Потерянные судьбы

1

19 мая

Даниэлла приземлилась так резко, что запнулась в собственных ногах и рухнула на землю. Нервно оглянувшись, она убедилась, что одна, и села. Сердце стучало, ладошки были мокрыми от пота и липкого страха. Но она знала, что только этот человек теперь может помочь. И, чтобы его найти, нужна кровь.

Кинжал, которым ей угрожали, выскользнул из руки и упал в траву, а Даниэлла коснулась щеки, щурясь от боли. Пальцем она убрала запекшуюся кровь, чтобы открыть рану.

Что там дальше?

Даниэлла вспоминала ритуал, но в глазах темнело от страха. А душевная боль отодвигала физическую, утягивая во мрак, где было невозможно дышать и думать. Она позволила себе остаться во тьме, отдаться этой боли. На секунду она осталась одна, окруженная темнотой, а потом резко распахнула глаза.

Нужна кровь того, кого она хочет найти.

Вот только крови короля Подземного царства у нее нет. Зато есть кровь его сына. Главное, чтобы и правда был родной! А перья с крыльев хранителя жизни усилят магию и помогут.

Даниэлла осмотрела кровавые пятна на футболке, но нахмурилась — слишком мало. Даже если бы она искала самого Джошуа, этого было бы недостаточно. Но принца искать не нужно: она и так прекрасно знала, где он скоро будет, — там же, где теперь Джейкоб. А вот Элайджа Блэк сможет проводить ее в Подземное царство.

Даниэлла подтянула крыло к себе, чтобы разглядеть окровавленные перья. Вот это уже на что-то похоже. Она оценила масштаб и поняла, что для ритуала вполне хватит крови, что налипла на два маховых пера. Сможет ли она без них летать? Скорее всего. Да, вполне. Но будет больно. Будет адски больно...

— Это и так малая цена. Хоть все крылья вырву, лишь бы вернуть его... — прошептала Даниэлла, зажимая кинжал в руке. Пальцы дрожали, едва удерживая рукоятку, но она сделала глубокий вдох и открыла глаза, вновь схватила крыло, оттягивая перья, что собиралась отрезать. — Так нужно... так нужно, Дени... ну же, Дени! Без ритуала ты можешь никогда не найти его...

Она выпустила крыло и обессилено опустила руки. Она дрожала всем телом, слезы текли градом, но она закричала, а потом вновь вцепилась в перья, оттянула и провела кинжалом так быстро, что сама не успела сообразить, что делала.

Крик оглушил весь лес. Кровь заливала светло-желтые крылья и траву, но Даниэлла даже не взглянула на рану. Она приложила перья к щеке, пачкая их и в своей крови, и бережно положила.

В глазах вновь потемнело, но уже не от страха. Она уперлась руками в землю, чтобы не упасть. Красные, как и кровь, что стекала по крылу, волосы упали на лицо, прилипли к раненой щеке. Она дала себе минуту, чтобы прийти в себя, морщась от боли, что разрывала изнутри, словно она порезала себе само сердце, а потом вновь схватила кинжал и пригвоздила им перья.

Что дальше? Вспоминай! Теперь у тебя есть кровь и магия хаоса, заключенная в перьях!

Даниэлла отчаянно напрягала память, силясь вспомнить ритуал. Только бы ее жертва не стала напрасной, только бы найти того, кто поможет вернуть Джейкоба...

Она не думала, что Элайджа мог отказаться или убить ее. Или что похуже: что он обрадуется и отведет ее к сынишке, чтобы тот закончил то, что начал, — украл ее крылья и королевскую магию.

Все или ничего. Все или ничего.

— Не надо было уроки магии прогуливать... — шикнула она, а потом ее глаза расширились.

Вспомнила! Записка!

Это же словно вязать узлы! Ну же, Даниэлла! Королеве должно быть стыдно, что она боится такого ритуала.

Даниэлла убрала волосы с потного лба и выставила руки, что тряслись от боли, закусила губу, и начала водить пальцами, представляя, что связывала узлы.

Кровь, ее и Джошуа, смешалась, поднялась, превращаясь в алые нити.

— Я смешаю кровь того, кто так сильно нужен мне. Кровь и кровь, чтоб он нашелся, словно узел на запястье.

Кровавые нити оплетали руки Даниэллы, завязываясь на пальцах, а она продолжала бормотать себе под нос, представляя лицо Элайджи Блэка:

— Кровь и кровь, чтоб он нашелся, завяжу себе на сердце, кровь и кровь, чтоб он нашелся, узел завяжу на сердце.

Даниэлла охнула, чувствуя боль в груди, и уронила руки на колени. А потом заметила узелки, что завязались на пальцах. Она поднялась, качнулась, схватилась за дерево, ведь в глазах потемнело. В ушах шумело, а сердце бешено стучало. Она дождалась, когда вновь сможет видеть и когда вернутся звуки леса, и махнула крыльями.

Больно. Мойра как больно.

Но терпимо. Она сможет.

Даниэлла оттолкнулась от земли и взмыла в небо, наблюдая, как один из узелков развязался, а следующий начал мерцать, подсказывая направление.

2

19 мая

Ветер всколыхнул деревья, заставив листья шуршать, словно холодный шепот теней, а Даниэлла Уайт чудом не упала, приземлившись. Крылья мерцали, освещая темный лес и побелевшее лицо, кровь заливала перья, капала на траву.

Даниэлла схватилась за дерево, уперто вздернула нос, оглядывая темноволосого мужчину, который заслонил собой юную девушку.

— Я... — Даниэлла выдохнула, едва видя, ведь в глазах темнело. Она зажмурилась и обхватила ствол, надеясь, что не упадет в обморок.

— Пусти! — возвестил нежный женский голос.

— Аврора...

— Ей плохо! Не видишь?

Даниэлла вздрогнула, когда ощутила на щеке нежные касания теплой руки. Она сощурилась, чтобы разглядеть девушку с белыми волосами и внимательными карими глазами. И было в ее взгляде столько сострадания, что она невольно содрогнулась.

— Позволишь? — Аврора несмело улыбнулась и указала на крыло. — Я не наврежу.

Даниэлла чудом держалась на ногах, мозг не думал после потери крови, а потому она кивнула, понимая, что еще немного — и она все равно рухнет в обморок.

Пальцы Авроры замерцали. Даниэлла зашипела, ведь усилилась боль в месте, где были перья; схватилась за дерево с такой силой, что засадила пару заноз. Королева закусила язык, стараясь не кричать, но с каждой секундой она видела все четче, а силы возвращались.

Вскоре Даниэлла смогла выпрямить спину, поняв вдруг, что боль и слабость исчезли. Она обернулась и заметила розовую кожу в месте, где до этого зияла рана. Аврора провела над крылом, смахивая кровь, а потом улыбнулась.

— Спасибо, — пробормотала Даниэлла, а Аврора подала платок и указала на щеку. — Не знала, что целители еще остались. Мама говорила, вы вымерли.

— Как видишь, не все. Прости, перья не могу вернуть.

— Все в порядке. Я и не надеялась... — сказала Даниэлла, проводя по щеке, понимая, что там тоже остался шрам, и стерла кровь.

