Властвуй во страсти

- Самое укромное место. Здесь живёт наш Буйный... славная животинка, но злющая, дерётся сильно, хэх. Ему свет глаза колет, так что здесь потемнее будет... теплее. Что скажешь?

      Это было самое крайнее стойло в углу амбара. В полутьме Ио разглядел заготовленный сноп сена явно побольше других. Хорошо уложенная стена из брусьев защищала от непогоды и сохраняла тепло. Соседнее место отделялось балками потолще. «Эти точно не сломаются...» - улыбнулся себе Ио.

- Хорошее место... - задумчиво проговорил Ио. Хозяйка стояла позади, в проходе, и малец сполна ощутил её взгляд спиной.

- Итак... На чём мы остановились? - закусив губу, лошателая медленно пошла прямо на Ио. Он развернулся к ней, рефлексивно ступил шаг назад, затем ещё один, не удержался и рухнул в сено спиной. Работница тихо рассмеялась с этого, не считаясь со своей работой.

      Сено было мягким. Ио пытался опереться на что-то, чтоб встать, но руки постоянно проваливались. «Зыбучие пески... какие-то...» - ругался малец.

      Он снова перевалился на одну из сторон, пытаясь встать, когда руку с другой стороны перехватила улыбающаяся труженица. С её помощью он таки смог подняться.

- Фух... Спасибо, - Ио поспешно отряхнулся. Его переполняло что-то между неудобством и стыдом.

- Хэх, - центаврида снова поднялась на копыта и отряхнула юбку, затем вплотную подошла к мальчику. Он хотел было ступить назад, но спину уже подпирали толстые балки. «Хотела ли она этого изначально? Не удивлюсь...» - подумал Ио.

- И на чём же мы остановились?

- Ну... - теперь хозяйка была выше и гораздо ближе к Ио, чем в прошлый раз. Мальцу пришлось задрать голову, чтоб увидеть её горящие глаза. На нижней губе красовались чёткие следы от зубов. От лошателой прямо таки веяло жаром. - Мы закончили на том... как мои руки подходят твоей груди.

- Хм... пока они не подходят... - работница ухватилась за балку позади Ио с обеих сторон и склонилась над ним.

      Её голова оказалась практически над его головой, взгляды соединились. Щёки испытали на себе жар, исходящий от большой груди...

      В тот момент Ио казался себе удивительно маленьким, даже беззащитным, хотя это было чуждо магу Света. Зарождались какие-то совершенно противоречивые ощущения...

- Ты... не присядешь? - подал голос малец. Он утратил свою долю возбуждения и каждое высказанное слово теперь казалось ошибкой, глупостью. Лошателую же, судя по всему, это не очень беспокоило.

- Ты задал уже много вопросов... - она двинулась вперёд и голова Ио вжалась прямо между её грудей.

      Сухая, слегка огрубевшая ткань приняла на себя лицо Ио, дышать стало трудно. Позади балки отрезали всякий путь назад. Малец замычал и крепко ухватился руками за груди, пытаясь их отодвинуть от себя. К удивлению, те быстро поддались. Ио напряжённо выдохнул и хозяйка улыбнулась. - Вот видишь... Даже и вопросов не нужно.

      Это был очень дерзкий шаг. С одной стороны, труженица показывала своё возбуждение, свой напор, свою харизму, не боялась. Это Ио безумно нравилось... С другой же стороны, Ио терял инициативу, что его очень беспокоило. Порой было приятно ощутить на себе ласки и не делать ничего взамен, но... Центаврида брала то, что ей хотелось, хоть и заботливо. Это чувствовалось даже вопреки тому, что мальчика чуть ли дыхания не лишили. «Слишком много думаешь...» - Ио решил отбросить мысли и отдаться потоку наслаждения.

      Теперь всё было расставлено на своих местах и малец не сдерживал себя. Он так сильно, временами даже грубо мял большие и крепкие груди хозяйки, что та начала изредка мычать, снова и снова закусывая губу. Она то выгибалась всем телом, запрокидывая голову, то падала носом в волосы Ио и шумно вдыхала его запах. Руки работницы по обе стороны от головы мальчику напряглись, вены вспучились. Ему было приятно представлять это как своеобразную месть. Кто-то явно находился в его власти...

- Как же это... М-м-м, ты имеешь их, как хочешь... - тихо простонала лошателая, сцепив зубы. Ио хотел было переспросить, но она ему не дала: - Скажи, Ио... Ты одинок? У тебя... есть кто-то?

