Глава 18
Питер вёл за собой слониху. Адель он нёс на руках. Рядом с ним шагал Лео Матьен. Вслед за слонихой Ханс Икман катил кресло каталку с мадам ЛеВон, за ними ковылял Барток Уинн, следом шёл нищий Томас с чёрным псом Иддо, а позади всех сестра Мари, которая впервые за последние пятьдесят лет покинула свой пост у дверей «Приюта сестёр вечного света».
Питер вёл их всех за собой по заснеженным улицам, и каждый фонарный столб, каждый подъезд, каждое дерево, каждая калитка и даже кирпич словно делали шаг ему навстречу и говорили одни и те же заветные слова. Весь мир, все предметы в этом мире сделались чудесными и нашёптывали ему те слова, которые однажды сказала гадалка, которые превратились в его мечту и которые наконец сбылись: она жива, она жива, она жива.
Она была ещё как жива! Её дыхание грело ему щёку. И она совсем ничего не весила.
Питер был бы счастлив носить её на руках, даже не опуская на землю. Всегда, всю жизнь.
Часы на кафедральном соборе пробили полночь. А через несколько минут фокусник услышал, как заскрежетала огромная наружная дверь тюрьмы сначала открылась, потом закрылась.
По коридору затопали зацокали шаги, подхваченные гулким эхом. Забрякала связка ключей.
Кто идёт? крикнул фокусник. Отзовитесь! Кто идёт?
Ответа не последовало, но шаги приближались вместе со светом фонаря. Наконец показался уже знакомый ему полицейский. Он остановился возле камеры фокусника и, показав ему ключ, сказал:
Вас ждут на улице.
Кто? спросил фокусник с замирающим сердцем. Кто меня ждёт?
Все, ответил Лео Матьен.
Вам удалось? Вы привели слониху? И мадам ЛеВон?
Да, они здесь, ответил полицейский.
Боже милосердный! воскликнул фокусник. Значит, час пробил. Час для обратного заклинания.
Теперь все зависит от вас, подтвердил Лео.
Он вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.
Пойдёмте, сказал он. Вас ждут.
Заставить предмет исчезнуть почти всегда сложнее, чем сделать так, чтобы он появился. Тут нужно не меньше, а, возможно, больше магии. Обратное заклинание непростое дело даже для бывалых магов.
Фокусник прекрасно об этом знал. Поэтому, оказавшись, впервые за много месяцев! в эту холодную снежную ночь на улице, он особой радости не испытывал. Напротив, его снедал страх. Вдруг у него опять ничего не получится?
А потом он увидел слониху. Его великолепное, совершенно реальное произведение. Она стояла на снегу с низко опущенной головой. Такая невероятная, такая прекрасная, такая волшебная.
Но делать нечего. Пора приступить к обратному заклинанию. Во всяком случае, надо попробовать.
Видишь, он идёт? сказала мадам ЛеВон Адели, которая сидела теперь у нее на коленях, закутанная в меха этой знатной дамы. Он то всё и натворил.
Не похоже, что он злой, заметила девочка. Просто грустный очень.
Но он оставил меня калекой! воскликнула мадам ЛеВон. Разве просто грустные люди так поступают?
Мадам! Фокусник отвёл взгляд от слонихи и поклонился мадам ЛеВон.
Что скажете? спросила дама.
Я намеревался сделать лилии.
Вы, вероятно, не понимаете... начала мадам ЛеВон.
Перестаньте, умоляю вас! воскликнул Ханс Икман. Говорите от сердца.
Я хотел сделать лилии, повторил фокусник. Но одновременно я мечтал сделать что то значительное, великое. Я призвал серьёзные магические силы и сделал это, но вы в результате остались калекой. Это получилось неумышленно, уверяю вас. Я сейчас попробую всё исправить.
И я снова смогу ходить? спросила мадам ЛеВон.
Боюсь, что нет, ответил фокусник. И прошу меня простить. Я очень надеюсь, что вы меня простите.
Дама смотрела на него в упор.
Я не желал вам зла! воскликнул фокусник. Честное слово!
Мадам ЛеВон фыркнула и отвернулась.
Пожалуйста, взмолился Питер, не забывайте о слонихе. Тут так холодно, а ей надо домой, в жаркие страны. Вы уже можете начать колдовать?
Что ж, приступим, сказал фокусник и, поклонившись напоследок мадам ЛеВон, снова повернулся к слонихе. Прошу всех отойти на шаг. Подальше. Ещё чуть дальше.