Даниэлла обернулась к мужчине, что наблюдал за происходящим, сложив руки на груди. Элайджа Блэк — а Даниэлла не сомневалась, что это именно он — прислонился к дереву, у его ног лежало два больших рюкзака, подсказывавших, что они с Авророй куда-то шли. Темные глаза холодно смотрели на Даниэллу. Он явно был недоволен происходящим.

Элайджа поправил белую рубашку, зачесал волосы, полностью открывая лицо. А Даниэлла осознала, к какому человеку прилетела по собственной воле, но и поняла, что страха не испытывала. Либо все, либо ничего.

— Меня зовут Даниэлла Уайт, и я королева Солариса.

Глаза Элайджи зажглись интересом, но всего на секунду. Он взял себя в руки и скучающе пожал плечами.

— И?

Даниэлла свела лопатки, пряча крылья, поправила красные волосы, которые трепыхал ветер, и подошла ближе.

— Мне нужна помощь.

— Не сомневаюсь. Но я не заинтересован.

— Элайджа! — Аврора подошла ближе и толкнула его в плечо. — Девушку так жестоко ранили, а ты даже слушать ее не хочешь!

— Сбежавшую королеву, — холодно ответил Элайджа, но лицо изменилось, едва Аврора приложила руку к его щеке и заставила посмотреть на себя.

— Давай хотя бы выслушаем ее.

Даниэлла нервно кусала губу, видя, как теплел взгляд короля Подземного царства от касаний юной девушки. Кажется, он очень ею дорожил. Элайджа тяжело вздохнул, поцеловал руку Авроры, но потом все же кивнул Даниэлле, веля говорить.

— Я сама себе перья вырвала, чтобы найти тебя.

Элайджа вздернул брови, скучающе глядя на нее.

— Твой сын убил моего мужа, а потом пытался отрезать мне крылья. — Даниэлла подошла к Элайдже почти вплотную, встретилась с ним взглядом. Держать контакт было не просто, душа едва выдерживала холод, что оседал на коже, но она не могла показать страх, ведь Элайджа был ее последней надеждой. Она заметила, как он напрягся, услышав про сына, но потом вернул скучающее выражение лица.

— Мне какое дело? Я не отвечаю за деяния Джошуа.

— Знаешь, кто мой муж? — Даниэлла схватила Элайджу за руку, зная, что так он почувствует ее эмоции, ощутит боль и безысходность, что тянули ее на дно океана. — Некромант. И он пожертвовал своей жизнью ради меня.

— И? Сбежавшая королева, что ты от меня теперь хочешь?

Элайджа перехватил ее руку, впиваясь короткими ногтями в ладонь, и притянул Даниэллу к себе. Они оказались так близко, что она утопала в холодных глазах. Мир вдруг затих, оставляя их наедине, но страха не было. Она уперто не отводила взгляд, позволяя читать свои эмоции и желание отомстить.

— Хочу вернуть его. И только ты можешь сделать это.

Элайджа усмехнулся и выпустил ее руку, отошел, покачав головой. Даниэлла немного расслабилась, возвращаясь в лес, вновь слыша шуршание листьев, замечая Аврору, что взволновано наблюдала за их разговором.

— Нет, — твердо сказал Элайджа и встретился взглядом с Авророй, помотал головой, видя, как она хмурилась, и уже мягче добавил: — Нет. Я иду с тобой, Аврора.

— Элайджа...

— Нет.

— Крылатый случай! Элайджа, мой муж некромант! Не понял еще, зачем он был нужен Джошуа? Он нашел ящик Тьмы!

Аврора взяла руку Элайджи, испуганно глядя на него.

— Что такое ящик Тьмы?

— Ключ, — выдавил Элайджа, сведя брови. — Полагаю, Врата Подземного царства уничтожены.

Аврора изумленно ахнула, раскрыв рот, перевела взгляд на Даниэллу, которая кивнула, подтверждая.

— Ты должен пойти с ней...

— Я должен защитить тебя. Теперь я точно знаю, что должен увести тебя в Терравил.

— Элайджа... Что, если только ты можешь все исправить?

— Ерунда. Я должен защитить тебя...

— Твой сын забрал у этой девушки того, кого она любит. Разве ты не хочешь помочь ей?

Даниэлла затаила дыхание, осознав вдруг, что Аврора — ее единственная надежда. Она видела, как менялось выражение лица Элайджи, как его взгляд смягчался, едва он смотрел на юную целительницу. Кажется, он любил ее.

— Врата Подземного царства уничтожены! — воскликнула Даниэлла. — Твоего царства!

— И что? Я больше не король.

— Король! Магия еще в тебе! И что ты собираешься с этим делать?

— Не сбежавшей королеве учить меня, что делать, — выплюнул Элайджа, а радужки его глаз покраснели. — Я обещал себе больше не вмешиваться в эту игру. И не стану.

Даниэлла резко выдохнула, выругалась, не зная, что делать.

— Знаешь, как кровь Джошуа попала на мои перья? — тихо спросила она. — Он стоял совсем близко ко мне, уже занес меч, чтобы отрубить мои крылья.

Даниэлла замолчала, наблюдая, как Аврора схватила Элайджу за руку, а он нахмурился, считывая ее эмоции. Его глаза потухли, он качнул головой, понимая, что скоро сдастся.

— Повезло, что мой дедушка подоспел с подмогой. Джошуа отвлекся, а я выхватила меч из его рук и полоснула по груди. Убила бы, но в нем течет твоя кровь. И потому лишь ранила. А потом он сбежал, словно трус.

Элайджа тряхнул головой, пряди упали, закрывая его глаза. Аврора подошла к нему ближе и что-то прошептала на ухо, заставив нахмуриться.

— Он очень дорог мне, Элайджа, — прошептала Даниэлла и вытащила кольцо из-под футболки, поцеловала золото, едва удерживая его в трясущихся пальцах. — Я прошу только проводить меня до Подземного царства и помочь вернуть. У меня больше нет этой магии.

Аврора провела рукой по щеке Элайджи.

— Мы быстро. Туда и обратно! — не сдавалась Даниэлла.

Элайджа закрыл глаза, сражаясь с собой, а Аврора вновь шепнула ему что-то. Он схватил ее за руки, хмурясь все сильнее.

— Я не оставлю тебя одну! Ты же знаешь, что тебя ищут.

— Я пойду с тобой...

— Мойра тебя не отпустит. Твоя душа уже должна принадлежать ей.

— Но...

— Я не могу тебя оставить.

Даниэлла спрятала золотое кольцо обратно под футболку.

— Моя сестра и дедушка идут к нам в дом. Они могут ее защитить. Мой дед хоть и не молод, но еще не потерял форму — он был главой нашей стражи.

Аврора уверенно кивнула.

— Хранитель? — спросил Элайджа, выпуская руку Авроры.

— Стихийник. Как я. Огонь. — Она разожгла огонь на ладошке. Элайджа смерил ее таким холодным взглядом, словно хотел потушить пламя.

— Сестра?

— Хранитель жизни. Стихия ветра. Новичок, так как жила в мире без магии. Но уже неплохо обращается с ветром.

Элайджа тяжело вздохнул, нахмурился еще сильнее. Лес затих, казалось, все замерло, ожидая его решения. Он сделал шаг к Даниэлле, выставив руку, но та покачала головой.

— Ну уж нет! Одного раза было достаточно!

— Я должен знать, что это не ловушка. Иначе я не уйду от Авроры.

