4 глава
Утром я проснулась первая. Стараясь не шуметь, я надела платье и тихонько вышла из комнаты. Я прошла в комнату Гука и стала собирать вещи. Потом написала записку: «У меня огромное желание перерезать тебе горло. Если ты сохранил хоть каплю ума, то оставишь меня в покое». Я бросила её на постели, и она была хорошо заметна на черном покрывале. Потом я спустилась на кухню. Обстановка там царила праздничная. Видно о том, что мы провели ночь вместе, было известно уже всем. Увидев мое выражение лица, все как то притихли.– Я уезжаю в домик у озера. Прошу еду доставлять туда. Если вы этого не сделаете, то я буду голодать, но ноги моей не будет в этом доме, – сказала я тихо и отчетливо.
На кухню зашла Момо с радостным выражением лица, которое тут же пропало, увидев застывшее мое.
– С тобой я вообще разговаривать не в силах, – бросила я и вышла.
В конюшне я оседлала Луну и уехала.
Я обратила внимание, что земля вокруг замка действительно была выжжена, и новая трава еще не выросла. Внутри же я вся застыла. Меня переполняла горечь, от поступка Чонгука. Мы ничего между собой не выяснили, а он решил решить проблему старым как мир способом. Это было хуже чем изнасилование. Я не хотела этого и была зла на него в тот момент. Он же воспользовался моей реакцией на него, когда сопротивляться я не в силах. Не важно, какие чувства бушевали у меня в душе, с физической реакцией тела я бороться не могла.
Как только я зашла в домик у озера, то сразу поняла, что приезд сюда был ошибкой. Этот дом был полон светлых воспоминаний нашего медового месяца. Сейчас же все они приобрели вкус горечи. Я обошла его и мне стало так тоскливо, что не в силах там больше находиться, я вышла и села на ступеньки, не зная что дальше делать.
«Мне нужен Сольбом!», – решила я. Делать было нечего, я закрыла глаза и стала представлять его себе, пытаясь притянуть. Не знаю, сколько я так просидела, но открыла глаза от шороха. Рядом со мной стоял Сольбом.
– Вы звали меня, моя королева? – спросил он.
– Помоги мне, – попросила я. В тот момент я была в таком отстраненном состоянии, что даже не удивилась, что мне удалось его позвать.
– Все что смогу.
– Проводи меня к поселению, – попросила я.
Он посмотрел на лошадь, колеблясь.
– Я не смогу быстро двигаться с ней. Как вы хотите, чтобы я вас провел?
– Отнеси меня. – Он тут же меня подхватил на руки, и деревья замелькали с огромной скоростью. Я закрыла глаза и расслабилась в его руках.
– Куда мне вас отнести? – спросил он. Я открыла глаза и увидела, что мы уже находимся на краю леса. Вдали виднелась деревня.
– Спасибо! Дальше я сама. – он отпустил меня и я пошла не оглядываясь.
– Позовите меня, когда я понадоблюсь, – сказал он мне вслед.
Мне встречались по пути люди, но близко никто не подходил. Я пришла к дому Намджуна и зашла в дом. Дахён удивленно ахнула, увидев меня.
– Лалиса, что случилось? – воскликнула она. Из комнаты выбежала Дженни и удивленно застыла
– Дахён, можно мне попариться в вашей бане, – попросила я.
– Конечно, – в замешательстве ответила она.
– Можно я полежу? – спросила я и не дожидаясь ответа ушла в комнату Дженни, где легла на свое прежнее место. Как будто исчерпав все свои ресурсы, мое сознание отключилось.
Меня разбудила Дженни:
– Лалиса, все готово! – тормошила меня она. Спросонья, я не могла понять, где нахожусь, а потом все вспомнила. Я встала, и мы вышли из комнаты.
