Summon Us Forward

Когда Билли и Энн приблизились, они увидели, что дым поднимается из окон второго этажа. С обманчивой грацией он вился и танцевал в холодном воздухе, но Энн распознала это, как предвестник разрушений и смерти.

Горожане Эйвонли были, в основном, собраны на дороге из гравия перед отелем. Несколько людей из персонала были рядом с ними, стремясь всех успокоить, хотя их самих едва ли не била истерика, и от вида этого хаоса сердце уходило в пятки.

Энн узнала многих из толпы, но не увидела тех, кто был дорог лично ей. Она была так рада, что Марилла и Мэттью были дома, и не желала позволить себе даже единой мысли о страхе, который тут же мог укорениться в ее голове. Следовало сначала отыскать друзей, а потом уже впадать в отчаянье. Билли вздохнул с таким облегчением, когда нашел Джейн и родителей. Он бросился к ним, и его мать, завидев его, ахнула, а затем прижала к своей груди, вскидывая благодарный взгляд к небу. Джейн вцепилась в его руку, она была в слезах. Они стояли сбоку от широкой каменной лестницы, ведущей в вестибюль отеля.

Энн считала неуместным вмешаться, и потому прошла мимо, но Джейн, едва увидев ее, заключила в испуганные объятия.

— Ты видела Диану или Руби? Их семьи очень напуганы!

Энн покачала головой, затем заметив, что Джейн сильно дрожит, и потому протянула ей пиджак Билли, снятый со своих плеч.

— Вот, это твоего брата.

Джейн с благодарностью приняла вещь и укуталась в нее, прежде чем извиниться и вернуться к семье.

Энн и Билли переглянулись. Она была счастлива видеть, что многие жители Эйвонли в безопасности, но где были Диана, Руби и Гилберт? Вся злость на него испарилась, когда пришлось столкнуться с настоящей угрозой, что она может его потерять таким образом. Он мог бы однажды покинуть город и стать героем среди докторов, но если бы он покинул ее так… она бы не перенесла.

Девушка побежала по ступенькам, идя сбоку, пока все больше и больше людей выбегало из здания, отчаянно убегая от огня. Энн гнали назад, но она упорно продолжала двигаться. Она старалась разглядеть каждое проходящее мимо лицо, но все еще не могла найти среди людей Диану, Руби или Гилберта. Лица начали расплываться, потому что воздуха уже не хватало, и паника осела комом в горле. Только когда рука Билли потянула ее и повела дальше сквозь толпу, дышать стало легче.

Слабо ей улыбнувшись, он прижал к себе ее хрупкое тело, а затем проделал себе путь к главному входу и зашел в вестибюль. Она была так ему обязана. Сейчас Энн нуждалась в его поддержке больше, чем в чьей-либо еще, как раз потому, что он был тем, на кого она опиралась в данную секунду.

Билли видел, как трудно ей было, и он хотел помочь, хотел найти их друзей так же сильно, как и она. Даже Гилберта.

Энн приметила семью Барри в одном углу, и, вырвавшись из-под руки Билли, побежала прямо к ним.

Элиза Барри крепко прижимала к себе Минни-Мэй, пока мистер Барри бегал между женой и входом в бальный зал. Последние люди из персонала стояли перед закрытой дверью, охраняя ее.

Лицо миссис Барри просияло, когда она увидела Энн.

— Энн, слава Богу! Диана с тобой?

— Нет, — выдохнула девушка, лицо ее скривилось.

Элиза знала ответ еще до того, как девушка его дала, так что она прижала младшую дочь к груди и издала душераздирающий крик, утонувший в крепком объятии Уильяма. Он выглядел так, будто был очень близок к потере рассудка.

— Они меня не впускают, — мужчина указал на персонал у двери. — Говорят, что это слишком опасно. Гилберт прошмыгнул, пока я с ними спорил, но он не вернулся…

Билли обратил взгляд на Энн, и, как он и ожидал, на ее лице при упоминании Гилберта ясно отразилась боль. Энн надеялась, что Гилберт после их спора уедет отсюда, но, конечно, он не уехал. Нет уж, этот парень всегда должен был быть спасителем, защитником слабых, это было в его духе.

— Я помогу вам попасть туда, — решительно заявил Билли.

На его спину упала рука Уильяма, он с уважением похлопал парня по спине, кивком выражая свою благодарность.

— Нет, ты этого не сделаешь, — послышался голос Элизы. — Я не перенесу, если потеряю еще и тебя. Ты заберешь Минни-Мэй, а я пойду за Дианой… Я ее мать, и это я должна…

Барри затеяли серьезный спор по этому поводу, что казалось глупым со стороны, но переживания порой заставляли человека поступать настолько иррационально.

Энн и Билли вмешались в спор вместе, потому что ругань не могла никого спасти.

— Я ее найду, обещаю вам, миссис Барри, вы можете идти с Минни-Мэй, — поклялся Билли.