Даниэлла кинула взгляд на Аврору, что затаила дыхание, наблюдая за происходящим. Посмотрела в холодные глаза Элайджи и покачала головой.

— Твою тень! Это унизительно, — обиженно прошептала Даниэлла, беря Элайджу за руку, но тот резко притянул ее к себе, развернул и приложил руку к груди. — Только не душу!..

— Иначе я никуда не иду, сбежавшая королева, — прошипел Элайджа на ухо. Даниэлла закусила губу, пытаясь утихомирить обиду и злость.

— Сам тоже сбежал, разве нет?

Элайджа усмехнулся и отпустил ее. Не сказав Даниэлле ни слова, он подошел к Авроре и взял за руки. Взгляд смягчился, исчез холод из голоса. Он говорил так ласково, что Даниэлла лишь удивленно моргала, пытаясь осознать, как такое возможно. Секунду назад он грубо щупал ее душу, обвивал таким холодом, что делал больно. И вот он уже тепло улыбался Авроре, нежно целуя ее пальцы.

— Максимум неделя, и я найду тебя, хорошо?

Аврора кивнула, провела руками по его щекам.

— Будь осторожен.

— За меня не беспокойся. — Элайджа поцеловал ее палец, на котором сверкало кольцо, а потом отошел и спокойно проговорил: — Кора. Я знаю, ты рядом. Выходи.

Даниэлла нервно оглянулась, догадываясь, кто к ним должен выйти. Когда же от леса отделилась девушка с короткой стрижкой и потухшим взглядом, Даниэлла успокоилась — такая не навредит. Кора медленно подошла к Элайдже, склонила перед ним голову.

— Мой король.

— Прекрати, — бросил Элайджа, снимая браслет.

Кора хищно ловила каждое действие, а тату заполыхали красным от возбуждения, но взгляд потух, едва она поняла, что этот жест вовсе не для нее. Элайджа приложил браслет к запястью Авроры, заставляя прирасти к коже.

— Теперь ты служишь Авроре, — спокойно пояснил Элайджа, словно не замечая, как загорелись от злости глаза Коры, обострились скулы, а на руках подросли ногти, став похожими на острые щепки. — Ты будешь ее защищать, выполнять любую просьбу.

— Дай угадаю: умрет она — умру я? — зло бросила Кора.

Элайджа усмехнулся.

— Пока браслет на тебе, она в твоей власти. Чем длиннее ее волосы, тем она сильнее. Пока я их не обрезал, она даже мне могла сопротивляться, но теперь...

— Я прекрасный раб, — встряла Кора, поправляя зеленые волосы, что едва доходили до плеч. — Но мои волосы растут быстрее, чем у людей. Пройдет год и....

— Ты меня не ослушаешься, правда, Кора?

Кора содрогнулась от холодного тона Элайджи, от которого в нее словно полетели сосульки, что царапали душу и сердце.

— Элайджа... — заговорила Аврора, но Элайджа покачал головой.

— Я не оставлю тебя с чужаками беззащитной. И ты не знаешь, куда идти.

Аврора обняла Элайджу, прошептала ему что-то. Даниэлла наблюдала за ними издалека, понимая, что нельзя портить такой момент. Она уже догадалась, как много значила Аврора для Элайджи. Сообразила она, что и в Подземное царство Элайджа согласился идти во многом ради Авроры — ради нее он пытался стать лучшей версией себя.

— По территории Коры вы дойдете до Лостхилла уже к завтрашнему вечеру. Не снимай кольцо, и я тебя найду, хорошо? Если оно теплое — значит, со мной все хорошо...

Даниэлла сощурилась, чтобы рассмотреть кольцо, ведь память защекотало от подобной магии, но сбила подошедшая Кора, что оценила ее колким взглядом.

— Дай угадаю... огонь? — Кора коснулась красных, словно пламя, волос Даниэллы и тряхнула плечами, сладко улыбнувшись, едва та ударила ее по тыльной стороне руки. — Точно огонь.

— И твоя королева.

Кора закатила глаза, подтвердив догадку Даниэллы, что богиня давно за ними наблюдала и видела крылья.

— У меня есть только один король. — Кора кивнула в сторону Элайджи, что прощался с Авророй. — А ты сбежала от нас. Так что твои крылья ничего не значат.

— А ты лишилась волос и силы.

Кора надулась, ее тату посерели.

— Верну былую мощь через пару лет...

— Может, и я тоже. И велю вырубить твой лес.

Кора насупилась, уже протянула было руку к шее Даниэллы, вырастив ногти, что напоминали бритвы, но отступила, увидев огонь. Даниэлла лениво повернула руку, пламя оплело ее запястье, стало подниматься выше, танцуя вокруг предплечья.

— Слышала, леса не любят огонь, — спокойно сказала Даниэлла, наблюдая, как вытягивалось лицо Коры. — А моя сестра научилась ветром неплохо управлять. Попрошу — на твоих деревьях не останется листьев из-за урагана.

Кора хотела было ответить, но не успела. Элайджа положил руку ей на плечо, заставив вздрогнуть.

— Ты знаешь, что будет, если что-то пойдет не так.

— Цела будет твоя провидица, — процедила Кора и стряхнула с себя руку Элайджи. — Береги себя, душнила мойров. Умрешь — плакать не буду.

В глазах Коры плескалась грусть. Она коснулась щеки Элайджи, склонила голову и отошла. Элайджа еще раз посмотрел на Аврору, а потом без слов двинулся в чащу леса. На его плечах снова висел рюкзак.

— Удачи! Передавай привет моим, ладно? — сказала Даниэлла и побежала вслед за Элайджей, боясь потерять его из вида.

Они молча шагали, слушая шелест листьев. Даниэлла поглядывала на хмурого Элайджу, но молчала, понимая, как он расстроен из-за их маленького путешествия в подземку. Боль в душе смешалась с надеждой, и она не понимала, что хуже — знать, что уже ничего не изменить, или понимать, что теперь все зависело от короля Подземного царства, который прочел ее душу. От этого осознания у нее шли мурашки, а сердце неприятно кололо — такое унижение. Но если это цена за возвращение Джейкоба — то мойра с ним. Переживет.

А потом Даниэлла вспомнила Эйрин, которую вновь бросила. Ушла, даже не попрощавшись, ведь слишком спешила найти Элайджу, боясь, что крови на крыльях останется слишком мало для ритуала поиска.

— Не переживай за сестру. О ней позаботятся. Кора все еще богиня леса. И твой дедушка с ней рядом.

Даниэлла вздрогнула, испугавшись, что Элайджа умел читать мысли, но потом догадалась, что он прочел и эти раны, и переживания на ее душе.

— Я снова бросила Эйрин. — Даниэлла сложила руки на груди, недовольно вздыхая. — Я всю жизнь ее бросаю. Не должна я заботиться о ней в первую очередь?

— Ты сделала правильный выбор. Я знаю, ты хочешь убить моего сына.

Даниэлла вздрогнула, опасливо глядя на Элайджу.

— Не хотела бы после того, что он сделал, — я бы с тобой не пошел. Может, я тоже не против выжечь ему душу.

Элайджа криво улыбнулся, наслаждаясь изумленным видом Даниэллы, и попытался коснуться ее руки, но она отшатнулась, вызвав смех.

— Я больше не позволю. Ты и так знаешь обо мне слишком много. А я о тебе — ничего.

— Что ты хочешь знать?

