Глава II.
В шахтах всегда было темно, грязно и очень душно. По началу справляться с работой оказалось невыносимо сложно, но что поделать, выбора у меня особо не было. Пришлось привыкать.
Гилберта Блайта я старалась игнорировать и он видимо поняв, что заговорить со мной сейчас гиблое дело, бросил попытки. Интересно, надолго ли его хватит?
И вот, в очередной день, когда волны бились о корабль, а уголь сгорал в огне, мистер Блайт вновь дал о себе знать.
— ...тебе не за отдых платят — услышала я как командир ругает кого-то. Подняв глаза я увидела, что кричат на Баша, темнокожего парня, что пробыл на корабле дольше нас. Столкнувшись взглядом с Гилбертом Блайтом, чье лицо ровно как и мое было измазано в саже, я поняла, что этот идиот что-то задумал. Подмигнув мне и взяв в руки тележку, он на всеобщее удивление, начал петь, направившись в мою сторону.
— Не соизволишь заткнуться? Не совсем уверен, но кажется ты его злишь — бросив уголь в печь я обернулась проверить состояние главного. Тот, ошеломленный от такой наглости Гилберта, удивленно, а затем зло сведя брови, наблюдал за ним, готовый вот-вот взорваться.
Парень усмехнулся посмотрев на меня, но петь не перестал.
— Это не смешно — строго сказал Баш.
— А я и не хотел, чтобы было смешно. Может самую малость. — самоуверенно усмехнулся Блайт.
Я закатила глаза, а Баш посмотрел на него взглядом а-ля «где ты потерял мозг?»
Гилберт Блайт продолжать злить командира, а Баш продолжал уверять того в том, что все в порядке.
Как же этот парень не понимает, если мы разозлим главного, то нас, в лучшем случае, отправят драить гальюны. В худшем же — просто вышвырнут отсюда. Уверена, что многим, и мне в том числе, будет некуда пойти, раз они выбрали такую жизнь.
Перед сном Гилберт, после наших с Башаем объяснений о том, что могло бы произойти не заткнись он вовремя, извинился за свое недавнее поведение.
— И поешь ты так себе — оповестила я его, снимая обувь.
— Ну уж наверняка получше тебя — он уже лежал, но приподнялся, оперевшись на локти, и посмотрел на меня.
— Хочешь поспорить?
— Не сегодня.
— Я так и думал.
Он посмотрел в мою сторону и, усмехнувшись своей фирменной ухмылкой, покачал головой. Пожав плечами, я залезла в свой гамак.
Перед тем как лечь обратно, Гилберт Блайт заметил взгляд своего товарища. Баш что-то обдумывал, но тряхнув головой, словно отмахиваясь от странных подозрений, устроившись поудобнее, закрыл глаза.
Скоро мы прибудем в Тринидад.
***
После нескольких месяцев в океане, не чувствовать постоянное укачивание было весьма странно. Пароход, как оказалось, остановился на родном острова Баша — Тринидаде. Райское местечко. Погода радовала солнечными лучами, а запах моря оставлял солоноватое послевкусие на губах.
После того, как лодку привязали к причалу, мы начали выгружать товар на берег. Гилберт вышел первым. Поставив бочку на землю, он подошел к краю мостика и начал осматривать местность.
— Не соизволишь помочь? — возмущенно крикнула я ему, почти что уронив на пол мешок, набитый, кажется, камнями.
— Прости, засмотрелся — он подошел и взяв очередную бочку, начал спускаться — тут здорово. Почему ты недоволен? — обратился он к Башу, увидев задумчивое лицо друга.
— А что мне делать?
— Станцуй для него — но Гилберт только закатил глаза на мой совет.
— Ты не был дома два года. — объяснил парень.
— И я счастлив снова вернуться. А вы — повернулся он к нам, держа в руках ящик — будете рыдать, когда придет время покинуть Тринидад.
— Не могу не согласиться. Остров
действительно прекрасен — добавила я, пытаясь удержать равновесие.
***
Баш рассказал об особом лекарстве Тринидада, способном дать нам сил. По его словам мы с Гилбертом выглядим слишком хило и при первом же легком ветерке, от нас не останется и следа. Ну не знаю, не знаю.
Где находилось это снадобье он не раскрыл, сказав, что мы скоро сами все узнаем. И чтобы срезать к нему путь мы пошли через рынок, который удивлял своим колоритом и ароматами. Пахучие травы и пряные специи, экзотические фрукты, свежие морепродукты — все это кружило голову и заставляло желудок урчать от нетерпения.
Гилберт Блайт был настолько голодным, что готов был съесть все что предлагали. Да и я сама не особо отличалась, но держать себя в руках получалось немного лучше, чем у него. И, конечно же, я не оставляла попыток помучать его.
— Ммм, как все вкусно выглядит. А это что? Манго! Очень вкусный, сочный и сладкий фрукт, пробовал однажды. А тут что...
Бедный парень, казалось, готов был поймать и съесть мою тушку... если бы у него были на это силы, а Баш, смотря на нас, смеялся и качал головой.
