Madness in his veins
Ночь. Спальная комната лорда Кристофера Солнечного. Красные занавески, привезённые из графства Огня, окрашивались в глубокий оттенок крови каждый раз, стоило луне взойти на небосклон подле крыши особняка. Этот цвет вызывал целый спектр эмоций: начиная от восхищения, заканчивая ужасом и комком напряжения в солнечном сплетении. Чего не скажешь о скучных, высоких, но благородных белых стенах, которые лишь подчеркивали величие занавесок на своём невзрачном фоне. И голубые глаза Кристофера, несомненно, цеплялись за кровавую историю в бессонные и одинокие вечера, как например: сегодня, неделю назад, всегда... Он был подавлен общей роскошью мебели, слишком кричащей о своей дорогивизне, будто даже пустой и неинтересной. Ощущал себя незначительным и беззащитным в этой комнате наследия.
На прикроватном столике, предназначенном для кувшина воды в час нужды, был расстелен остывающий ужин. От нетронутой свинины в соусе с бобами был отрезан смачный ломтик, в картофельном супе плавала ложка, а сладкие пирожные с заварным кремом лишь надломлены. Ни одно из этих блюд не оказалось в желудке лорда. Кроме... вина. Однако, Кристофер полюбил вино только за последние полгода, до этого всю жизнь отдавая предпочтение чаю и молоку. Бордовая жидкость удовлетворяла мысли: стоило даже одной капле слиться с кровью — налаживалась гармония с душой.
Милорд убрал блондинистый длинный локон за ухо, что прилип ко лбу и мешал процессу. Он весь вспотел, пытаясь с новыми силами протолкнуть кусок еды в себя бессчисленное множество раз. Измученный ломтик свинины всё падал на тарелку, так и не достигнув рта, и затем снова вилка вонзалась в те места, где ещё не было дырок. Трудно. Сложно. Невозможно. Рука останавливалась у лица, и словно бы там стоял невидимый барьер — обессиленно дрожала. Кристофер не ел сегодня, кажется и вчера — думал попробовать сейчас, пусть даже ночью. Слуга очень удивился, услышав просьбу накрыть стол так поздно, но повиновался без слов. Весь особняк стоял на ушах со вчерашнего дня, потому вызвали врача, после того, как Солнечный лорд отказался и от обеда. Ничего не обнаружили, тщательно изучая тело, анализы, задавая тонну вопросов. Врач обескураженно пожал плечами, слуги перепугались, а дворецкий недовольно покряхтел на "бесполезную" медицину и намеревался пригласить священников.
Бессмысленно. Они ничего и не найдут. Ведь всё в его голове, в его мыслях, там — в сознании, в закоулках между глубинными тайнами, где заканчивается здравый смысл, почти за гранью безумия, а может черта рассудка уже и подавно перешагнута. Впервые услышав женский голос в своих думах, граница реальности оставалась чёткой, потому юноша приготовился к встрече с наёмным убийцей. Первое знакомство со своим безумием произошло вечером, в ванной комнате. Идеальный момент, когда будучи обнажённым и застигнутом на своей наготе, Кристофер почувствовал наиболее яркое смешение беспомощности и страха... Вломившиеся на крик о помощи стражники обыскивали всю площадь особняка, проверяя внутренний и внешний двор, каждую комнату и каморку несколько дней, возвращаясь с пустым отчётом. В конце концов, блондин спустил дело на собственную усталость и вялость во время купания, прекратив поиски таинственной преступницы. Но сомнения терзали его, ведь: «Эта вода горячее крови в твоих жилах» — он расслышал слишком хорошо, слишком пронзительно, до нервного импульса сердца...
Всю ту неделю уснуть помогали женщины, беззаботно охранявшие его сон. Чай действовал успокаивающе лишь на второй неделе, когда воспоминание медленно меркло, отодвигалось всё дальше, к задворкам памяти. Но тянулись дни, вместе с ними пролетел месяц, следом второй. И голос напомнил о себе брошенной фразой, во время завтрака. «Сначала отрезают телёнку голову, затем уши, рога, язык... Людей разделывать интереснее. И их крики куда слаще...» — властный, пробирающий до мурашек шёпот, что хотелось бы стереть, высечить, выжечь из головы. А не носить в себе этот яд, отравляющий мысли и убивающий всякое ощущение спокойствия. Однако, то было началом кошмара, когда обыск потерял смысл, ведь следы вторжения неизвестной оставались лишь... в голове Кристофера. Эти следы словно ожоги, пылали неприятной болью в голове, словно шрамы — никогда не затягивались, зато кровоточили под покровом ночи.
