Принцесса и четыре команды

 — ДА-А-А-А!!! — проорали парни из «Карасуно», и лишь девушка молча пила воду, наслаждаясь тем, как сухое горло вновь становится влажным.

— Нам надо как-то их остановить! — раздражённо сказал Киндаичи, наблюдая за совершенным спокойствие бывшей сокомандницы.

— Она спокойна, будто ничего не происходит, — задумчиво проговорил Ойкава. — Это в её стиле, — в его голосе послышалась нотка грусти.

— Как и следует Принцессе, да? — со слабой улыбкой спросил Ивайзуми, но парень ему не ответил.

— Ни Химеко, ни Тобио нельзя держать на площадке долго, когда они так завелись, — начал своё размышление вслух капитан. — Смотря по расстановке, надо сдвигать их так, чтобы она не была на подаче или на передней линии. А когда нам это удастся, надо просто держать инициативу у себя и не давать им шанса забить.

— Проще сказано, чем сделано, — вставил свои пять копеек тренер. — Плюс, мы лишились одного игрока, — он посмотрел на сидящего Ханамаки.

— Думаю, она не ожидала этого сама, — как-то не по своей воли сказал Тоору. — Мне больше интересно, что сказал этот Мистер Добрячок Тобио, что он стал таким спокойным и ко всем так относится... — его свирепый взгляд пал на связующего.

— Даже пять всем давал, — добавил Киндаичи.

— У нас нет выбора, как сражаться до самого конца и побеждать, — капитан команды решил закончить размышление этим, после чего вышел вместе со всеми на площадку, одаряя своим убийственным взглядом девушку, стоящую прямо перед ним — в центре первой линии.

Начался третий сет.

Команды вновь шли ноздря в ноздрю, не уступая друг другу. Так такового напряжение особо не было, но злость и рвение к победе увеличивалось у каждого игрока, даже у тех, кто был в запасе.

Счёт 12:12, и сейчас «Карасуно» взяли тайм-аут. Тренер внимательно всех осмотрел и остановил свой взгляд на девушке, на лице которой не было ни единой эмоции.

— Ты напряжена, — сказал Укай, следя за взглядом сестры, который был устремлён на розоволосового из противоположной команды. — Единственная из всех.

— Я просто кое-чего боюсь... — шёпотом сказала она, медленно переведя глаза на брата.

— Чего? — он сузил глаза, а она лишь помотала головой.

Дальше прозвучал свисток. Команды вышли на поле, готовые сражаться за своё будущее, готовые побеждать.

И вот, спустя многое время, счёт был 30:30. Всё зависит от того, кто забьёт первым два очка — тот и выиграет. Но это будет тяжело, ведь обе команды уже истощены, силы почти покинули каждого, кроме... Кроме двух. Один из «Карасуно», второй — из «Аобаджосай». Из второй команды это Куними Акира, который оставлен «на потом», так скажем, когда у всех пропали силы, а он — один, у кого они есть, и он один, кто сможет вытащить команду. Со стороны «Карасуно» это всем известная Нишиноя Химеко, или же Принцесса площадки, как её прозвали волейбольный команды. Не смотря на то, что она отстояла почти всю игру, не считая начало, не меняясь ни с кем, даже с Хинатой Шоё, в ней бурлили силы не меньше, чем у Куними из команды противников. Да, она устала. Да, задыхалась от нехватки воздуха. Но её тело кипело, горело той непонятно откуда взявшейся силой, которую девушка собирается потратить на окончание этого сета, дабы забрать его себе.

Она на подаче. Подаёт. Забивает. На очко больше. Но в следующий раз её подачу приняли и провели атаку, которую не смогли принять «Карасуно». Подаёт Ойкава, но его подачу принял Юу. Химеко атаковала, но совершила маленькую ошибку, и её мяч приняли. «Сейджо» проверили свою атаку, а атаковал Куними — и они забили.

«Одно очко отрывает нас от поражения. Одно очко отрывает их от победы, — подумала про себя девушка, смотря на то, как капитан противоположной команды готовится подавать. — Чёрт! Надо принять этот мяч и атаковать!»