Элиза кивнула и оглянулась на маленькую потерянную девочку, которая стояла в углу, ужасаясь от одной мысли потерять родителей. Женщина не могла поверить, что оказалась такой бесчестной, хотя обнимала свою дочь и нежно уверяла ее, что никогда ее не покинет.

— Как насчет дверей веранды? — с надеждой спросила Энн.

— Их заперли, как только все вышли, сказали, что, если оставить их открытыми, огонь разгорится только сильнее. Они думали, что все вышли…

Билли тихо говорил с мистером Барри и, хотя Энн не слышала, о чем они ведут речь, все равно ей было известно, что они что-то замышляют.

Двое из четырех охранников получили разрешение выйти и перевести дыхание снаружи отеля. Едва получив такую возможность, оба, мужчина и юноша, ринулись на оставшихся людей из персонала. Пока Уильям схватил одного, Билли взялся за другого. Охранники не были готовы к нападению, и Билли успел открыть одну дверь, а затем пробежать внутрь.

Так как у него не было и шанса, что он отправится туда в одиночку, Энн последовала за ним. Один здоровенный сотрудник попытался ее схватить, но она была юной девушкой, а, значит, могла обойтись без применения грубой силы, просто выскользнув из его цепкой хватки. Тогда он встал на полу ее платья, предпринимая последнюю попытку ее остановить, но это едва ли могло задержать Энн. Она с силой дернула ткань на себя, пока та не оторвалась и повисла обрывком чуть ниже ее бедер.

Ввалившись в комнату, девушка упала на мягкое место, прямо в эпицентр упавших со столов десертов. Она вляпалась в крем и теперь была покрыта липкой массой, но ее это беспокоило меньше всего на фоне остальных проблем.

Билли сглотнул, как только увидел ее в столь деликатной ситуации. Пред его глазами предстала уже почти сформированная фигура Энн, с длинными ногами, покрытыми кремом, изодранной юбкой и вздымающейся грудью. Не говоря уже о прическе помпадур, которая из-за суеты начала распадаться и теперь напоминала волны карамельного сиропа, стекающие с ее плеч. Девушка распростерлась на полу, словно желанный десерт.

У самой же Энн не было времени смущаться по поводу своего полураздетого вида, или вопиюще выразительного взгляда, которым ее одарил Билли — все кануло во мрак, когда позади них резко закрылись двери.

В бальном зале дым был гуще, так что неудивительно, что персонал не желал пускать сюда кого-либо. Они сразу начали кашлять и плеваться. Билли вслепую потянулся туда, где думал, что была Энн, и его рука очутилась на ее ноге.

Может быть, она закричала, совсем чуточку, потому что совсем растерялась и не очень-то любила темноту.

— Энн, ты как?

Прокашлявшись, она почувствовала некое подобие владения собой, и ответила кивком, но тут же вспомнила, что он ее не видит.

— Я в порядке. Нам нужно двигаться внизу. Чем ближе мы к полу, тем меньше дыма.

Их глаза медленно привыкали к мраку, и оба могли видеть темные очертания предметов в помещении, вроде мебели и друг друга. К счастью, несколько свечей продолжали гореть, хотя фитили уже практически утопли в воске, отсюда и шел угасающий свет.

Билли подполз к ней.

— Мы должны обыскать каждую комнату, начнем здесь, — он указал на ближайший угол, слева от них, — а затем пойдем по часовой стрелке.

— Вместе?

— Да, вместе, Энн, потому что разделяться слишком опасно.

— Но мы справимся быстрее, если разделимся.
.
— Энн, не время спорить. Будем искать вместе, или, Бог свидетель, я подниму тебя и выброшу наружу, а затем найду их сам. Как видишь, я не в восторге от того, что ты здесь.

И, насколько она могла сказать, Билли не шутил, он выглядел убийственно серьезным. Характер Энн от природы был склонным к спору, она хотела отстоять свое мнение, но он был прав — сейчас было не время.

— Ты говоришь о моих лучших друзьях, так что даже не думай, что будешь искать их в одиночку. Пошли, надо поспешить. Она не могла удержаться от дрожи, когда начала ползти. Вероятно, беспорядок устроила толпа людей, покидающих помещение. Лужи воды на полу, насколько могла судить Энн, вытекли из перевернутых ваз.

У нее появилась идея, так что она начала рвать последнюю длинную часть юбки, когда рука Билли схватила ее за запястье, останавливая от дальнейшего действия.

— Может быть, хватит? Ты уже и без того близка к неприличному виду, — с этими словами он стащил рубашку через голову и порвал ее напополам, прежде чем отдать половину ей.

Она прочистила горло, когда в мягком свете разглядела черты его рельефных мышц. Теперь до самого пояса он был одет в одну майку. Билли усмехнулся, заметив ошеломленное выражение ее лица, а потом намочил ткань и приложил к носу и рту. Чуть игриво прошмыгнув мимо нее, словно пантера, преисполненная грации, он обернулся. Это было ошибкой, так как он увидел ее, ползущую следом, с четкой тенью между грудями.

