Глава 1.11
Утешение изголодавшейся плоти в глубине мёртвого леса
— До города ехать долго. Часа два, не меньше, и то — в лучшем случае, если лошадь молодая и не спотыкается на каждом шагу. Я сам туда два раза в месяц езжу, чтобы припасы пополнить, а так живу здесь же...
Кори́н — так представился хозяин закусочной — повесил на дверь большой замок и повернулся к Лии. Она молча сидела в углу, прижимая к себе свиток, и бездумно смотрела на грязный пол, где между досками сновали туда-сюда крупные синие жуки.
Всё тело болело, как после настоящего падения с большой высоты, однако новых ран на нём не наблюдалось. Испачкавшая платье кровь, которой и испугался Корин, была частью всё того же чересчур реального видения и испарилась спустя несколько мгновений вместе с остатками иллюзии, сотворённой чьей-то сильной магией.
Молодому человеку следовало отдать должное: хотя он явно никогда не имел дел с проклятиями, злыми духами и прочими проявлениями недоброй энергии, он не испугался, не стал звать на помощь и убегать куда глаза глядят. Убедившись, что Лии больше ничего не угрожает — хоть и исключительно по его мнению, — Корин отвёл её обратно в закусочную, усадил за стол и напоил крепким вином.
— Если хочешь, могу тебя туда отвезти, — озадаченно продолжил он, периодически посматривая куда-то в сторону. — Вряд ли ты осилишь дорогу в одиночестве. Мало ли кто встретится, да и здоровье тебе, думаю, не позволит...
Лия упорно молчала. Искренняя отзывчивость Корина вполне могла обернуться чем-то гибельным для них обоих, поэтому отвечать она не хотела. К тому же она не была уверена, что закусочная существует, поэтому старалась лишний раз не двигаться с места.
Опрокинув в себя ещё одну чарку вина, Корин закусил остатками жареной лапши и устало сказал:
— Ну, я это... Пойду отдыхать уже, а то стемнело, а работу надо начинать на рассвете. Если что-то надо будет, можешь заходить.
Зевнув, он задул свечи и скрылся за неприметной скрипучей дверью. Какое-то время по всей закусочной разносились тихий стук и тяжёлые шаги, а потом наконец воцарилась гнетущая тишина. Белая перчатка встрепенулась, будто очнувшись от долгого сна, и медленно сползла с ладони Лии. В темноте она напоминала небольшое животное, пугливо оглядывающееся по сторонам.
— Ты что делаешь? — еле слышно прошептала Лия. — Нам что-то угрожает?
Слова приходилось выталкивать из себя с ощутимым усилием, и она, подавившись, снова замолчала, пристально глядя на перчатку. Ухватившись за свиток, та без особого труда вырвала его из руки хозяйки и швырнула на пол.
Свёрнутая бумага неожиданно легко раскрылась, и глаза Лии, привыкшие к мраку, удивлённо округлились, разглядев бело-красную спираль. Перчатка благоговейно прильнула к рисунку, как соскучившаяся по хозяину собака, и замерла.
Задрожав, Лия тоже потянулась к свитку. Пальцы коснулись красок, которыми было нарисовано изогнутое тело Хаймаль, и по коже сразу же прошёл электрический разряд.
— Бедная моя... — вздохнула Лия, наяву услышав отчаянный рёв морской змеи. — Что же с тобой сотворили? И где ты сейчас? Как мне помочь?
Себе сначала помоги. Золотая искорка в затянутом паутиной углу громко хихикнула.
Лия не обратила на неё никакого внимания. Ответ на последний вопрос вспыхнул в голове ярким жёлтым фонарем: она, единственная оставшаяся в живых последовательница Хаймаль, должна делать подношения, молиться и направлять все свои мысли богине, ведь это может помочь той залечить свои раны — по меньше мере, духовные.
Пока есть хотя бы один истово верующий человек, Хаймаль будет жить. И однажды она, поддерживаемая этой верой, обязательно восстановит свои силы и отомстит обидчикам.
