Поваренная книга Танит

Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами никто не следит.

«Поздравляю, мать, ты помешалась», – грустно констатировала я, пытаясь незаметно оглядеть улицу за своей спиной в витрину магазина.

С недавних пор у меня было нехорошее чувство, что за мной наблюдают. Не знаю, как описать. Просто ощущение, что в спину смотрят, и не так просто, глянул и отвернулся, а пристально. Я озиралась, как последняя дурочка, но не видела ничего подозрительного. Никто в черном плаще и низко надвинутой шляпе не прятался в переулок. Однажды я не выдержала. Свернула в подворотню, подобрала с земли здоровый булыжник и стала ждать. Ну да, фигушки кто появился, не такие они дураки.

Я не задумывалась особо, что за таинственные «они». Может быть, уличные воришки примерялись. У меня сперли кошелек только раз, очень давно, на шумной столичной улице, и с тех пор я была очень осторожна, выходя из дому. И сейчас, конечно, первым делом придержала сумочку.

Что я за человек, всегда в первую голову думаю о плохом. Может, у меня появился тайный воздыхатель? К примеру, вон тот, высокий, промелькнувший в окне гостиницы. Краем глаза я успела разглядеть голое смуглое плечо, и...

Нет. Не может быть.

Сердце у меня ухнуло куда-то в живот, голова закружилась.

Он был похож на Кенджиро.

«Точно помешалась, – с тоской подумала я. – От несчастной любви».

Потом я пришла к здравому выводу: а почему бы ему здесь не оказаться, учитывая род его занятий.

И мне стало по-настоящему страшно. Оцепенев, я присела на скамейку. Здесь, на площади, они ведь не посмеют ничего предпринять? Ведь не посмеют же? Да и вообще, кто я такая, чтобы ради меня раскручивать колесо огромной машины, называемой «Тайная служба»? Песчинка. Но даже песчинка, попавшая в сложный механизм, может натворить дел.

Они все-таки решили меня убрать.

Я посидела, подышала глубоко, поразмыслила. Если они хотели меня убить, у них сто раз уже была такая возможность. И если я сейчас плюну на свои подозрения, если сбегу, как напуганный кролик, то потом буду вечно терзаться и мучиться. Есть только один способ выяснить, Кенджиро это или нет.

Сжав зубы, я встала и пошла к гостинице. Даже, кажется, наклонила упрямо голову вперед, как бык. Я спросила управляющего, не останавливался ли у них такой человек, – и описала Кенджиро. Общо, не упирая на его степное происхождение.

Полно, было ли оно вообще степным? Подумаешь, чернявый, плечистый и смуглый. Таких в Криде если не каждый сотый, то каждый тысячный.

Управляющий подумал и сказал, что это, наверное, господин из пятого номера. Я молча ринулась по лестнице, он тщетно пытался меня удержать. Потом, уже у дверей с цифрой «пять», поймал за рукав и стал звать слуг. Но я успела постучать.

Дверь распахнулась, и я тупо воззрилась на высокого фарри, запахнутого в пестрый халат. Кожа у него была довольно светлая для фарри, может быть, полукровка. Но темнее, чем у Кенджиро. Голова обмотана газовым шарфом. Ну да, высокий и широкоплечий, кареглазый, чернобровый, но на этом сходство кончалось.

Управляющий извинялся, как заведенный. Я с трудом промямлила, что обозналась. Фарри удивленно посмотрел на меня, пожал плечами и закрыл дверь, а меня вежливо, но решительно выставили из гостиницы.

Истеричка.

Мне бы успокоиться, но не тут-то было. В своей мансарде на ферме я добрых полчаса потратила, думая, действительно ли мой сундучок стоял вот так, или его кто-то сдвинул. В конце концов я надергала у себя волос и рассовала в разные места, чтобы потом было ясно, роются в моих вещах или нет. Ну, если я сама, конечно, вспомню, как эти самые волосы лежали.

Наверное, еще немного, и я бы по-настоящему свихнулась.

Но не успела.

* * *

«Требуется повар для работы в Марранге. Хорошая оплата, бесплатное обучение, перспективы роста. Обращаться по адресу...», – вот так, коротко и ясно, черным по белому, было пропечатано в городской газете в разделе объявлений.

Прямо-таки сыр в мышеловке.

Я несколько дней таскала газету с собой, не зная, что делать. Потом поняла, что если я туда не схожу, то никогда себе не прощу. И если меня не убьет Тайная служба, то я сама умру от любопытства.

