Первая зима - последняя снежинка

Когда они закончили ужинать, атмосфера стала заметно уютнее, хотя на душе у Хана все еще скребли кошки из-за странного поведения Минхо. Мужчина, владелец этого небольшого ресторанчика, дружелюбно побеседовал с ними, стараясь, кажется, не обращать внимания на явную усталость и неважное состояние «мужа».

Минхо, выбрав момент, встал и подошел ближе к старику.

— Знаете, — начал он тихо, глядя на хозяина ресторана с какой-то почти искренней просьбой в глазах, — у нас сложилась немного... сложная ситуация.

Старик поднял бровь, заинтересованно слушая.

— Мы ехали шесть часов, чтобы добраться сюда, и... кажется, забыли все деньги дома. — Он украдкой оглянулся на Хана, который только начал догадываться, куда клонит Минхо, но решил молчать. — А мой... муж, — Минхо сделал паузу и с преувеличенной заботой посмотрел на Хана, — он неважно себя чувствует.

— Что же вам теперь делать? — спросил старик, заметно задумавшись.

Минхо сокрушенно развел руками.

— Вот я и хотел попросить: можно ли нам остаться здесь на ночь? Мы бы, конечно, заплатили, как только вернемся домой...

Старик нахмурился, словно прикидывая, стоит ли впускать двух незнакомцев в свой дом. Минхо заметил это и добавил:

— Мы правда не доставим никаких хлопот. Просто переночуем, и утром нас уже не будет.

На заднем плане Хан только закатил глаза, явно недовольный, но промолчал, понимая, что теперь он оказался в центре плана Минхо.

Старик долго смотрел на Минхо, словно пытался прочесть в его глазах искренность. Затем он перевел взгляд на Хана, который сидел с самым невинным видом, хотя на самом деле его раздражение было видно издалека. Наконец старик тяжело вздохнул и кивнул.

— Ладно, — сказал он, — ночь уже глубокая, и по таким местам в темноте лучше не ездить. Переночуете здесь, но с утра, как петухи запоют, — в путь, ясно?

Минхо тут же засиял:
— Спасибо огромное, вы просто спасли нас!

Хан, скрестив руки, тихо буркнул:
— Да-да, спасибо...

Старик махнул рукой, указывая им на лестницу, ведущую на второй этаж.
— Там есть одна свободная комната. Ничего особенного, но кровать удобная. Постарайтесь сильно не шуметь, тут всё слышно.

— Обещаю, как мыши будем, — уверил его Минхо с серьёзным лицом.

Когда они поднялись наверх и зашли в предложенную комнату, Минхо закрыл за собой дверь, обернулся к Хану и с широкой ухмылкой сказал:
— Видишь, всё решаемо, когда у тебя есть талант к убеждению.

Хан лишь тяжело вздохнул и сел на кровать, не скрывая своей усталости.
— Надеюсь, утром мы сразу уедем, и ты не втянешь меня в ещё один твой план.

Хан, едва переступив порог комнаты, тут же огляделся. Комната была небольшая, с одной широкой кроватью, деревянным полом и стареньким шкафом в углу. На стене висела лампа, создавая мягкий, уютный свет, но уют в этой ситуации явно не входил в планы Хана.

Он с раздражением посмотрел на кровать и резко выдохнул:
— Отлично, одна кровать. Ты, конечно, об этом заранее подумал?

Минхо, пожав плечами, с усмешкой ответил:
— Думаю, мы оба в состоянии ужиться на одной кровати, верно?

— Нет, не верно, — отрезал Хан.

Он взял подушку, лежащую у изголовья кровати, и быстро положил её ровно посередине.
— Вот, — объявил он, — это граница. На твоей стороне спишь ты, на моей стороне сплю я. Если пересечешь её — тебе конец.

Минхо, наблюдая за этим действом, лишь усмехнулся и уселся на край своей половины.
— Ты так серьёзно подошёл к этому, будто от этого зависит жизнь на планете.

— От этого зависит мой комфорт, а значит, и моя жизнь, — ответил Хан, устраиваясь на своей стороне.