К тому же Лия чувствовала, что ей следует повиниться перед морской богиней: во времена всех скитаний и безумия её мольбы были обращены только к Золотым предкам, и это причиняло ей самой ощутимую физическую боль. Как вообще она могла забыть про ту, кто не раз приходила на помощь, про ту, кого любила? Неужели дело было лишь в умопомешательстве, дошедшем до высшей точки, в которой забылось всё, кроме тяги к Золотым предкам?
Или это они и заставили её пренебречь Хаймаль, задвинуть воспоминаний о неё в самый мрачный угол?..
Лия поморщилась. Такое тоже вполне могло быть, однако жертвой провалов в памяти стала не только морская богиня. С каждым новым днём прошлое становилось всё более расплывчатым, и она действительно не помнила бо́льшую часть того, что произошло тогда, а лица родителей и братьев — да и собственное тоже — стали частью забытья.
А что было после обретения Жгучих пут? Она точно жила на кузнечном дворе, или это — очередная шутка искорёженного сознания? Мин действительно помогал ей, или она просто выдумала себе друга, образ которого и помог ей удержаться на плаву?
И, самое главное...
Кто есть Лия из рода Син?
Перчатка поднялась в воздух и шлёпнулась на рисунок — и так несколько раз подряд. Она редко пребывала в таком возбуждённом состоянии, в основном предпочитая тихо отсиживаться на ладони хозяйки, поэтому Лия, отбросив все мысли в сторону, вопросительно взглянула на беспокойный комочек змеиной чешуи.
Выпрямившись, перчатка неуклюже склонилась перед нарисованной Хаймаль. Несуразное движение вышло забавным, но суть его была ясна, как белый день: артефакт, дарованный богиней, тоже желал вернуться к обрядам поклонения.
Лия напряжённо призадумалась. Она всегда придерживалась мнения, что для истинно верных поклонений достаточно крепкой веры и любви к богине, однако сейчас ей определённо требовалось святилище с алтарём. Они были необходимы для того, чтобы восстановить связь с Хаймаль и дать богине понять, что намерения Лии искренни и серьёзны.
Святилищами обычно становились любые постройки, включая покосившиеся развалины без крыши и стен, но главная проблема заключалась в том, что у Лии не было даже такого жалкого убежища. «И это не считая того, что поклонение Хаймаль явно не вызовет восторга у жителей новой империи», — печально усмехнулась она, наблюдая за воодушевившейся перчаткой, которая по-прежнему энергично ползала по раскрытому свитку.
Вскоре забрезжил рассвет, нехотя разлившийся по небу тусклой серостью. Заслышав шаги проснувшегося Корина, Лия поспешно свернула свиток и снова сжала его в руке. Перчатка, наконец-то успокоившись, вернулась на своё место.
Что-то по-прежнему было не так: помимо хозяина закусочной, Лия явственно ощущала едва различимое присутствие духа — сладковатое, как запах разложившейся тушки мелкого зверька. Она жадно втянула носом воздух, но понять ничего не успела: входная дверь шаткого дома затряслась под градом сильных ударов, за которыми последовал возмущённый девичий голос.
— Эй, Корин! Какого хера закрылся? Впусти меня сейчас же!
Встревоженный Корин, ещё не пришедший в себя после сна, бросил извиняющийся взгляд на Лию и быстро снял замок с двери. На порог, отодвинув незадачливого юнца, влетел яркий огненный вихрь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся очень рассерженной девушкой с копной рыжих волос.
Вместе с её появлением аромат столь привлекательной энергии усилился, и Лия, почувствовав, как волосы на руках встали дыбом, с подозрением сощурила глаза. Девушка могла быть как духом, так и сосудом для более сильного демона, поэтому бросаться на неё, ни в чём не разобравшись, явно не стоило, — даже если терпеть обсасывающий все внутренности голод уже было невыносимо.
— Почему закрылся? Зачем тебе этот замок? — продолжила допытываться девушка, монотонно постукивая кулаком по груди хозяина закусочной, на лицо которого легла тень. — Ты же знаешь, что я должна прийти сегодня!
— Да ладно тебе, Мерея, — с досадой сказал Корин, оттолкнув её руку. — Ты же всё равно вошла, зачем возмущаться?