Билли взялся за ум, напоминая себе, для чего они на самом деле здесь. Все остальное было неуместно в данный момент, но паника подвергала тебя на глупые вещи, по крайней мере, он мог себя в этом винить.

Энн держалась ближе, она подцепила длинную ткань юбки, потому что, чем быстрее она двигалась, тем сильнее ей это мешало, застревая под коленями и сжимаясь вокруг груди в болезненной хватке. Из-за дыма было тяжело дышать, и ей не хотелось, чтобы белье приближало ее к обмороку.

Когда она снова подняла голову, то заметила едва уловимое движение на том конце помещения. Нельзя была разглядеть больше из-за сгущающихся теней, но девушка была уверена, что там кто-то есть.

— Билли, я думаю, там кто-то есть.

Он повернулся туда, пытаясь что-то разглядеть, но не смог.

— Ты уверена?

— Да, я видела, что там кто-то пошевелился, — Энн больше не могла терпеть, она прокричала так громко, как позволяли легкие, заполненные дымом: — Диана, это ты? Гилберт, ты здесь?

И она поползла по комнате так быстро, как только позволяли колени. Пришлось сжать мокрую ткань между зубов, чтобы освободить обе руки и двигаться с их помощью быстрее.

Энн добралась быстрее, чем Билли, хотя он был прямо за ней.

Здесь были Диана и Руби, они прижались друг к другу под перевернутым столом, обе выглядели плохо, хотя таращились на них. Слишком долго они находились в комнате, их нужно было срочно выводить отсюда.

Энн схватила Диану под руки и, с силой, которая ранее была ей неведома, потащила свою лучшую подругу к выходу с непоколебимой решимостью. Измученные мышцы отозвались болью, был слышен рев огня над головой. И это послужило лучшим толчком к продолжению движения, потому что Энн не могла позволить Диане Барри погибнуть в каком-то там пожаре на этих дурацких танцах. Нетушки, потому что ее лучшая подруга собиралась выйти замуж, а Энн должна была быть подружкой невесты, а затем собиралась холить и лелеять маленьких детишек, как это делают лучшие друзья.

Она вырвалась наружу, и тут же оказалась окружена членами семьи Барри и тремя оставшимися сотрудниками «Белых песков», которые взяла Диану из-под ее руки и вывели наружу.

Энн видела, что глаза Дианы открыты, губы ее расплылись в слабой улыбке, когда она оказалась на руках отца, а мать с сестрой окружили ее вниманием. Элиза обернулась и одарила Энн наиболее благодарным взглядом, словно теперь она была обязана ей всем.

Энн не могла позволить себе расслабиться даже на секунду, потому что…

— Кто-нибудь видел Гилберта? — выдохнула она.

— Никто больше не покидал здание, кроме вас.

Она рассеяно кивнула в ответ.

— Ладно… хорошо… — и постаралась не разбиться на части из-за этих проклятых навязчивых мыслей.

Билли вышел из двери, держа на руках Руби, и выглядя так, будто он в любую секунду может рухнуть вниз. Двое из персонала забрали у него юную леди, завернув ее в плед, взятый со стойки регистрации, а затем вынесли ее наружу.

Последний сотрудник «Белых песков» сосредоточил все свое внимание на Билли. Энн попятилась назад к закрытым дверям в бальный зал, а затем развернулась и открыла их.

Она бросила взгляд на парня, и увидела, что он следит за ней с ужасом, между ними случился быстрый безмолвный разговор, во время которого он попытался убедить ее не делать этого.

— Прости, — прошептала она одними губами, а потом отпустила дверь, и та закрылась за ней.

Билли прыгнул к двери и открыл ее так резко, что она хлопнулась об стену. Он кричал ей в спину, умоляя остановиться и вернуться.

Энн обернулась, и слезы сияли в уголках ее глаз.

— Я должна найти его. Он где-то здесь, я знаю, и я должна его найти.

Член персонала тащил его назад, пытаясь оттолкнуть от дверей, но Билли не замечал его, потому что все еще молил Энн вернуться к нему, остановиться, и он боялся сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь.

— Энн, пожалуйста… прошу…

Она яростно покачала головой и двинулась дальше в зал. Сопротивляться дальше не удавалось, потому что на помощь к члену персонала подошел другой сотрудник, и против них двоих у него не оставалось шанса.

Из его губ вырвался душераздирающий крик агонии, когда двое мужчин наконец оторвали Билли от двери, и она, выскользнув из его пальцев, захлопнулась, как ловушка, обрушившаяся на невинных.

— Энн! — закричал он, пока его с боем выводили из вестибюля.

Могучий треск над головами привлек их внимание, и все они выкарабкались из вестибюля как раз к тому моменту, когда большая часть второго этажа под натиском огня рухнула вниз. Обломки отрезали вход в бальный зал, а все остальное сравняли с землей, поднимая вверх кучу пепла и щепок прямо из того места, на котором все стояли меньше минуты назад.

