знаю одного из них.

Того, что идёт немного впереди, всем видом излучая какую-то цель, и ведёт за собой остальных. Того, что снимает очки и улыбается мне, в то время, как в животе внутренности закручиваются в ноющий узел. Лиам...
В миг отрицания поворачиваюсь на свою предыдущую жертву, но такового на своём месте не оказывается и я возвращаю ошарашенный взгляд обратно.

– Джессика.

И даже его голос отдаёт незнакомой мне хрипотой, хотя я подсознательно уже чувствую в нем родные и так старательно забытые ноты.
Он останавливается в паре метров от меня, предоставляя шанс свыкнуться с увиденным и решить самой: предаться прошлому или начать все с уже заведомо черновой страницы.
Сглатываю ком. Глаза пробегают по его одежде по-особенному элегантной, но в то же время невероятно удобной и простой. Кроссовки дорогой марки, чёрные джинсы и кожаный бомбер с каким-то гербом у сердца. Мое внимание беспокойно переключается с одного на другое, я не могу сосредоточиться на деталях, а только отмечаю явные признаки перемены в человеке напротив меня. Его небрежно уложенные волосы, которые он просто зачесал назад. Этого никогда не делал, однако стрижка также другая. Более строгая и взрослая, но не теряющая при его отношении своей неаккуратной привлекательности. Сжимаю губы, стараясь подавить порыв высказать что-нибудь колкое. Например, как сильно я сожалею о том, что не предалась своей ошибке вовремя и не уехала с тем жалким клоном, напоминающим Лиама из прошлого. Или не сбежала, пока у меня была возможность.

– Лиам,– сухо приветствую его. Я вру сама себе, убеждая в том, что при желании смогла бы сказать больше. Но мне сложно дышать под взглядом карих глаз, в которые я не могу найти сил посмотреть. Не чувствую онемевшего языка и сухости в горле. Не чувствую проклятую ручку чемодана, который я уже ненавижу без видимой на то причины.
И он молчит. Только дышит спокойно, излучая незримый поток чудовищной силы. Нет, мне нужен новый план. Я не предвидела такого поворота и теперь стою, как полная дура без способности говорить и здраво мыслить.
Нет, хватит. Пять лет слишком много для нас, нашей с ним связи, которой больше не существует. Я приехала сюда, чтобы показать, что на пути к свободе никто не сможет меня остановить. Даже он. Я устою здесь ад, но сначала должна прощупать почву для дальнейших действий. И я уже знаю свой следующий шаг.
Поднимаю голову и нагло смотрю прямо в карие глаза.

– Лиам, надо же. Полагаю, твоя машина сломалась посреди дороги, и ты шёл со своими обезьянками 200 миль до аэропорта пешком. Или найдётся более весомая причина твоего опоздания?

Холод. Я заканчиваю свою ядовитую речь, но чувства победы над его надеждами не испытываю. Я по прежнему смотрю в светлые карие глаза, но теперь до конца осознанно. И не могу поверить тому, что вижу.
Ни привычной мне теплоты, ни злости уязвлённого самолюбия, ничего. Абсолютно стеклянный неживой взор с интересом пробегает по мне, и в глубине начинает искрится. Я слышу смех, его смех. Низкий раскатистый хохот наполняет сознание до краев, вырывая из вакуума, в котором я покрываюсь мурашками от страха.
Лиам мягко дергает меня за руку и с силой прижимает безвольное тело в своей груди. Упираюсь щекой о крепкое вибрирующее тело и позволяю себе отмереть.

– Тебе смешно? Пейн, ты в своём уме?– упираюсь руками о бетонную грудь и предпринимаю попытку оттолкнуть его, но парень уже заключил меня в свои тиски и не собирается отпускать. Чувство бессилия накатывает на меня волной горечи и, хмурясь своему действию, позволяю родственнику прижать меня к себе ближе и оставить нежный поцелуй на макушке.

– Рад видеть тебя, ничуть не тронутую временем.

– А тебя оно изрядно потрепало,– бубню я. Да он раздавит меня! И снова смеётся. Неужели я так его забавляю, что он продолжает даже после второго моего замечания?

