Марготта

Кажется, я умудрилась получить второе сотрясение мозга за одну ночь. Ощущения, мягко говоря, ниже среднего. Голова трещит по всем швам, перед глазами плавают красные круги, остальные части тела просто ничего не чувствуют. И, что хуже всего, абсолютно никаких догадок по поводу того, куда меня занесло. Темно, жёстко и страшно – вот пока и всё.

Способность соображать возвращалась медленно. Сначала я поняла, что лежу. На животе. Лицом в каменистую мостовую. Кругом дома. Немногочисленные крошечные окна закрыты ставнями, сквозь которые пробивается слабый свет. И никаких признаков цивилизации, типа линий электропередачи и канализационных люков. То есть, однозначно, не родная Астрахань. А что тогда? Ну, скорее всего, город. Возможно большой – вон улица как далеко тянется, даже конца ей не видно. Правда, в такой темноте я и себя-то с трудом вижу, но всё-таки...

Было бы гораздо хуже, если бы я приземлилась в лесной глуши, предварительно сломав ноги-руки об ветки-корни. Или в какой-нибудь деревне, где людей, падающих из ниоткуда, положено не разобравшись тащить на костёр. Спасибо, мы с одного-то еле сбежали. Мы... Так, а где Ксанка? Я ещё раз огляделась, на всякий случай даже посмотрела на небо в непонятной надежде, что сейчас оттуда свалится моя сестра. Но её нигде не было.

- Ксана... Кса-а-ан... - тихо позвала я, чувствуя, что голос начинает предательски дрожать, - Ксаночка! Ксюша! Ну хоть кто-нибудь! Глю-у-ук!

Ответа не дождалась. Значит, их зашвырнуло куда-то в другое место. Искренне надеюсь, что не в другой мир. Хотя... бывает, что сложнее всего найти то, что находится рядом с тобой. Рядом со мной находилась огромная серая крыса. Я не помнила, откуда она взялась, наверное, прибежала, привлечённая моими криками. Грызунов я никогда не боялась, а сейчас вообще обрадовалась ей, как родному существу. Всё ж таки хоть кто-то живой и дружелюбно настроенный. Крыса подбежала поближе и ткнулась влажным носом в руку. Я рассеянно погладила её по спине и отодвинула в сторону. Погоди, родная, не до тебя сейчас. Сперва надо сориентироваться и идти хоть куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы не сидеть на мостовой, тупо размазывая по щекам бесконечные слёзы. А в том, что слёзы будут, я ни сколько не сомневалась. В критических ситуациях моего здравомыслия обычно хватало на полчаса, а потом начиналась тихая истерика. Подозреваю, что ещё через полчаса она должна была перерасти в громкую, но до этого дело ещё ни разу не доходило.

Я осторожно встала и сделала пару шагов в направлении ближайшего дома. Перед глазами всё плыло, и двигалась я как Вася-алкоголик из соседнего подъезда, то есть по правильной синусоиде. С горем пополам добралась до стенки и пошла, придерживаясь за неё рукой. Стало гораздо ровнее. Крыса семенила следом. Ну и ладно, надеюсь, она не чумная.

Зря, наверное, я об этом подумала. Тут же красочно представился вымерший от болезни город со всеми необходимыми атрибутами: разлагающиеся трупы, запах гнили, бешеные собаки, мародёры, дотлевающие здания. И на фоне всей этой гадости бреду я, а за мной верная крыса. Бррр... Впрочем, город вовсе не походил на вымерший, скорее на спокойно спящий. И правильно – ночь на дворе, да ещё, кажется, дождь собирается.

Ленивая мысль о том, что нужно что-то предпринять, мелькнула и сразу погасла. Идей не было никаких. Когда-то давно я слышала, что в случае непредвиденного попадания в другой мир нужно просто обратиться к любому представителю местной магической диаспоры, а уж он тебя накормит, напоит и проводит до ближайшей пентаграммы. Бред! Вот как я сейчас буду искать здесь магов? Постучать в первую попавшуюся дверь и спросить? Совсем бред!

Но как раз в этот момент я добралась до двери. И не придумала ничего лучше, чем постучать. Естественно, мне даже не открыли. Какой идиот станет вставать среди ночи от стука в дверь? Поэтому я решила попытать счастья в тех домах, где горел свет. Спустя три двери мне наконец-то отворили. Только легче от этого почему-то не стало.

