Глава 6.
Стефан проснулся сегодня бодрый, как никогда. И нервничающий тоже. Вроде, уже не подросток, и не в поздних двадцати находится, а волновался, словно мальчишка перед первым в жизни свиданием. Как это будет? Что это будет? Как она его встретит? И встретит ли вообще? Может, на месте его Марины была другая девушка? В жизни которой не было места ему, её прошлому. Макс упорно твердил про её бизнесмена, просто вынес весь мозг разговорами о том, что у неё уже есть мужчина. Есть и есть. Этот мужчина тоже может стать её прошлым, если она даст шанс ему, Стефану. И в этот раз всё будет иначе. Отныне и впредь свои желания он будет ставить превыше всего на свете. И главное — превыше больных потребностей и желаний Макса.
Мужчина придирчиво разглядывал себя в зеркале. Он тщательно побрился, сбрызнул лосьоном после бритья лицо, освежился туалетной водой. Волосы были подстрижены и уложены. Прям жених! Рубашка сверкала белизной и свежестью, каждая складочка была выглажена, пиджак сидел, как влитой, стрелки на брюках были идеально прямыми. И только глаза выдавали в этом безупречном мужчине волнение и неуверенность в себе. Бросив в зеркало последний взгляд, всё ещё сомневаясь, что выглядит достаточно хорошо для встречи с его великолепной девочкой, Стефан вышел из ванной комнаты.
— Да хорош ты, хорош! — сказал Макс, встречая его в гостиной. — Ещё гелем прилижись, и Марина умрёт при виде тебя. От смеха, конечно же.
— Какого чёрта ты тут делаешь? Я тебя, кажется, не звал.
— Меня звать не надо, я не джин. Сам могу прийти.
— Раз можешь сам прийти, то сам и уйди. Умоляю, не порть настроение перед такой важной встречей.
— Стеф, ты серьезно веришь в успех этой затеи? — веселье из голоса Макса пропало.
— Да. А почему я не должен в него верить? Из-за того, что у неё кто-то есть? Ерунда. Если она мне сама скажет, что я ей не нужен, тогда я буду переживать.
— Что, если скажет?
Стефан напрягся. Его достали эти пустые разговоры. Можно ему, хотя бы, попытаться?!
— Тебя это так волнует, Макс, словно это тебе дадут от ворот поворот! Или жалко для меня счастья?
— Нет, не жалко. Я не хочу, чтобы тебе было больно… Как и мне. — Он отвел от брата взгляд, пряча очередное признание слабости.
— Ты ревнуешь Зару, да? Скажи честно.
— Да. Теперь — да. Бабочка обрела счастье в чужих руках… Звучит, как бред, правда? А больно.
— Это только твоя вина. Заметь, всё — твоя вина. И Зара, и Марина счастливы с другими мужчинами из-за тебя, черт возьми! Ты забрал у нас обоих самое дорогое и светлое, что было в наших жизнях.
Макс молчал. В последнее время он часто молчал. Просто знал, что брат прав. И это лишь добавляло масла в огонь его боли. Пожар становился все сильней, не оставляя ему выхода — только сгореть.
— Оставим это, — отмахнулся Стефан, устав от одного и того же дерьма, повторявшегося изо дня в день. — Зачем ты пришёл? Попытаться образумить меня? Не надо, я сам разберусь со своей жизнью.
— Я еду с тобой.
— Не едешь.
— Еду. Ты же поедешь к ней в офис, к Ирине. Тьфу, бесит это имя.
— Да, к ней. И это первая причина, по которой ты со мной не поедешь. Твое появление она воспримет агрессивно и не даст шанса мне.
— Стеф…
— Всё, Макс. Можешь после меня зайти к ней, но я бы этого не делал на твоём месте. Пожелай мне удачи, — отрезал он, подхватывая пальто и направляясь к выходу.
— Желаю, — кисло ответил Макс.
Стефан ушёл, вмиг забыв про Макса и его тараканов. В голове крутились только мысли о том, что он скажет Заре, потом — Марине. Он ещё никогда в жизни не волновался так. Ни перед одной встречей, даже перед важными переговорами. Ни одна конференция не могла разбить ему сердце, как это, возможно, в скором времени сделает Марина. Нет, она все та же, прежняя белокурая фея… Она не сможет разбить его сердце снова.