– Я приехал за два часа до твоего прибытия и ждал в настоящем зале встреч, а не у стоек выдачи багажа, на что ты, видимо, не обратила внимания,– его насмешливый шёпот раздаётся прямо у меня над ухом.
– А последние двадцать минут я просто наблюдал за тем, как прекрасно и по-детски ты злишься, даже не удосуживаясь обратить внимания на свою ошибку. Я видел, как ты узнала в том парнишке меня,– указывает взглядом на место, где стоял тот, о ком он говорит.– Должен признать, что это даже немного обидно, но я не виню тебя. Пять лет — большой срок, да и ты меня хорошо повеселила.

– Я смогла разбавить своим появлением твои прескучные будни? Не волнуйся, теперь точно не заскучаешь. Более того, я постараюсь устроить такое веселье в твоей жизни, что ты отправишь меня домой через неделю первым же рейсом.

Улыбаюсь нахально своим словам и отстраняюсь. Сразу же отмечаю, что мне было даже приятно подобное проявление чувств, хотя скорее всего оно просто удачно сыграно, и я для брата такая же тяжелая ноша, как и он для меня.

– Можешь даже не надеяться...

Да-да, пропускаю мимо ушей все нравоучения, которых уже слышала достаточно. Скучно, Лиам.
Взгляд скользит за спину, где в гордом ожидании расположились эти псы. Такие же бесполезные в деле моего воспитания и чужие, как и сам Лиам. Но чем-то они мне даже нравятся. Первородные красавцы, несомненно, фавориты девушек, но таковых постоянных спутниц, я уверена, нет ни у одного. В своём более, чем выгодном, положении предпочитают использовать их, а вероятнее даже берут опытных и специально обученных. Тех, чья плата почасовая и зависит от степени их наслаждения. Ничего удивительного для Лондона и представителей нашего света. Должное отвращение уже зарождается в груди, когда на смену ему приходит опасный интерес.
Мужчины позади Лиама не похожи ни на одного вышеупомянутого героя романа. Напротив, они все чрезвычайно равнодушны к окружающему миру, в то же время продолжая следить за обстановкой. Будто бы все связаны чем-то, но я никак не могу понять чем.
И кто они?
Моя дедукция настолько затмевает реальность, что обратно к разговору Лиам возвращает меня только грубым захватом скул. Издаю недовольный рык и отпихиваю его руку от своего лица.

– Не думала, что первую встречу ты начнёшь с насилия,– с обидой цежу я. Ладонью пытаюсь стереть горячее прикосновение его руки, но скорее показательно, чем на самом деле.

– Ты меня поняла, Джесс? 

Вновь приподнимаю голову, чтобы восстановить зрительный контакт. И когда это происходит внутри аж все холодеет. Родные шоколадные глаза сверкают незнакомой мне до этого жестокостью и сигнализируют о том, что предыдущий жест был не случайным. Он зол, но контролирует это чувство достаточно сносно. Если бы я не знала его половину всей своей сознательной жизни, то не различила бы в напускном спокойствии ни тени эмоций. На долю секунды я даже поддаюсь страху и делаю пол шага назад, но за тем вновь принимаю обычный облик стервы.

– Я тебя не слушала,– честно заявляю.
– А кто твои друзья?

Я указываю пальцем на четверку за его спиной, а брат даже не моргает. Держись, Джессика, он просто играет на твоих эмоциях. Лиам ничего не сделает, тем более посреди людного аэропорта, к которому за эти жалкие секунды я успела пропитаться симпатией.
В мгновение моей мозговой деятельности и неправильных выводов я чувствую, как сильная рука с хлопком опускается на мое плечо. Даже подпрыгиваю на месте от такого возмутительного нарушения личного пространства. И у них это норма?
Применение физического воздействия на человека, между прочим, карается по закону, однако я каждой клеткой тела чувствую, что Лиаму на это наплевать.

– Перестань...

– Закрой рот,– грубый рык заставляет ежесекундно ему подчиниться и с обидой поджать губы. Его большой палец приподнимает мою голову, а сам он нагибается, чтобы быть на одном уровне с моим лицом.– Я объясню тебе один раз, Джессика, по-хорошему. Я не наши родители, но теперь я твой неофициальный опекун. Я главный, только меня ты слушаешь и исполняешь только то, что я позволяю. С этого дня советую быть хорошей девочкой, чтобы, как ты выразилась, я отправил тебя домой первым же рейсом, и далее вести себя достойно своего положения, дабы не вернуться. Я не доволен больше, чем ты думаешь. Сделай одолжение нам обоим и не создавай проблем.