Дверь, наконец, закрылась, скрывая от нее умоляющий и стыдящий взгляд. Энн продолжила пробираться сквозь масштабный бальный зал, но глаза ее не могли оторваться от потолка из-за прилива паники. Он был полон глубоких трещин на стропилах, но больше всего ее пугал рев огня, гремящий над ними. Он был громче всего. Звук треска и дальний нарастающий грохот заставил ее оторвать взгляд и побежать так быстро, как только она могла.

Энн знала, что должно произойти нечто ужасное. Если бы только она могла добраться до дальней двери, которая вела в коридор. Там было около пяти кладовых комнат до конца всего помещения. Она была там ранее этим же вечером вместе с Барри, когда они готовились к началу приема, она знала о существовании этих комнат.

Гилберт должен был быть там, она верила изо всех сил, что он там, а не в том углу бального зала, что рухнул. Она отказывалась думать об этом.

Дойдя до двери, Энн ощутила свист воздуха, что ударил в спину под давлением, и поняла, что позади нее уже прогнулся потолок.

Захлопнув за собой дверь, девушка отошла назад, не сводя с нее глаз, и медленно двигаясь дальше по коридору. Если здесь ее настигнет смерть, то, что ж, она смело встретит ее. Энн ничего не могла с собой поделать, она вздрагивала каждый раз, когда по ту сторону двери что-то падало, но она держалась молодцом и стояла на своем.

Когда наступила жуткая тишина, девушка выпустила долгий вздох.

Развернувшись, она осмотрела коридор. Каким-то чудом здесь не было дыма, но Энн была не так глупа, чтобы думать, будто бы она здесь в безопасности. Огонь… он следовал за ней.

Это ощущение неотвратимости захватило все ее мысли, стало подобно электрическому току, проходящему через позвоночник, заставило двигаться дальше по коридору, распахивая двери и выкрикивая имя Гилберта.

Здесь никого не было, и потому слезы текли по щекам, но она продолжала кричать его имя, потому что ей больше ничего не оставалось.

— Энн?

Ахнув, он рванула дальше по коридору, откликаясь на свое имя. Энн была уверена, что ей не показалось. Остановившись у двери, она замерла в сомнении. — Гилберт, это ты?

— О, слава Богу, я думал, что останусь заперт здесь до конца жизни!

Энн распахнула дверь, ступила внутрь, и он был здесь, ее друг был здесь. Гилберт был жив, она знала, что он выживет. Оцепенев от счастья, следом девушка бросилась ему на шею, так сильно радуясь от того, что увидела его.

Гилберта ошеломил поступок Энн, он-то был уверен, что она в жизни с ним больше не заговорит. Сама мысль о том, что Энн за него переживала, так поглотила его, что он упустил щелчок закрывшейся двери за их спинами.

— О нет… — он смотрел на дверь, проклиная про себя весь этот вечер.

— Что не так?

— Мы в ловушке, дверная ручка, — он указал на деталь, лежащую у ее ног. — Она сломалась, когда я пытался выбраться.

— Мы должны выбираться, не думаю, что у нас осталось хоть немного времени.

— Я пытался, Энн, но двери прочные, их невозможно выломать.

— Гил, ты не понимаешь! Потолок в бальном зале рухнул, огонь уже на первом этаже!

— Оу… Я так и подумал. Я слышал грохот.

Энн начала ходить кругами по маленькому помещению, стараясь что-то придумать. К счастью, Гилберту хватило ума принести с собой свечу, но больше в комнате не было ничего, что могло бы хоть чем-то помочь.

— Ты нашла Диану и Руби?

— Да, мы с Билли нашли их в бальном зале и вывели наружу. Они в порядке.

Гилберт с облегчением вздохнул.

— Отлично, — рассеянно ответил он, стараясь не думать о том, что она назвала имя Билли.

Хотя, ладно, может быть, об этом надо было поговорить.

— Где Билли? Он может помочь нам, если мы будем шуметь.

— Нет, он не здесь. Я вернулась назад в бальный зал, чтобы найти тебя, а его остановили два сотрудника отеля, и они тащили его назад, когда потолок рухнул. Я могу только надеяться, что он вышел наружу вовремя.

— Уверен, Энн, он выбрался, — и Гилберт в самом деле на это надеялся.

У него было время на то, чтобы все обдумать, когда она убежала от него. Он пожалел ее. Билли был не причем, Гилберт сам должен был доверять Энн, должен был верить, что она знает, что делать, когда дело доходит до мальчишек, что она знает Билли лучше, чем знал его Блайт. Вина лежала на нем. Он не признался ей в своих чувствах раньше, и его опередили.

Честно и справедливо.

Так что всё. До того, как она открыла дверь, он уже решил свою судьбу. Не то, чтобы ему это понравилось, но он с этим смирился. Какой смысл уходить из этого мира с сожалением, словно с клеймом на лбу?

— Энн?

Обернувшись, она обнаружила Гилберта, сидящим на полу, прислонившись к свернутому ковру.

— Что случилось с твоим потрясающим платьем?