Дженни хотела пойти со мной, но Дахён ей цыкнула и сама повела меня. Баня встретила нас теплом и знакомыми ароматами. Мы разделись и вошли в парную. Странно, было жарко, но лед в груди не таял. Все это время Дахён ни о чем не спрашивала меня. Только когда мы уже несколько раз пропарились, и она не единожды прошлась по мне вениками, Дахён спросила:
– Лалиса, твое состояние как то связано с той бурей, что была недавно в лесу?
Я посмотрела в её по-женски мудрые глаза и слова сами собой полились из меня. Я рассказала, как была счастлива все это время, что Хосок хочет присвоить наши земли и управлять нами, как мы с этим боролись. Рассказала про поездку Чонгука, и о подозрительном предложении Хосока. Как Чонгук не слушает меня и как резко оборвал мои возражения, рассказала о нашей ссоре, умолчав только о сегодняшней ночи.
Я исповедовалась ей как священнику, и не могла остановиться. Я даже не заметила, что из моих глаз давно текут слезы. Закончив, я обессилено замолчала. Она налила мне отвар из трав и я его пила, успокаиваясь.
– Ты можешь оставаться у нас сколько потребуется, – заключила она. Я крепко её обняла, а она гладила меня по голове, напоминая мою маму. Мы вернулись в дом. Дженни дала мне свою одежду переодеться, и в эту ночь, я спала как младенец.
На следующий день, днем пришла Момо из леса. Она плакала и просила прощение за то, что подталкивала меня. Я не выдержала её слез, и сказала что прощаю, понимая, что делала она это не со зла. Момо рассказала, что Чонгук после моего отъезда просто сошел с ума. С начала он метался по дому, не находя себе места, потом заперся в домике у озера, где я оставила все вещи и до сих пор не выходит. С ним поссорился Джин, обозвав его мальчишкой, который не заслуживает того, что имеет. Мы помирились с Момо, и к вечеру она вернулась в замок.
Потянулись дни, в течении которых я была как заводная кукла: я что-то делала, говорила, ела, но душой не участвовала. Зато я много спала, хотя не со всем – однажды меня потянуло на улицу, и ноги принесли меня к кузнице. Вот только увидев её опустевшей, мне стало еще хуже, и с прогулками я завязала. Меня поддерживала молчаливая поддержка Дахён.
Однажды, проснувшись, я увидела в комнате Чонгука. Я вскочила на постели и забилась в её угол, подтянув к себе колени и обняв их. Осторожно он приблизился ко мне. Судя по его измотанному лицу с ввалившимися глазами, эти дни нелегкими были не только для меня одной.
Он протянул мне кинжал, и положил у моих ног. Сам же присел перед постелью.
– Ты можешь вырезать любую часть моего тела, а лучше убей меня, – сказал он тихим и напряженным голосом. – Без тебя я все равно уже мертв.
Меня поразило его появление, и я не знала, как реагировать. Мне хотелось бежать от него, но в то же время сердце болело от вида теней, залегших вокруг его глаз. Видеть этого гордого человека таким было странно и не правильно.
– Прости, что из-за своей гордости и слепоты я разрушил все, что между нами было. Ты не только равна мне, но и выше, так как без тебя я жить не могу, – сказал со страданием он. Я же молчала, кусая губы.
– Я прошу тебя, вернись или убей меня! Клянусь, я не прикоснусь к тебе и пальцем, пока ты не простишь меня или сама не попросишь.
– Ты отменишь поездку? – спросила с надеждой я.
Он задохнулся, а в глазах была мука:
– Лалиса, ты сама держишь свое слово. Я уже пообещал, что поеду, и не могу это отменить.
Мои глаза погасли. Я услышала признания, которых так добивалась, но то ли они прозвучали поздно, то ли потеряли для меня свое значение. Надо было что-то решать. Мне хорошо было в этом доме, я набралась здесь сил и немного пришла в себя, но это не мой дом и не мое место. Надо было возвращаться к себе.