Он отстраняется, видимо, упрекая себя за грубость. Мне на секунду даже становится стыдно от того, что я действительно нарочно разрушила его надежды. Закрываю и открываю рот в шоке от такого прямого заявления. Но в ту же секунду понимаю, что это чувство не является виной, это нечто ещё неприятней — чувство уязвлённой гордости, которую брат умело поставил на место. Но этого я просто так не оставлю.

– А по-плохому?– кричу уже ему в спину, подхватывая чемодан на колёса.

– Лучше тебе это не узнавать.

Закатываю глаза. Оставшуюся часть аэропорта мы пересекаем молча, но с таким видом, будто бы я опасная преступница в окружении группы захвата. Я думала эта встреча будет гораздо интересней, а от пререканий с братом я получу сладостное исцеление ран. Но ничего из этого в итоге не получила, и теперь меня терзает картина холодных карих глаз, сулящих наказание за все шалости.
Мне надо подумать, пару часов в тишине, желательно наедине с собой. Нужен новый алгоритм действий, ибо обыкновенное мое поведение оказывает унизительно ничтожное влияние на его броню. Не могу не отметить, как брат преобразился не только внешне, но и подсознательно. Как будто его Альтерэго проснулось и овладело телом, убивая все до этого слабые стороны.
Встряхиваю головой, чтобы прогнать тревожные мысли. Скорее всего я просто так его разозлила, а долгий срок расставания не дал мне предвидеть его реакцию.

Три наших джипа останавливаются возле огромного уединенного дома. Каждый метр от ворот до дверей сопровождает меня чувством того, что возможно это и есть моя тюрьма на ближайшее время. И выглядит она также неприятно. Может дом и сделан по последнему архитектурному писку, но ничем не выделяется, кроме своих размеров, среди среднестатистических богатых домишек. Мне все так же скучно.

– Вылезай,– быстро кидает брат в мою сторону и захлопывает дверь. Наблюдаю за тем, как он передаёт ключи одному из своих друзей и что-то ему говорит, указывая за дом. Вполне вероятно, что если я не выйду, то меня оставят здесь. Я даже думать об этом не желаю. Зажмуриваю глаза от непонятного накрывающего волнения. Все новое, но только Лиам старый, а это значит, пора вспоминать лучше годы моей боевой жизни — годы с ним.
Дергаю ручку двери и спрыгиваю на землю. Через мгновение машина отъезжает от меня, как и остальные.

– Куда они?– мимолетно интересуюсь я, вглядываясь в странные номера.

– Позаботиться о том, чтобы машины были в исправности и расположены в гараже,– отвечает мне уже более спокойный голос, но я знаю, что Лиам этот инцидент не оставит без внимания. Он берет мой чемодан и приобнимает за плечи.– Я покажу тебе комнату.

Послушно следую за ним. Стараюсь примечать в доме все незначительные вещи. Но кроме размеров не могу сконцентрироваться ни на чем. Здесь можно поселить целую роту, но точно не пять человек:

– Ты познакомишь меня со своими друзьями?,– мы проходим два этажа, на третьем Пейн все же сворачивает, представляя моему вниманию длинный коридор.
Несколько дверей и, очевидно, моя последняя:
– Лиам,– хрипло зову я, но он даже не оборачивается. И только когда я повторяю более настойчиво, раздраженно поворачивает голову в мою сторону. Смеряет меня строгим предостерегающим взглядом, и я замолкаю. Надменный индюк.

– Твоя комната,– белая дверь распахивается, впуская меня в мое новое убежище от всего мира. Останавливаюсь в двух шагах, и оглядываюсь назад. Приходится прикусить губу, чтобы не взвизгнуть от внезапного прилива восторга. Лиам лениво облокачивается о косяк, закладывая руки в карманы. Пройти дальше не пробует, и, по виду, даже не желает, однако мы оба что-то понимаем.
Что-то тёплое, детское...
Моя комната — моя крепость, куда нельзя было заходить никому вплоть до моего отъезда. Я даже сама содержала ее в порядке и позволяла домработнице появиться там не более пары раз в месяц. Но он мог. Лиам мог зайти, когда пожелает, и даже вытащить меня оттуда за шкирку при необходимости. А что теперь? Теперь он такой же как и все, стоит на пороге, властно показывая мне мои же границы.
– Располагайся, здесь достаточно шкафов, сторона солнечная, ванна за дверью справа,– пробегаю взглядом туда и легонько киваю.– Я осведомлен о твоих навыках побега, поэтому приготовил тебе пару нововведений: твоя комната отныне на третьем этаже, подальше от любых деревьев, крыш и тому подобного, пуленепробиваемые окна полностью запаяны, дверь запирается на ключ. Вентиляция в доме особенного строения — трюк из диснеевских фильмов ты не повторишь. Вопросы?

