Глава 9
POV Адель
Мы летели высоко над землёй, а я даже не знала куда... На самом деле это все страшно. Может я не такая сильная как кажется? Вдруг я не смогу начать новую жизнь? Что если я захочу вернуться? Ведь сейчас придётся оглядываться назад, жить в бегах, чтобы Тео не нашел нас, что если я не смогу так?
Живот все ещё тянуло. Неприятно, но я терпела, не хочу, чтобы Мик переживал ещё и за это.
— Куда мы сейчас летим? — он протянул мне билет. Конечно, там же все написано, просто я не обратила внимание. — Вашингтон...
— Там у меня есть знакомый, который согласился помочь.
— Хорошо...
— Ты переживаешь, я вижу. Уверяю тебя, мы поступили правильно. Ты не должна была там больше находиться.
— Но он последние дни хорошо ко мне относился.
— Адель. На сколько бы его хватило? Ещё день? Два? Максимум неделя. Потом все повторилось бы снова. Заставил бы тебя ползать по полу и мяукать, — это был удар ниже пояса. От Мика я не ожидала услышать такое. — Прости... Я слишком переживаю, говорю глупости. Лучше буду молчать.
Оставшийся полет мы сидели в тишине.
Самолет коснулся взлетной полосы, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Вашингтон. Чужой город, чужие люди. Мик молча взял мою руку, но я отдернула пальцы — его прикосновение вдруг обожгло. Он не стал настаивать, лишь собрал наши вещи, словно ничего не произошло.
Знакомый Мика встретил нас у выхода — мужчина в очках с усталыми глазами повел к машине, не задавая лишних вопросов.
— Клиника в пяти минутах, — бросил он, и меня затрясло. Живот сжало резкой болью, будто кто-то сжимал кулак внутри. Я впилась ногтями в подлокотник, стараясь дышать ровно.
Кабинет врача пах стерильностью и страхом. Холодное кресло, датчик УЗИ, скрип перчаток. Доктор — женщина с седыми висками — щурилась в монитор, водила датчиком по животу.
— Сердцебиение есть, — сказала она наконец. Я ахнула, не может быть... — но шейка матки слабая. Постельный режим, никаких стрессов. Иначе…
Она не договорила, но я поняла. Мик стоял у двери, бледный, будто это его тело разрывали на части.
— Я хочу на аборт. Сейчас же, — выдохнула я, цепляясь за край стола. Слова выскочили сами, как осколки разбитого стекла. Врач покачала головой и сняла очки.
— Деточка, на таком сроке? По медицинским показаниям — только если ваша жизнь под угрозой. А пока…
Она протянула бумагу с рекомендациями, но я не взяла. В ушах гудело. Мик шагнул ко мне, его голос пробивался сквозь шум:
— Адель, это… может стоит попробовать? Я тебе буду помогать.
— Я не должна рожать ребенка, который... — голос сорвался.
Который будет таким же, как Тео? — досказала я про себя.
Впервые за все время я увидела, как дрожит его подбородок. Он отвернулся, сглотнув ком в горле:
— Я подожду тебя на улице. Решать тебе.
Доктор наложила повязку на мои поцарапанные ладони — я даже не заметила, как сжала кулаки до крови.
— Выбор всегда за вами, — тихо сказала она, — но помните: запреты на поздние аборты здесь строгие. Даже если найдете клинику… это может убить и вас.
Я вышла на улицу, спрятав лицо в капюшон. Мик курил у фонаря, пепел падал на тротуар, как серый снег. Он не спросил ни о чем, просто обнял за плечи.
— А что, если этот ребенок — не конец, а начало? — спросил Мик. Я тут же закусила губу. Надежда была опасней, чем Тео.
— Может быть, но если Тео найдет нас, увидит ребенка, то он заберёт его, а нас скорее всего убьет.
Дождь стучал по асфальту, превращая тротуар в зеркало, где отражались наши искаженные силуэты. Мик все еще держал руку на моем плече, его пальцы слегка дрожали. Я хотела стряхнуть его прикосновение, но тело будто окаменело.
— Мы найдем способ, — пробормотал он, затягиваясь сигаретой так, будто это последний глоток воздуха. — Есть люди, которые могут помочь скрыться. Новые документы, другая жизнь…
Он говорил, глядя куда-то поверх моей головы, будто обращался к призракам прошлого. Я резко вырвалась из-под его руки:
— Ты слышал, что сказала врач? Даже если я захочу… Это может меня убить. А если выживу — останусь в стране, где за такое сажают. Или Тео придет раньше.
Мик бросил окурок под ноги, раздавил его каблуком. Его глаза, обычно такие ясные, теперь были мутными, как вода в луже под нами.
— Тогда что? — голос сорвался на хрип. — Вернемся? Отдадим тебя ему обратно, чтобы… — он резко замолчал, сжав виски.
Меня затрясло. Не от холода. От ярости, которая вдруг прорвалась сквозь страх.
