Глава 1
- Ханна, все Ок?
Челси смахнула с лица темные пряди волос, которые успели отрасти за это лето и теперь были оформленные в модную стрижку, что, несомненно, шло подруге больше, чем бритая голова или короткий ежик. Челси была девушкой смелой и местами агрессивной, что особенно выражалось в ее имидже. Она не боялась экспериментов, в отличие от меня.
- Да, все отлично. Мама встретит нас завтра в аэропорту.
Я вернулась к кровати, помогая подруге складывать чемодан.
- Просто мне все равно кажется, что она что-то от меня скрывает. Наверняка ее уволили с работы или она снова поцарапала мою машину.
Челси понимающе хмыкает.
- Да, Дженнис не очень-то болтлива, но, ей богу, за эти каникулы даже я порядком устала от количества бессмысленной информации, которой она с нами делится по телефону.
Я хмыкаю и кидаю в ее чемодан косметичку. Дженнис, действительно, вела себя странно. Обычно мать всегда сдержана, но сейчас болтала без умолку, ее, в прямом смысле, было не заткнуть. Не то, чтобы мне это не нравилось, просто мне было интересно, что служит причиной такой резкой перемены. Не хотелось думать, что у нас дома проблемы или что она что-то скрывает от меня, но, похоже, так оно и было.
- Не волнуйся, Ханна. У предков в этом возрасте иногда едет крыша.
Усмехнувшись, аккуратно складываю в чемодан Челси ее джинсы. Челси бросает свой рюкзак к моему чемодану и останавливается у окна.
- У меня двойственные ощущения. С одной стороны, я соскучилась по дому. Но с другой стороны, здесь все было так безмятежно и весело. Приятно было оказаться там, где никто тебя не знает, и где ты можешь делать, что хочешь, не думая о том, какую реакцию у других это вызовет.
Прекрасно понимая ощущения Челси, я обнимаю ее за плечи, когда встаю рядом с ней. Подруга действительно здесь отвлеклась от повседневных проблем, как и я. У нас был сложный год. Я бы сказала, даже паршивый: куча экзаменов, которые Челси едва не завалила, мою мать уволили за год дважды с разных работ, и мы были вынуждены жить на те средства, которые откладывали на мой колледж. Челси успела поскандалить с директрисой нашей школы и едва не подверглась исключению. Я же устроилась на подработку в одно из местных кафе, но была вынуждена уволиться оттуда, когда перестала успевать с учебой. Дженнис ставила ее в приоритете всего, поэтому мне пришлось уволиться, когда мать нашла для себя новую работу, и устроиться на полдня помощницей в детский клуб при нашей школе. Та еще работенка, но уж лучше заниматься детьми, чем выслушивать подколы сверстников подрабатывая в кафе.
Поэтому этот отпуск во Франции был для нас с Челси, как билет в новую жизнь. Мы здесь, буквально, возродились. Здесь не было проблем, переживаний, школьных интриг и косых взглядов. Здесь мы были, как в раю, где могли не волноваться и не переживать.
- Я понимаю. Мне тоже не хочется уезжать.
Челси вернула себе прежнее непринужденное выражение лица и закинула все свои ванные принадлежности в дорожную сумку, после чего наконец-то застегнула свой набитый чемодан и спустила его на пол, где уже давно стоял мой. Я не люблю собираться в последний момент, потому что даже когда собираюсь заблаговременно, все равно что-то забываю, так что говорить о том, когда у меня на сборы остается полдня. Челси, однако, это вовсе не смущало. Она любила делать все в последний момент.
- Ханна, брось все это. Пошли погуляем по вечернему Парижу, пока нам еще позволяет время.
И улыбаясь, мы спустись в холл небольшого, но очень уютного отеля, в котором мы жили. Выйдя на улицу, мы прошлись по улочке и не удержались, чтобы не купить очередной багет, который мы здесь так полюбили. Я, в принципе, не очень-то жаловала хлеб, но, черт возьми, французский багет это нечто! Я могла его есть тоннами, но, к сожалению, моя задница считала иначе, поэтому в последние дни я старалась употреблять его меньше. Но мне это помогло мало, потому что мы наткнулись на вкусную пекарню, где влюбились в ванильные булочки. Так что я просто выбрала меньшее зло.
- Охренительно вкусно. – Пробубнила Челси, пережёвывая откусанный кусок хлеба.