Дорога до офиса Зары прошла в нервотрепке. Мысли разбегались, скакали туда-сюда, словно сумасшедшие. Куча вопросов просто придавливала его к месту. Откуда этот бизнесмен и дорогая машина появились в жизни Марины? Что стало с Зарой? И почему она теперь Ирина Валерьевна Нарватова?.. Из грязи в князи… Как ему это было знакомо. Но им с Максом всё дал отец, просто вытянул из навозной кучи. А кто был так щедр и добр, чтобы помогать Заре и Марине? Черт! Непристойные слова так и кружили в голове, но он их стойко игнорировал. Сам же всегда говорил Марине, что она не такая. Значит, и думать нельзя было так о ней. Но всё это нынешнее великолепие её жизни… Как?!
Припарковавшись, Стефан не выходил из машины минут пять. Было не по себе. Он шёл по спирали, назад. И что ждало его там? Ад или рай? Смерть или шанс на новую жизнь? Собравшись с духом, он вышел. На ресепшене потребовали фамилию и назначенное время. Он про себя хмыкнул. Чтобы встретиться с Зарой, ему надо было заранее позвонить и договориться… Мир сошёл с ума, не иначе. Какое-то время ушло на переговоры с администратором, и только через десять минут убеждений, что госпожа Нарватова знает его, путь был открыт. Стефан поднимался в лифте, пребывая в недоумении. Его не пускали к Заре! ЕГО и — к Заре. Что же будет с Мариной? Или всё пройдёт нормально? Заставив себя успокоиться, он вдохнул поглубже у двери и постучал.
— Входи, Стефан.
— Добрый день, Ирина Валерьевна. Удивительная штука со мной внизу приключилась — не хотели пропускать.
— Во-первых, можно просто Ира. Во-вторых, что удивительного? Ты же сам в бизнесе. И, насколько я помню, у вас тоже кого попало не пропускают.
— Я не кто попало.
— Ты всего лишь Стефан Хейз. Не мессия, не Бог, не пуп земли. Тогда почему тебя должны безоговорочно пропускать ко мне? — Подняла на него острый взгляд, резко контрастировавший с темно-бордовыми губами и яркими стрелками.
— Какая ты стала…
— Сука?
— Это сказала ты, заметь.
— Заметила. У тебя, в отличие от мужлана-братца, есть хоть какое-то чувство такта. Но, черт возьми, ты прав! Я стала сукой. Думаю, причины тебе известны. — Достала пачку Vogue и подошла к окну. — Чего стоишь? Присаживайся. Это можно сделать и без разрешения, — стервозно ухмыльнулась и выпустила дым в окно.
Стефану пришлось собрать всё свое самообладание в кулак, хотя он не был склонен к скандалам и конфликтам. Однако, её показная грубость и высокомерие, сквозившее даже в движениях пальцев, державших сейчас сигарету, заставляли его становиться похожим на Макса. Желание обидеть ее словом, задеть за живое, кружило голову. Ему это абсолютно не нравилось: ни поведение Зары-Иры, ни собственная похожесть на Макса.
— И что ты хотел? — обратилась она к нему, когда он сел. — Узнать, как идут дела с тендером? Отлично. Скоро пойдете с братцем собирать бутылки. А может, ты хотел узнать, как обстоят дела с флешкой Макса? Ещё лучше! — Виток дыма упорхнул в окно, подхваченный попутным ветром. — Она покорно ждет своего часа.
— Почему ты стала такой?
— Какой? Подробней можно? Мне не совсем ясно, что ты думаешь обо мне, — усмешка искривила губы.
Стефан понял, что она не играла. Она действительно была стервой. Не могли глаза быть такими мёртвыми, а лицо — каменным. Он был уверен, дотронься до её губ — почувствуешь арктический холод. Поэтому так легко она язвила и грубила. Потому, что в душе теперь был камень.
— Такой… Вульгарно красящейся, стервозно себя ведущей, срывающейся на истерики…
— Какие, к черту, истерики?