– Ты действительно неплохо подготовился. Я теперь, как на зоне,– улыбаюсь лукаво, желая упрекнуть его в таких критических мерах.

– А ты знаешь, какого там?– мой надзиратель скептично приподнимает бровь, а я силюсь вспомнить родные стены Вулверхэмптонского участка. Прикрываю глаза и будто бы вдыхаю полной грудью стертую вонь закона и ржавеющего железа на решетках. Вокруг только мрак и уставшие лица полицейских, что в сотый раз грозят посадить меня.

– Как здесь, только в комбинезонах,– с улыбкой заключаю и взглядом показываю, что ему пора покинуть мои апартаменты.

– Можешь делать здесь, что хочешь. В шесть я жду тебя к ужину,– не даёт мне проронить ни слова и скрывается, прикрывая за собой дверь.
Спасибо, что разрешил.
Закатываю глаза и непроизвольно цокаю. Даю себе шанс ещё раз осмотреть комнату. Посередине минималистичная белая кровать с серым полупокрывалом не пробуждает во мне никаких положительных эмоций. Белый шкаф, окна с темными рулонными шторками, слева от кровати письменный стол с лампой и парой пустых полок. Я будто стою в глянцевой обложке журнала по дизайну, такое же искусственное и плоское. Ничего из перечисленного не проявляет никаких признаков жизни и представляет собой обставленную мебелью комнату среднестатистических размеров.
В любом случае мне не привыкать, ибо дольше месяца здесь не пробуду.
Долгое время уходит на распаковку чемодана и придачи интерьеру более менее нормального вида.
Ванная комната меня тоже ничем не удивиляет кроме базового комплекта одноразовых принадлежностей для умывания. Я чувствую себя в отеле, однако хозяин его Лиам и тогда это описание принимает вид такого себе ужастика, где в пепельнице стоит прослушка, а по коридору ходит потерянная невеста.
Хмыкаю, и переворачиваюсь на кровати углубляясь в телефон. Несколько сотен сообщений в социальных сетях разбавляют последние непрочитанные. Все от моих ребят из уличной тусовки, и все как одно с сожалениями о моем отъезде, обещаниями не забывать и вскоре встретиться. Грудная клетка сжимается и отдает импульсами в больную голову, от чего я быстро закрываю месенджер и отбрасываю от себя iPhone. Не легче. Ни капли. К глазам уже начинают подступать слезы, когда я решаю, что лучше всего будет на месяц исчезнуть из их жизней, чем терзать себя невозможностью быть дома и общаться с ними вживую.
Эгоистка.
Зато эгоистка без душевного дисбаланса. Улыбаюсь мягко своим мыслям и мыслям о том, как интересно будет слушать все накопившиеся истории ребят. Беру телефон с края кровати и, прежде чем разблокировать его, бросаю взгляд на время. А по времени 6.15 p.m., значит я опоздала на ужин. Как жаль, с сарказмом думаю про себя, пока ищу подходящую случаю одежду.

Ковровая дорожка на лестнице заглушает звук моих торопливых шагов. Мгновенно преодолеть ее не удаётся, ибо почти на последних ступеньках я спотыкаюсь и еле удерживаю себя от падения с трехметровой высоты на пол. Побелевшие пальцы с ужасом держатся на перила, а я не отрываясь смотрю вниз, все ещё силясь отдышаться. Не смотря на то, что я опоздала практически специально, все равно волнуюсь, предвкушая выговор Лиама.
Приходиться с силой прикусить губу, дабы вернуть себе чувства после мгновенного инфаркта.
Все в норме, я не первый раз оступаюсь на высоте. И уж тем более не первый раз ужинаю с братом.