— Затем, что... — начала Мерея, но осеклась, заметив Лию. — Это ещё кто? Ты поэтому не открывал, да?
Держась за стену, Лия встала на ноги, отряхнула юбку, заложила свиток за пояс и безмолвно двинулась к выходу. Исходящий от девушки запах сводил её с ума, и находиться в закусочной она попросту не могла — равно как и здраво владеть собой. Нужно было уйти, скрыться как можно быстрее, чтобы не случилось непоправимого, а дом не превратился в кровавую баню.
Лия кратко кивнула напряжённому Корину, чтобы хоть как-то выразить фальшивую благодарность, и хотела толкнуть дверь, но Мерея перехватила её ладонь и холодно поинтересовалась:
— Так кто ты? От тебя плохо пахнет! Да и вообще, Корин, ты что, не видишь, какие у неё глаза? Она же сумасшедшая!
Мерея захлебнулась гневом, но Лия, всё ещё чувствуя исходящие от неё волны энергии, ухмыльнулась: девушка — или дух внутри неё — тряслась от страха, хотя и мастерски это скрывала.
— Я уже ухожу, — как можно спокойнее сказала Лия. — Мне надо найти пристанище, а сейчас самое подходящее время, чтобы этим заняться.
Корин задумчиво взглянул на неё и протянул:
— Пристанище, да? В округе полно заброшенных домов, но они все в ужасном состоянии... Ты уверена, что тебе они подойдут? Может, всё-таки лучше в город?
Мерея фыркнула, тряхнула тугими медными кудрями и отвернулась. На её загорелом виске нервно пульсировала тонкая голубоватая жилка.
— Нет, — грубо отрезала Лия. Жгучие путы вдруг сжались, заставив её вздрогнуть и неловко переступить с ноги на ногу. — Не надо в город. Если в лесу тоже есть постройки... Мне действительно подойдёт любая.
Корин и Мерея переглянулись. Первой неохотно подала голос девушка:
— Дом лесника должен подойти...
Лия вопросительно посмотрела на неё.
— Его дом глубоко в лесу, — пояснила Мерея. — Он заброшен, но стены целы, да и из утвари что-то осталось...
— А ты откуда знаешь? — изумился Корин.
Девушка недовольно дёрнула плечом и зачем-то поправила простой деревянный браслет, плотно обхватывающий костлявое запястье.
— Ходила мимо пару раз, — туманно ответила она и с натянутой улыбкой поинтересовалась: — Подходит? Могу тебя проводить.
— Подходит, — ответила Лия.
Неожиданная отзывчивость Мереи, которая так стремительно сменила испуг, была слишком подозрительной, однако реагировать на неё она не стала. Вместо этого, желая выразить признательность, Лия попыталась улыбнуться, хотя вышло более чем скверно, и с фальшивой звонкостью повторила:
— Да, мне подходит! Спасибо большое, Мерея!
От собственного притворства её бросило в холодный пот, а затем — в нервный смех, и Лия, прыснув, громко захохотала. Через несколько мгновений смех стал похож на жуткий сиплый вой, протяжный, как стенания неупокоенных душ. Корин отступил назад и скрылся за дверью своей комнатушки; Мерея же застыла на месте, сосредоточенно глядя куда-то в сторону.
Когда же Лия, отсмеявшись, резко замолчала, девушка кивнула на пустые винные чарки, которые Корин забыл убрать, и сердито спросила:
— Ты вообще следишь за тем, сколько пьёшь? Разве нормально так себя вести?
Абсурдность ситуации достигла своего пика, и Лия, подавив очередной смешок, неопределённо мотнула головой. Мысль о том, что вместе с названием бывших фалианских земель изменились и сами люди, никак не давала ей покоя. И Корин, и торговец, сидевший на крыльце закусочной, и крестьянин с поля: все они казались ей слишком наивными в своей глупости, не приспособленными к жизни и не ожидающими от неё большой опасности, хотя та была ближе, чем они думали.