Он не мог поверить, что заметил это только сейчас. Столько неприличных мест ее тела было видно. Снизу он мог разглядеть ее ноги вплоть до нижней части бедра. Мерцающий огонек свечи отражался на ее коже, отбрасывая тени, когда она подошла и села рядом с ним.

Энн засмеялась про себя, позабыв про то, чем сейчас это обернулось.

— Билли и мистер Барри бросились в драку с персоналом, чтобы попасть в бальный зал. Я прошмыгнула мимо одного охранника, и он наступил мне на платье, чтобы меня остановить.

— И ты, конечно, не остановилась.

— Конечно, нет, — она ухмыльнулась. Как хорошо он ее знал.

— Даже в аду не сыскать такой ярости, как у отвергнутой женщины…

Энн снова рассмеялась.

— Не совсем так, милый мой, но я поняла, что ты хочешь сказать.

Гилберт внимательно на нее посмотрел.

— Если забыть про все происходящее… Ты счастлива с Билли? Потому что, если так и есть, я буду в порядке, и никогда больше тебя не потревожу.

— Счастлива с Билли?.. Больше меня не потревожишь?.. — смущенная Энн хмуро посмотрела на него. — О чем ты говоришь? Билли мой друг, я за него не выйду, ради всего святого! Понимаю, вы не ладите, и мне, похоже, остается просто свыкнуться с этим.

— Энн, ты понимаешь, что мы отсюда не выберемся?

— Не говори так, Гил! — Энн закачала головой. — Надежда уходит последней!

— Скорее всего, все думают, что я уже погиб, да и ты, с тех пор, как потолок рухнул.

— Нет, я отказываюсь так думать! Пока само пламя не прорвется через эту дверь, я буду верить, что кто-нибудь нас найдет.

Гилберт смотрел на нее, пока она вставляла слова ему поперек. Она в самом деле была милейшим существом, даже с этим разорванным платьем и грязным лицом. Пора было признаться…

— Энн, знаешь ли ты, что я невероятно сильно в тебя влюблен, и потому мы с Билли дрались за тебя?

Тогда она взглянула на него, не смотря прямо в глаза.

— Нет, этого я не знала. Но, может быть, ты любишь меня потому, что я единственная девочка, которая не пала жертвой твоего очарования, что несколько уравняло нас. Может быть, это просто крепкая дружба, которую ты посчитал за нечто большее.

— Ого, какой уверенный ответ. Может быть, ты думала об этом дольше, чем хотела бы? Значит, ты считаешь, что я слишком глуп, чтобы отличить любовь от дружбы?

— Я не думаю, что ты глупый. Разве что, может быть, запутался. Можем мы обсудить что-нибудь другое?

— Нет, потому что это конец. Времени больше нет, и мне нужно узнать, что ты чувствуешь.

Энн чувствовала, что ее загнали в угол, потому что в этот раз он был прав — некуда было бежать, негде было прятаться.

— Так ли это важно, раз уж, ты говоришь, что нам пришел конец. Кому какое дело, что я думаю?

— Мне есть дело. Нравлюсь ли я тебе вообще?

Она нахмурилась снова.

— Гилберт, как ты можешь меня об этом спрашивать, если и так знаешь, что нравишься.

— Ты меня любишь? — вот и все, он это спросил.

— Гилберт, можем мы не говорить об этом? Кажется, еще вчера мы были детьми, а теперь все мои друзья только и говорят о том, чтобы влюбиться и пожениться с кем-нибудь. Когда все началось? Потому что я явно проглядела все знаки, указывающие на это…

Энн Ширли-Катберт, истинная королева ухода от ответа. Что ж, он мог найти иной подход.

— Билли сказал, что любит тебя?

Энн едва ли не зарычала, на что Гилберт ухмыльнулся.

— Не так прямолинейно, но он это подразумевал.

— И что ты ответила?

— Я ответила, что не чувствую к нему того же, и что он навсегда останется моим другом.

— И мне ты ответишь то же самое?

В этом она не была уверена. Девушка поколебалась. Было ли это так важно сейчас, если уж и правда настал Конец.

— Да, я отвечу тебе то же самое.

— А я тебе не верю, Энн.

— Ну уж прости, но это правда — ты мой друг, мы друзья.

— Тогда скажи мне это в лицо, — Гилберт уже развернулся к ней всем телом и терпеливо ждал ответа.

Энн была твердой и упрямой, так что она тоже развернулась к нему и посмотрела на него с мерцающим блеском в глаза.

— Гилберт, мне правда жаль, но я не…

Речь была оборвана на полуслове, когда он едва наклонился к ней, прикусив свою губу, будто бы сосредоточившись, и протянул руку к ее лицу, поглаживая его пальцами, идя от скулы по мягкому изгибу ее челюсти, причем изнывающе долго. Затем он сжал руку в кулак и положил на свое колено, будто ничего и не произошло.