– Все в порядке?

Поднимаю глаза от ступенек на голубоглазого шатена. Он не обеспокоен тем, что, наверняка, видел, и смотрит на меня скорее насмешливо, чем заинтересованно. От такой дерзости я даже в секунду успеваю опешить, но затем принимаю подобающий мне вид. Отпускаю перила и выпрямляюсь, приподнимая подбородок.

– А должно быть иначе?– строго интересуюсь в ответ, продолжая стоять посреди лестницы. Должна признать, что мое положение идиотское и крайне унизительное, хоть я и стою разительно выше парня.

– Не знаю, я лишь видел, как ты чуть не полетела с лестницы, а за тем пару минут шока. Но думаю, что ты действительно в порядке,– он заключает это достаточно грубо и абсолютно невежливо, отводя холодные голубые глаза в сторону кухни,– Тебя заждались.

Сухо бросает последнее и отправляется к звукам шипения и звона посуды.
Грубиян.
Надменно открещиваю его самым подходящим для него определением и продолжаю свой путь. Через пару мгновений я действительно оказываюсь в шикарно обставленной кухне и, по-совместительству, столовой, где у плиты суетятся трое мужчин. В их числе и сам Пейн, отдающий указания остальным. Однако же нет, они все достаточно уверены в том, что делают и делают это превосходно, потому что я чувствую запах пасты, витающий на кухне.
Они готовят? Все, кто здесь живет, отличаются не только исключительной внешностью, но ещё и навыками ведения хозяйства? И если так...
Боже, я действительно попала в мир идеальных английских аристократов! От одной мысли об этом меня пробирает до костей.

– Луи, позови Зейна к столу. Отказ не принимается,– брат оборачивается, отдавая последнее указание, и останавливает на мне янтарный от возбуждения взгляд. Грубиян-Луи проскальзывает мимо меня и скрывается в глубине дома, а я остаюсь в негодовании ожидать пока приказы Пейна распространятся и на меня. Но он молчит и просто оглядывает меня с ног до головы. Обычная рубашка цвета слоновой кости, чёрные лосины и неправильно перешнурованные ботинки создают мой образ послушной сестры на это мероприятие, которым брат остаётся доволен. Кивает мне одобрительно и, почему-то, только тогда я осмеливаюсь пройти дальше.

Коричневая плитка имитирующая камень расстилается по всей площади кухни, уступая место только идеально ровной белоснежной в месте, где стоит педантично накрытый стол. Все чрезвычайно дорогое и современное. Поодаль кухонной гарнитуры расположена барная стойка с тремя высокими стульями, которая на удивление превосходно дополняет изначально заданный размах. Невероятно, сколько же денег сюда вложено. Хоть мы с родителями и не бедствуем, а скорее наоборот, все равно я с роду не могла себе представить настолько шикарного дома, где в уединении проживают пять красавцев.

– Кажется я умерла и попала в мир идеальных людей. Вы ещё и готовить умеете?– облокачиваюсь на стойку и легко плюхаюсь на стул. Мой комментарий сопровождается смешком блондина и и полным безразличием зеленоглазого кудрявого парня, который сосредоточенно нарезает большим ножом перец.

– Я не убиваю за опоздание, Джесс, но...

– Пунктуальность — вежливость королей,– проговариваю я за него, дабы не слушать эту глупость ещё и от него. Остальных точно задевают мои слова и они бросают пару неопределённых взглядов на брата. Тот лишь ухмыляется и вытирает руки о полотенце, выдерживая паузу.

– Но я хочу, чтобы этого больше не повторялось,– отдаёт мне шесть тарелок,– А теперь окажи любезность и помоги, раз в процессе приготовления ты так и не поучаствовала.

– Я готовлю хуже, чем ты можешь себе представить,– расставляю тарелки и приборы так, как в моих воспоминаниях учила мама. Как будто это будет кто-то проверять.– Предпочитаю оставлять эти заботы домработнице. Кстати мы поменяли ее через год после твоего отъезда. А после этого ещё пару раз.

– Лейла, по моей памяти, прекрасно справлялась со своими обязанностями.

– До твоего отъезда,– с укором повторяю я, сверля взглядом сверкающие приборы. Его все это не волнует. Брат просто хочет поддержать беседу, что у него безупречно выходит. Вот только я не настроена на светскую болтовню.