Мерея, впрочем, выделялась из этого списка. Она явно понимала, что Лия не та, за кого себя выдаёт, но делала вид, что не чувствует этого, и всячески старалась скрыть свой страх за напускной грубостью. Дух, который направлял её, явно обладал здравым рассудком, несмотря на то что его разум явно затмевали паника и трепет перед сильной противницей.
— Ладно уж, — сдержанно сказала Мерея. — Пойдём.
Лия кивнула.
Вскоре закусочная Корина и дорога скрылись из вида, а за спинами сомкнулись ветви старых деревьев. В лесу было мертвенно тихо и темно, из-за чего огненно-рыжая копна волос Мереи всё больше напоминала факел, освещающий дорогу.
Дороги как таковой и не было: только бесконечные сухие кусты, похожие на сгорбленных старух, многолетняя палая листва, вязкая болотная почва и кучки костей давно умерших животных, что очень настойчиво попадались Лии на глаза. Полное отсутствие звуков, не считая хруста веток под ногами, её уже не удивляло и не напрягало, как и Мерею, которая весьма резво шла вперёд, порой останавливаясь, чтобы враждебно взглянуть на отставшую спутницу.
Лия достаточно быстро увидела тёмные брёвна и раззявивший пустую пасть дверной проход. Чтобы дойти до дома лесника, следовало перешагнуть через несколько поваленных деревьев и перейти небольшую поляну, однако Мерея зачем-то свернула влево, туда, где лес казался непроходимым, а земля становилась более мягкой и влажной.
— Ты уверена, что нам туда? — окликнула девушку Лия, указав пальцем на дом. — Разве это не то, что нужно?
— Уверена, — слишком быстро отозвалась Мерея. — Ты и так еле ходишь, а через эти деревья очень тяжело перелезть. К тому же под ними небольшое болото. А я покажу тебе безопасную тропинку!
Продолжая болтать что-то об опасной трясине и местных диких животных, она завернула за толстый ствол полумёртвого дерева. Лия двинулась было следом, но Жгучие путы, вспыхнувшие адским пламенем, вынудили её замереть на месте, уперев носки сношенных сапог в сухие травяные кочки.
Со лба градом покатился холодный пот. По телу прошлась невидимая тупая пила, и Лия, задышав широко раскрытым ртом, согнулась в три погибели и нависла над пожухлыми листьями. Студёная ладонь боли погладила её вдоль позвоночника, опустилась вниз и резким движением ударила по коленям.
Одной рукой Лия успела схватиться за низкую, жалобно хрустнувшую ветку, которая едва сумела не сломаться под её весом, а другой — упёрлась во влажную лиственную кашицу. Пальцы коснулись чего-то холодного, и от земли, будто встревоженная птица, поднялось облако гнилостного запаха.
Вновь оживившись, перчатка метнулась к листьям и отодвинула их в сторону, продемонстрировав умело спрятанный капкан. По счастливой случайности, он был закрыт: заржавевшие острые зубья впивались в изломанное пушистое тельце, поэтому Лия, с облегчением выдохнув, выпрямилась и прижала к груди чудом уцелевшую руку.
Перчатка же, прошуршав под изогнутыми корнями, как крупное насекомое, тем временем отыскала ещё один капкан, на этот раз — совсем рядом с незаметной тропинкой, по которой широкими шагами шла Мерея. Третья и четвёртая оскалившиеся сталью ловушки поджидали чуть поодаль: было удивительно, что девушке удалось пройти мимо, не попавшись ни в одну из них.
«Но если она о них знала, тогда изумляться уж точно нечему», — усмехнулась Лия и, пораздумав, обеспокоенно крикнула:
— Здесь точно безопасно?
— Да! — откликнулась Мерея, так и не выглянув из-за ствола. — Просто иди за мной! И около этого дерева сверни чуть вправо, если не хочешь провалиться в яму!
Лия присмотрелась: четвёртый капкан стоял у указанного провожатой места. Нужно было поблагодарить Жгучие путы: если бы она не нагнулась над кочками из-за болезненного влияния артефакта, то наверняка бы угодила в одну из ловушек, чего и добивалась Мерея.