Продавец тактично покачала головой, уловив мат в устах моей подруги, но это была Челси и она не стеснялась в выражениях, за что порой получала по шее. Я, вежливо улыбнувшись продавщице, забираю свою порцию, и вывожу стонущую от удовольствия подругу на улицу.
Мы гуляем еще около часа, любуясь окружающей нас красотой и архитектурой, после чего возвращаемся к себе в отель, и проводим еще пару часов на кухне у Сэм, которая является и владельцем этого уютного бюджетного отеля и поваром одновременно. Она сразу заприметила нас с Челси, и мы теперь частенько сидели с ней на кухне, болтая ни о чем и выпивая вино, которым она нас благополучно угощала. Сэм было около пятидесяти, но сама она ощущала себя лет на двадцать пять и была довольно энергичной женщиной. С ней было весело проводить время, и мы с Челси всегда делились с ней своими впечатлениями от новых покупок или подарков для родных. Сэм же, скучая по своим внучкам, которые учились в Нью-Йорке, нашла утешение в нас, балуя меня и Челси своим вниманием.
В конечном счете, мы ложимся спать глубокой ночью и, конечно, просыпаем время, в которое должны были встать, чтобы все успеть.
- Твою мать.
Я начинаю паниковать, когда очередное такси проезжает мимо, потому что мы прилично опаздывали. Приспустить рейс на самолет, значит зарыть себе могилу, потому что Дженнис убьет меня.
- Куда ты проехал, мудак?!
Мне приходится одергивать Челси, которая каждому проезжающему мимо нас таксисту показывает фак.
Слава богу, наконец-то нам удается поймать такси, и мы успеваем в аэропорт за полчаса до конца регистрации. Меня прилично трясет от волнения и пережитого беспокойства, а Челси, спокойная, как удав, противно отхлёбывает свой кофе рядом со мной. Меня ее непринужденный вид начинает бесить, потому что из нас двоих за все документы отвечаю я, так как подруга сразу возложила на меня эти полномочия, напомнив мне, что ей не стоит доверять что-то важное. Прекрасно зная, как часто подруга теряет свои права, я не сказала ни слова, но сейчас я прилично нервничала.
Регистрацию мы проходим без проблем, и Челси, поделившись со мной остывшим кофе, уже строит глазки какому-то парню.
- Гляди, какая у него татуха!
Последнее, что меня сейчас волнует, это какая татуха у этого незнакомого мне парня. Я лишь небрежно киваю и снова перепроверяю наши паспорта. Я успокаиваюсь, только когда наши задницы оказываются в креслах внутри самолета.
Нас разбудила Сэм, которая пришла забирать номер и, понятное дело, если бы не она, мы бы сейчас не сидели в самолете на пути домой. Все, что мы успели, это умыться, накинуть на себя приготовленные с вечера вещи, и, схватив чемоданы и рюкзаки, и протянутый нам в пакете завтрак, поблагодарить Сэм и вылететь на улицу. Краситься пришлось прямо в такси, и даже я не сдерживала ругательств, когда мы попадали в пробку. Водитель, косо поглядывая на нас, не переставал тихо вздыхать: «Ох, уж эти американцы». Челси прилично пугала мужчину, потому что всякий раз, когда слышала это, издеваясь, нависала над ним.
- А может мы из Шотландии?!
Водитель не отвечал, все так же тихо вздыхал.
- А вообще, я в душе немка! А вы любезный, Lausig Schwein! (паршивая свинья)
Ну, что я могу сказать, Челси была очень коммуникабельным человеком, в отличие от меня. Немецкий она, конечно, не знала, но ругаться на нем научилась. И частенько пользовалась этим, пугая людей. Водитель, в конце концов, перестал разговаривать и всю дорогу ехал молча.
Дорога домой, мало того что была долгой, так еще и крайне утомительной. Во-первых, позади Челси сидел мелкий ребенок лет девяти, который все время доставал ее тем, что либо пинал ее кресло, либо орал почти ей в ухо. Поэтому, довольно скоро мне с его мамой пришлось разнимать их с Челси, что развеселило сидящих рядом пассажиров.
Во-вторых, рядом со мной сидел какой-то тощий парень, боязливо оглядывающийся на нас. И, между прочим, правильно делал, потому что когда нам вынесли напитки, свой стакан с водой я благополучно выронила и облила его джинсовые бриджи. Чтобы вы понимали, подобные ситуации для меня норма. Я частенько веселю или пугаю людей своей неуклюжестью. Кинувшись вытирать его брюки, я не сразу поняла, почему истерически ржет Челси, и едва сдерживается стюардесса, но когда, подняв голову, встречаюсь с красным лицом этого парня, до меня доходит, какую интимную часть его тела я собственно оттираю.