- Нет... - вопрос слегка смутил мальца. Он продолжил свои ласки медленнее. - Была одна, которая была очень близкой ко мне... Но я её потерял. Давно... А ты?

- У тебя такие крепкие руки... И ты сам такой крепкий... - продолжала работница, будто и не слышала вопроса. В её компании было крайне жарко. - Почему ты... всё ещё одинок?

- Ну... большей части жизни я не помню. Был тяжёлый труд, бои... потом побег. Здесь тоже людей не так много. Да и как здесь можно что-то такое заполучить? Когда? Хэх, я... я даже ни разу не касался женской груди... - Ио немного запутался в собственных воспоминаниях. Что держало его здесь, так это любопытство, возбуждение и непомерный жар прекрасного, крепкого тела центавриды. - А ты?

- Кхм... Ты не хочешь этого слушать, поверь, - накал труженицы тоже спал. Она углубилась носом в волосы Ио. Устала она, или вопрос заставил её задуматься - мальчик не знал.

      Знал он только то, что это был отличный момент для взаимности. Любопытство взяло верх, и малец приобнял хозяйку за её крепкий стан и положил лоб на упругую грудь; подстроился к её дыханию, сам того не понимая. Пот неприятно покалывал шею, но интерес был сильнее.

- Хочу. Расскажи мне.

- Ну если так интересно... Я выросла такой себе центавридой. Родители умерли, Переселение, борьба за кусок хлеба. Жестокое время... Я поняла, что никто не подаст мне, не даст отдышки, понимаешь? Для жизни надо быть самой по себе, забирать, бороться, трудиться... Сейчас центаврид учат по-другому, у них родители, уважение, забота и всё такое, тьфу. Мы же поломанные, нас, таких, много... мы никому не нужны, да и нам тоже. Да, бывает очень одиноко, но... терпеть можно.

- Я одна здесь, и одна вообще. У меня был центавр, хороший, сильный, такой трудяга. Помоложе меня чутка, но прошёл всё то же. Нам было хорошо, но... я тугоумая и побитая животина! Я всегда хотела большего... Я привыкла, что нужно больше, это основа жизни. Беру то, что я хочу, иначе смерть, разборки, борьба. Постоянно, даже за блядскую мелочь... Жил бы с такой, нет? Ага, вот и он не выдержал, ушёл...

- Сейчас центавры получше будут. Заботятся, трудятся на пару. Их учат держаться друг друга, помогать, говорить, бла-бла-бла, тьфу! А я с детства привыкла тянуть в одиночку, мне оно проще и понятнее. Вроде пытаюсь переучиться, но годы не те. Новым центам я не нужна, а битые в одиночку тянут, как и я. Вот и всё. Всё, понимаешь?! Всё!

- Ну давай, расскажи, что всё хорошо, что будет лучше. Историй парочку закинь, ну? Чего молчишь?

- Я... немного помню из своей жизни, но я думаю, что каждый должен найти своё счастье. А ты хочешь этого? Сама же говоришь, что в одиночку лучше. Всё начинается с нас самих... я так думаю, да, - история поставила точку в странном поведении рассказчицы. Для неё было привычно жить в одиночку, тянуть на себя, активничать. Не удивительно, что она так себя вела.

      Ио вернулся к мыслям о телах и жаре. Он понял, что, как бы ему не хотелось брать инициативу, - это будет довольно сложно. Оставалось, разве что, пытаться... либо наслаждаться тем, что и как хочет партнёрша. Но малец был не из робкого десятка. Здесь требовалась выдержка, адаптивность и нужный напор в нужное время. Всего этого было в достатке... вроде бы.

- Ты молодой, не понимаешь, - фыркнула центаврида.

- Да и ты сейчас не такая, - продолжал Ио, вернувшись к рассказу. - Ты извинилась тогда. Тебе важно, чтоб и мне было хорошо, чтоб мне нравилось, чтоб и я был возбуждён... Ты много раз меня спрашивала... Разве это не забота? - жара была приятной, но вот исходящий пот... Ио оторвал одну руку от стана, чтоб протереть себе шею. Лошателая подняла голову и немного отошла от него.

- Это да. Мне очень нравится, когда... тебе всё нравится, - улыбка на этот раз была неподдельной и нескрываемой. Получив доступ к лицу, Ио поспешно протёр и его. - И не только, хэ-хэ... С тобой всё хорошо? Ио?