«Ты воняешь трупами, мой мёртвый ангел, мой живой дьявол»
«Сколько грязи в их глазах... В твоих будет больше»
«Слёзы вкуснее крови. Плачь для меня, плачь во имя моё»
«Убийца таится в тишине, когда шут замолкает. Они — идеальная пара... Как и мы»
«Тебя не согреют объятия, ничто не согреет. Кроме крови»
От чая не было толку. Его чудодейственные эффекты заменило вино, но и его не хватало, чтобы привести лорда в чувство. Не хватало уже ничего. Во снах он убивал несуществующего владельца голоса, разговаривал, искал, давал имена. Кошмары осветлили кожу до бледноты, превратили Кристофера из холодного благородного юноши в нервного, вздрагивающего от любого шороха нахала. Он переворачивал мебель вверх дном, отвечал голосу, бил себя по голове... И не помогало. Добился лишь дополнительной стражи, поскольку дворецкий подслушал отчаянные попытки милорда "поговорить". С кем? О чём? Для чего? Слухи поползли среди слуг, порождая напряжение в стенах. Накаленная обстановка отражалась везде: в приготовленной для лорда постели, одежде, еде, уборке, книгах, речи. Хуже всего оказалось в графстве Огня, когда всё кругом так напоминало ненавистную тему крови. Тогда ему необъяснимо захотелось приобрести красные занавески, что-то манило и притягивало привезти в бело-золотой дом огромное полотно яркого цвета субстанции в венах. Днём они отбрасывали приятный розовый отсвет на стены, а ночью походили на озеро крови, разлившееся под блеском одинокой луны.
Вилка упала со звонким скрежетом на поднос, знаменуя наконец удавшуюся попытку что-либо съесть. С усилием заглотив, едва прожеванную свинину, Кристофер мгновенно приложил ладонь к губам, ощущая подступающую тошноту. Это определенный успех, однако, недостаточный для убеждения Сильвера, что нога священника нежелательна на пороге. Потому, утерев пот с лица платком, юноша продолжил холодную трапезу. Вкус, как и удовольствие — пропал. И он сильно сглупил, когда руками сгрёб всё мясо с тарелки и надеялся почти сразу проглотить, приложив минимум усилий для пережёвывания. Свинина вывались обратно на бобы, обретя совсем непривлекательный и отвратительный внешний вид.
И всё же, к рассвету абсолютно все блюда были съедены. Милорд опустошил бутыль вина, опасаясь, что проглоченная еда выйдет наружу. Тошнит, мутит, голова раскалывается. Не хватает: всё равно сухо в горле, всё равно отвратительно хочется вырвать на узорчатый ковёр. Кристофер подошёл к огромному окну, отодвигая занавески, он зажмурился от лунного света и небрежно открыл ставни. Холодный воздух ночи наполнил лёгкие почти насильно, Кристофер даже задохнулся. Только спустя пару вдохов ощутил бурлящую жизнь в венах, охлаждение мыслей, остужение жара тела. Запах алкоголя постепенно выветривался, рассеивался среди прочих запахов внутреннего двора. Вдох... Выдох... Тихо... Спокойно... Свободно... Солнечный лорд простоял там до тех пор, пока не скатился по полу, со стуком облокотив макушку о стену и поджав к себе ноги. Он запомнил, как золотой луч рассветного солнца осветил ровную полосу в покоях.
Утро Кристофер встретил уже в своей широкой кровати — видимо его перенесли, заметил, когда с тяжестью в желудке смог разлепить глаза. Рядом стоял высокий Сильвер, глядящий на своего господина в ожидании. Мужчина слегка нахмурил брови, от чего на лбу вырисовывались морщины. Значит, обеспокоен. Далее, внимание милорда зацепили служанки, что сновали туда-сюда по комнате: одна унесла вчерашний поднос, другая убирала прикроватный столик. Дворецкий элегантно налил в хрустальный бокал воды из массивного фарфорового кувшина, протянул его лорду.
— Скоро приедет шаманка, я пригласил её для осмотра Вашего здоровья, — монотонно произнёс мужчина, пока Кристофер пил. Вытер платком подбородок господина, когда тот поперхнулся.
