Банафрит. Смех богов

  Я лежала на кровати, смотрела в потолок и думала о словах жрицы. Что мне делать? Как поступить? Я понимаю, что здесь, в гареме, все считают меня Зезирой, и чтобы ко мне стали относиться иначе, чем к простой наложнице дальнего гарема, нужно было что-то менять. Но здесь это было невозможно, потому что меня словно заперли в золотой клетке и не хотели выпускать, несмотря на видимое ощущение свободы и на то, что я здесь, по сути, никому не была интересна. Даже Амизи. С момента, как ушла Асенат, прошел уже день. А о ней ни слуху ни духу. Я пыталась спросить об этом у служанки, которая принесла мне вчера вечером еду, но она лишь со страхом посмотрела на меня и, пробормотав извинения, быстро ретировалась.

   Я больше не могла это терпеть. Да, этот дворец, где находился гарем, был безумно красив и еда очень вкусная, чем-то схожа с земной, но некоторые фрукты все-таки отличались. Роскошная купальня тоже имелась. Как мне сказали две служанки, которые пришли чтобы искупать меня - Захра и Кеби - у каждой наложницы были свои купальни и свои опочевальни. Конечно, были некоторые места, где женщины гарема могли проводить время вместе, но в основном все было сделано так, чтобы наложницы не беспокоили друг друга. Хотя они и были свободны в перемещении по дворцу. Когда же я спросила, сколько же у фараона наложниц, они густо покраснели и
замолчали. А я поняла - много.
   
    Хотя, вообще, Захра и Кеби отличались разговорчивостью. Они объяснили это тем, что только личным служанкам дозволено свободно разговаривать и только со своей госпожой. Поэтому Амизи, о которой я у них тоже не забыла спросить, больше не появлялась. Ее приставили к госпоже Иризис, и она будет у нее третья. Их же, двойняшек, с недавних пор  приставили ко мне. Они говорили, что новенькие и сказали, что я у них первая. Но тогда я подумала, что непоследняя. Однако девушки были добродушными и все мне объясняли, не удивляясь моим вопросам. Оказалось, уже все во дворце гарема знают, что после тяжелой болезни, я многое не помню. Поэтому мои служанки иногда даже сочувствовали мне, но твердили, чтобы я ни о чем не волновалась и не переживала - они во всем помогут. Так что я решила пока не волноваться на их счет.

   Так вот все это было как вроде более-менее хорошо, хотя неприятные ощущения по поводу золотой клетки не покидали меня, я все откладывала мысли о побеге, до того момента, как сегодня утром ко мне пожаловал один очень занимательный незванный гость. Причем он считал, что он очень даже жданный.

- Та, что любима мной, сестра, несравненная, - возвестил этот красавец с оголенным торсом, ввалился в мою комнату и раскрыл руки для объятий, - Наипрекраснейшая из всех, кого знаю,
Восходу солнцу поутру подобна она,
В начале счастливого года.

  Все это было, конечно, красиво. Вот только он с этими словами, лучезарно улыбаясь белоснежными зубами, полез ко мне на кровать за поцелуями. Захра и Кеби, увидев это заулыбались и... свалили. Нет, это не был фараон. О его прибытии меня бы предупредили. Неужто это та свобода египтянок, о которой я слышала, и этот мужчина, от чьих настойчивых губ я отвернулась - возлюбленный Зезиры?

- Что же ты отворачиваешься, звезда моя? Не желаешь меня видеть? - обиженно произес он, - но я же так давно тебя не видел. Только вчера вечером приехал в Западную Эсну. А ты так холодна ко мне. Ну же, не будь столь строга, я только закончил стажировку, так много сражался и заслуживаю награды - возляг со мной.
 
  Его шаловливые ручки полезли, куда не следует. Правда, как только эти ручки коснулись меня, они сразу же отдернулись, а мужчина удивленно расширил глаза:

- Кто ты?

- Что? - видимо, последнее время это слово стало моим любимым.

- Я спросил, кто ты, - он в упор смотрел на меня, и от его бывалой веселости не осталось и следа - его брови свелись, а синие глаза начали источать ужасающий холод. - Да, у тебя тело Зезиры, но она бы никогда не получила клеймо. Вот же, именно поэтому я с ней и общался!

  Я испугалась, но молчала. Как я могла сказать, кто я, если у меня не было имени. Имя из другого мира я забыла. Вот так вот. Проснулась и поняла, что оно стерлось из памяти. Как и говорила Асенат, мне теперь требовалось новое.

- Ты что, и имени своего не знаешь?
Он усмехнулся:
- Значит, ты и клеймо не умеешь контролировать. Поэтому ничего удивительного нет, что ты обожгла меня. Что, так не хотела возлечь со мной? Но... когда же ты получила клеймо или вернее сказать... - его тело поддалось вперед, от чего длинные черные волосы скользнули по его плечам и коснулись моей обнаженной кожи, - когда умерла Зезиро?

- Я... не знаю. То есть, - я замялась. От его близости на моих щеках выступил румянец. Но напряжение не проходило. Скорее наоборот. Сначала Асенат, теперь этот - у него что, тоже клеймо раз он так быстро раскусил меня. Хотя что он говорил, я обожгла его? Подумаю об этом позже, а сейчас, -  я не знаю, когда она умерла. Но клеймо я получила вчера утром. Но... почему ты так спокойно говоришь о том, что я заняла тело Зезиро?

- Спокойно? Даже не знаю. Конечно, мне не приятно, что тело девушки, которая мне, можно даже сказать, нравилась, приглянулась твоему богу как идеальный сосуд для тебя. Но что я могу с этим сделать - боги любят посмеятся. Хотя жаль, что ты не знаешь, когда конкретно она умерла. Я хотел хотя бы почтить ее.

- Асенат знает. Она видела, как она умерла.

Он усмехнулся:
- Это было ожидаемо, но все равно спасибо. В качестве благодарности я скажу тебе одну вещь. Постарайся как можно скорее поговорить со своим богом и получить имя. Иначе скоро ты начнешь обжигать всех, к кому прикоснешься, и это уже не будет зависить от твоего желания. К тому же тебе ,ведь, Асенат уже наверняка сказала, где с ним поговорить.

- Да, - как же скверно все получалось, - но как я сбегу? Я ведь наложница фараона.

- Ох, как я мог забыть?! - он невинно удивленно посмотрел на меня. Ага, как же, так я и поверила его глазам. - Или... стой. Неуж-то ты пытаешься сподвигнуть меня помочь тебе бежать? Извини, милая, но у меня есть планы на вечер. А ты, конечно, хорошенькая, но менять из-за незнакомки я их не собераюсь. Возьми лучше своих служанок, которые подслушивают за дверью. И не забудь перед этим взять с них клятву верности на крови. Никак иначе. Ну, а мне пора, дорогая. Пока-пока.

  Он снова улыбнулся и уже поднял руку в прощальном жесте, но я его остановила:

- Подожди, а как тебя зовут?

- Я не говорю свое имя людям, которые не могут назвать мне своего. Однако, если нам суждено будет встретиться и мы встретимся вновь, тогда ты и я скажем друг другу свои имена. - Парень повернулся ко мне спиной, - хотя боги любят посмеятся над нами, но, знаешь, смех их прекрасен.

  И он вышел, оставив меня наедене со своими мыслями и ввалившимися в комнату Захрой и Кеби.