Он бросил на Минхо угрожающий взгляд:
— И никаких шуточек.

Минхо поднял руки, показывая, что он сдаётся.
— Ладно, ладно, не пересеку твою границу. Хотя, если честно, с таким настроением тебе спать на полу лучше подошло бы.

Хан ничего не ответил, лишь натянул на себя одеяло и отвернулся к стене. Но прежде чем заснуть, он всё-таки оглянулся и убедился, что Минхо действительно лежит на своей стороне.

Место было дешевым, с облупившимися стенами и скучным интерьером. Даже несмотря на это, Хан чувствовал, что здесь он находит какой-то временный приют от всего, что его мучило.

Его мысли, как всегда, возвращались к одной постоянной боли — его жизни, которая теперь была не той, какой он мечтал. Работа, которой он занимался, не приносила удовлетворения, да и средств было едва хватает. Долги висели на нем, и он знал, что не сможет долго держать голову выше воды. С каждым днем он чувствовал, как напряжение нарастает, и не было никакой уверенности в том, что всё наладится.

Но, наверное, самое тяжелое — это то, что он не знал, как двигаться дальше. Он потерял все ориентиры. Люди, которых он когда-то любил, теперь либо уходили, либо отказывались поддерживать его. Его отношения с Джие, его мужем, стали мрачными, и их связь уже не была такой крепкой, как раньше. Хан не знал, как вернуться к тому, что у них было. Он чувствовал себя одиноким, несмотря на то, что был окружён людьми. Ощущение того, что никто не понимает, что с ним происходит, становилось все более удручающим.

Сейчас ему казалось, что всё, что ему нужно, — это просто найти спокойствие и забыться хотя бы на немного. Всё это напряжение, эта борьба с самим собой и окружающим миром — всё это он не мог преодолеть. Но внутри была маленькая искра надежды: может быть, всё изменится, если он найдет силы начать сначала. Но будет ли у него эта сила? Хан не был в этом уверен.

Они оба сидели на кровати, в темном углу комнаты, где царила тишина, нарушаемая лишь дыханием Хана. Он стиснул зубы, пытаясь удержаться, но внутреннее напряжение было слишком сильным. Грудь тяжело поднималась и опускалась, его взгляд был устремлён в пустоту, как будто он пытался спрятаться от мира. Минхо наблюдал за ним молча, замечая, как трудно ему сдерживаться. Хан снова вытер слёзы, пытаясь вернуть контроль, но этого было недостаточно.

Минхо не мог молчать дольше. Он не знал, что происходит, но почувствовал, что Хан скрывает что-то важное. Он не мог позволить ему прятаться за этой фальшивой улыбкой.

— Что случилось? — спросил Минхо, его голос был мягким, но полным беспокойства.

Хан взглянул на него, но быстро отвернулся, скрывая слёзы. Он натянул на лицо маску, чтобы скрыть свою уязвимость, но Минхо видел всё. Он не позволил этому ускользнуть.

— Плачь, — сказал Минхо, почти шепотом. Он не мог смотреть на то, как Хан пытается изо всех сил сохранить видимость спокойствия. — Если тебе трудно, не нужно ничего скрывать. Просто плачь.

Хан замер, его лицо побледнело, и улыбка исчезла, как будто её и не было. Он повернулся спиной к Минхо, чтобы скрыть своё состояние. Минхо не отступал, он остался рядом, ощущая, как Хан снова сдерживается. Минхо видел, как он скрывает боль, но не знал, как ещё помочь.

Через несколько минут Хан не выдержал. Его тело дрожало, и, наконец, слёзы стали падать на подушку. Минхо услышал тихие рыдания, которые казались ему такими громкими в тишине. Он не мог сидеть и смотреть на это, не двигаясь. Подойдя ближе, он осторожно обнял его, не говоря ни слова. Хан продолжал плакать, и Минхо, несмотря на свои собственные чувства, просто держал его, пытаясь поддержать. Он чувствовал, как его собственное напряжение отступает, когда он рядом с ним, и Хан наконец может позволить себе быть слабым, не пряча свою боль.

— Джие..., — плакал Хан.

Продолжение следует...