«На смену с Линчем»

Ночь. Безветренная. Слишком тихо..

Все зеркала в лагере были сняты и собраны в старом актовом зале. Большие, маленькие, разбитые, треснутые — все.
В центре — круг из соли. В нём — костёр из сухих веток и оберегов, которые ты вырезала из ткани и ниток.

Обряд должен был начаться в 00:00.

Вы были втроём: ты, Джон и Линч. Остальных не пустили. Даже Леру. Это было слишком опасно.

Егор стоял молча, с фонарём в руке. Джон держал свечи. Ты — книгу с записями обряда.

— Это похоже на ритуал изгнания? — спросил Джон.

— Это не изгнание, — ответила ты. — Это… пробуждение правды. Мы не убиваем — мы заставляем показаться то, что прячется.

— Тогда почему мне так ссыкатно? — пробормотал он.

Ты встала в центр круга и начала читать. Голос дрожал, но ты продолжала.

Шёпот усиливался. Он был повсюду — над вами, под полом, внутри.

Огонь в центре вспыхнул, и в зеркалах — одновременно — появились лица.
Размытые. Бледные.
Не ваши.

Линч сделал шаг вперёд.

— Что это за… — он не договорил.

Одно из зеркал взвизгнуло, как по стеклу прошлись когти. Изнутри — рука, белая, сухая, без ногтей, вырвалась и вцепилась в край рамы.

— ВЫЙДИ ИЗ КРУГА! — закричал Джон.

Ты отпрянула, но не успела.

В одно мгновение сущность рванулась к тебе, прорвав грань между отражением и реальностью. Её когти сверкнули в свете огня — и вспороли тебе живот.

Ты не закричала сразу. Лишь почувствовала, как по коже течёт что-то тёплое и липкое.
Потом — резкая боль, как будто тебя разрывает изнутри.
Ты упала на колени. Мир поплыл.

— Т/И!!! — крикнул Егор, рывком подхватывая тебя на руки. Его глаза расширились. В голосе — паника. Чистая. Неприкрытая.

— Она дышит! ЖИВА! — выкрикнул Джон, срывая рубашку, чтобы прижать к ране.

Кровь пропитала ткань. Егор прижимал тебя к себе, бормоча что-то, чего ты уже не понимала.

— Держись. Ты только не закрывай глаза. Ты не имеешь права закрыть их, слышишь? — голос Егора дрожал.

— Уносите её! — крикнул Джон. — Я за Лерой и аптечкой!

Линч поднял тебя на руки. Ты чувствовала, как его пальцы сжимаются на твоём теле — нежно, но отчаянно. Он бежал по коридору, проклиная каждую ступеньку.

Медпункт.

Лампы мигали. На столе — старое одеяло. Ты лежала, всё ещё в сознании, но в полубреду. Всё тело дрожало. Боль шла волнами.

— Лера! Нужна Лера! — рявкнул Линч.

Она прибежала через полминуты. Белая, как стена.

— Она порвана. Ей надо зашивать. Прямо сейчас.

— У меня только обычный набор. Нитки, игла. Анестезии — минимум!

— Делай, что можешь. Она теряет кровь.

Лера зажала рану стерильной тканью. Потом посмотрела на тебя.

— Прости. Я не могу делать это без боли.

Ты кивнула. Слеза скатилась по щеке. Ты не просила обезболивающего. Просто сжала кулак. Линч сел рядом и взял тебя за руку. Крепко.
Он смотрел только на тебя.

— Смотри на меня. Смотри только на меня. Не отпускай, ладно? — прошептал он.

Игла вошла в кожу.

Боль была адская. Режущая, тупая, давящая. Она будто расползалась по внутренностям. Но ты держалась. Только дыхание стало резким. Плечи дрожали.
И всё это время Егор не отводил взгляда.

Он гладила твою ладонь, тихо бормотал:

— Я с тобой… Я с тобой… ты не умрёшь, слышишь? Чёрт с ним, с этим лагерем. Главное — ты.

Твой живот зашивали вручную. Каждую стяжку чувствовалось, как кусок души отрывается. Ты даже не могла закричать — только хрипела.
Но жила.

Через час ты была на кровати. Под капельницей. С бледным лицом, в бинтах, дрожащая. Но живая.

Джон сидел у окна, молча.
А Егор — рядом с тобой. Рука его лежала на твоей.

— Если бы я потерял тебя… — он не договорил.

Ты открыла глаза.

— Я здесь.

Он опустил голову. Лоб коснулся твоего плеча. Впервые он сломался.
— Блядь, ты сильная… — прошептал он. — Сука, как же я боялся.

На следующее утро в зеркале — большом, треснутом, что стояло в зале — появилась Аня.

Настоящая.
Её лицо было видно ясно. Она стояла внутри, будто в ловушке.
И смотрела прямо на тебя.

Ты лежала в медпункте, прикрытая пледом. Джон держал в руках планшет, Лера — книгу. А Егор сидел на подоконнике. Все молчали.