— Ну, как же… А нож, которым ты пометила Макса? А твоя вступительная речь сейчас? Поступки истинной истерички. — Мужчина удобно расположился на диване, закинув ногу на ногу, и следил за её реакцией. Не только она могла быть сукой.
Ирина поменялась в лице. Как он смеет приходить к ней в офис и так себя вести? И без придурошной семейки Макса настроение было ни к черту. Лёша всё ещё обижался…
— Раз я истеричка — без проблем, могу повторить свой подвиг. — Достала из подставки тот самый ножик. — Подойди ближе. — Глаза опасно сверкнули.
Стефан сглотнул. Нет, она не сделает этого… Она же не совсем больная. Перед глазами отчетливо нарисовался порез Макса. Сделает. Она сделает. У неё явно были не все дома. В этот момент, на этой мысли, он вспомнил ещё кое-что. Не все дома… Зара была из детдома. Марина когда-то давно рассказывала ему об этом. Он переменился в лице. Потеря ребенка стала для неё не просто ударом, — контрольным в голову. Макс лишил её самого дорого и ценного на свете — возможности стать матерью.
— Я тоже из детдома, — неожиданно сказал он, чувствуя родственные связи с этой женщиной. Он мог понять её, как никто другой. Одиночество и обида текли в их крови, заражая здоровые клетки. И от этого было невозможно избавиться. Всю жизнь они стремились к счастью, к людям, лишь бы не быть больше одинокими и никому не нужными. И вот, в итоге, сейчас они вместе смотрели в пропасть. Шаг — и сорвутся.
Ирина побледнела. Что он только что произнес? И зачем?.. Неужели он знал, что она из детдома? Но ведь её биография была качественно сфабрикована.
— Ира, не нужно сейчас придумывать колкости и обидные слова, не нужно искать по всем карманам невысказанную грубость. Я тебе не враг. Да, я брат твоего врага. Но сам я — твой друг. Я понимаю, что ты чувствуешь из-за потери ребенка…
— Замолчи! Слышишь, замолчи! — Она отошла обратно к окну, совершая нервные движения руками. — Что ты можешь понимать? — шепотом спросила она. — Внутри тебя когда-нибудь жила жизнь? Крохотная, еле различимая жизнь. Но ЖИЗНЬ. Когда-нибудь из тебя её вырывали? Брали ли твое сердце в ладонь и нагло раздавливали его? Когда-нибудь… у тебя забирали смысл жизни?! — Её глаза были абсолютно сухими, он это видел. Голос ни разу не дрогнул. Но каждая черточка лица была искажена болью. Каждая линия, прорезавшая лицо, отдавала страданием. — Тогда и не говори, что ты понимаешь меня.
— Да, я никогда не терял ребенка. Но я сам был ребенком, одиноким и крайне несчастным. И всегда хотел сделать со своей жизнью нечто большее. Детдом ломает людей, отношение общества не оставляет шанса. Шанс себе должен оставить ты сам. Остальные могут сколько угодно твердить, что ты недостоин, что ты плох и жалок. Пока ты говоришь себе обратное — это не так. К чему я… У меня тоже не было смысла жизни. Не поверишь, но деньги и статус в обществе не дали мне так много, как кто-то может подумать. Марина. Вот кто стал этим смыслом. И его у меня тоже забрали. Пустота в душе у нас одинаковая.
— Ты из детдома? — Повернулась к нему.
— Да. Лет в пятнадцать меня усыновил Джек и стал мне отцом. Максу тоже.
Точно. Их отец тогда говорил об этом, на том ужине. Давно, правда.
— А с ним что? Он тоже сирота?
— Почти… О его прошлом я распространяться не буду. Спроси сама.
— Нет. Плевать на него. Как ты мог найти с ним общий язык? Он — тьма, а ты — свет. Никогда не понимала.
— То же самое могу сказать о вас с Мариной. Она — чистейший свет, ты — будто из тьмы. Но любят ведь вопреки? Жить вопреки сложно, но когда ничего другого не остается, ты перестаёшь смотреть на условности.
— И как же мне жить дальше? Вопреки? — Она смотрела на него взглядом потерявшегося котёнка. Он смог достучаться до её души, до самого мяса.
— Именно. Поговори с Максом.
— Мне не о чем с ним говорить.
— Есть. Просто попытайся.