Ну, и конечно, никогда нельзя исключать возможность, что кому-то и впрямь требуется повар.

Мышеловка представляла собой симпатичный домик в предместье. Картину несколько портил нищий, разлегшийся у ограды. Он затряс кружкой с монетами, я брезгливо обошла его по дуге и позвонила в колокольчик.

Слуга открыл калитку и проводил меня в дом. В прихожей сидел еще один, читал газетку. Так обычно делают кто? Правильно, охранники. Слуга бы делом занимался. Я посмотрела на его быковатую шею, короткую стрижку и утвердилась в своих подозрениях.

Облегчение, вот что я почувствовала. Больше не надо бояться, можно встретиться со страхом лицом к лицу. Я вошла в комнату решительно, с хамоватой улыбочкой, готовая ко всему.

Ему было под шестьдесят. Крепкий мужчина, не слишком высокий, не слишком низкий, вообще не слишком примечательный. Волосы каштановые с проседью, будто припорошенные снегом. Глаза живые, умные, в сетке морщинок. Приятное, располагающее лицо. Представился Ласло. Марранское имя, но он не марранец. Откуда я знаю? Знаю, и все.

Он предложил мне сесть, посмотрел выжидательно, и я решила пойти напролом:

– А теперь скажите, что вам от меня надо.

– Простите?

– Не надо мне пудрить мозги. Говорите дело.

– Не слишком ли круто запрягаете, сударыня?

Хорошо играл, убедительно. Я даже засомневалась. Но потом подумала: что я теряю? Ну примут за чокнутую, делов-то. И сказала:

– Не играйте со мной в прятки. Покажите льва на ладони, или я ухожу.

Ласло посмотрел на меня с прищуром.

– А что вас заставляет думать, будто речь идет о Тайной службе? – спросил он медленно, особо не притворяясь изумленным.

– Ну если вы настаиваете. Во-первых, за мной следят всякий раз, как я в городе. Во-вторых, нищий. Первый раз вижу на улице нищего, да еще такого молодого. Это же тихая провинция, не столица. А в-третьих, два бездельника внизу. С виду отпетые головорезы.

Уголки его рта дрогнули, а потом он сделал совершенно неожиданную вещь – улыбнулся и соединил ладони. Я не сразу поняла, что он тихо мне хлопает.

– Браво, уважаемая Танит. Я вижу, мы в вас не ошиблись.

Он протянул левую руку, и на ладони засиял криданский лев. Оказывается, лев был не просто так, а с щитом. Как мило.

– Поговорим откровенно. Мы хотим, чтобы вы работали на нас.

– С ума сошли, я марранская гражданка! Думаете, я предам родную страну?

– Похвальный патриотизм. Но мы не предлагаем вам работать против Марранги. Наши страны никогда не враждовали, и наши тайные службы даже сотрудничают время от времени. Вы станете связной в Марранге, только и всего.

– А зачем вам связной в Марранге? Выслеживать беглых каторжников? Увольте меня от такой работы.

– Что вы. Речь идет о гораздо более важных вещах, – Ласло встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Нас беспокоит Арислан, сударыня. Наш мир давно не знал крупных войн, и тем более никогда не знал войн религиозных. Однако непримиримая в некоторых вопросах политика Арислана заставляет задуматься о будущем. Нет, не о ближайшем будущем, конечно. Но если не держать постоянно руку на пульсе, оно может стать весьма недалеким.

Вот о чем я никогда не задумывалась, так это о подобных вещах. Политика – не мой конек. Мне хотелось брякнуть: «А меня это каким боком касается?» – но удержалась. Пусть сам все скажет, вопросы потом.

Что-то, а говорить этот Ласло умел. Вещал, как по-писаному.

– Если ситуация выйдет из-под контроля, то первый удар обрушится на Маррангу. Вспомните халида Аставана Шахрияра. С его смерти прошло всего триста лет.

Арисланского халида, пошедшего войной на Вер-Ло и Маррангу, я вспомнить никак не могла, потому что в те времена даже моей прабабки на свете не было. Но я вспомнила Надию с ее цитатами из Пророка. Вспомнила женщин с закрытыми лицами на улицах Искендеруна. Вспомнила обычай публичных казней на городских площадях. Да уж, дураки бы они были, если б не беспокоились об Арислане.

– Нам нужен опорный пункт поближе к арисланской границе. Инисса, может быть. Вы родом из Кеннесоу и прекрасно знаете эти места. Кажется, вы собирались открыть свой ресторан? Мы окажем вам всемерное содействие. Таверна или гостиница – великолепное прикрытие.