Она заглянула в мерцающие любопытные глаза, заметила, как изогнулись губы в полуулыбке. Кажется, она стала ему интересна. Даниэлла пыталась понять, хорошо это или плохо, но потом тяжело вздохнула — все лучше, чем идти в молчании.

— Девушка... Аврора. Она выглядит совсем юной.

— Считаешь меня педофилом, а?

— Если учесть, что тебе чуть больше тысячи... Сколько там?

— Тысяча тринадцать.

— Именно! — Даниэлла дернула плечами, тяжело вздохнула. — Но если учесть, что моей маме было почти пятьсот, когда она вышла за моего отца, которому едва исполнилось тридцать, то все нормально. Я не осуждаю.

— Авроре будет двадцать через три недели. И я должен к ней вернуться до этого дня. У нас были... планы. Что ж, теперь хотя бы просто рядом с ней оказаться.

— Дай угадаю: сбежать решили на какой-нибудь остров.

— Вроде того. Но не теперь.

— И что изменилось?

— Ты вернулась в Соларис, Даниэлла. И теперь у нас есть шанс все изменить.

— Думала, ты не хотел ничего с этим делать.

— Может, Аврора убедила меня. А может, и твоя душа. Ты тоже жаждешь перемен.

Элайджа вновь пошел вперед, а Даниэлла замерла, глядя ему вслед.

— Да нет же! Я эгоистка. Весь мир разваливается... люди не знают, что делать! А я иду в Подземное царство, чтобы спасти того, кого люблю.

— И убить моего сына заодно.

— Чтобы отомстить.

— И?

Элайджа резко обернулся, вскинув брови. Длинные волосы упали на лицо, скрывая любопытные глаза, но довольная полуулыбка выдавала его наслаждение от беседы.

— Я должна быть их королевой. А я сбежала! Уже во второй раз! И если тогда я была подростком, то сейчас... Я должна была остаться еще во время пожара.

— Зачем?

— Я родилась...

— И что? По моим сведениям, за Вратами люди все еще сами выбирают правителей из числа тех, кто сам баллотируется.

— Но у нас не демократия.

— Так надо сделать демократию. В чем проблема? Кто сказал, что быть эгоистом — плохо? Если ты не хочешь быть королевой, править, играть в эти игры — так не будь ею. Найди свой путь, живи как хочешь. А править будет кто-то другой. Тот, кому это нужно.

— Жить для себя? Это эгоизм. У меня есть сила.

— Не только у тебя. Ты — не последний хранитель жизни. Найди преемника, того, кто достоин и желает этого, передай королевскую магию.

— Но я...

— Здоровый эгоизм — вот залог счастья. Кто сказал, что ты обязана всю жизнь руководить страной? А для себя когда жить?

— Предлагаешь с тебя брать пример?

— Почему нет?

— Так почему тогда идешь со мной?

— Ради Авроры. Не ради тебя. И уж точно не ради Солариса.

Даниэлла устало кивнула. Плевать, ради кого Элайджа поможет вернуть Джейкоба, лишь бы он вернулся к ней.

3

19 мая

Аврора наблюдала, как кровь капала с перьев Даниэллы, и ощущала, как вина, словно змея, стискивала внутренности, залезая под самые ребра, чтобы добраться до души. Она знала, что должна сделать, но как же было страшно отпускать Элайджу в Подземное царство.

— Аврора...

— Я люблю тебя, Элайджа. И я верю, что ты вернешься ко мне. Когда исправишь все. Помоги Даниэлле. Неужели ты не видишь ее глаза? Эту боль?

— Я вернусь. Каждый раз, когда кольцо станет теплым, — это я говорю, как сильно люблю тебя.

И вот Элайджа скрылся в чаще, а сердце едва билось, оплетенное безнадегой. Но Аврора верила, что он вернется, когда поможет Даниэлле вернуть любимого, и разберется с Вратами Подземного царства, которых больше нет. Она помнила, что решила влюбиться в короля. А король должен иногда жертвовать собственным счастьем ради людей.

— Ну и зачем ты его отпустила? — спросила Кора, поглядывая на браслет, что теперь оплетал запястье Авроры.

— Так правильно.

— Скучно.

— Тебе не понять.

Аврора первая пошла вперед, но Кора взяла ее за локоть и повернула в другую сторону, лукаво улыбаясь. Обида захлестнула сердце, но пришлось смириться и признать, что она понятия не имела, куда идти, и что без Коры ей в этом лесу не выжить даже с глазами.

Они шли в тишине. Кора пыталась завязать разговор, но Аврора молчала, думая про Элайджу. Он сказал, что задумал: повлиять на Даниэллу, заставить ее принять титул, а затем объединить королевства. Но сначала он поможет ей вернуть любимого, чтобы она была у него в долгу. Элайджа верил, что вместе они смогут все изменить.

Ветки хрустели под ногами, словно считывали беспокойство и грусть. Аврора так привыкла, что Элайджа был рядом, полгода она всегда знала, что может его коснуться, и поэтому теперь разлука казалась невыносимой.

— Классные джинсы, — сказала Кора, Аврора нахмурилась в ответ. — Ой да ладно! Мы теперь связаны, значит, надо хоть как-то общаться.

Аврора вновь промолчала. Кора бесшумно ступала рядом, недовольно вздыхая. Начало темнеть, на лица опускался липкий страх из-за того, что могло скрываться во тьме.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе. Но у нас нет выбора, дорогуша.

— Я должна тебя опасаться?

Кора улыбнулась, сверкнула глазами, радуясь, что Аврора подала голос.

— Пока на тебе этот прекрасный браслет, — Кора коснулась ее руки чуть выше запястья, сладко улыбнулась, — я не смогу тебе навредить.

— Сможешь руку отрубить во сне.

Кора закатила глаза, тряхнула плечами.

— Элайджа любит тебя. Наврежу тебе — возненавидит меня. А я так не хочу.

— Ты любишь его.

— Не бойся, он однолюб. И выбрал тебя. А я — богиня. У меня души нет.

Татуировки Коры слабо мерцали желто-зеленым, короткие волосы трепыхал ветерок, но на губах расцвела улыбка, однако затем померкла, едва она сказала:

— Я все еще считаю, что он убьется из-за того, что любит тебя. Любовь — это слабость.

— Любовь — то, что делает нас людьми.

— Может и так...

— Я все еще тебя ненавижу. Я знаю, что это ты...

— По просьбе твоего папаши. Я делала то, что было нужно, чтобы выжить и спасти свой лес.

— Он мучился? — прошептала Аврора, вспоминая, как Кора тащила ее отца на верную смерть в лес.

— Да, Аврора. Ему было очень страшно и больно.

— Все равно ненавижу тебя.

— Плевать. Ненависть и Любовь всегда были сестрами. Разве нет?

— Ты хотела отрубить Элайдже руку. Разве же это любовь?

Кора остановилась, Аврора сделала несколько шагов, но тоже встала, недовольно вздернув брови.

— Иногда ради тех, кого любишь, нужно делать ужасные вещи. Вот Элайджа ради тебя теперь готов погубить весь мир. Знаешь же? Будет выбор — ты или деревня какая, в которой полно народа, он выберет тебя, позволив всем умереть. — Кора провела рукой по старому дереву, которое пытались срубить, но остановились на полпути. Ногти выросли, превратившись в щепки, а срез начал исчезать. — Я вот была готова отрубить ему руку, чтобы забрать браслет. Ведь тогда я смогла бы отдать тебя Джошуа, а Элайджа бы не рисковал так сильно своей жизнью.