— Не смей! — прошипела я, впиваясь ногтями в ладони. — Ты думаешь, я не знаю, что он сделает, если найдет? Он убьет тебя первым. А потом заставит меня… — горло сжало, слова застряли.
Тео. Его пальцы, впивающиеся в мои волосы. Голос, шипящий на ухо: ты никому не нужна, кроме меня.
Мик вдруг схватил меня за запястья, мягко, но так, чтобы я не могла вырваться:
— Послушай. У меня есть друг в Канаде. Он поможет перейти границу. Там другие законы, там… — он замолчал, заметив, как я побледнела. Боль снова скрутила живот, будто кто-то провернул нож внизу живота.
— Не могу… — простонала я, прижимая руки к животу. Ноги подкосились.
Следующие минуты слились в калейдоскопе образов: Мик, кричащий что-то знакомому водителю, скрип тормозов, руки, подхватывающие меня на заднее сиденье машины. Темнота за окнами, прерываемая вспышками уличных фонарей.
— Держись, — шептал Мик, прижимая мою голову к своей груди. Его сердце билось неровно, сбивая ритм. — Пожалуйста, держись.
Клиника оказалась частной, крошечной, с вывеской «Women’s Health Center», где половина букв потухла. Знакомый Мика — тот самый мужчина в очках — быстро договорился с дежурной медсестрой, пока меня вносили на носилках.
— Здесь тихо и без лишних вопросов, — бросил он Мику, исчезая в темноте парковки.
Укол успокоительного сделал реальность ватной. Я лежала под белым потолком, усыпанным трещинами, слушая, как врач с акцентом объясняет что-то Мику:
— Угроза выкидыша. Полный покой минимум две недели. Никаких переездов, стрессов…
— Но нам нужно уехать! — Мик почти кричал. Я впервые видел, как он теряет контроль. — Вы не понимаете, нас могут найти!
— Тогда выбирайте: жизнь ребенка или ваша свобода, — холодно ответила врач.
Тишина была убивающей. Мик уронил голову на край моей кровати, его плечи вздрагивали. Я медленно дотронулась до его волос, спутанных от дождя.
— Уезжай один, — прошептала я. — Отвези меня в приют для жертв насилия. Там дадут защиту…
Он резко поднял голову. Глаза покраснели, но в них горел знакомый огонь:
— Ты сошла с ума? Они первым делом спросят документы, страховку, контакты родственников! Тео имеет связи в полиции, он…
— Тогда что? — перебила я, чувствуя, как слезы жгут щеки. — Я умру здесь от страха, даже если тело выживет!
Его пальцы вцепились в мои, как в спасательный круг:
— Два дня. Дай мне два дня найти решение.
Эту ночь я провела в полубреду. Тео снился мне в образе ребенка — мальчик с его ледяными глазами душил меня пухлыми ручками.
Утром Мик принес завтрак и газету. На третьей странице обведена красным статья:
«Бизнесмен Тео Лукьянов учреждает награду за информацию о пропавшей жене».
Фотография моя, счастливая, сделанная за месяц до свадьбы.
— Он знает, что мы в Штатах, — Мик швырнул газету на пол. — Уже разослал запросы в иммиграционную службу.
Холодный пот выступил на спине. Я потянулась за стаканом воды, но рука дрогнула. Стекло разбилось о плитку, осколки брызнули к ногам Мика.
— Собирай вещи, — сказала я, глядя на капли воды, ползущие по трещине между плитками. — Едем в Канаду. Сегодня.
— Но врач запретил…
— Я либо умру в дороге, либо он убьет нас здесь. Выбирай.
Его лицо исказилось. Он резко развернулся, хлопнув дверью. Через час вернулся с поддельными паспортами и чемоданом кровавого цвета.
— На границе скажи, что у тебя мигрень. Будешь молчать и стонать.
Автобус трясло на выбоинах. Я сидела у окна, прижимая к животу сверток с лекарствами. Мик достал термос с чаем, но я отвернулась. Каждая кочка отзывалась тупой болью, будто внутри зрело что-то чужеродное, готовое разорвать меня изнутри.
— Почему ты не бросишь меня? — спросила я внезапно, глядя на его отражение в темном стекле. — Ты же свободен. Мог бы просто… исчезнуть.
Он долго молчал, перебирая мои пальцы, обмотанные бинтами.
— Я рискнул всем ради тебя, поэтому бросать точно не намерен.
На границе оказалось проще, чем мы думали. Пограничник мельком глянул на поддельный паспорт, даже не сравнив фото.
— Счастливого пути, — кивнул он, и автобус тронулся по мосту в никуда.
Я уже начала дышать свободнее, когда телефон Мика завибрировал. Неизвестный номер. Он посмотрел на экран и побледнел.
— Не бери, — прошептала я, чувствуя, как страх снова сковывает ребра.
Мик резко нажал «отбой», но через секунду пришло фото: камеры аэропорта, из которого мы улетели в Вашингтон.
— Мы уже не в Вашингтоне, думаю он не знает об этом
— Надеюсь.