— Продолжай, не обращай на меня внимания…

— Я польщена твоими чувствами, но я…

Энн едва не прикусила язык. Ей ничего не оставалось, кроме как немного склонить голову назад, когда его ладонь снова коснулась ее кожи. Гилберт едва ли касался, его шепот струился по ее горлу и заставлял низ живота приятно трепетать. Его горячее дыхание бродило в ложбинке между ее грудей, и Энн не осознавала, что прикрыла глаза, пока не открыла их, и не увидела, как Гилберт внимательно следит за ее реакцией. Она выпрямилась, ей не нравилась мысль о поучении, и ей захотелось отсесть подальше от этого цепкого всезнающего взгляда, который читал ее, как открытую книгу.

— Я напугал тебя, Энн?

Она нахмурила лоб.

— Нет, вовсе нет. Ты мой друг, и всегда будешь рядом.

— Это пугает тебя?

Гилберт протянулся снова, стал еще ближе, чем в прошлый раз, он продолжал заступать за пределы добродетельного искушения, представляя, что будет, когда (или если) она сдастся.

Его сухие губы коснулись сбоку от горла, прежде чем он зарылся носом в ее волосы и вдохнул их запах. Вдохнув, он подумал, что ему хватило смелости начать, но остановиться он не сможет, если она не скажет ему. Под губами чувствовался ее скачущий пульс, а легкое и растерянное дыхание заставляло его испытывать головокружение.

— Чувства пугают тебя?

— Да, — прошептала она.

Его настойчивость по поводу ее чувств сбивала с толку. Энн не была уверена, что думает по этому поводу, ей не с чем было сравнивать, эти ощущения стали чем-то уникальным и потому более ценным, потому что такое было для нее в новинку. Было ли это чем-то неправильным?

— Хочешь, чтобы я остановился? Скажи, и я остановлюсь.

Гилберт должен был отпустить ее, если она действительно этого желала. Стоило ли говорить о том, как нелегко ему далось это решение, что бы она там ни думала.

Он скользил открытым ртом по ее шее, ее кожа была все такой же манящей, несмотря на стойкий запах дыма, ведь это только разбавляло чувство близящейся опасности восторгом, пока он игриво покусывал хрупкую косточку челюсти, прежде чем зализать укус языком.

Парень держал равновесие на одной руке, пока другая зарылась в ее затылок, придерживая за шею. Энн не могла больше держаться в вертикальном положении и уступила Гилберту, утопшему в голоде, и приникшему к ней с аппетитом. Медленное шелковистое скольжение его языка по чувствительной коже ее горла разрушало ее рассудок, пока она пыталась дышать.

Мурашки на ее коже оживали из-за него, как никогда. Она была связана тугими узлами притяжений и толчков, нет и да, и да, и да… Не зная, что делать со своими руками, она оставила их бесполезно висеть по бокам. Жажда большего, жажда познания и отчаянное желание убежать от Гилберта — все смешалось в одном вздохе.

— Скажи, мне остановиться? — шепнул он ей на ухо, заставив ее вздрогнуть до кончиков пальцев ног. — Скажи мне, — его голос шелестел, как гравий, ему едва удавалось сдерживаться.

Она покачала головой, чувствуя себя его тряпичной куклой.

— Скажи хоть слово, Энн, и все прекратится…

— Нет! — воскликнула она.

О, Господь, она хотела сказать не это, хотя, может быть, именно это и хотела.

— О, Энн, ты понятия не имеешь, что для меня значат эти слова из твоих уст, — его голос был хриплым и низким, его тембр мог вить из нее веревки, и она мяукнула, практически как животное, расплываясь теплом в его руках.

— Не останавливайся, — едва ли это было похоже на шепот, скорее на просьбу, но это немедленно возымело желаемый эффект.

Со стоном он притянул ее к себе на колени и обнял ее за талию, крепко прижимая к своей груди. Энн чувствовала его везде вокруг себя, его руки исследовали ее тело, его дыхание щекотало ее горячее лицо, но она по-прежнему не размыкала век.

— Энн, открой глаза.

Она отрицательно покачала головой.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и использовал свободную руку, чтобы поднять ее подбородок на уровень своего, но она не могла этого сделать. — Пожалуйста, Энн. Если ты не откроешь глаза, как я смогу понять, что не принуждаю тебя, — взмолился он.

Ее глаза распахнулись, и Гилберт смог увидеть тепло с сияющей любовью, а потому он сразу почувствовал облегчение. Ее зрачки сузились до невозможности сильно, когда она увидела ничтожное расстояние, разделяющее их, которое разожгло голод, вывело его на передний план, неуклонно затмевая его силу воли, замедляя все происходящее… спасая этот момент.

Энн подняла руки, положив их на грудь Гилберта, чтобы исследовать новое поле перед собой, широту его мышц, биение сердца под рубашкой. Она исследовала, а он смотрел, и с каждой секундой все ускорялось и рушилось, потому что он не мог больше устоять перед тем, чтобы наброситься на нее и дать свершиться первому поцелую.

Простое прикосновение закрытых губ к ее губам, но довольный вздох Энн оставил все позади, потому что этот звук заставил его шагнуть дальше в попытках услышать ее голос еще раз.