Я его слушала, а сама лихорадочно вспоминала: кому я про ресторан проболталась? Умаллат и Артанис – понятно, а кроме них? Кажется, другой кухарке, которая со мной работала. И еще одному ушлому торговому представителю из Трианесса.

– Да какой из меня тайный агент, – сыграла я дурочку. – По крышам скакать, нож в чулке прятать? Благодарю покорно, не девочка уже.

Ласло снисходительно улыбнулся.

– Если мне будет позволено заметить, уважаемая Танит, вы в хорошей физической форме. И возраст ваш еще позволяет по крышам скакать. Однако все это не более чем атрибутика, хм, дешевых бульварных романов. Мы работаем тихо и тонко. Наш основной инструмент – вовсе не нож или отмычка, как может показаться. Наш инструмент – глаза и уши, изредка язык. Вы общительны, прекрасно находите общий язык с людьми, умеете расположить к себе собеседника, вызвать его на откровенность. В то же время вы держите границу и не выдаете лишней информации о себе. Например, человек, которому было поручено вас проверить, утверждал, что вы вовсе не та самая Танит из Кеннесоу, что вы родились в Ламассе, а в Арислане так и вовсе никогда не бывали. Вы такой, хм, лапши ему на уши навешали, что мы едва разобрались.

– А пусть не думает, что меня легко охмурить, – проворчала я. – То-то он мне показался слишком накачанным для торговца чаем.

– Ну что вы, он вам не солгал. Танцы и физические упражнения, только и всего. Сигню вовсе не наш агент, как может показаться. Фактически, он выполнял поручение адвокатской конторы, с которой сотрудничают его хозяева. Ему сказали, что речь идет о наследстве.

Было обидно. Выходит, очередной роскошный мужчина заинтересовался мной исключительно по заданию Тайной службы? Но если вспомнить, Сигню вовсе не рвался в кровать, по крайней мере, не с самого начала, так что всю честь я могу с уверенностью приписать своему женскому обаянию.

– У вас определенно талант, сударыня, – продолжал он, и я покраснела. Ничего себе талант – к вранью! Не так уж часто я привираю... – Стоит также отметить ваши наблюдательность и бесстрашие. Не всякий человек ринется в гостиницу проверять свои подозрения.

Я вскочила с места, не помня себя, и вскрикнула:

– Так это был он!

Ласло мгновенно оказался рядом и опустил мне на плечо тяжелую руку, вынуждая сесть обратно.

– Пожалуйста, сядьте. Мы еще не договорили.

Он не был груб, но после этого резко мне разонравился. Надувшись, я села и решила, что пошлю его ко всем чертям. Что он может мне предложить особо заманчивого? Королевскую медаль?

– Вы понимаете, мы вышли на вас после того, хм, инцидента на границе. Человек, которого вы знаете под именем Кенджиро, допустил ошибку. Не надо считать нас кровожадными монстрами, мы не требуем смерти каждого, кто знает наших агентов в лицо. Но такая ситуация нас отнюдь не радует. Так что нам поневоле пришлось обратить на вас внимание. Прошу вас, не вините Кенджиро. Вам может показаться, что он вас предал, однако это не так. Напротив, он всячески пытался скрыть свой, хм, контакт с вами. Но ему не удалось.

«Вы его что, пытали?» – хотелось мне спросить, но я удержалась.

– Раз уж случилось так, что вы угодили в самую гущу событий, мы усмотрели в этом перст судьбы. Мы долго наблюдали за вами и в конце концов пришли к выводу, что вы именно тот человек, который нам нужен. Даже ваше, хм, близкое знакомство с Кенджиро на руку. Мы отдадим его вам, для деликатных поручений и охраны.

Мне стало все ясно с этим Ласло и его хозяевами. Он так спокойно предлагал «отдать» живого, свободного человека!

– А если он не захочет? – спросила я, не скрывая иронии.

– Видите ли, дорогая Танит, Кенджиро будет делать, что ему скажут. Кроме того, это в его же интересах: сменить область деятельности, повысить квалификацию. Уж не говоря о том, что вы ему нравитесь. Это будет взаимовыгодное сотрудничество, совмещение приятного с полезным. Мы не сомневаемся в его преданности, но человеку нужны привязанности, дом, семья, иначе он не сможет выполнять свою работу.

Я закусила губу, чтобы не ляпнуть: «Иными словами, вы имели его в хвост и в гриву несколько лет, а теперь боитесь, что сорвется и пойдет вразнос!» Молчать становилось все труднее. Я съехидничала:

– Предлагаете взять его замуж?