– Я вернусь, – ответила я, и его лицо просветлело от облегчения.Мы вышли из комнаты. В доме никого не было – видно нам предоставили уединение, чтобы мы выяснили отношения. Выйдя на улицу, я увидела всех. Дахён с тревогой смотрела на меня.
– Все в порядке? – спросила она меня.
– Все хорошо, – ответила я, а она с недоверием смотрела на мое отнюдь не счастливое лицо.
– Ты можешь приезжать в любое время, – твердо сказала она, предупреждающе посмотрев на Чонгука.
– Спасибо за все! – от души сказала я, крепко её обнимая. – Спасибо вам! – сказала я, кивнув Намджуну и поцеловав Дженни.
Чонгук привел с собой Луну. Он подсадил меня на лошадь, а меня передернуло от его прикосновения. Он это почувствовал, и лишь стиснул зубы. В молчании мы вернулись домой, каждый погруженный в свои мысли. Во дворе замка мы спешились. Чонгук даже не сделал попытки мне помочь – очко в его пользу. Я справилась сама. Мы вошли в дом и все радостно вышли нас встречать. Только они замерли, увидев наши лица.
– Я соскучилась по вам! – сказала я совершенно искренне всем и постаралась улыбнуться. Момо и гроги немного расслабились, а мы пошли наверх.
Чонгук замер перед моей старой комнатой, в которой заменили дверь. Я же, не останавливаясь, пошла в нашу комнату – какой смысл теперь в ней, когда я знаю, что он сдержит слово и не прикоснется ко мне. Гук зашел за мной, и между нами возникла неловкость, как между близкими людьми, внезапно ставшими чужими. Раньше нам было легко и уютно вместе, а теперь возникло напряжение.
Мне надо было переодеться. Раньше я спокойно переодевалась при нем, это даже была некоторая игра на то, как долго он сможет оставаться спокойным. Теперь же я замерла с одеждой в руках, не в силах начать переодеваться, и в то же время не желая идти в ванную, чтобы это не выглядело как бегство. Уловив суть моих колебаний, он сказал, что у него дела и оставил меня одну.
Когда я спустилась к обеду, то заметила, что все проявили чудеса такта: рядом со стулом Влада стоял мой стул, но и во главе стола на противоположной стороне тоже был накрыт стол. Мне давали выбор.
Я подошла к Гуку и подождала, пока он отодвинет мне стул. Или мне показалось, или в этот момент раздался не один выдох задерживаемого дыхания. Вот только сидя рядом мы никогда еще не были настолько далеки друг от друга, как в этот раз.
Чонгук много отсутствовал, и возвращался в замок чаще всего, когда я уже засыпала. Ночами я не просыпалась, и о том что он спал рядом, свидетельствовала лишь вмятина на подушке. Я как то спросила его, как продвигаются сборы. Он начал рассказывать, но я быстро потеряла интерес к этой теме, и он свернул разговор. Впервые Чонгук занимался подготовкой к поездке один. Как то я попросила его меня поцеловать. Он приблизился, но заглянув в мои холодные глаза, замер и впервые сам отстранился. «Не сегодня», – сказал он. Не знаю, почему он остановился. Может, опасался, что если поцелуй не сработает, то это будет окончательным крахом между нами.
Дата отъезда приближалась и висела дамокловым мечом над нами. Я пыталась хоть чем-то заниматься, но в душе поселилась пустота, и прежнего огня и задора не было. Джин нас избегал. После ссоры с Чонгуком он покинул замок. Удивительно, но появился волк, который пропал на некоторое время. Я продолжила его подкармливать, и очень часто он сопровождал меня как в замке, так и во время прогулок. Домик у озера я обходила стороной, избегая не нужных воспоминаний.
Как то Чонгук вернулся пораньше и я еще не спала. Он был уставший и измученный, в этот вечер он с нами не ужинал, задержавшись. Импульсивно я встала и пошла набирать ему ванну. Он был удивлен моим поступком. Пока он купался, я сходила на кухню и собрала поесть. Я накрыла у камина, а сама легла. Когда он вышел из ванной комнаты, я наблюдала, как он идет к камину.