Девушка посмотрела на связующего. Тот подал знак, который он обычно показывает Хинате.

«Он хочет выполнить со мной «чудную быструю»? Но эта техника Шоё, а не моя. Да мы и не тренировались её... Удастся ли нам к её выполнить? Не думаю... Надо его предупредить!» — думала девушка про себя, но было поздно. Парень побежал к задней линии, куда падал мяч, и приготовился дать пас именно для «чудной быстрой», и ей уже ничего не оставалось, как довериться своему связующему и пробить блок. Она подпрыгнула, замахнулась и ударила. Но её заблокировали. Мяч полетел вниз, на паркет. Остальные игроки из «Карасуно» не успели к нему, и мяч упал прямо на площадку, пару раз слегка подпрыгнул, отскакивая от пола.

Девушка приземлились на две ноги, посмотрела на свою ладонь, потом на мяч, лежащий на полу, затем на связующего. Конец. Это конец для них.

Кагеяма медленно, тяжело волоча ноги, подошёл к ней.

Все внимательно наблюдали за ним, особенно «Аобаджосай», потому что никто не ожидал именно этого паса.

— Химе... — девушку трясло, и он это заметил. Парень протянул дрожащую руку к ней, хотя дотронуться до неё, но она отбила, подняла свой злобный взгляд на него.

— Какого хрена... — гнев кипел в ней, плохие слова поступали ко рту, она хотела выпалить на него всю свою злость. Но не стала этого не делать. Нет, не при них и не при всех. — Забей...

— Вот видишь, Химеко, — она обернулась к Ойкаве, который подошёл к сетке и посмотрел на неё сверху вниз. — Они не твоего уровня.

— Это уже тебя не касается! — выкрикнула девушка. Зря, зря он это сейчас делает. Она и так подавлена, зла, готова убить любого, кто её сейчас тронет.

— Даже если и так, — парень специально говорит растянуто; вице-капитан попытался его остановить, но у него ничего не вышло. — С ними ты не становишься сильнее, наоборот, становишься слабее. Играя вместе с ними, ты никогда не добьёшься своей цели, никогда не исполнишь свою мечту.

— Не тебе говорить о моих целях мечтах! — громко сказала девушка, вскинув подбородок. — Ты не знаешь ничего! Ничего не знаешь! Не смей говорить о том, чего хочу я, о том, что мне нужно! И не смей говорить, что я становлюсь слабее! После каждого падения ворон взлетает выше, чем прежде, и становится сильнее!

— Это ты говоришь ради утешения! — он не сдержался и тоже выкрикнул. — Перейдя в «Карасуно», ты потеряла не только возможность вырасти в области волейбола, ты потеряла товарищей, которые знали и поддерживали тебя столько лет, тех, кто пережил с тобой столько, сколько не прожили они! Ты потеряла всё, а приобрела — ничего.

— То есть, — девушка опустила взгляд, а потом, спустя мгновение, вновь подняла его на бывшего связующего, который полон отчаяния, грусти, обиды, боли, наполненный слезами. И это всё прекрасно видно. — То есть ты бросаешь меня, да? — тихо спросила она, но её дрожащий голос эхом разнёсся по всему залу.

— Я думал, мы расстались, когда ты ушла... — юноша снизил тон громкость своего голоса.

— Думал... Думал... Неужели, ты умеешь думать?! — она взорвалась. — Я после всего этого хотела поговорить с тобой! Всё это время я поддерживала... нет, Хаджиме поддерживал со мной связь, как и остальные. Он прекрасно понимал, что я не могу ни позвонить, ни написать из-за боли, которую я ощущала и ощущаю до сих пор. А ты... ты лишь думал только о себе! Даже сейчас думаешь... Мы расстались? А кто тебя бросал?! Ты сам только что сказал, что я потеряла всё, но я не теряла ничего. Это ТЫ потерял меня, и даже не тогда, когда я ушла, а только сейчас. Ты придурок, Тоору, самый настоящий придурок! Знаешь... — она замялась, думая, говорить или нет. И всё же решилась. — Лучше бы я тогда приняла чувства Хаджиме, а не твои, хотя бы сейчас не страдала так! — девушка кинула переживающий взгляда на Ивайзуми, и поймала его взгляд, который говорил, мол, успокойся, всё хорошо, я всё понимаю, и поговорим потом. Она кивнула, показывая знак благодарности. После вновь посмотрела на капитана, по её щеке прокатилась одинокая слеза. — Я тебя ненавижу... Сволочь! — а дальше повернулась и выбежала из зала.