Остаток пути мы летели в неловком молчании, и я всячески избегала смотреть на стюардессу и на тех, кто был свидетелем этого позора. Поэтому полет домой, скорее, измотал меня, чем привел в чувство.
Еще было весело, когда Челси споткнулась на выходе из самолета и едва не уложила на лопатки какого-то старичка, но когда тот рискнул отругать его, Челси, не стесняясь, показала мужику фак, после чего он, понятное дело, стал кричать еще громче. Так как возле них начала образовываться толпа, я, схватив подругу за локоть, потащила в другую сторону от него.
- Мелочный старикашка!
Не отвечая подруге, я хмуро волокла ее за собой.
Зато, на наше редкостное везение, наши чемоданы не потерялись и не испачкались в пути. Однако, я не успела схватить чемодан Челси вовремя, так как обе на что-то отвлеклись, поэтому заметив его уже перед нами, я, кинув на пол свой, не заметив, что он приземлился на ногу заоравшей Челси, вцепившись в ее чемодан, расталкивала толпу, пытаясь не упустить его. Потом ко мне присоединилась Челси, и мы бы и дальше так расталкивали опешивших людей, если бы не симпатичный парень, который сквозь смех помог нам спустить его на пол.
- Чувак, ты крут.
Челси хлопнула парня по спине, выражая свою благодарность, а я, сгорая со стыда, уже тащила ее к выходу, чтобы покинуть это чёртово место.
Дженнис встречает нас у выхода, и пару долгих минут мы все обнимаемся. Мама восторженно отзывается о новой прическе Челси, о моих выгоревших на солнце волосах, и по-матерински радуется тому, что мы поправились.
- Да, у меня наконец-то вырос размер груди. Как впрочем, и у Ханны. Французский багет отложился в нужных местах.
Челси хмыкает, хлопнув себя по заднице, чем веселит маму. Я лишь закатываю глаза. Это обычное поведение Челси. Мне остается только радоваться, что она не стала говорить про нашу грудь в самолете.
- Мам, хорошо выглядишь.
Мама, действительно, словно расцвела. Темные волосы уложены в мягкие кудри, старые потертые джинсы сменили элегантные черные брюки, а кроссовки уступили место алым босоножкам. Да и в целом, мама выглядела молодой и счастливой.
Она отмахивается от наших комплиментов и ведет нас к стоянке. Закинув сумки в багажник маминой Тойоты, я плюхаюсь на переднее сидение, и следующий час мы проводим, рассказывая о каникулах во Франции.
- Я рада, что вы хорошо отдохнули.
Когда мы паркуемся возле дома подруги, Дженнис ласково обнимает Челси, пока я достаю ее чемодан. Договорившись, что созвонимся завтра, я возвращаюсь в машину, уже скучая по Челси.
Мы быстро доезжаем до нашего дома, и первое, что я чувствую, когда захожу в дом, это какую-то пустоту. Словно дом перестал быть ... обжитым? Списав это на свое долгое отсутствие, я отмахиваюсь от него и, затащив вещи в комнату, возвращаюсь к маме на кухню.
Мы ужинаем куриными крылышками и убиваем фигуру окончательно, когда Дженнис достает пирожные. Пока мама занимается ими, я делаю нам чай.
- Мам, ты перестала употреблять сахар?
Наша банка, в которой хранился сахар, была почти что пустой, на дне засохла лишь небольшая его горсть. А ведь обычно именно мама следила, чтобы банка была полной. Она обожала сладкое и вряд ли могла прожить без сахара. Дженнис как-то нервно дернулась.
- Ой, я на днях готовила пирог, и весь сахар ушел в него. Наверно, я просто забыла заехать в магазин.
Мама как-то уклончиво переводит разговор и, заткнув куда подальше чувство, что меня пытаются обмануть, я завариваю нам чай без сахара, и мы уже спокойно поглощаем пирожные.
- Все было хорошо дома, пока меня не было?
Только сейчас, когда я спрашиваю ее лично, та тревога, которую я душила в Париже, вновь накатывает на меня. Что-то, определенно, изменилось. Но я не могла понять что.
- Конечно, детка. Я просто очень по тебе скучала!
Я послушно утыкаюсь головой в ее плечо, позволяя ей крепко обнять меня.
- Я тоже скучала, мама.