— Мне уже гораздо лучше, — грубо, даже с нескрываемым раздражением ответил бледный Кристофер, чувствовший ломоту в мышцах.
— Милорд, для нас великое счастье, что Вы поужинали, но Ваши щёки ещё совсем не румянны. Шаманка сможет помочь, — брюнет мягко настаивал на своём.
Юноша отмахнулся, что означало смирение и принятие. Ему совсем не нравилась эта идея: он не признавал ни божественную силу, ни прочий бред. Болезни их семьи вылечивал исключительно врач, а всякие священники со своими молитвами не оказались полезнее сорняков. Потому согласие дал исключительно в целях того, чтобы Сильвер отвязался. Дворецкий был покладистым и редко когда мог хоть как-то поступить вразрез с интересами своего лорда. Однако, по вопросам здоровья всегда проявлял себя более твёрдо, что ему несвойственно... Благо, господин болел нечасто.
К появлению шаманки Кристофер уже был готов: принял ванну из-за ночного пота, привёл свои длинные волнистые волосы в порядок, оделся подобающее лорду. Он даже успел написать ответ герцогу Вильяму, на предложение о приобретении южной деревни с двумя позабытыми домами на холме. От нервов, блондин был так возмущён, что пальцы его дрожали, пока переносил свою длинную разозленную мысль на бумагу, порвав её чересчур острым пером в нескольких местах. Плевать, секретарь потом перепишет, может, даже смягчит сообщение. Но после, милорд конечно же — накажет слуг, он ведь просил так сильно не затачивать перья, уже хватило пару раз пораниться о кончики. Острые предметы стали особенно раздражать, когда женский голос постоянно любит напоминать о крови и смерти. «В еду твою посыпаны иголки, дабы обнажить мертвецкую натуру» — сказала два дня назад она. Вот и причина, по которой он не ел. Очень глупо, поскольку никаких иголок в действительности не было, и Кристофер это понимал, однако пищу не удавалось проглотить — рот словно был полон.
Когда к особняку подъехал маленький экипаж с двумя лошадьми, Сильвер смиренно ждал на веранде. Оттуда медленно и аккуратно вышла молодая девушка с закрытым тканью лицом, лишь большие синие глаза были открыты взору. Она не произнося слов, следовала за дворецким, который петлял по различным коридорам и лестницам, параллельно рассказывая ситуацию. Его не слушали — шаманка желала сама выяснить проблему, для неё любые описания — это пустой звук. Остановились они у белой двери, что охраняли два стражника. Мужчина постучался, что-то сообщил, затем отошёл в сторону, открыв дверь. Девушка осторожно прошла внутрь, подмечая, что занавески не отодвинуты, несмотря на полдень. За стулом у окна сидел Солнечный лорд, читающий письма и не обращающий внимание на вошедшую гостью. Ей пришлось первой нарушить тишину.
— Большая честь увидеть Вас воочию, милорд. Моё имя Беатрис, я могу предсказать и вылечить любой недуг, — поклон.
Беатрис? Кристофер не помнил, чтобы давал ей такое имя. Какая странная фраза... Совсем не в её стиле. И прозвучала будто не в его голове, а тут — прямо в покоях. Он поднял взгляд с бумаг и пристально вгляделся в шаманку: молодая, средний рост, худое телосложение, странная яркая одежда с привязанными пахучими мешочками и карманами. Так не вписывается в интерьер... Прямо как занавески. Может, оставить её здесь? Завести себе смехотворное и устрашающее пугало? Чтобы плелась за ним собачкой, обращая на себя внимание всех слуг, развлекала своими глупыми гаданиями, собирала трупы крыс и крапиву для своей странной веры. Звучит заманчиво. Пусть отвлекает от лишнего стресса своим неряшливым видом.
— Я не болен, проваливай через десять минут, — небрежно кинул слова блондин, снова возвращаясь к делам. Его осанка оставалась такой же прямой, — И скажи дворецкому, что наколдовала здесь, провела ритуалы, всё в этом роде — тебе виднее.
Девушка обидчиво закусила губу, неловко топчась на месте. Она слышала рассказы о Солнечном лорде и представляла его совсем другим: добрым, вежливым и благородным. Правда, также до неё дошли слухи об изменениях за последние полгода... И всё же, до этого момента Беатрис верила в лучшее. Значит, что-то определённо она могла сделать сейчас. Хотя бы, разузнать о случившемся.
— Могу я присесть?