На пороге стояла огромная бабища в засаленном платье, со свечой в руке. Пламя трепыхалось на ветру, освещая то мои уши, то голое плечо, виднеющееся из растянутого ворота футболки, то разбитые коленки, то крысу. На крысе домовладелица потеряла всякое желание разглядывать меня дальше и захлопнула дверь, выкрикнув что-то неразборчивое. Настолько неразборчивое, что я даже испугалась. Судя по интонации и выражению лица, она произнесла: «Ходят тут всякие!». Но я почему-то не поняла ни слова. Может быть, я попала в страну, где говорят на другом языке? Ой, мамочка...

Внезапно вспомнилось, что утром домой вернутся родители. И никого там не найдут. Они, конечно, перевернут вверх дном весь город, соберут данные обо всех перемещениях, отправятся следом... И ничего это не даст. Перемещение через нестабильную пентаграмму отследить практически невозможно. Тем более что мы не давали никаких указаний на место назначения. Нас могло выкинуть куда угодно, и вовсе не обязательно в один из открытых миров. Возможно, здесь вообще нет магии. Или неизвестно заклинание телепортации. А я его, конечно же, наизусть не помню. Да и вообще, самой создать портал – это занятие для самоубийцы. При первой же попытке его использовать меня разорвёт на куски, как хомячка от капли никотина.

Я, кажется, говорила, что до состояния тихой истерики дойду где-то через полчаса? Ошиблась. Получилось гораздо быстрее и сразу громко. Я, спотыкаясь, носилась взад и вперёд по улице, стучалась во все подряд двери и окна, что-то кричала, умоляла впустить, пыталась объяснить что-то жестами. От звука захлопывающихся дверей скоро стало шуметь в ушах, а к красным кругам, настырно мелькающим перед глазами, добавились зелёные и синие линии. Никто не слушал, не понимал, даже не пытался понять. Жители неизвестного города отмахивались от меня, как от жирной надоедливой мухи, и возвращались к своим прерванным делам. Преимущественно, ко сну. Мне тоже очень хотелось спать, но я заставляла себя идти дальше, в надежде найти хоть что-нибудь... кого-нибудь...

Свернула в какой-то переулок, потом в другой, в ещё один. Ухоженные домики и чистые улицы вскоре закончились, начались тёмные подворотни и помойки, пропитавшиеся запахом гнилых помидор и дохлых кошек. Я упрямо шла вперёд, просто потому, что не помнила обратной дороги. На смену истерике неожиданно быстро пришла тупая безучастность. Мне даже не было страшно, хотя по всем законам жизни именно в этих трущобах следовало больше всего бояться разных криминальных элементов. Но, наверно, криминальные элементы боялись меня – неприкаянной тени – ещё больше. Только псих мог в гордом одиночестве сунуться ночью на их территорию. А от психов никогда не знаешь, чего ожидать. Я и сама всё больше и больше чувствовала, что схожу с ума. Всё происходящее напоминало тяжёлый кошмар, когда знаешь, что спишь, но самостоятельно проснуться не можешь. Появились дурацкие мысли на тему «вот сяду прямо здесь и умру». Села. Посмотрела на полную луну, временами проглядывающую сквозь плотный слой туч. Взвыла. Выла долго, пока не поняла, что если сейчас не заткнусь, то охрипну и завтра не смогу сказать ни слова даже на абсолютно бесполезном здесь русском. Замолчала. Обвела мутным взглядом толпу бродячих собак, привлечённых воем. Мяукнула. Потом рыкнула. Собаки поджали тощие хвосты и разбежались с дружным скулежем.

А потом пошёл дождь. Крупные холодные капли застучали по голове и спине. Пришлось снова вставать и искать убежище. Забралась под какую-то лестницу, сжалась в комочек и задремала. Всё равно сил уже не осталось даже на мысли. Сквозь сон почувствовала, как крыса проворно забралась в карман шортов и устроилась там. Ну и пусть. Я уже начала к ней привыкать.

Проснулась я не утром в своей постели (а как было бы хорошо!), а всё под той же лестницей и, кажется, всё той же ночью. Дождь кончился, но оставил после себя множество луж, одна из которых находилась сейчас непосредственно подо мной. Я нехотя встала, отжала футболку. И увидела неподалёку группу из пяти парней, рассматривающих меня с неприкрытым интересом. Вид у них был не очень-то дружелюбный. Больше всего захотелось испариться, но магическая квалификация не позволила – не доросла ещё. Поэтому я попробовала просто отвести им глаза, отметив по ходу дела, что антимагическая блокировка больше не действует. Не прокатило – всё-таки пятеро сразу, да ещё так пристально изучающих мою скромную персону. Впрочем, пока они только смотрели, изредка перешёптываясь. А я, от нечего делать, начала разглядывать их.