И тогда Аня заговорила.

Губы в отражении шевелились. Слов не было, но ты слышала:

> — Я не умерла… Я заперта… в нём…
Найди корень… уничтожь его…
Я… здесь…

Зеркало помутнело. И погасло.

— Она жива, — прошептала ты. — Её можно спасти.

Но в ту же ночь… Лагерь задрожал.
В лесу, между деревьями, что-то гигантское прошлось — шаг за шагом.
Словно само пространство прогнулось под весом. Ветки ломались с сильным и громких хрустом.

И ты поняла вы разбудили не только зеркало..

Утро

Ты проснулась от того, что в окно ударил солнечный свет. Рядом — шипение капельницы и тяжесть под одеялом.
Живот болел сильно. Глубоко, тянуще. Как будто под кожей остался раскалённый камень. Ты осторожно пошевелилась — и тут же вскрикнула.
Сквозь зубы, тихо.

— Не смей, — раздался голос.

У изголовья сидел Егор. Вид усталый, но глаза — живые. В них была тревога и гнев одновременно.

— Ты не встанешь. И не спорь, — добавил он твёрдо. — Я не буду повторять.

— Мне просто… надо проверить… зеркало… — прохрипела ты.

Он наклонился ближе.
— Если ты сейчас встанешь — ты снова порвёшь швы. Сдохнешь на ровном месте. Я это не переживу. Я серьёзно.

— Тогда… отойди.

Он не ушёл. Только протянул руку и положил на твою. Тепло. Уверенно.

— Я уже один раз держал тебя, когда ты почти уходила. Второго раза не будет.

День

Ты пыталась встать. Трижды.

Первый — когда Джон принёс тебе чай с лимоном. Он поставил его на столик, и ты, дождавшись, пока он отвернётся, встала.
Сразу же чуть не упала.
Он вернулся, заметил — и громко выругался:

— Ты че совсем офигела?! Я тебе чё, медбрат? Садись, блин! Я серьёзно, ты порвёшь шов — и всё, привет операционная и наркоз из куриного бульона!

Ты села, фыркнув. Он укрыл тебя пледом.

— Ты не в армии ало. Здесь можно быть слабой.

Второй раз — уже вечером. Ты решила дойти до столовой.
На полпути тебя перехватил Линч. Он не кричал. Просто взял тебя под локоть и развернул обратно.

— Даже не думай, — сказал он, глядя прямо в глаза. — Отдыхай. Ты и так сделала больше, чем все мы. А теперь позволь нам — хоть раз — сделать что-то для тебя.

Вечер

К тебе начали приходить дети. Несколько девочек из первого отряда принесли одеяла и пластилин. Один мальчишка с блокнотом положил тебе рисунок.

На нём ты была… с мечом. А рядом — Джон в доспехах из кастрюль, и Егор с пламенем в руке.

Ты рассмеялась. Первый раз за весь день. Даже сквозь боль.

Позже, когда солнце ушло, ты осталась одна. Джон ушёл на дежурство, Лера — спать. А Егор… остался в тени.
Ты знала, что он где-то рядом. Он не говорил, но не уходил далеко.

Ты чувствовала это.

Ночь

Ты проснулась от шороха. Медленно открыла глаза — и увидела его.
Егор сидел на подоконнике. В темноте. Смотрел в окно. В одной руке — нож, в другой — блокнот.

Он писал. В тетрадь. Что-то быстрое, короткое.

— Ты не спишь? — спросила ты.

Он вздрогнул, повернулся.

— Думал, ты вырубилась.

— Боль мешает. И мысли.

Он подошёл ближе. Сел на край кровати.

— Я записываю. Всё, что мы узнали. Все мелочи. Всё, что может пригодиться. Я не хочу ошибиться снова.

Ты смотрела на него. Он был не как раньше. Меньше телевизора, больше человека.

— Спасибо, что не ушёл, — сказала ты тихо.

Он кивнул.

— Если бы ты умерла… — он замолчал. — Всё бы обнулилось. Даже смысл бороться.

Ты взяла его за руку. Сама. Он не отдёрнулся. Только посмотрел на тебя.
Тепло. По-настоящему.

— Не бойся, — прошептала ты. — Я держусь.

Он кивнул. И впервые — улыбнулся. Настояще. Без иронии.

— Идёт.

Поздняя ночь

Когда лагерь уснул, вы все снова услышали шаги.
Не обычные.

Тяжёлые. Гулкие.

Ты услышала, как посуда в медпункте звякнула от вибрации. За окном что-то прошло.

Высокое.
Тени между деревьями раскачивались.
И казалось, будто сам лес дышит. Медленно. Злобно.

— Это не зеркало, — сказал Линч, глядя в темноту. — Это что-то большее. Оно пришло.

Ты сжала одеяло.

> И ты знала — следующая ночь будет кровавой..

Блиин, что-то никто не читает(
Ну ладненько, пишем дальше)♡