Обычный капкан вряд ли бы смог сильно навредить ей, однако Лия не хотела стать отчасти уязвимой в компании недружелюбно настроенного духа. Более того, время на то, чтобы спрятаться где-то и зализывать очередные раны у неё отсутствовало: внезапно возросшее беспокойство за Хаймаль и твёрдая, невесть откуда взявшаяся уверенность в пользе подношений беспрестанно напоминали о том, что затягивать со святилищем больше было нельзя.
От едкого гнева, что ощутимо обволакивал внутренности, порывало вывернуться наизнанку, чтобы хоть как-то соскрести с себя обжигающую толстую плёнку. Лия ударила себя кулаком в грудь, задев Жгучие путы, сплюнула желчь и уверенно шагнула к дереву, за которым пряталась Мерея. Перчатка вцепилась в складки юбки хозяйки, будто пытаясь остановить её, но, так и не добившись желаемого, повисла на пожелтевшей ткани, как шматок грязи.
Это в последний раз, в последний раз... последний раз... последний... раз...
Мерея коротко взвизгнула, когда Лия прижала её к шероховатой коре, и попыталась отбиться, но энергии её духа не хватило даже для расправы с жертвой Жгучих пут, что должна была быть ослаблена лабиринтами Червоточин. От грубого рывка девушка пошатнулась и, наступив на некстати подвернувшуюся под ногу корягу, упала на обросший шарообразными колючками куст.
От истошного крика, что вырвался из её нутра, казалось, затрясся весь безжизненный, высохший до сердцевины лес. Лия не сумела скрыть торжествующей улыбки: как она и думала, в кустах тоже оказался капкан — достаточно большой, чтобы зажать половину человеческого тела.
В выпученных глазах Мереи пойманной рыбой мелькала яркая смесь удивления, негодования и испуга. Приоткрытый рот наполнился кровью, и девушка, кое-как повернув голову, выплюнула её прямо на разметавшиеся по земле волосы, которые из огненно-рыжих превратились в тёмно-красные.
Под свои громкие сдавленные стоны Мерея конвульсивно шевелила руками, словно пытаясь за что-то ухватиться, но в конце концов обмякла и устремила полный ненависти взгляд на наклонившуюся над ней Лию.
— Ты хотела, чтобы на твоём месте была я, не так ли? — спокойно произнесла та, погладив примостившуюся на плече перчатку. — Меня это не удивляет, потому что каждый, кто меня встречает, первым делом старается меня прикончить. Но ни у них, ни у тебя не получилось, потому что я сильнее. Хотя ты, наверное, думала, что Червоточины, гнилью которых от меня по-прежнему несёт за версту, лишили меня всей мощи, но ошиблась, да?
— Ч-червоточины? Лишили? — с трудом повторила Мерея. — Ерунду не неси! Ты из них выбралась, а, значит, твоей хвалёной мощи на десяток демонов хватит!
Лия устало опустилась на примятую траву. Край юбки утонул в тягучей, как ягодное варенье, крови. Почерневшие сгустки в ней явно указывали на то, что существование облика обычной девушки Мереи подходило к концу: духу почти удалось взять над ней полный контроль.
— Тогда скажи, если ты осведомлена обо мне, почему вообще повела меня сюда? — удручённо спросила Лия. — Ушла бы из закусочной вовремя, глядишь, сейчас бы всего этого не было.
— Мне не особо хотелось, чтобы ты меня сожрала! — через силу захохотала Мерея. — А ты так на меня смотрела, что понятно было: ещё немного — и набросишься, проглотив с костями! Вот и пришлось делать первый шаг, пока до этого не дошло... — Она закашлялас и вкрадчиво добавила: — Да и тебя много кто поймать хочет...
— Да ну? — искренне удивилась Лия. — И почему же?
— Не делай вид, что не знаешь, ведьма, — злобно выплюнула ругательство Мерея, но, присмирев, пробурчала: — У каждого свои причины. Одни следуют приказу. Вторые хотят потешить собственное самолюбие. А третьи... Третьи ещё помнят, кем ты была, и держатся подальше от всего, что происходит. Но их мало, очень мало... Ну и с хера ли ты так на меня смотришь?!
