Нефритовая шпилька для господина
Пройдя по рыночной площади, Умин не нашел, что искал. Точнее, было все, но только не то, что нужно. Горько вздохнув, юноша уселся у стены здания на сложенные ящики. В руке он сжимал свои пожитки, на которые надеялся купить достойный подарок Се Ляню.
Скоро должен наступить новый год, а слуга слишком поздно вспомнил о предстоящем событии. Раньше он никогда его не отмечал — перебиваясь по улочкам мысли заняты только выживанием.
Это будет первый год, который он встретит не один. Даже на душе становилось как-то волнительно, по-особенному. Очень хотелось не прогадать с покупкой, тем более, для этого человека.
Пройдясь взглядом по площади еще раз, Умин заметил на противоположной стороне ларек с надписью «Украшения и веера».
«Кажется, туда я еще не заходил», — с этими мыслями он направился проверить.
Зайдя внутрь, юноша оказался в мрачной комнате, что освещалась диковинной лампой со светлячками. На стенах висели веера разных размеров и фасонов: огромные с драконом, средние с россыпью цветов, небольшие с иероглифами. От такого разнообразия пестрело в глазах. Подойдя к стойке, Умин заметил украшения. Их тоже было в достатке, начиная от жемчужных амулетов и заканчивая золотыми серьгами. Со стороны так и не скажешь, что лавка богата.
— Что желает юный господин? — раздалось рядом, и Умин дернулся от неожиданности. Проследив в направлении звука, он увидел мужчину средних лет, облокотившегося на стойку.
— Мне нужно что-то необычное и изысканное, — бросил слуга и отвернулся.
— Подарок для возлюбленной? – таинственный лавочник усмехнулся.
Призрак не стал утолять любопытство мужчины и бросил:
— Что лучше выбрать?
— Посмотрим... Как господину этот кулон? — указал мужчина на стойку с украшенем, — изящное, стоит не дорого, приносит любовь и оберегает от нечисти!
– Не то.
— Как тогда на счет серёг? Золото инкрустировано красным камнем – такое сейчас очень популярно у дам.
Умин перестал слушать, переключившись на дальний прилавок. Подойдя, он заметил очень интересный предмет.
— Покажите это.
— У юного господина глаз-алмаз, — улыбнулся лавочник и достал товар. — Это нефритовая шпилька. Очень искусная работа, сделанная из белого солнца долгоденствия*. Она обладает исключительными свойствами исцеления души.
*Так называемый белый нефрит
Умин взял шпильку, рассматривая со всех сторон прозрачное украшение молочного цвета с пионом, от которого отходили небольшие бусины с листочками на концах.
— Возьму ее.
Расплатившись, юноша вышел из лавки и спрятал шпильку во внутренний карман. Хоть она и вышла на все деньги, которые были, покупка того стоила.
Люди уже начали расходиться по домам, но никто так и не заметил, что ларек «Украшения и веера» вновь превратился в разрушенный дом с прогнившей крышей.
Наконец наступил долгожданный праздник. Умин был как на иголках. Се Лянь весь день отсутствовал, поэтому момента преподнести подарок не нашлось. Когда же бог вернулся, то сразу завалился к себе в комнату, приказав слуге разогреть воду для бочки. Искупавшись, устроился за письменным столом и взял очередной трактат для чтения.
Тут в дверь постучались.
– Войди.
Се Лянь быстро различал пришедших. Слуга единственный, кто сначала стучался, а потом входил (в отличии от Безликого).
В комнату заглянул Умин, держа руки за спиной. На лице юноши была маска, от чего принц не мог разобрать его эмоций.
Воин носил ее всегда. Се Лянь предполагал, что после войны лицо юноши сильно обезображено, как у множества падших солдат. Или, наделённый с рождения дурной красотой, он стыдился своего уродства.
Все эти тонкости мало интересовали бессмертного.
— Зачем пришел?
— Ваше Высочество, не сочти за дерзость поступок этого слуги, – в поклоне юноша протянул молочного цвета украшение Се Ляню, – прими эту шпильку в честь наступления нового года.
Спустя мучительно долгую минуту тишины послышался ответ:
— Нет.
Умин застыл на месте, нерешительно переминаясь:
— Могу я узнать, что послужило причиной?
Се Лянь опустил голову, и влажные волосы прикрыли глаза:
— Я больше не вправе носить такие украшения.
— Но разве господину не хочется изменить свою жизнь?
— Что изменить? Мне уже не вернуть тех тысяч жизней, которые унесла болезнь, не вернуть души убитых, как и жителей Сяньлэ, — голос принца становился все громче, пока не дрогнул под конец. — Мои руки в крови, понимаешь. Ее ничем не смыть!
Се Лянь бы покривил душой, говоря, что не жалел о содеянном, что не раздумывал о других развитиях событий, где Юнань остался существовать. Тогда бы он принял на себя весь удар или разрешил людям проткнуть себя мечом. А ведь требовалась капелька милосердия со стороны.
Но было слишком поздно. Тогда им двигала месть, жажда наказать за эгоизм, за смерть своих родителей и собственное горе. Теперь в сердце не осталось ничего, кроме разочарования и отвращения к самому себе.
Умин стоял молча, сжав в руках украшение. Он всего лишь хотел порадовать Се Ляня, но вышло все наоборот.
— Прости, — покорно поклонился юноша. — Но я верю в то, что всегда можно найти другой, лучший для себя путь.
Слуга больше ничего не сказал, лишь положил на стол шпильку и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Се Лянь так и остался неподвижен, смотря на нефритовое украшение рядом и до боли сжимая руки в кулаках.