***
Когда мы подошли к зеленому тоннелю, который состоял из обрамленных деревьев, нависающих друг над другом, вдалеке послышался стук копыт.
— Ауч! Что ты...?
Баш не раздумывая толкнул нас, а затем и сам спрятался в кусты и когда лошади проскакали мимо повернулся и с волнением в голосе пояснил:
— Нельзя, чтобы нас увидели.
Темнокожая женщина в белом фартуке, что-то напевая себе под нос, развешивала во дворе большого дома белье. Она обернулась, услышав шум со стороны сада и, выронив прищепку из рук, ошеломленно уставилась на нас. Остановив свой взгляд на Баше женщина вздрогнула и прикрыла рукой рот, заглушая всхлип.
— Себастьян! — крикнула она подойдя ближе, а после, будто взяв себя в руки и посмотрев по сторонам, тише добавила — тебя кто-нибудь видел?
Мы с Гилбертом непонимающе переглянулись. Себастьян? Серьезно? Оказывается не только у меня есть секреты.
Баш покачал головой обнимая женщину, что положив голову ему на плечо и закрыв глаза гладила его по спине. Она шептала ему на ухо о том, как счастлива снова увидеть своего сына, но когда взгляд ее упал на нас, женщина резко, будто опомнившись, немного оттолкнула его чтобы посмотреть в глаза и спросила:
— А это кто еще такие? — кажется она была напугана. Рассержена.
Первым решился подойти Гилберт. Он снял шляпу и представился.
— Гилберт Блайт, мэм. А это — он указал на меня — Джон Браун.
— Ты, верно, единственный человек, назвавший меня мэм. — она сложила руки на груди — Откуда вы?
— Эйвонли. Это в Канаде.
— Из Лондона — я подошла к ним.
Она внимательно, немного сощурив глаза, осмотрела меня, а затем, кивнув своим мыслям, перевела взгляд обратно на Блайта.
Неужели это так очевидно?
— Тебя что, не кормили на корабле, Гилберт Блайт? Выглядишь как мокрая курица.
Я хмыкнула. А она мне нравится.
— Поверьте мэм, он и сытый, выглядит так же.
— Эй! — Блайт возмущенно взглянул на меня, а Баш лишь усмехнулся.
— Дело в том, что Себастьян — парень выделил имя друга — пообещал нам лучшее лекарство во всем Тринидаде.
— Я все поняла — женщина загадочно нам улыбнулась и, ласково погладив Баша по плечу, быстрым шагом зашла в дом.
— Знаешь — начал Блайт — Себастьян звучит куда лучше, чем Баш.
— Лучше не не начинай.
— Это была твоя мама? — я оглядела трехэтажное поместье и задалась вопросом почему же Баш отсюда ушел?
— Да. Я не видел ее 4 года.
— А дом...? — кажется Гилберт прочитал мои мысли.
— Нет, она здесь... работает — на последнем слове парень запнулся, грустно посмотрев в сторону двери. — Так значит ты из Лондона? — перевел он тему, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.
— Да.
— Как ты попал на корабль?
— Это долгая история — уклончиво ответила я.
— Не знаю как Башу, но мне было бы очень интересно послушать как ты оказала...лся на корабле.
Гилберт прикусил язык, поняв, что ляпнул, как из здания вышла мать Себастьяна, держа в руках поднос с тремя мисками, наполненными едой.
Я вопросительно посмотрела на Блайта, с выражением лица: «Что ты творишь?!», на что он ответил мне виноватым взглядом.
Идиот
Женщина расставила тарелки на столе и аромат сразу же заполонил пространство. Посмотрев на Гила я увидела как он сглотнул, предвкушая скорую трапезу.
— Сделала только что. Интуиция подсказала мне, что мой мальчик сегодня вернется — она с любовью похлопала Баша по щекам.
Но не успели мы сесть, как из дома с криками «Хейзел!, Хейзел!», выбежал ребенок и женщина, с лицом будто ее застали за кражей, подняла его на руки.
— Он пришел воровать? — мальчик показал пальцем на Баша.
— Нет, малыш — испуганно ответила Хейзел — он пришел просить еду. Помнишь, что Иисус завещал нам помогать людям? Ну все — обратилась она к сыну так, будто он действительно был попрошайкой — теперь у тебя есть еда, можешь идти.
— Я приду завтра? — Себастьян сжимал свою шляпу в руках, жалостливо смотря на мать и проклиная всех и вся.
Осознавать тот факт, что его мать — прислуга было невыносимо. И то, что это из-за цвета кожи разрывало сердце. Ну почему же люди такие глупые.
— Нет — непреклонно, ответила она — тут вам не благотворительный центр. Придете еще раз — и у вас будут проблемы — женщина обвела всех троих грозным взглядом и зашла в дом.
Ужасно было наблюдать за этой сценой. Хотелось просто раствориться. Гилберт поднялся со скамьи, и по его лицу я поняла, что исчезнуть сейчас хочется не мне одной.
Себастьян, взяв свою тарелку, не смотря ни на кого, пошел в сторону сада и мы поступили аналогичным образом.