– Здесь все по-другому. Мы сами себе хозяева, поэтому тебе стоит со всеми познакомиться за ужином и хоть на час отключить свою ядовитую натуру,– он целует меня в висок и отодвигает мягкий стул, указывая сесть на него.

Меня тошнит от атмосферы в этом доме. Все поддельное, сошедшее с обложек светской хроники. Хмурюсь, складывая в голове пазлы из слов и событий. За всем этим даже не замечаю всех рассевшихся за столом, уже заставленном разного вида блюдами. Лиам, двое с кухни и грубиян с холодным взглядом, только присоединившийся к нам.

– Зейн попросил начать без него.

– Я сказал без отказов,– рыкает брат, от чего лицо его собеседника сверкает убийственной опасностью. У меня даже сердце леденеет в это мгновение, пока тонкие губы парня складываются в усмешку.

– Он спустится позже, Ли. А пока представь нам Мисс Пейн.

Все внимание переключается на меня. Три острых, как бритва, взгляда изучающе препарируют меня прямо на этом злосчастном стуле.
Брат откашливается.

– Джессика, наконец-то я могу представить тебе моих друзей. Должен сказать лучших друзей, с которыми мы за эти годы смогли пройти и огонь, и воду,– он ухмыляется, пока остальные поддерживают его легким смехом.
– Луис,– голубоглазый грубиян кивает мне приветственно, что и я делаю в ответ. Следующий ловит мой взгляд Найл, блондин со специфичной для англичанина внешностью и ярким акцентом, но в целом он создаёт у меня самое приятное впечатление.
Гарри, зеленоглазый брюнет с вьющимися непослушными волосами и милыми ямочками на щеках. Он кажется мне добрым, по крайней мере не вызывает дрожи, как Луи, но все равно я чувствую некую отстранённость.

– Я залью краску в ваши шампуни, проколю колеса на машинах и к выходным устрою в доме гейскую вечеринку с десятком стриптизеров,– я подаюсь чуть вперёд и понижаю голос, как-будто рассказываю городскую легенду.
На секунду за столом повисает тишина, и я уже было добиваюсь ожидаемой реакции, как столовая наполняется громким смехом.
Блондин откидывает голову назад и обнажает белоснежные зубы, заливаясь заразительным хохотом. Его поддерживает Луи, а Гарри только на секунду сверкает ямочками на щеках.

– Тогда мы съедим тебя на следующий ужин,– весело передразнивает меня он, чем вызывает ещё больший скачок веселья и мою одобрительную улыбку.

– Я никогда не забуду, как мне прибивали ботинки к полу каждое утро на протяжение всего первого года обучения,– говорит Луи, а остальные поддерживают поток воспоминаний и, признаюсь, даже у меня бы не хватило фантазии на некоторые выходки.

– В последний наш отпуск я покрасил волосы Зейна в зелёный и оставшееся время провёл в мотелях, дабы он не зарезал меня во сне. Кстати я после даже выполнил пару его заданий, заглаживая вину.

– И получил ты изрядно,– Лиам кладет в рот кусочек баранины, и ухмыляется засмущавшемуся Луи.
Эта картина, картина идеальной жизни в собственном доме, с друзьями, работой и кучей историй за спиной. Я стараюсь представить себе жизнь о которой я мечтаю, но ничего кроме того, что вижу здесь и сейчас, не представляю. Неужели все труды Лиама действительно привели его именно к такому финишу.
Разве можно получить свободу, не сражаясь за неё?

– Та краска окислилась на ближайшей тренировке и стала лиловой, Томмо,– разговоры резко прекращаются, оставляя веселье витать в воздухе пережитком нескольких мгновений. Сглатываю то, что даже не успела проживать в ожидании чего-то, что принесёт с собой тишина.– А оставить тебя без пальцев и языка я могу и сейчас.