Аврора удивленно наблюдала, как богиня убрала руку от коры, а дерево вновь стало целым, словно и не встречалось никогда с топором.

— Я должна была хотя бы попытаться. — Кора поравнялась с Авророй, толкнула в плечо, пройдя мимо. — Идем, надо спешить. Скоро стемнеет.

Аврора едва удержалась, чтобы не дотронуться до дерева, но потом зашагала вслед за Корой, которая ступала по лесу так бесшумно, что становилось не по себе.

— Как давно ты знаешь Элайджу? — Аврора убрала прядь волос за ухо, щеки залились румянцем. — У вас... было что-нибудь?

Кора рассмеялась, а Авроре показалось, что зашелестели листья на сильном ветру. Но смех был таким искренним, что у нее отлегло от души.

— Когда мы познакомились, у него давно перестали бушевать гормоны. Всегда говорил, что секс должен иметь значение, бла-бла! Мойров сын!

— Давно?

— Лет пятьдесят назад. Он часто выходил в мир, не нравилось ему Подземное царство. А потом, когда он ушел, нашел меня, просил помощи. Я помогла ему найти безопасное место, обустроиться, а он браслетом меня к себе привязал, чтобы я никому не разболтала, где он. Я бы и так не разболтала. Но он говорит, что у меня нет души, а значит, и доверять мне нельзя.

Аврора коснулась браслета на своем запястье, обдумывая услышанное. Кажется, Кора и правда искренне заботилась об Элайдже, хоть и была немного того.

— Слушай... — Кора игриво закусила губу. — А он хорош в постели?

Аврора резко выдохнула, краснея еще сильнее, и решила не отвечать. Кора следовала за ней, не отставая ни на шаг, а татуировки замерцали красным.

— Это «да»? — Кора коснулась плеча Авроры, провела ногтем по шее, а потом рассмеялась, едва провидица скинула ее руку. — Думаю, уж за тысячу лет мужик точно должен понять, как сделать приятно девушке в постели. Если нет — значит, он гей.

Кора сладко улыбнулась, наблюдая за смутившейся Авророй, и довольно хмыкнула.

— Значит, хорош. Так и знала.

Аврора заправила волосы за уши, позволяя ветру обдувать горящие щеки, а потом серьезно посмотрела на Кору.

— Он же будет в порядке, да?

— Я почем знаю. Ты его отпустила на опасную миссию туда, где его враги.

— Но он их король...

— Которого они изгнали, дорогуша.

— С ним королева Солариса. Неужели вместе...

— Слушай, я не знаю, что будет. И я тоже за него переживаю. Довольна?

— Я просто хочу... Я боюсь за него.

Кора тяжело вздохнула, заметив обеспокоенный взгляд Авроры, и положила руки на ее плечи. Она едва не отшатнулась, но потом догадалась, что так богиня пыталась ее поддержать.

— Он сильный. Умный. И он сделает то, что будет нужно для победы. Особенно, если победа — это твое счастье. Поэтому... если он не сможет изменить мир ради тебя, то... мы все сдохнем, Аврора.

Аврора часто задышала, едва держась на ногах, но Кора уже выпустила ее и сощурилась, вглядываясь вдаль.

— Там пещерка есть неплохая. Заночуем в ней. А на рассвете в путь, чтобы не разминуться с принцессой. Кроликов любишь? Сейчас поймаю кого-нибудь нам.

Полчаса спустя Аврора жевала кролика, смотрела на Кору, которая касалась деревьев, вырезая на них какие-то руны, горящие темно-зеленым, и пыталась осознать, почему не ненавидела ее. Да, богиня ей не нравилась, Аврора помнила, кто убил ее мать, но не желала Коре за это смерти.

Аврора дотронулась до браслета и поежилась — никогда в ее власти еще не было богинь. Это было... странно.

— Так, теперь за эти руны никто не пройдет без моего ведома. Можешь спать спокойно.

Кора плюхнулась напротив костра и улыбнулась Авроре.

— Не бойся ты меня. Вот увидишь, до прихода Элайджи мы с тобой подружимся.

— Сомневаюсь, — ответила Аврора, а потом ощутила, как потеплело кольцо на ее пальце, и улыбнулась.

4

20 мая

Даниэлла почти не спала, ворочаясь на жесткой земле и ежась от холода. Элайджа поделился пледом, ведь она напрочь забыла про свой рюкзак, так торопилась найти короля Подземного царства, но душу отогреть оно не могло. Закрывая глаза, Даниэлла вспоминала события вчерашнего дня, перед глазами все стояло лицо Джейкоба, когда он понял, что прощался с ней. Безысходность, когда он согласился умереть, чтобы спасти ее.

Пару раз Даниэлла не выдерживала и начинала рыдать, надеясь, что Элайджа крепко спал и не слышал. Он ерзал рядом, мучаясь без сна, но молчал, позволяя выпустить эмоции. Или просто не желал жалеть.

На рассвете она развела костер и грела о него руки, едва раскрывая опухшие глаза. Догадывалась, что выглядела не очень, но было все равно. Как могла, она расчесала спутанные красные волосы и заплела их в косу. Пряди выбились, лезли на лицо, скрывая искусанные губы.

— Переоденься, — сказал Элайджа, протягивая свою футболку. — Твоя вся в крови.

Даниэлла сжала черную ткань и кивнула, едва осознавая, откуда на ней могла взяться кровь, но потом вздрогнула — она же вчера вырвала себе пару перьев, чтобы оказаться здесь с Элайджей.

— Спасибо.

Забыв про стеснение — Элайджа читал ее душу, что может быть интимнее? — Даниэлла стянула грязную одежду, оставшись в одном бюстгальтере, и натянула широкую футболку.

— Оверсайз, — слабо улыбнулась она, — прям следую моде Терравила.

— Зачем ты вернулась?

Даниэлла вскинула глаза на Элайджу, который с интересом ее разглядывал, и потерла щеки, хлюпнув носом.

— Получила анонимную записку, поняла, что обязана найти хранителя ящика Тьмы... Опоздала, как видишь. И сестра захотела увидеть дом.

— И ты ее пустила?

— Она бы сама пошла. Но без меня была бы в большей опасности. Она даже не знала, что хранитель и принцесса. Ей никто не говорил, пытаясь защитить. Глупо вышло, правда? Из-за этой лжи я оказалась здесь.

— Не из-за лжи, из-за мойр.

— Мойр? Я думала, это миф.

— Они вполне реальны. Сидят в своем Зазеркалье, ставят наши фигурки на шахматную доску и двигают, как им вздумается. Вот сейчас они решили свести нас с тобой, смирившись, что я рушу судьбы всех, кто попадается мне на пути.

— Откуда ты знаешь?

— У меня был доступ к залу, где хранятся книги судеб. Каждого человека, каждого хранителя. Даже моя. От рождения до самой смерти. И мы ничего не можем изменить...

— Читал свою?

— Читал. А потому бросил все и ушел на пенсию. Я не хочу быть их пешкой.

Даниэлла вздрогнула и натянула на плечи плед. Она вглядывалась в костер, поняв вдруг, как устала. Мало ей было проблем, так теперь еще узнала, что мойры правда существуют и что они виновны во всех ее страданиях.