В Марранге есть такой обычай. «Приемный муж» называется. Обеспеченная женщина берет мальчика из приюта, воспитывает лет до шестнадцати, а потом женится. Мне всегда это казалось гнусным.

Ласло склонил голову к плечу, испытующе глядя на меня.

– Не надо играть в прятки, дорогая Танит. Вы были им сильно увлечены, и сейчас наверняка все еще неравнодушны. Конечно, он не так уж красив, по цивилизованным меркам. Слишком прост, никакой изысканности. Но зато бездна обаяния. И этакая, хм, животная притягательность. Вам не стоит стыдиться своих чувств.

Как-то похабно он сказал про «животную притягательность». Не иначе как сам разок приложился, на правах начальства. Я впервые задумалась, со скольки лет Кенджиро на них работал и какого рода поручения выполнял. Не уверена, впрочем, что мне хочется это знать.

– Разумеется, мы устроим вам встречу с Кенджиро, прежде чем вы примете решение. Если даже вы не придете к, хм, взаимопониманию, наше предложение останется в силе. Все уже продумано, проведена предварительная подготовка, требуется только ваше принципиальное согласие. Вы получите наследство от дальнего родственника, брата бабушки, умершего на чужбине. У вашей бабушки ведь действительно был младший брат? Полученной суммы хватит, чтобы открыть даже постоялый двор, не то что ресторан. Разумеется, вам будет обеспечено обучение, ну знаете, кухня, административные навыки, ну и кое-что из арсенала тайных агентов. По большому счету, вам придется заниматься именно тем, к чему вы привыкли: обеспечивать людям стол и кров. Кто-то из них будет наш человек, ему потребуются услуги вроде фальшивых документов, или изменения внешности, или передать донесение, но главным образом нам нужен надежный перевалочный пункт. Можно для маскировки заниматься контрабандой, по мелочи. Это ремесло тоже вам не чуждо.

– Я не могу дать вам согласия, – тихо сказала я.

– Я не требую ответа прямо сейчас. Вам нужно время, чтобы решить.

Я повторила с нажимом:

– Я вообще не могу дать согласия!

Мне почудилась насмешка в его глазах. Он не зря упомянул контрабандистов. Наверное, думает, что я продажна, как все люди, с которыми ему приходилось иметь дело, вот и пытаюсь набить цену.

Но мне не нравилась сама идея работать на Тайную службу. Вот не нравилась, и все, хоть озолоти меня. Не то чтобы я трусила. К Райно же пошла, зная, что в любой момент на лагерь могут напасть энкины или стражники из города. Но Райно просто набивал карман, что было мне близко и понятно. А этот человек походя распоряжался судьбами других людей. Когда на кону государственные интересы, люди превращаются в пешки, и каждым можно с легкостью пожертвовать.

– В любом случае, не торопитесь, подумайте до конца недели, – произнес он вкрадчиво, будто бы не принимал мой отказ всерьез. – Если вас не затруднит, приходите сюда в следующий выходной, примерно в третьем часу. Нам как раз хватит времени, чтобы обсудить все детали.

Мне хотелось сказать: «Нечего нам обсуждать!» Но тогда свидание с Кенджиро наверняка накроется медным тазом. Почему бы не потянуть время, не сделать вид, что я думаю? Отказаться всегда успею.

* * *

Если бы Ласло и правда дал мне время подумать, я бы больше стала его уважать. Но он сразу же провел запрещенный прием.

Тем же вечером, когда я поднялась в свою комнату в мансарде, там кто-то был в темноте.

– Танит, – сказал он своим бархатным голосом, когда я потянулась зажечь свет.

Меня чуть кондрашка не хватила. Вскрикнув, я уронила свечу и села на пол. Он поднял ее, зажег, воткнул обратно в подсвечник.

– Сука ты последняя. Моя смерть была бы на твоей совести, – сказала я жалобно. Меня трясло. От страха, но... не от страха.

Кенджиро протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я привстала и так его дернула, что он оказался рядом со мной на полу. Но больше я ничего не сделала, и он сам меня обнял. И я его тоже обняла. Собрала все силы и опрокинула спиной на жесткий пол. Подстраховав ему затылок ладонью.

Это было как в первый раз, когда я встретила его у костра. Вот только что чужой человек, незнакомый, далекий, а вот мы уже лезем друг другу в разные места, и я уже знаю, какой он на вкус и на ощупь, и как у него стоит, и как он приподнимается, стискивая мою талию, вздыхает глухо мне в плечо, двигается внутри меня, заставляя вопить во все горло.