— Не буду! Даже не уговаривай. Зачем ты пришёл? — Ирина замкнулась. Она не позволит Стефану ковыряться в её боли.
— Хотел спросить у тебя, где можно найти Марину.
— Зачем она тебе? Поезд ушёл, Стефан. Она чужая невеста.
— Невеста?! — Мужчина подался вперёд, выглядя шокированным.
— Это такое русское выражение. Но тебе все равно ничего не светит.
— Просто скажи, где её искать.
Девушка подумала какое-то время и решила, что лучше ему будет больно уколоться самому. Зато сразу всё поймет.
— Записывай, — начала диктовать адрес. — Я тебя предупредила. Будет больно.
— Не маленький мальчик, не умру. Спасибо, Ира. Надеюсь, ещё встретимся. В дружеской обстановке.
— Обязательно.
Стефан ушел, переключая мысли со стервозности Зары на Марину. Адрес был у него. Салон красоты. Она там, что, принимала процедуры прямо сейчас? Остановился по указанному адресу и осмотрелся. Дорогой салон, класса «люкс». Теперь у Марины была возможность посещать такие элитные заведения. Взгляд упал на уже знакомую машину. И водить такие дорогие тачки… Внезапно страх сковал его. Он не увидит прежнюю Марину, все внутренние радары кричали об этом. Чего он так боялся? Её отказа? Боли от того, что ничего не вернуть назад? Не было смысла изводить себя сомнениями. Чем быстрей он с этим разберется, тем больше нервных клеток выживет.
Мужчина зашёл в салон красоты и остановился, как вкопанный. Шикарное место… В женских салонах он бывал и раньше, в престижных салонах, надо заметить. Клер там вечно сидела. Но этот был настолько ошеломительным! Выполненный со вкусом, в светлых тонах, под стать его девочке. Это были её цвета: цвет молока, пшеницы, кремовый, с вкраплениями шоколада… Обстановка очаровывала.
— Добрый день, — мило улыбнулась администратор из-за стойки. — Вы что-то хотели? Мужской зал в другом крыле. Вас проводить? — Ещё одна ослепительная улыбка.
— Здравствуйте. Нет, спасибо. — Он не знал, что сказать. Что пришёл искать девушку-клиентку?
— Может, вы хотите записаться на некоторые процедуры в женском зале? Не переживайте, конфиденциальность будет соблюдена, — доверительным тоном сказала она, явно путая его с кем-то.
— Нет, вы меня не так поняли. Мне нужна девушка. Она должна быть вашей клиенткой.
— Извините, но мы не можем предоставлять информацию о наших клиентах.
— Она сейчас должна быть тут. Просто скажите, где именно она находится. Марина Немировская. Записана у вас такая?
Глаза девушки округлились, она недоумённо смотрела на него, как на странного человека.
— Простите… Но вам нужна Марина Олеговна?
— Да, — ответил Стефан, радуясь своей удаче. Её здесь знали, значит, она была постоянной клиенткой.
Администратор куда-то позвонила, спросила его имя и известила о его приходе. Прошло минут пять, прежде чем телефон зазвонил, и она получила распоряжения. Что происходило?
— Вы можете пройти. Второй этаж, кабинет узнаете сразу.
— Кабинет? В смысле, процедурный? Хорошо, спасибо.
Он поднялся на второй этаж, сопровождаемый подозрительным взглядом девушки. Ну, точно, странный…
Оказавшись на втором этаже, он огляделся. Много кабинетов тут было. Как найти нужный? Сказали, что он сразу узнает. Имя Марины там, что ли, будет написано?
— Твою ж мать… — ошарашенно прошептал он, пройдя чуть вдаль по коридору и останавливаясь напротив двери с именем Марины. А внизу подпись — директор. Все вокруг стали директорами, куда деваться.
— Войдите, — раздался твердый, даже немного властный голос.
Он же ещё даже не постучал… Шоу начинается. Стефан вошёл, ожидая увидеть что угодно. И увидел, собственно, то, что и ожидал. Марина сидела за столом и что-то печатала в ноутбуке. Она была одета в обтягивающее, строгое платье, из ткани с рисунком змеиной кожи. А может, это была настоящая кожа… На ногах красовались черные сапоги на высокой шпильке. Макияж выдержан в светлых тонах, в этом она всегда была верна себе. Шелк волос крупными локонами спадал на плечи… Так любимый им нежный румянец заставил кровь биться в венах. На Марину его появление, казалось, не произвело никакого впечатления.