— Как ты вырвался?

— Просто принял собственное решение.

— А как мне вырваться?

— Я не знаю. Но держись подальше от зеркал, если сумеешь. Так они за тобой следят.

Даниэлла кивнула, убрала пряди, что упали на лицо, и поднялась, ведь пора идти дальше и прекращать жалеть себя. Еще есть шанс все исправить. А про мойр она подумает потом.

Они монотонно шагали по лесу, почти не разговаривая. Даниэлла погрузилась в мысли, все обдумывая жизнь, пытаясь понять, как она так ошиблась, что потеряла того, кого так любила. Элайджа шел рядом, иногда словно невзначай пытался коснуться ее, но она отдергивала руку. Он усмехался, но не лез, выжидая, когда она сдастся.

К обеду стало душно, пот тек по лицу и шее, мочил одолженную футболку, но они продолжали идти, не смея отдыхать. Элайджа заявил, что до Врат они дойдут к завтрашнему вечеру, а на вопрос, какой у них план, пожал плечами, сообщив, что предпочитает импровизировать. А потом сунул пальцы под желтый платок, под которым прятал метку. Даниэлла уже не первый раз замечала этот жест, помнила она и про кольцо, про которое Элайджа говорил Авроре. Память продолжало щекотать, а Элайджа словно специально повторял действие вновь и вновь, привлекая внимание. Он хотел, чтобы она заметила, догадалась о чем-то. Но о чем?

Даниэлла невольно коснулась кольца на пальце, что ей подарила мать, и изумленно замерла. Пазл сложился.

— Можешь не прятать от меня метку. Я знаю эту магию.

Элайджа поправил желтый платок, что дала ему Аврора, и качнул головой, усмехаясь.

— И что же это за магия?

— Хранителей жизни. Мама звала меня так домой, когда я слишком долго гуляла. — Даниэлла подошла к Элайдже, вскинула брови, серьезно глядя на него. — Касалась крыльев на метке, думая обо мне, а вот это кольцо, — Даниэлла подняла руку, — нагревалось. И я знала, что она злится.

Элайджа тяжело вздохнул, но его глаза вдруг заблестели. Кажется, он именно этого и ждал.

— Ты наблюдательна и умна, Даниэлла.

— А еще я знаю, что хранители душ так не умеют. Так кто ты?

— Я не врал тебе. Я хранитель душ, король Подземного царства.

— Но это не все.

— Может, и так.

Даниэлла тяжело вздохнула, понимая, что Элайджа что-то скрывал. Любопытство будоражило душу, а желтый платок на его метке казался красной тряпкой, которую так и хотелось сорвать. Элайджа не обязан ничего ей рассказывать, объяснять, но, с другой стороны, от этого мог зависеть успех похода. И разве не он сам привлекал внимание, даже не пытаясь скрыть подобную магию?

— Я тоже долго скрывала от сестры, что мы не просто стихийницы, — заговорила Даниэлла, наблюдая за реакцией Элайджи. Он усмехнулся, понимая, к чему она вела. — И эта ложь грызла меня, разрушала мою душу...

— Скажу при одном условии.

Элайджа сложил руки на груди и лукаво вздернул брови.

— Я никому не скажу. Буду хранить тайну до самой смерти. Клянусь!

— Я прошу не этого.

Даниэлла нахмурилась, догадавшись, что от нее хотел Элайджа.

— Это не равномерно. Я узнаю всего одну тайну, а ты будешь постоянно ощущать мои эмоции.

— Это того стоит. Это... как ты там говоришь? Настоящий крылатый случай.

Элайджа протянул руку, показав заодно желтый платок, за которым скрывалась тайна, от которой у Даниэллы спирало дыхание. Она щекотала мозг, словно укус комара.

— Таковы мои условия, королева Даниэлла.

Даниэлла часто задышала, не решаясь согласиться, а потом коснулась его руки.

— Хм, любопытно, да? — Элайджа улыбнулся, сжимая ее ладонь и притягивая к себе. — Всегда так интересно считывать эмоции, узнавать души.

Элайджа запустио руку под ее футболку, вновь прощупывая душу. Даниэлла молчала, глядя в сверкающие глаза. Оказавшись так близко, она вдруг заметила, что глаза вовсе не черные, как казалось издалека, а карие. И как она раньше не замечала?

— Глаза не должны быть черными? И волосы... — спросила она, а потом удивленно раскрыла рот. — Нет!

Элайджа улыбнулся, считывая смятение, удивление и шок. А потом развязал платок, показывая метку, но не отпустил Даниэллу. Волна непонимания сбила с ног, захлестнула, словно цунами, едва она заметила, крылья под меткой хранителя душ.

— Это невозможно!

Элайджа чарующе улыбнулся, посильнее сжал ее ладонь и свел лопатки, вызывая крылья.

— Крылья мне в рот! — Даниэлла пошатнулась, но Элайджа сильнее схватил ее, не желая пропустить ни одной эмоции. — Мертвые угодники! Вот ты душнила мойров!

Элайджа рассмеялся, видя горящие глаза, считывая шок и радостное возбуждение. Даниэлла едва не прыгала, понимая, что стала свидетелем переворота в истории.

— Зачем?! Зачем показал?

Элайджа все же отпустил Даниэллу, пожал плечами.

— Устал идти. Долетим за пару часов.

— Серьезно? Тут что-то еще.

— Сегодня день Подземного царства — наш лучший шанс.

Даниэлла вглядывалась в довольное лицо Элайджи, пытаясь понять, зачем он признался. Он снова завязал платок, но крылья не прятал. Они были такими же светло-желтыми, как и ее, воздушными, слегка мерцали, освещая хмурый лес. Она подошла ближе и содрогнулась, заметив шрам у кости: не хватало пары маховых перьев. Даниэлла еще помнила, как больно было вырывать себе перья, как рвалась душа, когда на землю текла кровь.

— Что случилось? — выдавила Даниэлла, а Элайджа повернулся, не желая показывать шрам.

— Аврора была слепа. Пришлось пожертвовать парой перьев.

Даниэлла промолчала, все пытаясь осознать, как человек, который был рядом, мог быть королем Подземного царства. Он вновь схватил ее за руку и покачал головой.

— Не понимаешь, да? Так бывает, когда твоя мать изменяет королю Подземного царства с хранителем жизни.

— Как такое возможно?

— Любви все равно, кто вы. Ей все равно, можете ли вы быть вместе по мнению общества. Иногда так случается.

Даниэлла замерла, а Элайджа нахмурился, понимая, что она почувствовала — глупую надежду, что он может что-то изменить.

— «Когда черное и белое сойдутся...»

— Ерунда.

— Постой!.. Ты показал мне крылья, чтобы мы вместе все изменили, да? Ты хочешь объединить наши королевства!

Элайджа тряхнул плечами и выпустил ее руку.

— Ты — сбежавшая королева. Я — изгнанный король. Что мы можем сделать?

— Верну трон я. Вернешь ты. И все. Вот проблему-то нашел!

Элайджа склонил голову, но в его глазах мерцали искорки. Кажется, именно это он и задумал.

— Давай сразу будем честны. Мне плевать на Соларис, пустот. Я пытался что-то изменить, но не смог. И ушел. И никогда бы не вернулся, если бы не Аврора. И я знаю, что она сможет жить спокойно, только если я сейчас вмешаюсь и все решу. С этим ясно?