Кристофер выронил перо из пальцев, а то в свою очередь — поставило кляксу на листе. Мгновенно голубые очи в лучах солнца неожиданно заледенели, покрылись коркой страха. Взгляд стал слишком ясным, чётким, будто вонзившийся в самое лицо гостьи. По напряжённой спине прошёлся могильный холод... Неужели? Быть может кошмар? Голос, что мучал его на протяжении шести месяцев, принадлежал этой девушке... Или показалось?
— Я передумал. Осмотри меня.
Юноша встал из-за стола и присел на кровать, ближе к её стороне. Беатрис, не веря своим ушам и боясь вызвать в господине новую перемену, спешно засучила рукава и отвязала один мешочек с солью, достала свечу — зажгла её. Глубоко выдохнув через рот, с закрытыми глазами начала водить свечой над туловищем лорда. После чего, высыпала на поднос соль и накапала воска, одновременно нашёптывая странные слова. Когда упала тринадцатая капля — взглянула на получившуюся картину.
— Странно... Совсем ничего нет. Ваше здоровье в самом расцвете сил, — будто не доверяя собственному анализу, тихо произнесла девушка.
— Как ты объяснишь, что я слышу твой голос в голове, мошенница? — Кристофер ощущал себя обманутым, словно его держат за дурака.
— Мой... голос? Но я не совершала нужных ритуалов, мой лорд. Соль показала, что Вы здоровы и не одержимы духами, однако я могу очистить вас от дурного влияния.
«Слабак... Слабые умирают первыми»
— Серьезно? А только что не ты сказала?! Да что я тебе сделал, треклятая шаманка! — стремительно закипал парень, вставая с постели.
— Милорд, этого не может быть. Для ритуала нужно слишком много дорогих и труднодоступных ингредиентов, я бы не стала... — она инстинктивно отступала назад, ближе к стене.
«Мой рот наполняется слюной, когда я представляю твою смерть»
Шаги охотника к загнанной жертве: медленные, осторожные... Блондин на пару секунд потёр переносицу, вновь услышав ненавистный голос.
«Вся эта комната провоняла трупами, мой чудный убийца»
— Пожалуйста... Сжальтесь!... Клянусь, я ничего не делала! — в слезах всхлипывала Беатрис, наконец уперевшись спиной к стене.
«Как хорошо пахнет страх... Твой страх»
Сильные руки стали душить девушку, отрезая путь к отступлению, перекрывая попытки вдохнуть кислорода. Бело-золотая спальня сливалась в одно неразличимое пятно, звуки за окном исчезали, а собственное тело парализовало. Только бы глоток воздуха.... Хотя бы раз... Лёгкие слабо сжимались, а ритм сердца стал единственной музыкой. Но внезапно девичья нога пнула между ног юношу — хватка ослабилась. Это позволило сделать сокрушительные вдохи и наполнить мышцы жизнью, чтобы вырваться из рук и кинуться прочь к двери.
Однако, не успела Беатрис крикнуть о помощи, как крепкая ладонь зажала ей рот и повалила наземь рядом с окном. Девушка не прекращала борьбы, то и дело пытаясь спастись. Она сорвала занавески, в надежде оглушить противника, но не подозревала, что этой тканью ей повяжут руки. Кристофер придавил концы коленями и потянулся свободной рукой до пера на столе... Полные страха глаза шаманки следили за предметом, промычав сквозь мужскую ладонь какое-то послание...
Двадцать один раз. Двадцать один раз острое перо то резало, то вонзалось в горло. Чужая кровь, смешанная с потом Кристофера, окрасила красные занавески. Теперь, они действительно стали кровавыми. Теперь, даже днём они не будут отбрасывать розовую тень. Теперь, слуг никто не накажет за острую заточку пера. Теперь...
Солнечный лорд убрал выбившиеся пряди волос грязными пальцами. Облегчённо выдохнул грудью. Недолго думая, он раскрыл лицо убитой, желая взглянуть на ведьму. Дьявольский голос больше не будет преследовать его. Жизнь вернётся в прежнее русло, когда ничто не предвещало беды. Настанет спокойная жизнь, где нет места страхам, где будет только счастливо и безопасно. Полгода... Целых полгода кошмара... Её мёртвое лицо всё ещё походило на живое. Розовые щёки, вздёрнутый носик, пухлые губы, медно-рыжие волосы... Красивая. Красивая и опасная.
«Какое картинное убийство... Не стирай эти занавески»
Отравляющая тишина.