– Лалиса, закрой глаза, – попросил меня он, и видя мое недоумение, добавил: – Твой холодный взгляд режет без ножа.
Я послушалась и попыталась заснуть, но лишь прислушивалась ко всем звукам, издаваемым Чоном. Через некоторое время я почувствовала, как кровать просела под его весом. Не выдержав, я открыла глаза. Он лег на расстоянии от меня и смотрел на мою ладонь, лежащую у моего лица.
– Такая маленькая и хрупкая ручка, – сказал он задумчиво, – а так крепко держит мое сердце. – Он горько усмехнулся. Я заметила на его лице следы усталости, которая не проходила, он похудел, и черты лица заострились. Мы встретились взглядами, и тень былого притяжения возникла между нами. Была лишь тень, но это хоть что-то, после царящего отчуждения. Несмело я потянулась к нему, а он напрягся. Я дотронулась до его лица, и невесомо касалась пальцами, проводя по чертам, и находя изменения: под глазами залегли тени, появилась складка между бровей, как будто он часто хмурился, губы были крепко сжаты, скулы обострились. Он закрыл глаза и лежал замерев. Я придвинулась к нему, и мое лицо склонилось над его, а рассыпавшиеся волосы укрыли нас как плащом.
– Поцелуй меня, – попросила я. Он открыл глаза, в которых бушевали сдерживаемые эмоции, и встретил мой взгляд.
– Нет, – категорически отказался он.
– Почему? – обиженно спросила я, сама еще не понимая как задел меня отказ.
– Чтобы ты не сделала сегодня, я хочу, чтобы ты сделала это сама, а не под действием поцелуя.
«Черт побери! Почему это должно быть так сложно?!».
Он лежал, не пытаясь до меня дотронуться и отдавая свое тело в мою власть. Я отстранилась и охватила его взглядом. Медленно я развязала пояс его халата.
– Подними руки за голову, – приказала я. Его глаза удивленно расширились, но он подчинился. Я распахнула халат и почувствовала, как напряглись мускулы под его кожей. Он лежал передо мной обнаженный, как поверженный Ахилес, и был полностью в моей власти. Мои губы склонились к его груди, лизнув её, и двинулись в неторопливый путь изучать его тело. В душе я призналась себе, что скучала по нему. Мне не хватало его, хотелось вспомнить каждый сантиметр его кожи, и он давал мне эту возможность. С каждым моим прикосновением к нему, я чувствовала себя все раскованнее и свободнее, как будто открывались двери в моей душе, которые я заперла при нашей ссоре.
Легкие и нежные ласки переросли в настойчивые, где-то они были легче перышка, а где-то я могла прикусить кожу, вырывая у него стон. Чонгук следил за мной напряженным взглядом, впитывая каждый мой жест.
Мне было видно его нарастающее возбуждение, но я не касалась его. Только невзначай задевала шелковым касанием волос, или скользящей мимо рукой, могла случайно коснуться грудью.
Я видела, каких усилий стоило Гуку лежать неподвижно. Он сцепил над головой свои руки в замок, и его хриплое дыхание звучало для меня как музыка. Наконец-то мои губы зависли над возбужденной плотью, и я лизнула кончик, пробуя жемчужную каплю выступившей влаги.
– Ты решила убить меня изощренно, – выдохнул он в попытке пошутить, но голос дрогнул от напряжения, сковавшего тело.
– Я только начала, – промурлыкала я, и лизнула еще раз. А потом потерлась щекой и встретила его напряженный взгляд на грани потери контроля. Я провела языком от основания до кончика, и мои губы накрыли его, вырвав у него из груди стон.Я упивалась своей властью над ним. То как он реагировал на каждое мое прикосновение, заставляло меня трепетать внутри. Мои ласки прервал его крик:
– Лалиса, остановись, я больше не могу! – Его тело покрыла испарина, и он был напряжен до предела. Я отстранилась и села у него между ногами. Не спеша я сняла с себя рубашку и оседлала его.