Типичная подростковая группировка, такие во всех мирах одинаковые. Возраст участников от пятнадцати до двадцати пяти лет, количество мозгов обратно пропорционально силе мышц, содержание алкоголя в крови приближается к ста процентам. Сейчас закончат думать и прилипнут с фразой «Девочка, купи кирпич!» или «Мальчик, дай закурить!». Или с каким-нибудь местным приколом, никому, кроме них, не понятным. И главное, что бежать бесполезно. Догонят в любом случае. Обидно.

Банда наконец-то закончила думать, и вперёд вышел главарь. Ну, то есть самый быкообразный и, возможно, не самый тупой. Уставился на меня сверху вниз и гаркнул что-то невразумительное. Знание местного языка на меня во сне не снизошло, но смысл угадывался без труда. Ну точно, «Мальчик, дай закурить!». Мальчиком меня называли часто, даже когда я была причёсанная и умытая. А уж определить половую принадлежность чумазого существа, одетого в растянутую футболку и грязные шорты... Это же натурально-средневековое мировоззрение – раз в штанах, значит пацан. Не доказывать же им обратное.

Я хихикнула в такт собственным мыслям. Главарь повторил фразу, придав красной роже ещё более зверское выражение.

- Отвали, собака страшная, - ответила я, показывая ему язык.

Переспрашивать в третий раз мордоворот не стал, но среагировал удивительно быстро. Подскочил вплотную ко мне одним звериным прыжком, схватил за левую руку и отработанным жестом завернул её мне за спину. Я такого буйного наступления совершенно не ожидала, но всё-таки извернулась и уцепила его свободной рукой за ворот рубашки. Рубашка была хорошая – льняная. Держаться за такую одно удовольствие, с шёлковой или атласной пальцы давно бы соскользнули.

Некоторое время мы занимались перетягиванием друг друга. Громила явно действовал не в полную мощь. Захоти он надавить чуть сильнее, и от моей руки осталось бы сплошное крошево костей, надёжно упрятанное под кожей. Он, видимо, подумал о том же самом и усилил нажим. В запястье что-то ощутимо хрустнуло, рука до локтя взорвалась болью. Я взвизгнула, но рубашку не выпустила. Боль меня только подстегнула, я потянула изо всех сил, и ткань с треском лопнула. Бандит от неожиданности выпустил меня и попытался вернуть обратно раздираемую на лоскутки одежду, но тут уже я разжала руку и он, не ощутив ожидаемого сопротивления, картинно плюхнулся на задницу.

И тогда я побежала. Уж бегала-то я всегда быстро, а в тот момент ещё и окружающие условия были очень благоприятные. В том смысле, что если бы эти хмыри меня догнали, то условия стали бы исключительно паршивыми, и это подстёгивало лучше любого секундомера.

Меня, конечно же, поймали. Было бы глупостью предположить, что я смогу скрыться в незнакомом городе от здоровых сильных парней, которые знают здесь каждый переулок. Просто в один распрекрасный момент, когда пыхтение за спиной уже стало отдаляться, я немного расслабилась. И пропустила мгновение, когда сразу два мордоворота выскочили мне наперерез из боковых закоулков.

Всё. Добегалась.

Я вжалась спиной в какую-то арку и мысленно настроилась на то, что дома меня уже не дождутся. Прощай, Ксанка. Прощай, Глюк. Прощайте, мама, папа, и прочие родственники...

Вперёд опять вышел главарь и многозначительно одёрнул разодранную рубашку. Остальные остались стоять на почтительном расстоянии. Наверно, никакой реальной опасности во мне не видели, и только готовились насладиться потрясающим зрелищем избиения ребёнка. Я поняла, что самым верным действием сейчас было бы просто сесть и зареветь. Красиво так зареветь, душевно, чтоб даже самое каменное сердце растаяло от жалости. Я даже шмыгнула носом для разминки. И вдруг поняла, что не могу. Может, запас слёз закончился, а может, откуда-то вынырнула совершенно неуместная здесь гордость. Глупо, но я выпрямилась и посмотрела главарю в глаза, всем видом показывая, что он мне глубоко безразличен.

И в тот же момент резко пригнулась, пропуская над собой удар огромного кулака. Если бы такой зазвездил мне в лицо – осталась бы без носа. А так отделалась только дрожью в коленках. Зато кулак, в лучших традициях дешёвых комедий, по инерции впаялся в стенку, и достойной наградой мне за увёртливость был обиженный вопль главаря. Но надеяться на милосердие теперь уж точно не стоило. Нападающий зашипел, как закипающий чайник, и бросился на меня, распахнув объятья, в которых, наверно, и медведю пришлось бы несладко. А такому хрупкому созданию, как я, и подавно.