— Здравствуй, Стефан, — оторвалась от ноутбука, чтобы с ним поздороваться. Ни капли теплоты в голосе, строгий, официальный тон.
— Здравствуй, Марина. — Он замялся в дверях.
— Присаживайся. — Кивнула на белый кожаный диван. — Что ты хотел?
— Увидеть тебя.
— Увидел? Я могу работать дальше?
— И ты меня гонишь?
— Что значит «и я»? — Она не смотрела на него, старалась даже не скашивать в его сторону взгляд, что было очень трудно сделать.
— Посмотри на меня. — Никакой реакции. — Марина.
Девушка подняла на него глаза и выдержала эту пытку, хотя сама тонула во льду его глаз. Как же она скучала по их холодной синеве, по их кристальной чистоте…
— Что тебе нужно, Стефан?
— Ты мне нужна.
— Прости, товар уже куплен, — цинично усмехнулась она и вернулась к печатанию.
— Что ты говоришь, Марина? Что за чушь ты несёшь?
— Раз я несу чушь — можешь быть свободен.
— Что с тобой стало? Где моя Марина?
— Твоя Марина? Не знаю. Иди, поищи по Москве. Я, уж, точно, не твоя.
Повисло молчание. Она старательно делала вид, что ей безразлично его присутствие здесь, а про себя молилась, чтобы он поскорее ушёл, её выдержки надолго не хватит. Стефан оценивал ещё одну стерву, с которой имел счастье познакомиться. Нет, уж, так просто он не сдастся. Мужчина встал и, быстро подойдя к девушке, закрыл крышку ноутбука.
— Что ты себе позволяешь?! — возмутилась она.
Он наклонился и поцеловал её, пока рот был открыт в возмущении. Углубил поцелуй, своим языком заявляя права на неё. Взял её за затылок и притянул к себе, даже не давая шанса на сопротивление. Слишком своевольная и дерзкая. Хочет его, но строит из себя сучку. Но её теплый, шаловливый язычок, взявший власть в их поцелуе, не мог его обмануть.
Из уст Марины вырвался случайный стон. Она, как могла, сопротивлялась… Но не получалось. Никак… Боже, никак. Её руки уперлись в грудь мужчины в попытке оттолкнуть его. Стефан притянул её сильней к себе, руки легли на ягодицы. Он кончит от одного только поцелуя. Поцелуя, которого ждал долгих три года.
— Что ты делаешь?! — кое-как отлипнув от него, прошептала Марина. Румянец на щеках разгорелся до бушующего огня, волосы были растрепаны. Она горела. — Сходи в туалет, если у тебя есть проблемы. — Посмотрела на его пах.
— Это не проблема, Марина. Это… любовь.
— Вот это — любовь. — Показала ему палец с кольцом.
Стефан медленно поднял взгляд от кольца к ней. Она триумфально смотрела на него, всё ещё красная и возбужденная от их поцелуя.
— Ты уверена? — Казалось, лед его глаз взорвется черным огнем боли в любую секунду.
— Да.
— У меня нет шанса? Ты чужая невеста?
— Именно так. Я чужая невеста.
— Ты любишь его?
— Да, — слишком быстро выдала Марина. — Очень люблю. Он дал мне всё. Этот салон, машину, дом… Всё.
Мужчина хмыкнул.
— Я люблю тебя. Потому что ты дала мне способность дышать, жить и видеть свет в череде серых дней. Ты дала мне всё.
Девушка затаила дыхание. Каждое его слово совпадало с ударом сердца. Так громко. Он точно слышал.
— И ты же всё забрала. Если он заберет у тебя машину и этот салон, ты умрешь?
— Наверное, нет.
— А я умру, если ты опять всё у меня заберешь.
— Уходи, Стефан. Нам не о чем говорить. Я помолвлена. Тебе нет места в моей жизни.
Он молча развернулся и направился к двери. У выхода обернулся и сказал:
— Знаешь, это так больно — умирать.