Я потянулась к нему, удерживая свой вес руками, и провела губами по его чертам в трепетной ласке, он хотел поймать их, но я уклонилась.
«Без поцелуев!», – я помнила об этом.
Потом медленно стала насаживать себя на него, немного вбирая и поднимаясь обратно, с каждым разом опускаясь все ниже и ниже, пока он не вошел до основания. Я сжала его внутренними мышцами, и Гук застонал выгибаясь.
Это мой мужчина, но и я его! В этот миг мы были единым целым, и не было ничего более правильного, чем это. Я взлетала над ним, плавилась и тонула в его глазах. Мы вместе летели на волне страсти, пока мир не покачнулся и не рассыпался на осколки.
Я лежала распластавшись на нем, а его руки нежно меня обнимали. Придя в себя, я посмотрела ему в глаза:
– А теперь ты меня поцелуешь?
Он хрипло засмеялся. Так как он еще был во мне, то эта вибрация отозвалась во всем моем теле.
– О да, теперь я тебя поцелую! – прорычал он и одним текучим движением перевернул меня на спину. Что я могу сказать, он выполнил свое обещание, и даже больше.
Ласками мы стирали дни отчуждения и непонимания, возвращая былую близость. Только она стала глубже и сильнее, ведь только полностью потеряв, можно начать дорожить этим в полной мере и ощутить истинную ценность.
Мы забыли обо всех, а день сменялся ночью. Мы хранили наши новые отношения от всех глаз, ведь после ссоры ощутили, насколько они на самом деле хрупки.
– Я смогла позвать мысленно Сольбома, – поделилась с ним я.
– Как тебе удалось? Еще слишком рано для этого, – удивился он.
– Сама не знаю. Он был мне нужен и я его притянула.
– Ты знала, где он находится, когда звала его?
– Нет.
– А чувствуешь, где находятся другие гроги.
– Нет, – удивилась я его вопросам.
– У меня было все по-другому, – объяснил он. – Сначала я начал чувствовать, где находиться каждый из грогов, а потом только обрел способность призывать их.
– Ты идешь своим путем, овладевая способностями, – заключил он, а потом хмыкнул. – Хотя, чему удивляться, я с первой же нашей встречи понял, что ты необычная.
– Скажи, а когда мы все-таки создадим связь между собой? – задала я тревожащий меня вопрос.
– Ты все еще хочешь этого? – он внимательно смотрел на меня.
– А ты разве нет? – напряглась я.
– Ты давно крепко привязала меня к себе, – усмехнулся он. – Я не знаю, как можно еще сильнее.
– Давай после моего возвращения, – предложил он. – Я не знаю, как это будет, и смогу ли я от тебя уехать, если мы это сделаем сейчас.
Сердце кольнуло при мысли, что он скоро уезжает. Мы никогда не расставались надолго.
– Как долго ты будешь отсутствовать?
– Думаю недели три-четыре, не меньше.
– Я сойду с ума, – призналась я.
Он смотрел на меня напряженным взглядом:
– Мне будет намного легче, если я буду знать, что ты ждешь меня, потом он немного замялся и сказал: – Думаю, что ты была в чем-то права, предостерегая меня против Хосока. Я бы не поехал, если бы не дал слово. В тот момент я настолько обрадовался его предложению, что не колебался соглашаясь.
«Аллилуйя! Он признал правоту моих слов, только что это теперь меняет?!»
– Я могу только пообещать, что буду настороже, – сказал он, как бы отвечая на мои мысли.
– Интересно, смогу ли я с тобой связаться, как тогда, в замке? – задумчиво протянула я.
– Мы можем потренироваться, – предложил он. А вот это хорошая идея.