Я уже мысленно приготовилась к тому, что со всем моим телом сейчас произойдёт то же самое, что несколькими минутами раньше с рукой, но из-за спины бандита вдруг раздался резкий окрик. Он обернулся и непонимающе уставился на одного из своих же ребят. Окрикнувший практически не уступал главарю по физическим данным, разве что выглядел чуть-чуть младше и немного умнее. Он размахивал руками и отчаянно пытался что-то объяснить главарю. Так как из всех здешних фраз я понимала только паузы, то за достоверность цитат не поручусь, но звучало всё это примерно так:

«Да отпусти ты этого мальчишку, с него и взять-то нечего!» - усиленно доказывал парнишка.

«Не твоё дело, Кьяло! Он меня оскорбил!»

«Ну и что? Убивать его теперь, что ли?»

«Отвали. Что хочу, то и делаю», - прикрикнул главарь, уже начиная терять остатки терпения.

«Действительно, Кьяло, успокойся. Тебе-то какая разница?» - вмешался ещё один бандит.

«А большая!» - разъярился Кьяло, - «Я, может, не хочу, чтобы люди за просто так помирали!»

«Где ты людей видишь? Ты на уши его посмотри!»

Ну и дальше в том же духе. Я стояла и наслаждалась неожиданной передышкой, а голоса спорящих тем временем становились всё злее. В моей непутёвой голове даже мелькнула мысль: если разговор будет продолжать таким же образом, они вполне могут передраться между собой, а я благополучно убегу, и никто не хватится. По крайней мере, хватится, но не сразу. О том, что бежать мне попросту некуда, думать как-то не хотелось.

«Не дорос ещё, чтобы мне указывать!» - вопил тем временем главарь.

«А может, перерос? Это ты ведёшь себя как ребёнок, у которого отнимают игрушку!»

«Оба вы дети», - снова влез тот, который до этого пытался успокоить Кьяло.

«Я тебе покажу ребёнка! Да я тебе сейчас за ребёнка... Да ты у меня прощенья на коленях просить будешь за такое...»

«Никогда ни у кого ничего не просил и не собираюсь!»

«Ты вообще понимаешь, против кого прёшь?»

«Да уж получше тебя...»

«А ну тихо!»

Оба спорщика мгновенно замолчали и напряжённо замерли. Кажется, я единственная не поняла, что произошло, но на всякий случай тоже затаила дыхание и прислушалась. И услышала.

Где-то недалеко по булыжной мостовой цокали копыта. Определять количество лошадей я по звуку, конечно же, не умела. Более того, даже не была уверена, что это лошади, а не какие-нибудь ослы. Хотя подкованные ослы на улицах ночного города представлялись с трудом, поэтому я для себя сделала выбор в пользу коней. И не ошиблась, потому что спустя всего несколько необычайно долгих секунд из-за поворота показались всадники.

Их было четверо, все в кольчугах и с мечами на поясе, у двоих в руках факелы. Я первый раз в жизни увидела настоящий факел и глазела на него, забыв про всё. Ну что тут поделать, меня всегда интересовало, почему тряпка, которая горит, не сгорает через пару минут. И даже через полчаса иногда не сгорает. Впрочем, никаких секретов я не рассмотрела, загадка так и осталась загадкой. Зато выяснилось, что факелы не только светят, но и немилосердно воняют. Интересно, как сами всадники-то эту вонь выносят?! И тут, словно в подтверждение моих мыслей, один из них оглушительно чихнул. В ответ раздалось нестройное «Будь здоров!», после чего внимание наездников переключилось на нас, замерших в ожидании. Мужчины в кольчугах с интересом рассматривали меня, вжавшуюся в стенку, главаря и Кьяло, застывших друг против друга со стиснутыми кулаками, остальных членов банды, дружно пытающихся сделать честные лица.

По-моему, чтобы разобраться в происходящем, не требовался даже вопрос «Что здесь происходит?», однако он всё равно последовал. И именно по этому вопросу я наконец-то поняла, что за гости пожаловали на наш тесный междусобойчик. Городская стража! Ну, что сказать? Даже и сказать-то нечего, уж больно они вовремя.

Не знаю, что удержало меня от сиюминутного броска на шею стражникам с воплем «Спасители вы мои!». Может то, что я не знала, как будет звучать на местном языке эта фраза, а может быть, просто здравый смысл. Как бы то ни было, я осталась стоять в своей арке и наблюдать.

«Что здесь происходит?»