Дверь захлопнулась, и Марина оперлась о стол, закрывая глаза. Выглянула в окно, провожая его взглядом.
— Я знаю, Стефан…
* * *
— Как хорошо, что мы не продали эту квартиру. Есть, куда сбежать. — Марина сидела на диване, скрестив ноги, пока Ира доставала бокалы.
— Это точно. В последнее время сбегать я стала всё чаще. Только вот куда ни беги, от себя не убежишь.
— Вроде, мы и стали другими людьми… Или это лишь иллюзия? Я все также чувствую себя той Маринкой Немериной, и привычки все остались прежними. Но я же теперь Немировская…
— Иллюзия, Мариша, это иллюзия. Не существует Ирины Валерьевны Нарватовой. И мне дико жаль порочить Лёшину фамилию тем, что я её ношу. — Она подала подруге полный бокал коньяка и поставила на столик две бутылки.
Ирина зажгла сигарету. На недовольный взгляд Марины ответила:
— Табачный яд убивает легкие и, на какое-то время, слишком громко орущую душу.
— Перестань курить. Это же вредно.
— И что? Для кого мне хранить здоровье? Я бесплодна. Да и, к тому же, больна на голову.
— О чем ты?
— Лёшу назвала чужим именем во время секса…
Маринка ахнула.
— Лёшу?! Господи, и чьим же именем? Только не говори, что его… — На кивок Иры Марина покачала головой.
— Он причинил тебе столько боли. Почему? Просто, почему?
— Я не знаю. — Ирина осушила разом бокал и опять закурила. — Я не знаю. Это было ужасно. Тело было с Лёшей, но душа разрывалась на части, просто била фонтанами крови после его слов. Я получила два оргазма: и телом, и душой. Болезненный оргазм, замешанный на адреналине. Понимаешь? Кончить можно даже от боли.
— Ну, дела. Леша обиделся, да?
— Да. Перебрасывается со мной короткими фразами, словно я стала чужой. Пропадает где-то постоянно. Я его почти не вижу. Знаешь, Марин, я не жалею ни о чём. — На вопросительный взгляд подруги она продолжила. — Жизнь одна, и она того стоила. — Затуманенный слезами взгляд остановился на пустом бокале.
— Что ты говоришь, Ира? — Марина дотронулась до её руки. — Прекрати. Жизнь не стоила того, жизнь не прошла. Она проходит здесь и сейчас. Хватай её быстрей и живи!
— Не-ет. Вся моя жизнь была полнейшим дерьмом, Макс стал самым дерьмовым воспоминанием. И моя искалеченная душа не может забыть его. Мне хочется убить его, растерзать, умыться его кровью. И эти мысли меня возбуждают. Иногда мне хочется услышать его оскорбления, я так к ним привыкла. Знаю, думаешь, какая я дура. — Первая бутылка валялась пустая на полу, Ира потянулась ко второй.
— Не думаю. Вы просто оба — жертвы. Он хочет причинять боль, властвовать, доминировать. Ты хочешь подчиняться, скинув ответственность за свою жизнь. Отдать жизнь в руки сильного мужчины. Максу не хватает только адекватности.
— Он убил моего ребенка. И своего тоже. И, похоже, даже не знает об этом. Всё, не хочу о нем говорить. Ничего не хочу. Надеюсь, жизнь не будет долгой. Я уже так устала. Как у тебя дела? Стефан приходил?
— Приходил. — Теперь пришла очередь Марины наполнять неустанно бокалы. Она посмотрела в окно, затем опустила голову к бокалу, что покоился в руках. — Ты дала ему адрес?
— Да.
— Я хочу к нему, — прошептала Марина, пытаясь сказать это как можно тише, чтобы услышала только подруга, хотя в квартире больше никого и не было. — Хочу выкинуть черновик своей жизни и переписать всё заново.
— Как же Вадик?
— Так же, как и Лёша, — без всяких церемоний ответила она.
— Ясно, — вздохнула Ирина. — Что ты ему сказала?
— Сначала поцеловала, потом показала кольцо и выгнала. Я такая же дура.
— За нас, тогда? Несчастных дур, — пьяным голосом предложила Ира, и они осушили еще по бокалу.