Поднимаю глаза на того, кто прервал нашу незамысловатую беседу, и замираю, видя перед собой первородного обладателя глубокого мужского голоса. Он комментирует ещё что-то, позволяя мне едва ли различить в бархатистом тембре нотки хрипоты. У него тоже акцент, но уже более английский, скорее всего северный с протяжными гласными и затянутым окончанием слов. От такого специфичного колорита я прихожу в мгновенный восторг, но хмурюсь и уже открываю рот, чтобы осведомить его о том, что он крайне невежливо прервал нас, да ещё и опоздал, но в то же мгновение он переводит горящий карий взгляд на меня...
И я готова сжаться до размеров атома прямо на этом чертовом стуле, как жутко мне становится.
Даже пошевелиться не могу, как пронзительно жестко и чарующе сковывают лишь его глаза. Такие темные и пустые, как будто сквозь чёрные бездны я тону в смоли и не могу выбраться. Опять...

Торопясь скрыть своё замешательство, отворачиваюсь и улыбаюсь присутствующим, дабы извиниться...
Но ведь это Он опоздал! Почему страшно и стыдно мне?
Ещё и эта «шутка», повисшая в воздухе на пару секунд и вызвавшая новый всплеск всеобщего веселья. Такой юмор я замечаю среди них не первый раз и, должна сказать, меня он сильно коробит. Настолько, что остальные пары минут я не отрываю взгляда от тарелки и жадно поглощаю свою порцию в надежде на то, что смогу избежать комментариев.
Еда быстро теряет вкус. Может это от злости, а может и от обиды. На Него за то, что не принял меня, как это сделали остальные и продолжает открыто презирать.
С досадой тянусь к бокалу с апельсиновым соком и для этого приходится оторваться.
Останавливаюсь, понимая, что за мной пристально наблюдают.
Предвзято тут же бросаю взгляд через стол, куда сел Он, про себя открещиваю темноглазого наглеца именно так, не удостаивая его особой чести. Но тот занят едой и беседой с другими парнями. Поворачиваюсь в другую сторону, но тут же замираю.
Блондин напротив мягко улыбается, понимает, что его разоблачили и открыто рад этому. Однако продолжает смотреть практически в упор. Не настойчиво, мягко и настолько тепло, насколько могут это делать тающие ледники. Я хмурюсь секунду, а за тем расслабляюсь и тоже выжимаю для него улыбку, чтобы не казаться совсем уж сбитой с толку. Это Найла вполне устраивает, парень делает глоток воды и отвлекается, а я впадаю в ещё большее уныние, продолжая постоянно одергивать себя от взгляда через стол.

Разве возможно быть настолько эстетичным? Так беспощадно пленять взгляд. Как в замедленной съемке черно-белого кино я вижу Его уверенные минималистичные движения.
Превосходный столовый этикет, в его власти буквально каждый дюйм места и приборов. Это так очевидно, но в данный момент, в его лице, настолько восхитительно, что я буквально забываю дышать. Бегу глазами по холеным мужским пальцам, сжимающим вилку, та беспрекословно вторит его движениям и силе...
Все только самое необходимое, а даже не улыбается ни разу, только едко поддерживает всеобщий чёрный юмор и продолжает спокойно и медленно есть.
Кажется, не голоден. На лице не читается ни капли наслаждения. И то, что призвано ублажать биологическую потребностью людей, для него нечто незначительное и ненужное.
Нет суеты, нет неприязни. Только анфас, высеченный из камня.

Быстро моргаю и жмурюсь, дабы выкинуть эту картинку из головы. Прикладываю мокрые пальцы к вискам и немного массирую их, подавляя в себе какой-то неведомый ранее всплеск эмоций. Должна сказать, отрицательных эмоций. И то, что пробуждает во мне этот невоспитанный самовлюблённый тип, может плохо сказаться на моем дальнейшем поведении здесь.
Откладываю губку и закрываю кран.
Мытьё посуды за всеми при полном отсутствии специальной машины — мое наказание за отсутствие пунктуальности. С досадой осматриваю свой маникюр, сетуя на воспитательные мероприятия брата, и рядом со мной падает ещё стопка тарелок.
Ненавистно поворачиваюсь в сторону объекта своих фантазий, который тоже остался убирать со стола. Добровольно, игнорируя крики и мою истерику, он лишь холодно отдал указание мыть посуду, остальным распорядился сам. Я до сих пор поражена их отлаженной реальности. Ведь парень остался здесь по той же причине, что и я, и расположен сделать все быстро и так же идеально, как он делает, по-видимому, все.