Питер медленно провёл рукой по шершавому боку слонихи.
Мне не хочется прощаться. Он вздохнул. Спасибо тебе за всё, что ты сделала. Спасибо и до свидания.
И он тоже сделал шаг назад.
Бормоча что то себе под нос, фокусник принялся отмерять круг за кругом вокруг слонихи. Он думал при этом о звезде, которую видел обычно в окошко тюремной камеры. Ещё он думал о том, что снег наконец пошёл и как ему хочется, больше всего на свете хочется кому нибудь этот снег показать. Потом ему вдруг представилось лицо мадам ЛеВон она вопрошающе смотрела на него снизу вверх, смотрела с надеждой.
И вот он начал произносить слова обратного заклинания. Как и подобает, он говорил их задом наперёд: сначала каждое слово с конца, а потом все слова с последнего до первого. Он произносил их тихо, на одном дыхании, искренне надеясь, что заклинание сработает. Однако он отдавал себе отчёт, что магия тоже не всевластна и не все события в этой жизни обратимы.
Он договорил.
Снег кончился.
Небо внезапно, чудесным образом, расчистилось, и на нём засияли мириады звёзд, а среди них планета Венера, самая яркая и величественная звезда на земном небосклоне.
Эти звёзды сразу заметила сестра Мари.
Смотрите! воскликнула она, указывая пальцем вверх. Смотрите скорее!
Все подняли головы и Барток Уинн, и Томас, и Ханс Икман, и мадам ЛеВон, и Лео Матьен, и Адель, даже Иддо задрал голову.
Только Питер не сводил глаз со слонихи и с фокусника, который опять принялся накручивать круги вокруг слонихи и повторять обратное заклинание. Поэтому только Питер стал настоящим свидетелем сотворенного фокусником чуда. Только Питер увидел, как слониха исчезла.
Она стояла вот тут, а в следующий миг её уже не было.
Как только она исчезла, погасли и звёзды, потому что небо снова затянуло облаками. И снова пошёл снег.
Удивительно, что слониха, явившаяся в город Балтиз с таким грохотом, покинула его так бесшумно. Тишина стояла абсолютная, слышен был только шорох падающего снега.
Иддо принюхался и тихо вопросительно тявкнул.
Ты прав, сказал ему Томас. Была да сплыла.
Вот и хорошо, сказал Лео Матьен.
Питер наклонился и осмотрел четыре круглых отпечатка слоновьих ног на снегу.
Исчезла, прошептал он. Надеюсь, она уже дома.
Подняв голову, он встретился взглядом с сестрой. Потрясённая Адель смотрела на него круглыми, непонимающими глазами.
Питер улыбнулся.
Слониха у себя дома, пояснил он.
Девочка заулыбалась в ответ. И снова в её улыбке недоверие сменилось безраздельной верой, а потом и радостью.
Фокусник упал на колени и обхватил голову дрожащими руками.
Получилось! У меня получилось. Я всё отменил. Простите меня все. За всё.
Лео Матьен протянул фокуснику руку и помог ему встать.
Вы снова отведёте его в тюрьму? спросила Адель.
Это мой долг, ответил Лео Матьен.
Но тут заговорила мадам ЛеВон:
Ведь это бессмысленно. Ведь правда бессмысленно?
Вы о чём? не понял Ханс Икман.
Бессмысленно держать его в тюрьме, объяснила мадам ЛеВон. То, что со мной случилось, уже случилось. Это необратимо. Но я снимаю с него все обвинения. Я готова подписать любые бумаги. Пусть его освободят. Пусть отпустят.
Лео Матьен отпустил руку фокусника, и тот повернулся к мадам ЛеВон.
Мадам! произнёс он.
Сэр! отозвалась она.
И фокусник ушёл.
Они стояли и смотрели, как его чёрный плащ постепенно превращается в чёрную точку на фоне белого снега. А потом закружило, замело, и фокусник скрылся из виду.
В этот миг мадам ЛеВон почувствовала неимоверное облегчение, точно огромная птица, давившая своим весом ей на плечи, вдруг захлопала крыльями и улетела. Мадам ЛеВон громко засмеялась, обхватила Адель и прижала её к себе.
Ребёнок совсем замёрз! сказала она. Пойдёмте скорее греться.
Так эта история и закончилась. Очень тихо закончилась. Потому что всё в этом мире забелила и загладила нежная, всепрощающая рука та, что разбрасывает с неба белый снег.