«Ничего, просто разговариваем», - удивительно слаженно ответили бандиты.

«Да вы каждую ночь так разговариваете. И не жалко вам своих кошельков?» - стражник разговаривал с моими мучителями как со старыми знакомыми, и это немного напрягало.

«И не жалко вам нас?» - попытался надавить на жалость тип, который постоянно вклинивался в переругивания главаря и Кьяло.

«Было бы жалко – давно бы посадили всю вашу шайку».

«Это ещё зачем? Мы хорошие!»

«Вот и отдохнули бы, хорошие, от трудов тяжких! Там питание, проживание, общение – и всё за счёт государства. А скучно станет, так поработаете немного, развеселитесь...»

«Сколько?» - перебил стражника говорливый тип. Судя по тому, с какой уверенностью он поддерживал эту беседу, я всё-таки поторопилась, отдавая статус главаря самому крупногабаритному. Наверное, тот драчливый бык был всего-навсего правой рукой (точнее – правым кулаком), а настоящий начальник - вот он, в тени стоял.

«Тридцать тангарских золотых – и мы вас не видели».

«Грабёж!» - констатировал новообретённый главарь, но деньги отсчитал безропотно. Наверное знал, что спорить и торговаться бесполезно.

Стражник ссыпал монеты в поясной мешочек, кивнул всей банде, подмигнул мне и легонько тронул поводья. Конь понятливо мотнул головой и потрусил дальше по улице. Остальные три всадника поспешили следом. Ещё некоторое время мы наблюдали, когда они скроются за следующим углом. Как назло, поворачивать стражники не торопились, и прошло немало времени, прежде чем они пропали из виду. Хотя, может быть, это произошло и быстро, но мне показалось, что прошла целая вечность. По крайней мере, один из «факелоносцев» успел чихнуть аж двенадцать раз. Правда, чихал он довольно резво... Но обиднее всего, что за всё время я так и не смогла улучить момент, чтобы опять попытаться сбежать. Почему-то казалось, что после разговора со стражей бить меня уже не будут. Зря, наверное, казалось...

И вот: всё вернулось к тому, каким было. Кьяло и тот мордоворот, которого я теперь мысленно величала быком, всё так же пылали решимостью наставить друг другу синяков, я продолжала подпирать собой стену в арке, а остальные выполняли функцию наблюдателей. Грустно. В том, что «бык» сильнее, чем мой защитник, я почему-то нисколько не сомневалась.

Про меня все словно забыли, увлечённо споря о сильных и слабых сторонах обоих противников и даже делая на них ставки.

А колени у меня всё-таки дрожали. Неприятное чувство, особенно на фоне предыдущей мысли о том, что страх прошёл. Чтоб хоть как-то избавиться от нервной трясучки, я присела на корточки. В кармане недовольно завозилась крыса, разбуженная моими движениями. А я ведь совсем про неё забыла. Вот почему это животное ко мне прилипло? Жило бы себе в родной подворотне, общалось с собратьями. Или с сосёстрами, в зависимости от того, какого оно пола.

Я вытащила крысу из кармана и проверила. Оказалось, что мужского. И что теперь? А ничего! Природное любопытство я удовлетворила и не имела ни малейшего понятия, чем ещё можно заняться. Впадать в истерику больше не хотелось. Говорят же, что у подростков исключительно гибкая психика и они могут адаптироваться практически ко всему. Вот и адаптируюсь. Наблюдаю за повадками местных жителей. Пытаюсь хоть что-то запомнить из языка. Уже выучила три слова, но, по-моему, все непечатные. Как видно, не только в России умеют разговаривать на сплошном мате.

Грустно и одиноко. И очень хочется есть. Надо было всё-таки поужинать дома. Потому что вряд ли кто-то в этом мире загорится нестерпимым желанием бесплатно меня накормить. И напоить. И спать уложить.

О чём я думаю? Думать надо о другом, гораздо более позитивном. Вот не успела я сюда попасть, как из-за меня уже дерутся. Из-за меня дерутся парни! Расскажу кому – не поверят! Обычно я сама с кем-нибудь дерусь. Впрочем, это я и здесь уже успела. Да... Я легонько пошевелила левой рукой. Больно, конечно, но вроде всё двигается и ничего не сломано, а это уже хорошо. Ну опухла немножко, ну синяк во всё запястье. Ладно, переживу.

А это ещё что?

Бандиты снова дружно поймали тишину. И я опять услышала цокот с той стороны, куда удалились стражники. Лошади скакали быстро, очень быстро, но теперь к стуку копыт примешивалась ещё какое-то громыхание.