Умаллат вышибла дверь ногой и длинно, нецензурно выругалась.

– Постыдилась бы, кормящая мать! – сказала я с пола. – Молоко свернется.

– Он тебя что, насилует? – подозрительно спросила она.

– Скорее уж я его, – вздохнула я. – Дай нам еще часик.

– Полчаса. И спускайтесь ужинать.

Что мне нравилось в Кенджиро... хотя нет, список того, что мне в нем нравилось, грозил оказаться чересчур длинным. Что мне нравилось в продолжительности наших сексуальных игрищ – что он мог долго, а мог и быстро. Полчаса нам хватило. Но впритык.

– Что же ты не уговариваешь, соловьем не разливаешься? – спросила я после.

– Да я не мастак, – ответил он серьезно.

– Что не мастак?

– Говорить.

– Если я откажусь от... предложения, меня убьют?

– Нет.

– Тебя убьют?

– Нет.

– А что?

– Мы не сможем видеться.

– А тебе этого хочется?

Он молчал.

– Хреновый из тебя обольститель, – проворчала я и стала искать трусики.

– У меня нет собственных желаний. Я делаю то, что от меня требуется, – ответил он наконец без выражения.

– Мне предлагают денег, интересную работу и роскошного мужика. Где подстава-то?

– Нужно будет лгать и притворяться. Долго. Всегда. Не доверять никому. Рассчитывать только на собственные силы.

У меня было чувство, что на секунду я увидела настоящего Кенджиро за привычной маской.

– Это ведь ты был в гостинице? – зачем-то спросила я.

Он кивнул.

– Грим или заклинание личины?

– Грим. Просто проверка, что ты будешь делать. Если б я действительно следил за тобой, ты бы меня не заметила.

– Почему тогда ты так бездарно подставился у Райно? – сказала я с горечью.

Кенджиро пожал плечами. А что он мог сказать?

Мы спустились в гостиную, и тут только Умаллат его разглядела.

– Ух ты, степняк! Танит, откуда он взялся?

– Полагаю, влез в окно, – ответила я честно.

– Ну ты роковая женщина! Ты его, значит, бросила, а он за тобой приперся?

Артанис укоризненно взглянула на Умаллат, та отмахнулась:

– Да он все равно языком не владеет.

– Языком я владею неплохо, – сказал Кенджиро вежливо. – Спроси Танит.

Искорки во взгляде выдавали, что спошлил он нарочно.

– Сейчас будет кровь на стенах, – выдохнула я в ужасе и собралась уже хватать за руки Умаллат, чтобы она не схватилась за саблю.

Но это не потребовалось. Она широко ухмыльнулась и сказала с восторгом:

– Фигасе! Оно еще и разговаривает!

Я чувствовала себя так неловко, будто представляла родителям жениха.

За ужином мы с Умаллат на пару пялились на Кенджиро, будто видели его в первый раз в жизни. В каком-то смысле, так оно и было. Он сидел за столом, на стуле, в человеческой одежде! Ел ножом и вилкой! Не забыл поблагодарить хозяев и стряпуху, то есть меня! О степи напоминали только скулы, цвет кожи и длинные волосы.

Умаллат высказалась напрямик:

– Если ты степняк, то я криданская королева.

– Я из Селхира. Мой отец степняк. Иногда живу в племени.

– Мурувва далековато от Селхира.

Ох уж мне эта подозрительная Умаллат! Кто ее за язык тянет?

Кенджиро, не моргнув глазом, соврал:

– Когда Танит уехала, ей письмо пришло. Мне заплатили за доставку.

Гонец, мать его. Что-то, а гнать он мастер.

Я больше смотрела на него, чем в тарелку. Просто пожирала глазами. Я не могу отказаться от Кенджиро, не могу. Ласло знал, что делал, когда подослал его.

– Передай, что я согласна, – сказала я, когда мы остались одни.

Он покачал головой. Я надеялась услышать: «Я пришел сам, меня никто не посылал».

– Ты должна сказать это лично, – услышала я.

В выходной я пошла в домик в предместье и дала принципиальное согласие.

Государственные интересы, гражданский долг, приключения, деньги? Плевать. У меня есть шанс что-то создать в этой жизни. Обрести дом. Постоянное занятие. Нет, я не про секс, хотя он тоже обещает быть постоянным. И мужчину своей мечты.

Если уж попал в мышеловку, то следует хотя бы слопать весь сыр.