— На что мы идем ради любви, — подмигнула Даниэлла, улыбаясь. Элайджа покачал головой. — Это как-то связано с ее даром исцеления? Или... что-то там слышала, что ее душа мойрам принадлежит.

— Я спас Аврору, когда не должен был, нарушив ее судьбу. И ты права — мы вместе убьем моего сына, потому что она ему нужна. А я ее никому не отдам.

— Ну а потом?

— Пока не знаю. Предпочитаю импровизировать. — Элайджа размял шею, пошевелил крыльями. — Не летал лет сто уже...

— Это просто: один взмах — и все вспоминаешь. Я тоже двенадцать лет не летала, но ничего! Но меня волнует другое — люди могут тебя увидеть.

— Плевать. Если мы и правда решили что-то менять — пора показать себя настоящего. Разве не так? Черное и белое — может, это ты и я?

— Я красная, — Даниэлла махнула косой и пожала плечами.

— Так и я не совсем черный, как ты заметила. Ладно, летим уже, пора спасать твоего некроманта. Время поджимает.

Даниэлла улыбнулась, тоже вызвала крылья и, не дожидаясь Элайджи, взмыла в небо. Она оглянулась, видя, как он несмело поднялся, а потом довольно вздохнул, а глаза его заблестели. Он явно не был рожден, чтобы проводить свою жизнь во мраке Подземного царства.

Даниэлла и Элайджа сели в лесу в паре километров от Врат Подземного царства, чтобы подойти незамеченными и обсудить план. Они поели, а потом вновь зашагали вперед.

— Почему ты так боишься использовать свою магию? — спросил Элайджа, а Даниэлла вздернула брови.

— Хранители жизни потеряли эту магию, ты же знаешь.

— Ерунда! Ты просто мойрова трусиха.

Даниэлла нахмурилась, облизала губы, едва сдерживая огонь.

— Тогда почему же мои родители прокляли дитя? Все для того, чтобы вернуть магию. Чтобы пустоты прекратили прорываться к нам.

— Угу. Прости, Даниэлла, но твоя мама была куда большей сукой, чем ты знаешь.

Даниэлла остановилась и сложила руки на груди, зло глядя на Элайджу, что развел руками и тяжело вздохнул. Он не боялся ее злости, гнева, ведь знал, что она слишком умна, чтобы лезть к нему с огнем, а потому забавлялся.

— Хранители жизни не потеряли свою магию. Что-то ее сдерживает. Что-то, к чему причастна Руби. Иначе как ты объяснишь, что хранители душ все еще отлично владеют своей магией?

— Я откуда знаю. Мы — разные виды. И я слышала, что увядает вся магия, ваша в том числе — ведь Эклипсис...

— И тем не менее, магию хаоса мы черпаем из одного места — источника жизни. И с Эклипсисом все прекрасно, насколько я осведомлен. Значит, проблема в той, что уже течет в вас.

Даниэлла задумалась, вспоминая, что рассказывала мать, как убеждала, что магия источника жизни увядала, а вместе с ней и их силы. Она вспомнила, как Руби грустно качала головой, едва сдерживая слезы, говоря, что, возможно, спустя пару поколений хранители жизни могут утратить и крылья. Даниэлла никогда не верила, думая, что мама ошибалась, и все нормализуется само собой.

— Ну? — Элайджа усмехнулся, видя, как сменялись эмоции на лице Даниэллы. Как она хмурилась, а потом нервно облизывала губы, начиная что-то подозревать. Она поняла вдруг, что Элайджа прав: они все — и хранители, и некроманты, и обычные колдуны — черпают магию из одного места. И лишь хранители жизни ее лишились. Почему?

— Но я пыталась. Поверь! Я очень пыталась! — воскликнула Даниэлла, разжигая огонь на кончиках пальцев. Заметив это, она подула на пламя и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Я была очень упертым подростком.

— Знаю-знаю, верю. Но ведь твоя мама не утратила магию, верно?

Элайджа смотрел на Даниэллу так, словно она была маленьким ребенком, что никак не мог усвоить урок. А он, словно учитель с многолетним опытом, подсказывал, направлял, чтобы она сама вышла к ответу.

Даниэлла продолжала блуждать по лабиринту, ведь боялась найти разгадку. Она и так ненавидела своих родителей за то, что они сделали, но могла хоть как-то их оправдать. Узнай, что все это было лишь прикрытием, — и она провалится в пропасть, не выдержав.

— Моя мама была королевой. В ней текла королевская магия, это другое.

— Ерунда, Даниэлла, и ты знаешь это. Ну же? Думай.

Даниэлла невольно взглянула на метку, провела по крыльям, объятым огнем, вспомнила, как мама учила ее летать.

— Она что-то сделала, да? — прошептала Даниэлла. — Чтобы лишить хранителей жизни магии... Чтобы оправдать проклятие младенца, да?

Элайджа уверено кивнул и подошел.

— Но зачем?

— Не знаю. Был не здесь, а потому не видел. Но я предупреждал ее о последствиях, говорил, что она обезумела, за пару недель до Великого пожара, но она упиралась и продолжала врать.

— Но я видела ваш разговор! В книге Жизни!..

— Книга Жизни умеет врать.

— Нет же! Это наша история.

— История, угодная королевской семье. Она же перестала записывать историю после пожара, разве нет? Некому было ее вести.

Даниэлла резко выдохнула, ощутив, как подкосились ноги. Все рушилось. Все, что она знала. Все, во что она верила. Все оказалось иллюзией, которую создала ее мать.

— Отец?

— Не думаю. Он был простым стихийником. И тут тоже интересный вопрос, Даниэлла: как так вышло, что Руби нарушила тысячелетние традиции и выбрала простого стихийника?

— Они любили друг друга...

— Даниэлла.

— Я же видела, что они любили друг друга, Элайджа. Они...

— Зайдем в зал с книгами судеб, и все узнаем. А пока, — Элайджа схватил руку Даниэллы и прижал к своей щеке, — давай, измени мои эмоции. Сделай меня грустным.

Даниэлла едва сдерживалась, чтобы не отдернуть руку от лица Элайджи, часто дыша, догадываясь, что он воспользовался моментом, чтобы считать ее эмоции. Но душа так болела, а сердце слишком запуталось, чтобы она понимала, что нужно сделать. Глаза заволокла пелена слез, а на плечи опустился груз боли.

Она устала.

— Ну же! Твоя мать могла пользоваться этой магией, значит, можешь и ты. Ну! — рыкнул Элайджа, вжимая ее ладонь в свою щеку.

— Не могу! Сам говоришь, она что-то сделала...

— Но ее это не касалось. Королевы это не касалось.

— Но я не...

— Руби мертва. Королевская магия течет теперь в тебе. Ну же! Старайся!

Даниэлла моргнула и слезы покатились по щекам. Элайджа резко выдохнул и выпустил ее руку, нахмурившись. Он отошел, давая ей возможность выпустить эмоции, что душили, лишали чувств и мешали трезво думать. Она все пыталась понять, как могла так ошибаться в родителях, как они могли оказаться такими?

— А ты можешь?

Элайджа обернулся, вздернув брови, но в его глазах вновь зажегся интерес.

— Ты же... ну, и крылатый тоже.