Пора было выходить из добровольного заключения. Чону надо было заканчивать приготовления к поездке. За время проведенное вдвоем он посвежел и выглядел расслабленным. Хотя чему удивляться, всех красит счастливый блеск в глазах. Как и в прошлый раз мы рука в руке вышли из комнаты. Я ухмыльнулась.
– Чему улыбаешься? – спросил он.
– Интересно, какая на улице погода, – мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, смывая смехом последние воспоминания о размолвке. За все время, нам даже не пришло в голову выглянуть в окно.
Наши люди были счастливы нашему примирению. Хотя чему удивляться, если погода в лесу зависит от нас, а во время нашей ссоры были ураганы и ливни. Выжженная земля вокруг замка вновь покрылась травой, и уже ничего не напоминало о происшедшем. В лесу было тепло, как перед летом, появилась земляника.
Удивительно, но все цветы, которые я привезла из поездки, принялись и как-то слишком быстро выросли, и сейчас радовали своим разнообразием красок и ароматов. Я настояла, чтобы Чонгук поговорил с Джином и вернул его. Да и он сам понимал, что надо извиниться перед ним. К моей радости они выяснили отношения и помирились, Джин вернулся в замок. При нашей встрече, я не сдержалась и бросилась к нему, крепко обняв. Все вернулось на круги своя и стало как прежде.
Уже две недели я не находила себе места. Чонгук уехал, и с этим ничего нельзя было поделать. Все бы хорошо, но в ночь перед его отъездом мне приснился сон, который напугал меня до дрожи. Мне снилось море, бескрайняя гладь воды. Я знала, что где-то там Гук, но не могла его ни почувствовать, ни увидеть. Мне снился Хосок, его взгляд пугал меня, а руки скользили по моему оцепеневшему телу. Мне снился Тэхён, но он был какой-то другой, никогда он не смотрел на меня беспощадным взглядом.
Я проснулась тогда с сильно бьющимся сердцем и прижалась к Чонгуку. Меня мучили дурные предчувствия, но я понимала, что ничего не в силах изменить. Больше я не изводила Чона своими страхами, смирившись с его отъездом, но тревога прочно поселилась в моем сердце.
Перед его отъездом я тренировалась, пытаясь подключиться к нему. С каждым разом это удавалось мне все легче и легче. Дошло до того, что я могла почувствовать его в любом уголке леса и знать, что он делает.
Однажды я почувствовала, что он находится возле нашего домика у озера. «Что он там делает один?», – не могла понять я. Мало того, он срывал мои розы, что росли возле него. «Я тебя прибью!», – разозлилась я. Распустившиеся бутоны были моей гордостью. Но потом все мое раздражение смыло теплой волной – Чонгук зашел в дом и начал обрывать лепестки, усыпая ими нашу постель. Не долго думая, я выбежала из замка и оседлав Луну поспешила к нему. Я ехала и знала, что в этот момент он лежит на постели, а в руках его роза. Он вдыхает её аромат, прикасаясь губами к лепесткам. Никогда еще дорога к домику не была так далека.
«Лучше бы тебе к этому времени раздеться», – мрачно подумала я и прервала связь.
Я вошла в нашу комнату. Чонгук полулежал на постели в ожидании меня, и к моему разочарованию был одет.
– Почему ты одет? – не выдержала и спросила я, подходя к кровати.
Он мне лениво улыбнулся:
– Ты всегда так нетерпелива, сегодня я хочу научить тебя терпению.
– Ты уверен, что это надо делать именно сейчас? – этот гад мне лишь улыбался, прекрасно зная как действует на меня. «Что ж, он забыл что в эту игру могут играть двое», – подумала я и начала отходить от постели. Его глаза удивленно расширились. Он ожидал, моего протеста и возмущения, но никак не молчаливого удаления от него.
– Ты куда собралась? – спросил он привставая.