Гилберт накрыл своим открытым ртом ее губы, словно выпивая ее. Энн ответила тем же, взяв губами припухлость его нижней губы и нежно ее посасывая.

Все это было экспериментом, таким приятным экспериментом, потому что никто из них не знал, что они делают.

Он ответил ей ее же действиями, но поступил смелее, позволив языку коснуться ее передних зубов, и использовал эту мышцу, чтобы потянуть, а затем скользить вокруг ее губ в невероятно интенсивном движении, которое заставляло ее ерзать на его коленях, с ревом пробуждая восхитительную тягу к жизни.

Пальцы Энн глубоко вплелись в его волосы, доставляя ему удовольствие. Он с готовностью признал, что ее пальцы в волосах заводили его, когда погружались все глубже в эти шоколадные завитки, когда царапали тупыми ногтями кожу, превращая парня в лужицу желания.

Накал был просто отличный, когда они оба поняли, что уже давно не одни.

Билли прочистил горло, чтобы привлечь их внимание.

О, у него получилось.

Пискнув, Энн вскочила на ноги, обняла себя руками, чувствуя стыд и вину, уставилась в пол, надеясь, что провалится сквозь него.

Билли протянул ей одеяло, которое она взяла, не глядя ему в глаза.

— Всегда пожалуйста, — поддразнил он напевным тоном. Ему не стоило удивляться, что он нашел их тут в таком состоянии, но, тем не менее, он был удивлен.

Энн, даже не оглянувшись на Гилберта, проскочила мимо Билли в коридор. В конце помещения она увидела двух человек из персонала, тех же самых, что были в вестибюле. Они поманили ее к себе.

В последней кладовой было окно, через которое они, очевидно, и забрались в здание, чтобы прийти им на помощь.

Билли бросил второе одеяло на колени Гилберту, он отложил вещь в сторону.

— Я в порядке, но спасибо…

Блайт поднялся на ноги, его щеки все еще горели огнем, губы были искусаны, а волосы стояли торчком.

— Может, ты хочешь привести себя в порядок, прежде чем выходить наружу?

Гилберту хватило ума, чтобы придать себе пристыженный вид. Он не был уверен, как долго Билли на них смотрел, но, уж точно, видел он достаточно.

— Значит, вы с Энн помирились, а еще вы оба не мертвы. Я рад, — это было больше утверждение, чем вопрос.

Гилберт кивнул, запустив руку в волосы, чтобы пригладить их и стереть ощущение ее пальцев. Он поправил одежду для более подобающего вида.

— Может, возьмешь, все-таки, одеяло? — Билли посмотрел вниз.

Гилберт замычал. Снова пойман, и в этот раз было хуже, потому что он чувствовал там влажность.

— Спасибо, — и, схватив одеяло с пола, он обмотал им плечи, крепко держа ткань посередине.

Прежде чем Гилберт смог пройти мимо и избавиться уже от неловкого чувства, Билли крепко сжал его предплечье и зашипел:

— Ты обидел ее, Блайт, и я тебя убью.

— Я знаю, — Гилберт кивнул. — Знаю…

***

Прошло две недели, но Гилберт никогда не видел Энн в одиночестве. Она всегда сидела между Мэттью и Мариллой в церкви, или постоянно была окружена друзьями, куда бы ни пошла. Как бы то ни было, она ему улыбалась, так что, по крайней мере, они остались друзьями. Он хотел навестить ее в Зеленых Крышах, но побоялся ее реакции, так что ждал, пока она сама к нему придет. Надеялся, что она придет.

Большую часть времени Энн проводила, навещая Диану и Руби в их домах, потому что они еще восстанавливались после вдыхания всевозможных ядовитых паров. Им повезло, что дым парил над ними, и они оказались не в горящем помещении, очень повезло.

Школа была закрыта, но не потому, что кто-то погиб в «Белых песках», к счастью, нет, а из-за всеобщего шока, который легко мог стать огромной катастрофой для деревни. Во многих отношениях беда сплотила людей, как соседей и общину, потому что все они выжили.

Начал таять снег, и весна быстро приближалась. Мэри должна была вот-вот родить, так что Баш отказывался покидать ее даже на секунду, опасаясь, что у нее внезапно отойдут воды. Волнуясь, он задавал Гилберту много вопросов о беременности, потому что теперь его беспокоила каждая боль или судорога, мужчина сразу воображал себе худшее.

Однажды ближе к вечеру, пока Мэри дремала в кресле, а Баш совершенствовал свои навыки пеленания, Гилберт отвлекся от учебы и заметил в окне Энн, которая пыталась привлечь его внимание, не побеспокоив при этом Мэри или Баша в другом конце комнаты.

Он ухмыльнулся, когда она поманила его пальцем, приглашая выйти к ней. Тихо закрыв книгу, парень снял пальто с вешалки.

Солнце уже садилось, когда Гилберт сошел с крыльца, щурясь от света, и пытаясь понять, в каком направлении ушла Энн. Она выпрыгнула из-за сосны возле сада, развернулась и побежала по тропинке, исчезая за холмом. Парень рассмеялся.