- Да... Спасибо за заботу, - они ухмыльнулись друг другу. - Ты очень горячая... Я сильно вспотел.

- Ты сам виноват. Массаж... - хихикнув, труженица хорошенько сжала перед Ио свои груди. - Опасная штука твой массаж. Заставляет центаврид... тебя душить.

      Ио слегка распахнул халат и осел спиной на балке. В темноте было трудновато увидеть мускулистое, красноватое тело мальца и еле блестящие следы от капелек пота там, где они могли течь. Изгибы груди и пресса еле-еле выхватывались светом. Пупок и всё ниже него было на перевязи нижнего белья, и даже оно промокло от пота.

- Создатели... - хозяйка не могла отвести взгляд. Сам малец наслаждался прохладой и никакого внимания на работницу не обращал.

- Откуда такие шрамы, Ио? - она и вправду была удивлена. И вправду, тело, подверженное сильным перегрузкам магии, сгорало и кровоточило везде, где только можно. Это было настолько часто и в одинаковых местах, что шрамы, видимо, остались навсегда. Их можно было заметить даже в полутемноте.

- Не знаю. Это уже было, когда я вернул себе память... - Ио лгал. Он не хотел раскрывать того, что он маг; надеялся, что лошателую не будут интересовать детали его прошлого.

- Ты боролся со спайдиомами, Ио. Не знаю, кто ещё мог такое оставить на тебе... - разглядывая шрамы, хозяйка подошла поближе. Её глаза горели. Она всё открывала рот, чтоб что-то сказать, но тут же закрывала его. Малец улыбнулся; он перетягивал инициативу на себя.

- Потрогай их... - Ио мягко взял правую руку работницы и медленно положил её чуть ниже своей шеи. Именно там, от шеи до груди, начинался один из продолговатых шрамов. Центаврида не сопротивлялась. Средним пальцем она провела вдоль шрама, слегка нажимая. Мальчик перехватил края халата и распахнул его чуть пошире, затем спустил руки вниз, удерживая концы.

      Ухватившись за балку одной рукой и пригнувшись, труженица ощупывала шрамы Ио другой рукой, внимательно всматривалась в их контуры. Ниже становилось темновато и шрамы практически пропадали из виду. Натруженными подушечками пальцев лошателая касалась их один за одним; водила и между ними. Выпуклые мышцы груди, мелковатые для пальцев центавра кубики пресса попадали под самое что ни на есть пристальное внимание.

      Ио понял, что получает удовольствие от медленных движений хозяйки. Он закрыл глаза и задрал голову, расслабив шею; дыхание старался держать ровным. Сама хозяйка уже закусила губу. Ладонь изворачивалась, то обхватывая мускулы груди Ио, то опускаясь вниз. Пресс был словно ступеньки для пальцев. Под их напором грань нижнего белья медленно спала, совсем слегка. Средний палец ощутил ложбинку пупка, поводил немного вокруг него, затем с напором влез меж складок кожи. От жара губы работницы снова пересохли; она надавила сильнее, но дальше было некуда. Внутри живота Ио возникла слабая, но острая боль; он замычал, сдерживая себя, чтоб не казаться слабаком.

- Там шрама нет, - с лёгким недовольством проворчал Ио и вздохнул. Назойливая рука покинула его тело.

- Ну знаешь... спайдиомы туда... - начала было центаврида, но осеклась. Они оба тяжело дышали. - Я... просто хотела туда попасть. Ты же ведь не отказал бы... если бы я...

- Да, - улыбнулся Ио, не дожидаясь окончания предложения.

- Твоё тело так... возбуждает меня, - в полутемноте румянец был незаметен. - Крепкие мышцы... шрамы... Сильное, крепкое... Его наверно... так приятно иметь. Я бы хотела... его иметь. Да, я... - Ио не совсем понимал смысл слова «иметь», но догадывался о том, что имеется ввиду.

- А ты? Ты... тоже возбуждён? Тебе понравилось... как я имею... то есть касаюсь? Я хотела сильнее, но... - хозяйке было трудно выговаривать слова. Она не прекращала смотреть на тело мальца.

- Да, - выдохнул Ио, слабо улыбаясь. Её слова заводили их обоих.

- Я хочу... - лошателая вплотную приблизилась к Ио, глаза к глазам. Голос перешёл на шёпот, дыхание обжигало мальчику губы. - Мне тоже очень жарко... от тебя. Снимешь... с меня корсет? Сейчас он так жмёт...