Она вдруг разозлилась. Лицо исказилось в уродливой гримасе, окровавленные ладони сжались в кулаки.
Лия попятилась, несмотря на то что Мерея никак не могла до неё дотянуться, и, отсчитав несколько секунд, честно ответила:
— Я просто не понимаю, о чём ты. Ни единого слова. Какой ещё приказ?
— Ну и не понимай, — насмешливо оскалилась Мерея. — Просто помни о том, что мир, что тебя окружает, — это всего-навсего охотничьи угодья, где ты — главная дичь. А дичи не положено слишком много знать.
Она отвернулась, наверняка намекая на то, что разговор был окончен, однако через несколько мгновений в лесной тишине вновь раздался её скрипучий голос:
— Можешь уходить. В этот раз тебе удалось победить, и я, когда освобожусь, не буду тебя преследовать. Это тело слишком слабое, так что лучше уж мне сначала набраться сил... — Мерея захрипела. — А потом мы обязательно встретимся, и я... Я тебе ещё покажу...
Лия неопределённо повела плечами и невозмутимо спросила:
— А кто сказал, что ты освободишься?
Это в последний раз...
Мерея испуганно дёрнулась, но капкан, глубоко вонзивший клыки в её тело, не давал сдвинуться даже на миллиметр. Белая перчатка подобралась к её рту и заткнула его собой, свернувшись там в бесформенный комок.
Приблизив лицо к ничем не защищённой шее, Лия слизнула с кожи подсохшие бордовые капли и с удовольствием оторвала зубами кусок горячей свежей плоти. Хотя до этого она расправилась подобным образом только с одним человеком, она точно знала, что ей нравится начинать именно так, раздирая горло на крупные лоскуты и проглатывая их, практически не жуя.
Это в последний раз...
Тёплая кровь текла по подбородку, а на вкус напоминала сладкий цветочный нектар. Лия жадно пила её, погружая лицо в развороченную шею, пока там не осталось ничего, что можно было бы съесть, — точнее, сожрать, как голодный зверь, что месяцами питался помоями и наконец-то дорвался до вкусной пищи.
В последний раз...
Несмотря на заткнутый рот сосуда, дух истошно кричал, верещал и сквернословил, пока Лия не добралась до места, где и была сосредоточена его энергия. Её хватило всего несколько стремительных, как вспышка молнии, мгновений, чтобы поглотить жгучий сгусток духовных сил. Они проскользнули глубоко в её тело и мелкими раскалёнными пылинками осели на стенках вен.
Ненасытный голод был утолён. Надломленная надежда на возвращение к человечности — утеряна.
Но Лию это уже ничуть не беспокоило. Она упивалась чужим телом, словно нежной воздушной сладостью, всасывала солоноватую кровь и насыщалась мягким мясом, как на императорском обеде. Она и видела перед собой длинный, заставленный блюдами и тяжёлыми каменными подсвечниками стол; улыбалась рассевшимся по бокам гостям, чьи лики были скрыты за дымчатыми чёрными вуалями; заполняла свою тарелку сырыми сердцами, что будто бы ещё взволнованно бились в страхе перед ней.
Последний...
В бокале, до краёв наполненном кровью, отражалось незнакомое — не её — лицо: тонкие светлые брови, острые скулы, изумрудные глаза. От левого крыла носа к мочке уха тянулась массивная цепочка, украшенная крохотными серебряными колокольчиками, что едва слышно звенели, трепеща, от каждого движения.
Волосы — медь, во взгляде исподлобья — колкое тщеславие.
Она была не Лией Син, но Лия Син была ею.
Раз...
В карманах Мереи не было ни одной монеты — только небольшой нож с рукояткой из оленьего рога и старый мешочек с потрёпанными завязками, в котором прощупывалось что-то твёрдое. Утерев рот рукавом, Лия нетерпеливо развязала узкую горловину и вытряхнула на ладонь свежесорванный цветок лаванды и десяток миндальных орехов.
Секунду она бездумно смотрела на бесполезную добычу, а затем, довольно улыбнувшись, обратилась к выглянувшей изо рта Мереи перчатке:
— Достаточно для первого подношения, не находишь?