Парни, которые до этого толпились посреди дороги, привычно отбежали к домам. Я осталась в своей арке. И почти сразу же мимо нас промчалась чёрная карета, запряжённая парой лошадей. Я даже не успела рассмотреть, из какого угла она вылетела и куда свернула, в памяти остался только рисунок на дверце – серебристая змея, свернувшаяся в кольцо и кусающая собственный хвост. Кажется, это символ вечности. Хотя, в этом мире он может означать что угодно. Например то, что владелец кареты любит змей. Или, наоборот, не любит.

Не успели затихнуть вдали громыхания одной кареты, как в противоположном конце улицы показалась другая. У них тут, главная магистраль, что ли? Такими темпами Кьяло и «бык» до утра не подерутся! А до рассвета было не так уж и далеко. Восточный край неба уже посветлел и теперь радовал глаз чистой голубизной. Я, правда, очень смутно представляла себе, где здесь восток, но подозревала, что вот где небо посветлело, там он как раз и есть. В любом случае, погода была такая, что если бы я не мокла полночи под дождём, то в жизни не поверила бы, что он был. Таким утром нужно ехать в лес за грибами, или спешить на пляж, чтобы занять самое удобное местечко. А я торчу здесь, жду драку и пялюсь на проезжающие кареты. Маразм!

Очередная карета была коричневая и дребезжащая. Не знаю, каким чудом она не разваливалась на запчасти, в очередной раз подпрыгивая на выбившихся из мостовой булыжниках. По сравнению с предыдущей, чёрной, она выглядела как ржавый «Запорожец» рядом с новеньким «Мерседесом», да и ехала гораздо медленнее. Кучер сидел, уныло свесив голову на грудь и, казалось, просто спал. В карету была впряжена одна-единственная серая лошадка со спутанной гривой и грустными глазами, в которых отражалась слепая покорность судьбе. Почему-то она напомнила мне меня же в сложившийся ситуации. Вот сижу тут, глажу крыса и жду, что будет дальше. А надо двигаться и бороться. Жить надо! Я засунула грызуна в карман и поглядела вслед удаляющейся карете. Медленно встала, потянулась, размяла ноги, затёкшие от долгого сидения на корточках.

И побежала.

Всё равно куда, лишь бы подальше. Всё равно к кому, лишь бы выслушали и поняли. Лишь бы помогли вернуться домой, проводили до пентаграммы, подсказали нужные слова. Лишь бы убежать.

Вслед за мной, забыв о разногласиях, устремилась вся банда, в этом я убедилась, оглянувшись через плечо. Хотя мне показалось, что Кьяло бежал чуть медленнее остальных. Зато «бык» нёсся во весь опор, пыхтя от напряжения и выкрикивая короткие звучные фразы. Мой запас здешнего мата обогатился сразу на десяток слов, и я искренне пожалела, что за всю свою жизнь так и не научилась ругаться, а значит, вряд ли смогу их применить.

Что-то блестящее пронеслось мимо моего виска и зазвенело о мостовую. Приглядевшись, я опознала короткий широкий нож. Интересно, кто у них там такой специалист по метанию, что даже на бегу почти попал. Хорошо, что огнестрельного оружия я пока ни у кого не видела. Хотя много ли я вообще здесь видела?

Ещё один нож пролетел почти вплотную к руке, распорол рукав футболки, но каким-то непостижимым образом запутался в нём же и саданул меня по локтю рукояткой. Я на бегу отцепила его (при этом рукав разодрался окончательно) и запихнула в карман шортов. Не в тот, где сидел крыс, и не во второй, работавший мусоросборником, а в третий. Карманов в моих шортах было очень много.

Но, однако, за что же они меня так невзлюбили? Что я им сделала? Или чего не сделала? Не дала забить себя до смерти? Или самим поизбивать друг друга? Как говориться, о времена, о нравы!

Тем временем я уже поравнялась с едва ползущей каретой и приготовилась за неё цепляться. Вон, на крыше удобные завитушки, правда, местами пообломанные, но для меня сойдёт. Главное, до них допрыгнуть.

Бандиты, разгадав мой манёвр, заметно приотстали. Им совсем не нравилась идея ради какой-то девчонки (или они всё ещё считают меня мальчишкой?) брать штурмом чужой транспорт. Я чуть притормозила, вдохнула свежий утренний воздух и приготовилась прыгать. Хорошо, что не прыгнула, потому что как раз в этот момент над моей головой мелькнул очередной метательный нож. И почти сразу же ещё один вонзился в распахнутую дверцу кареты. Я выдохнула. Совсем они там, сзади, с ума посходили, так ведь и попасть можно!