— Но не король. — Элайджа заметил недоумение в глазах Даниэллы и добавил: — Не король крылатых. Я могу читать и выжигать души.

Даниэлла дернулась, услышав «выжигать», увидев, как просто это слово далось Элайдже.

— И выжигал?

— Да. — Элайджа вновь подошел, указал на шрам. — Тот, кто оставил мне этот шрам, сильно поплатился. Предательство я не прощаю.

Даниэлла кивнула, понимая, что так оно и есть, и что лучше такому человеку дорогу не переходить. Но поняла она и что весь мир вдруг перевернулся вверх тормашками. Все чудесатее и чудесатее. Тот, кто должен был беречь жизнь, оказался тем, кто разрушил эту самую жизнь. А тот, кто всегда грозился отомстить и разрушить все за ссылку в Подземное царство, пытался все склеить. Элайджа дотронулся до ее руки и усмехнулся, считывая эмоции.

— Все мы серые, Даниэлла. Все совершают ошибки. Кто угодно может переступить черту. И даже самый плохой человек может в итоге всех спасти и выйти на путь благодетеля.

Элайджа хотел отойти, но Даниэлла сделала шаг вперед и прижала ладонь к его щеке, хлюпая носом.

— Научи. Объясни, что делать, только... — Даниэлла несмело заглянула ему в глаза, а потом выпалила: — Только не менять эмоции, а видеть воспоминания. Хочу увидеть, чтобы поверить.

Элайджа усмехнулся, его глаза горели от нетерпения. Он схватил руку Даниэллы, проводя пальцами по костяшкам, смотря на нее так внимательно, с таким интересом, словно вновь вторгся в ее душу.

— Ты будешь хорошей королевой, Даниэлла.

— Что делать?

— У людей и тех, кто слабее тебя, ты можешь воровать воспоминания. У тех, кто равен тебе, и, особенно, сильнее, лишь видеть то, что тебе позволят.

— Как я узнаю, что это не плод твоего воображения?

— Ты поймешь. Ненастоящие воспоминания слишком яркие.

— Ладно.

— Закрой глаза. Я направлю.

Даниэлла послушалась. Сначала остался один страх, что затуманивал мозг. Потом она услышала шепот Элайджи и утонула в нем. Мир исчез, но остался его голос, что направлял, отгонял страх и обволакивал теплотой. Пространство сузилось, а она исчезла, перестала существовать. Все, что она чувствовала, — горячая щека под пальцами и горящая метка на запястье.

И она позволила себе раствориться в этих ощущениях. Отдалась эмоциям, перестала думать, закрыв разум. Остались лишь она и чувства.

И это дало результат. Она все еще ощущала кожу Элайджи, слышала его шепот, но вдруг увидела маму.

Захлопнулась дверь, на которую Руби воровато оглянулась, повернулась и схватила ее — нет, не ее, Элайджу, ведь она видела его глазами! — за руку. Она ощутила чужую ненависть, что, казалось, могла выжечь дыру в груди.

— Как ты нашел книгу Жизни?

Руби выхватила книгу у Элайджи, который даже не сопротивлялся, лишь ухмыльнулся.

— Переписываете историю, ваше величество?

— Так нужно. Другого пути не было. И ты не скажешь ему. — Даниэлла вздрогнула, слыша яд в голосе матери. Она и не знала, что сладкий голос, который она так любила в детстве, мог быть таким.

— Не скажу ему, что это ты лишила своих же людей магии? Что это из-за тебя пустоты прорываются в ваш мир? — скучающе спросил Элайджа.

— Именно.

— И почему же?

— Иначе я расскажу твоим людям, что ты задумал. Не думаю, что хранители душ обрадуются, когда узнают, что ты хочешь объединить нас.

— Меня волнует другое, — Элайджа потянул Руби на себя, впиваясь ногтями в нежную кожу запястья. — С кем ты спелась? Зачем этот ритуал? Зачем лишила силы своих же людей?

— Так нужно. Другого пути нет.

— Убивать невинных детишек, чтобы получить больше силы? Мои люди аплодировали бы тебе стоя! Но это безумие. И ты это знаешь.

— Так нужно. Одна жертва, и все изменится. Я получу силу, какую не получал ни один из хранителей жизни. И все будет хорошо.

Элайджа отпустил руку и вытер о брюки, словно испачкался.

— Что ж, я понял вас, королева. — Руби содрогнулась, слыша, сколько яда была в обращении к ней, но Элайджа уже встал и шел к выходу.

— Это безумие, Руби. Остановись, пока не поздно.

Даниэлла вздрогнула, вырываясь в реальность. Она отшатнулась, сдерживая рвотный позыв, схватилась за дерево, чтобы не упасть. Голова кружилась, а ноги не держали после путешествия по памяти Элайджи.

— Потом будет проще.

Элайджа подошел и коснулся ее плеча, заставляя вновь дрожать. Даниэлла глубоко задышала, пытаясь избавиться от тошноты.

— Я собирался помешать ей. Собирал людей, что были согласны со мной, что проклятие невинного дитя — слишком. Но опоздал. Прости, Даниэлла.

— Ты не виноват, — выдавила Даниэлла, смотря в его искрение глаза, а потом все же не выдержала и спросила: — Как так вышло, что король Подземного царства пытался остановить безумие, что устроила та, что учила меня быть доброй и милосердной?

— Я не знаю. Но хочу это выяснить. Уверен, она это делала не одна, здесь замешан еще кто-то. И неплохо было бы узнать, жив ли этот кто-то.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Учишь?

Элайджа качнул головой, а Даниэлла вдруг поняла:

— Ты сказал, душа Авроры принадлежит мойрам. А ты хочешь ее спасти. Значит, ты пошел со мной, чтобы я помогла тебе убить мойр? Так?

Элайджа улыбнулся, но не ответил.

— Манипулируешь мной, да? Пытаешься сделать так, чтобы я решила, что это моя идея? Да?!

Элайджа качнул головой, но глаза его горели от нетерпения.

— И почему я должна помогать тебе?

— Потому что верю: единственное, что спасет Соларис, — убийство всех мойр. И боюсь, без тебя мне с этим не справиться.

Даниэлла нахмурилась, вспоминая все, что успела узнать про мойр от Элайджи.

— Пустоты — дело рук мойр. Уничтожим мойр — спасем страну от нападения пустот.

— Но...

— Говорю же, твоя мать — еще большая сука, чем ты можешь себе представить.

— Значит... а как же Джейкоб?

— Пункт первый: твой некромант, иначе ты из-за своего горя доведешь меня до депрессии. Пункт второй: разобраться с моим сыном, потому что он позарился на ту, кого я люблю. Пункт третий: убить мойр. Все свободны и вольны жить, как хотят. Мы должны сломать их шахматную доску, Даниэлла.

Она покачала головой, пытаясь понять, куда свернула жизнь, раз ей вдруг пришло в голову, что убить мойр — хорошая идея?

— Знаешь, что такое пустоты? Это те души, что, попадая в Зазеркалье, не соглашаются с мойрами и отказываются жить по заготовленной для них судьбе. Убьем мойр — пустот больше не будет.

Даниэлла распахнула изумленные глаза, покрываясь мурашками. А потом несмело кивнула.

— Сначала Джейкоб.

— Говорю же, пункт первый: твой некромант. Не хочу тонуть в твоем горе.