Погнавшись за ней, он поднялся по тропе, а под ботинками хрустел маленький слой снега, еще лежащий на земле. Гилберт добрался до сада, но девушки там не было, или же он не мог ее заметить, пока она пряталась.

Он начал осторожно красться среди голых деревьев, пытаясь издать как можно меньше звука.

И тут прямо в лицо ему попал снежок, так что все ставки были проиграны к тому моменту, как он начал скрести снег, чтобы слепить его в кривой шар.

Еще один с силой ударил его в грудь, и, смахнув льдинки с одежды, он начал внимательного оглядываться, угрожающе замахиваясь своим снежком.

Где, черт возьми, она скрывалась, его дикая лесная нимфа?

Именно в этот момент девушка выпрыгнула позади, загородив собой последние лучи, и, запутавшись в ногах, он упал прямо на пятую точку.

Она просто хохотала, пиная снег в ту сторону, где он сидел. До тех пор, пока он не поднял руки, сдаваясь.

Они оба смеялись, и пар от их дыхания смешался. Было так потрясающе жить и быть вместе с ней, что сердце рвалось от восторга.

С усмешкой она протянула ему руку и помогла подняться на ноги. Выпрямившись, он сжал ее ладонь, а в другой руке, показавшейся из-за спины, она смогла заметить снежок, сжатый в его кулаке.

Ахнув в притворном ужасе, она начала бороться с его хваткой. Гилберт, улыбаясь, игрался, то приближая снежок, то резко убирая его, когда она пыталась выбить его из руки.

— Не смей, Гил, а то, я тебе обещаю, я достану тебя, когда ты будешь ожидать этого меньше всего.

И он в ответ на это усмехнулся. Боже, как же сильно он ее любил, просто до невозможности.

Затем его девушка сделала что-то, чего он не ожидал, к чему был не готов.

Энн прекратила сопротивляться, а потом положила свободную руку на его свитер и толкнула его назад, и ему не оставалось ничего, кроме как подчиниться, пока спина не столкнулась со стволом дерева.

Гилберт пристально наблюдал, как она смахнула шапку с его головы, и бросила в сторону с раскручивающим взмахом.

— Уииии! Бам!

Он был поражен ее выходками, а она ослепительно улыбалась ему в ответ. Играючи, она потянула его за шарф и стащила вещь с его шеи, и продолжила в том же духе, только уже не добавляла смешных звуков.

Потом Энн обратила к нему серьезный взгляд, и во рту сразу стало сухо, когда она сняла уже свою шапку, и волосы упали ей на плечи. Тогда он выронил снежок из руки в перчатке.

Гилберт поднес перчатку ко рту и стянул ее зубами, прежде чем бросить вещь в сторону и запустить пальцы сквозь невесомую огненную завесу. Он вздохнул, чувствуя приятное ощущение, как волосы растекаются в его ладони.

— Я всегда ненавидела свои рыжие волосы, но ты их любишь, не так ли?

Гилберт ее услышал, но его мозг сейчас был немного перегружен, и он был потерял…

— Больше не смей их стричь, потому что ты не представляешь, насколько прекрасен каждый твой волос. Это твоя сущность — невесомое изящное создание, которое постоянно бросает мне вызов и выводит из себя, но которое я люблю больше всего на свете.

Энн хватило слов, она взяла его за волосы и потянула за них назад, что означало, что он подставил ей голое горло, к которому она приникла открытым ртом.

Он замычал от мягкого прикосновения ее зубов к адамову яблоку, затем от легкого рывка мочки уха ее губами, и от того, как она взяла в рот его нижнюю губу. Затем она вовлекла его в поцелуй, и они растворились друг в друге.

Руки их обвили друг друга в порыве отчаянной страсти. Это было продолжение того самого поцелуя, что был так бестактно прерван. Открытого поцелуя, влажного и такого прекрасного от пышного расставания.

— Энн?

Она промычала ему в губы, скользя языком по коже, прежде чем прикусить. Кажется, ей удалось набить руку в поцелуях, или, может быть, дело было в том, кого именно она целовала.

— Ты моя?

Энн потерлась о его нос своим, прижимаясь к нему лицом.

— Да, Гилберт.

Он улыбнулся, утыкаясь лицом в ее горло, прежде чем лизнуть ее кожу. Ему было приятно, что вкус больше не отдает гарью, а все остальное стало еще более слаженным и привлекательным.

— И, да… — выдохнула она, чувствуя себя легкомысленно.

— Я ни о чем тебя не спрашивал, — рассмеялся Гилберт.

— Но ты собирался.

— Собирался?

Он бросил на нее вопросительный взгляд, и Энн закатила глаза.

— Да, я люблю тебя, Гилберт.

— О… — он прочистил горло.

Теперь улыбку с его лица ни за что не получилось бы стереть. Гилберт не мог дождаться, что же будет дальше, потому что она точно собиралась пройти вместе с ним через все жизненные испытания.

Берегись, мир, грядет будущая миссис Энн Блайт.