И тут до меня дошло. Дверца кареты была открыта. Из неё высунулась чья-то сморщенная рука и поманила меня внутрь коричневой развалюхи. Я справедливо рассудила, что хуже уже не будет, рванула вперёд, поравнялась с дверцей и заглянула внутрь. Но увидеть ничего не успела, потому что рука вдруг ухватила меня за запястье (левое, вывернутое, которое и без хватания-то болело) и втянула в карету. Я взвизгнула от боли, дверца захлопнулась, и всё погрузилось в темноту.

Да, в карете было темно. И ещё немилосердно трясло. Слово «амортизатор» местным жителям явно ни о чём не говорило. И сидения были жёсткие. По крайней мере то, на котором оказалась я. А в остальном – очень даже ничего. В конце концов, я первый раз в жизни еду в карете, значит, надо наслаждаться моментом. А ещё говорят, когда делаешь что-то в первый раз, нужно загадать желание. Я и загадала: вернуться в тот момент, когда Ксанка ещё только начала уговаривать меня на дурацкую авантюру с походом на кладбище, чтобы всё случившееся оказалось просто сном. Но что-то упрямо подсказывало, что этому желанию сбыться не суждено – слишком уж всё вокруг правдоподобно. Или, наоборот, совершенно нереально... Но то, что нереально для обычного человека, для нас, современных магов, часто является частью повседневной жизни.

Почувствовав, что рассуждения уводят меня куда-то не туда, я махнула рукой на все нереальности и решила ничему не удивляться. И не бояться. В конце концов хозяин кареты, кем бы он ни был, спас меня от банды головорезов. И было бы глупо, если бы после этого он решил меня убить.

Глаза понемногу привыкали к темноте (чёрт, оказывается, на улице намного светлее), и вскоре я уже смогла рассмотреть своего спасителя. Старичку, сидевшему напротив меня, было лет семьдесят. Сетка морщин на лице, желтоватая кожа, бесцветные глаза, иссохшие, но жилистые руки. Больше в карете никого не было, из чего я сделала вывод, что вот эта музейная рухлядь меня и спасла. Однако какой же силой нужно обладать, чтобы вот так, с одного рывка, втащить меня в карету, захлопнуть дверь, а потом ещё спокойно сидеть и наблюдать за тем, как я его разглядываю.

Все мои знакомые пенсионеры после каждого резкого движения хватались за сердце и заявляли, что умаялись. Исключения, естественно, были, но в основном для ведьм и магов. Эти и в сто лет порой бегали так, что молодые завидовали. Но этот старичок магом не был. А жаль.

Дедок внезапно протянул вперёд руку, взял меня за подбородок и покрутил голову вправо-влево. Я машинально отпрянула назад, но карета была небольшая, поэтому ничего это не дало, старичок всё равно спокойно до меня дотягивался. Впрочем, подбородок он вскоре отпустил и начал дёргать меня за уши. Наверно хотел проверить, не накладные ли они. Уши свои я не очень-то жаловала, но и в обиду давать не собиралась.

- А можно поосторожнее? Я всё-таки не манекен, а живой человек!

Ухо старикан отпустил сразу же, но при этом уставился на меня с таким видом, будто я его матом послала. Ну да, они же здесь по-русски не понимают. Вот ведь неувязочка. И я, как назло, больше никакого языка не знаю. Ну, английский на школьном уровне, понятное дело, не в счёт. Да и десяток базовых эльфийских вряд ли сгодится.

Старик что-то неразборчиво пролепетал себе под нос, потом произнёс ещё пару фраз, уже громко, чётко и с явной вопросительной интонацией. Наверняка спрашивал, кто я, или как меня зовут, или откуда я взялась, но точно разобрать было невозможно. Я на всякий случай пожала плечами, помотала головой и честно призналась:

- Ни черта не понимаю!

Дедок вздохнул и спросил ещё что-то. А может и то же самое, но на другом языке. Мне легче не стало, что я и попыталась по мере сил объяснить ему жестами.

Тогда мой спаситель выругался (это я поняла и по общей интонации, и из-за наличия пары уже известных мне слов) и снова глубоко вздохнул. Я в ответ сделала самое наивное выражение лица, какое только умела. Учителя, увидев такую физиономию у доски, обычно млели, теряли контроль над ситуацией и вместо заслуженной двойки ставили красивую тройку с минусом. Старикан тоже проникся вполне ожидаемой симпатией, улыбнулся во все пять зубов и, указав на себя, вполне чётко произнёс:

- Роледо.

После секундного размышления я решила, что это он так представился, и смело ткнув себя пальцем в живот, заявила:

- Марго.