– Ты издеваешься?– наконец подаю голос, который звучит в сторону парня не так, как я бы того желала.
Не реагирует. Вообще никак не реагирует! Даже в мою сторону не смотрит, будто бы я прокаженная какая-то. Сглатываю горькую сухость во рту и часто моргаю, чтобы подавить в себе желание наорать на него за такого рода откровенную неприязнь ко мне, но сдерживаюсь. Сжимаю губы и надменно фыркаю, отбрасывая полотенце в сторону.

– Что я сделала? Почему ты так меня ненавидишь? Знаешь, я к вам сюда не напрашивалась. Я вообще не знала, что Лиам живет не один. Но братец все равно привёз меня именно сюда, поэтому, увы, тебе придётся терпеть мое общество ещё пару недель. А потом я уеду отсюда и больше никогда не появлюсь...

Замолкаю, когда замечаю пристальный темный взгляд, направленный через всю столовую прямо на меня.
Холодок проходит по позвоночнику вверх, а за тем меня бросает в жар. Сжимаю кулаки, чтобы не поддаться на эту специфичную физиологическую особенность, которая так легко выводит меня из равновесия, и отворачиваюсь.

– Это все?– чуть ли не вздрагиваю от безразличного мужского голоса, что стрелой пронзает пространство.
Да, как он может? Губы аж подрагивают от злости и желания высказать этому...Ему все, что я думаю.
– Закончи и можешь быть свободна.

– Ты совсем ахринел?– буквально взвизгиваю так, что мой крик разносится по всему дому. Парень останавливается, и опять поворачивается ко мне. Снова это безразличие на лице, но теперь с ноткой насмешливого осуждения. Будто бы я истеричка!
– Найми себе домработницу и отдавай приказы ей, а со мной с этого момента не смей даже разговаривать. Я не знаю, с какими замарашками ты имел дело ранее, но с собой такие выходки не потерплю! Думаешь, что весь из себя мачо, посмотрел на меня и я тут же обомлела? Выкуси, и не с такими связывалась. Я расскажу Лиаму, а лучше сразу отцу. И тогда тебе уже ни один адвокат не поможет. А потом благополучно сожгу твою машину и растрачу банковский счёт, я так уже делала — не волнуйся, это несложно. Мое дело уничтожат, как сделали это тогда и делают это постоянно. Может тогда ты научишься манерам.

Бросаю в него полотенце и демонстративно разворачиваюсь, чтобы уйти.

– А теперь, как тебя там, закончи работу и можешь быть свободен.

Момент, мое запястье сильно сжимают и тянут назад. В шоке отшатываюсь и мгновенно оказываюсь стоящей лицом к лицу с человеком, которому я пару секунд назад открыто угрожала.
Теперь я действительно млею, только уже от страха. Ноги подкашиваются, трясущиеся колени бьются друг об друга, пока в пальцы руки перестаёт поступать кровь от силы захвата.
Сквозь все жизненные процессы успеваю только пискнуть. Никто никогда такого себе не позволял, не говоря уже о том, что в нашем обществе это непростительно...
Хотя, кажется, я сама виновата.
Черт, стою и пялюсь на него, как кукла, ожидая ответной тирады, которая призвана меня уничтожить.
Ничего не слышу. Глаза опускаются на пухлые приоткрытые губы, которые тоже остаются слепком в сознании.
Хочу оправдаться, извиниться, этот совестливый припадок мне никак не свойствен, как немые попытки заговорить, открывая и закрывая рот.
Я хочу, чтобы он что-нибудь сказал. Уже не могу терпеть эту паузу, но продолжаю стоять под темным пустым взглядом. Он даже не зол. Странный.
Странный некоммуникабельный хам.

– Я закончил,– совершенно неожиданно выдаёт Он. Только сейчас понимаю, что мои руки свободны, а я так и остаюсь стоять в паре дюймов от парня. Отмечаю сразу, что он выше меня, настолько , что я могла бы упереться носом в ямку ключиц, стой я немного ближе.

– Что?– ошарашено страгиваю я.

– Ты слышала. Лиам с остальными ждёт в гостиной. Разговаривать с тобой, Джессика, себе дороже.

Это все. Он обходит меня и оставляет стоять полностью раздавленную парой коротких фраз.
А я даже имени его не знаю, хотя мое он произнёс уверенно. Наказал.
Я и не хочу знать.
Мне не интересно, мне не интересен Он. Странный, и с садистскими наклонностями. Как вообщем и все здесь.