Все смотрели внимательно и не понимали, как реагировать на такой исход матча. Все молчали и просто наблюдали за связующим «Сейджо». Парень же, сбившийся с толку, смотрел лишь на её спину, а когда скрылась и та, он опустил голову и посмотрел в пол. Руки, сжатые в кулаки, затряслись от злости то ли на неё, то ли на самого себя. На кого именно — парень не понял.

К нему подошёл Ивайзуми и дотронулся до плеча. Ойкава содрогнулся, медленно повернул голову и посмотрел другу в глаза.

— Я...

— Нам надо построиться, — твёрдым тоном сказал парень.

После, уже в раздевалке «Аобаджосай», когда прошла и вторая игра второго дня, и в комнатке остались лишь двое, один из них встал напротив другого и посмотрел на него злым, до краёв наполненным непониманием взглядом.

— Что? — равнодушно спросил вице-капитан.

— Ты... правда её любишь? — Ойкава сначала запнулся, но через силу смог задать свой вопрос, который волновал его с самого начала конца матча с «Карасуно».

— Да, — коротко и ясно ответил Ивайзуми.

— Как... как девушку? — не отставая от своего друга, всё задавал и задавал свои вопросы юный игрок.

— Да, — так же ответил ему парень.

— Ясно, — после этого короткого и надоедающего всех слова он вышел из раздевалки, оставляяего одного.

— Да, — уже в пустоту сказал Хаджиме. — Я люблю её, как девушку, но уступил место тебе потому, что она... любит тебя...

В это же самое время в доме у семьи Нишинои царилась полная тишина, и лишь из комнаты близнецов доносился плач, смешивающийся с истерикой и паническими криками. Старший брат, Юу, обнимал, прижимая к себе, её и пытался успокоить.

Ей было обидно. Обидно за то, что, ничего особенного не сделав, получила такого. Услышала такое. Ей было больно. Больно из-за него. И боль эту причинил он сам. Желал он того или нет — кто знает, кроме него самого? А может, он и сам не знает? Сделал это нечаянно... Но какая уже разница? Всё закончилось. Их эра прибывания вместе, как пара, закончилась. Нет, она не станет искать другого. Зачем, если чувства к нему ещё не угасли? Да, больно с ними жить, зная, что тебя бросили, но искать другого на зло — это некрасиво. И она это понимала и не собиралась этого совершать. Ей просто надо выплакаться. Успокоиться. И в этом ей поможет только он... только её любимый старший братец-близнец, который всегда и везде был рядом с ней, со всем помогал и даже раз смог дать отбор Ойкаве, когда тот, опять, наверное, нечаянно, причинил душевную боль его сестре. Он сделает всё для неё. Всё, что она попросит.

— Как ты? — решил задать вопрос юноша, когда истерика девушки прекратились, а остались лишь всхлипы.

— Лучше, — она прижалась к нему ещё сильнее; её щеке стало немного неприятно от мокрой футболки брата, но что поделаешь, ведь эта солёная вода — её слёзы. — Лучше, потому что ты рядом... Спасибо тебе, Ниши...

— Не за что меня благодарить, — он улыбнулся; она отстранилась и посмотрела в его сверкающие карие глаза. — Ты же знаешь, я всегда рядом.

— Ты прав, — и её лицо ослепила улыбка. — Ты абсолютно прав.

И девушка вновь прильнула к нему в объятия, прижимаясь ещё сильнее.

Так они и просидели до поздней ночи, пока глаза их не сомкнулись, и они не погрузились в глубокий сон.