- Марготта? – уточнил дед.

- Марго! – упрямо отрезала я.

Итак, первую часть разговора можно было считать завершённой. Я просто не представляла, что ещё можно вызнать у меня при помощи жестов, но Роледо всё-таки попытался. Он опять ухватил меня за ухо (вот дались ему мои уши) и дёрнул. Я ойкнула и несильно стукнула его по руке.

- Эльв? – спросил старикан.

Вот уж воистину, нашёл слово, которое во всех мирах звучит почти одинаково. И сразу стало понятно, причём тут уши.

- Не эльф! – Я на всякий случай помотала головой.

Роледо кивнул, задумался и вспомнил ещё одно интермировое слово:

- Олла?

Я замотала головой так резко, что аж карета затряслась. Что это его так на сказки потянуло? Оллами называли представителей мифического народа, от которого якобы произошли потом и люди, и эльфы. Вроде бы как владели они такой магией, которая нам, нынешним, и не снилась, и жили лет по пятьсот, и из мира в мир могли путешествовать без всяких телепортационных прибамбасов. Короче, слухи ходили разные, но в основном в магической среде, а в цивилизованном мире их, кажется, не помнили вовсе. Я, как существо современное и продвинутое, в оллов верила смутно. Ну, когда-то где-то были. Может, даже всех и породили. Но сейчас их никто в глаза не видел, а значит, зачем забивать мозги посторонней ерундой. И я уверенно заявила:

- Нет, не олла. Я – человек, как и ты. Человек я, понял?

Он, как ни странно, понял. Ну, по крайней мере, мне так показалось. А потом Роледо вдруг улыбнулся и махнул рукой с беззаботным видом мальчишки, прогуливающего занятия. Ему действительно было всё равно, кто я такая. И хорошо – найдём ещё способ объясниться между собой.

Я поудобнее устроилась на жёстком сидении и выглянула в окошко. Мы ехали по незнакомой улице, в неизвестном направлении. Хотя нет, в известном – на восток. То есть туда, где небо сейчас имело неестественную розовую окраску, удивительно гармонирующую с лиловыми облаками. Там вставало солнце.

Я вдруг поняла, что уже утро, а я ещё толком не спала (в грязной луже под лестницей не считается) и не ела. Кошмар какой! Но если достать еду прямо здесь и сейчас было проблематично, то немного подремать... И в тот момент, когда карета в очередной раз подпрыгнула на попавшем под колесо булыжнике, я сделала самую странную и нехарактерную для путешественников по мирам вещь – я уснула.

* * *

Красивая рыжеволосая женщина проснулась с ощущением неясного беспокойства. Голова болела – наверно, последний бокал шампанского всё же оказался лишним. Но как было не выпить в ту редкую дату, когда тринадцатое число месяца приходится на пятницу, а пятница – на полнолуние. Шабаши по таким дням (а точнее, ночам) были традицией столь же древней, как сама магия. Тем более, что вот уже несколько столетий они были всего лишь дружескими собраниями ведьм и магов, и никакими оргиями там не пахло. А активного (как, впрочем, и пассивного) дьяволопоклонничества, вопреки расхожему мнению, на настоящих шабашах не было никогда...

Женщина помассировала виски. Боль не прошла, а ощущение тревоги даже усилилось. Тогда она легонько тронуло за плечо мужа, дремавшего рядом.

- Коль, Коля-я-я...

- Что ещё? – сонно откликнулся муж.

- Коль, ты ничего необычного не чувствуешь?

- Чувствую, что спать хочу, - буркнул Николай, переворачиваясь на другой бок.

- А мне что-то так беспокойно стало... Слушай, а я утюг выключила?

- Выключила.

- Точно?

- Да! Дай поспать.

- Коль, хватит от меня отбрыкиваться. Я тебя серьёзно спрашиваю: я утюг выключила?

- Да даже если бы и не выключила, что с того? Там девчонки остались, они выключили. Спи дальше.

- Девчонки... А вдруг с ними что-то случилось?

- Да что с ними может случиться, они уже умные взрослые люди. Ну, то есть одна более-менее умная и одна почти взрослая. И ещё Глюк. Что с ними может случиться?!

- А я всё равно волнуюсь. Коль, поехали домой, а?

- Ты сначала проветрись! Пентаграмма выпивших не пропускает, а в твоём спирте крови не обнаружено. А домой нам переться через пол-России, если ты своим ходом собралась.

- Ну, не через пол...

- Ага, через четверть! Причём по диагонали. Спи уже.

И красивая рыжеволосая женщина снова заснула.