– Учиться терпению, – спокойно ответила я. В данный момент я благодарно вспомнила Розэ и её неуемную энергию, которая привела нас однажды на занятия стрип-пластикой. Хм, не скажу что я многому научилась, но уж раздеться красиво могу. Я отвернулась от него и вспомнив музыку, начала танец. «Готова поспорить, что такого ты еще не видел», – насмешливо подумала я, наблюдая как он встает на колени на кровати и напряженно следит за моими движениями.
Мучительно медленно я избавлялась от платья и осталась в полупрозрачной рубашке. Танцевать в ней было одно удовольствие: я играла с длинной, то оголяя, а то полностью скрывая ноги, приспускала с плеч обнажая разные участки тела. Всем своим телом я танцевала для него, соблазняя и передавая свое желание.
Он не выдержал первым и слетев с кровати, притянул меня к себе.
– Я даже спрашивать не хочу, где ты этому научилась! – зарычал он. Я тяжело дышала и смотрела на него, мои руки сжимали вырез рубашки.
– Да избавься ты от неё, наконец! – вскричал он и схватившись за края порвал её.
– А как же терпение? – нахально напомнила ему я.
– Ты меня убедила, что не в этот раз, – хрипло сказал он, подхватив меня на руки и неся в кровать.
– Предупреди, когда решишь начать уроки, – не унималась я.
– Ты победила, довольна? – спросил он, склоняясь надо мной и признавая свое поражение. Глаза горели от страсти, и я чувствовала его нетерпение.
– Еще нет, но надеюсь, ты это исправишь, – соблазнительно улыбнулась ему я и его самоконтроль разлетелся. «Но я ведь этого и добивалась», – успела еще удовлетворенно подумать я, прежде чем наши губы соприкоснулись.
Вспоминая тот день и ночь, проведенную в нашем домике, я еще острее чувствовала свое одиночество. Мне не хватало его так... как будто он забрал с собой часть меня. Я тянулась к нему душой, и тоска по нему разрывала меня на части.
Было еще не так тяжело, пока я могла дотянуться до него мысленно. Но как только корабль вышел в море – наша связь оборвалась и это меня убивало. Чонгук согласился взять с собой отряд сопровождения до корабля. Они уже вернулись, рассказав, что путь прошел без приключений, и теперь сидя за столом с нашими людьми я чувствовала себя очень одиноко без него.
– Джин, ты можешь связаться с ним? – спросила я его, когда мы вечером сидели у камина. В лесу потеплело, и можно было бы его и не зажигать, но горящий огонь завораживал меня и поднимал настроение. В последние дни я не могла избавиться от внутреннего озноба и тревоги.
– Нет, вода все глушит, – с сожалением ответил он. – Что тебя беспокоит? Прошло еще не много времени.
– Сама не знаю. Просто тревога и не могу объяснить причину.
– Ты и раньше тревожилась, когда он уезжал, но ничего плохого не происходило, – напомнил он мне, внимательно глядя на меня.
– Знаю, но сейчас все как-то по-другому, – вздохнула я, признавая его правоту.
– Может это из-за того, что вы еще не расставались так надолго?
– Может быть, – согласилась я, попытавшись убедить себя в этом и отогнать тревогу. Мы провели спокойный вечер, неспешно играя в шахматы и разговаривая.
На следующий день мое с трудом обретенное спокойствие было разбито в прах. Прибыл гонец от Хосока с сообщением, что есть новости о Чонгуке и приглашением посетить его. Это известие вызвало горячие споры между мной и Джином.
– Тебе нельзя к нему ехать, – убеждал меня он.
– Как я могу не поехать? – спрашивала я.
– Он что-то задумал и мне это не нравится, – хмурился Джин.
– Ты прав, но он не оставил мне выбора.
Я тоже чувствовала, что здесь что-то не так. Он мог бы сообщить новости письмом. Хосок хотел меня видеть, и сердце сжималось от дурного предчувствия.