о ранах
Чонгук прижимает к себе рюкзак, пока Тэхён спокойно ведёт машину, перед этим попросив Чона ввести свой адрес в навигатор.
— Снимаешь? — с улыбкой интересуется Ким.
— Родители помогают. Я пока не могу работать, и они трясутся над моим образованием.
— Это правильно. Но что-то ты стал часто пропускать лекции. Им бы это не понравилось, — Тэхён поворачивается к Чону на светофоре со взглядом: «Ты разве не согласен?».
— Я понимаю, но иногда просто нет сил куда-то идти, хочется полежать дома лишний час, и не замечаю, как проспал уже первые пять пар и можно никуда идти, — Чонгук тянется к кнопке кондиционера, но тут же отдёргивает руку, отводя взгляд.
Тэхён тихо посмеивается, включая его.
— Мог просто попросить, — Ким треплет Чона по макушке.
— Д-да, — кивает Чон, — спасибо.
— Хочешь что-то перекусить? Уже обед, пора бы.
— Я совсем не голоден, не знаю... Что предложите?
— Закажем на дом. Ты очень милый, когда смущаешься.
— Я не... — Чонгук осекается, вспоминая днём сказанное «не спорь».
— Что не? Договаривай, пожалуйста.
— Я не голоден.
— Врёшь, я же вижу. Ладно, расскажи о своих ощущениях с зажимами. Ехать нам ещё прилично.
Чонгук громко сглатывает, сжимая руками толстовку. Он не может вот так в открытую, покрывается румянцем, сводя колени.
— Мне было неловко, думал, что все на меня смотрят, а потом, после второй пары, почувствовал жар, и они так т-тёрлись об одежду... — Чон мямлит, язык совсем не слушается, а стыд только нарастает.
Тэхён ухмыляется, постукивая пальцем по рулю.
— Ты хорошо постарался, — задумчиво говорит он. — Я бы мог даже простить тебя за утро, но носка зажимов была поручением, а мы сейчас говорим о твоём наказании.
— Разве стояние в углу... — Чонгук откидывается назад, быстро моргая. Мысли в голове застывают, он не хочет спорить, не сейчас точно. — Это не было наказанием?
— Да, — Тэхён прикрывает глаза, всего на секунду забывая следить за дорогой, опускает свободную руку на плечо Гука, осторожно поглаживая, — но оно было психологическим, а я говорю сейчас о физическом. Мне нужно лучше понять тебя, как и на что ты будешь реагировать. Я ведь говорил, что хочу узнать тебя?
Чонгук всё же поворачивается к Киму, наклоняясь ближе, показывая, что готов слушать.
— То есть через наказание вы хотите понять меня? Звучит странно, — он уже ничего не понимает, запутался конкретно.
— Знаешь, есть сабы, на которых физические наказания не работают — они испытывают удовольствие, а с некоторыми наоборот. Я просто хочу понять, какой именно ты, не навредить или покалечить, а изучить.
Чонгук едва сдерживает улыбку.
— Думаете, мне понравится, если вы отстегаете меня ремнём? — нос начинает жечь. Опять это дурацкое смущение...
— Ну, а вдруг.
━━━━━━━ ••• ━━━━━━━
Чонгук топчется подле Тэхёна, держащего в руках успокаивающий крем и ватный диск, едва стоит на ногах, но кофту поднять так и не решается.
— М, может, это... — Чон смотрит куда-то в сторону, качаясь на ногах. — Может, я сам? В ванной? Я быстро, — язык заплетается. Он вообще-то сейчас должен послушно задрать одежду и позволить Киму обработать его соски, которые уже зудят и чешутся.
Тэхён неодобрительно мычит, откидываясь на диван.
— Не доверяешь мне? — не давит, скорее, просто заинтересован. Чонгук пытается его считать, но выходит явно плохо.
— Д-доверяю, но... — стыдно, смущён, ужасно растерян — все эти слова так и просятся в ответ.
— Но что? — Тэхён не спешит откладывать крем в сторону, только вертит его в руке, не разрывая зрительного контакта, загоняет Чона в угол, сжимает руку в кулак то ли от напряжения, то ли просто устал от нерасторопности Чонгука.
— Я очень... — опускает подбородок, разглядывая рисунки на паркете. Лицо невыносимо горит, а руки нервно прижаты к бокам. — Смущён. Вы будете видеть моё тело и... трогать его.
Тэхён вздыхает, прижимая ладонь к шее.
— Вот оно что, — на его лице снова эта расслабленная улыбка. — Тебе не нравится это чувство? Хорошо, — Ким аккуратно берёт вспотевшую ладонь Чонгука, кладя в неё крем с ватным диском. — Можешь пойти в ванную, но потом я всё равно проверю, как ты обработал себя, вдруг что-то упустил.
— Нет-нет, я не говорил, что не хочу, чтобы это сделали вы! — Чон чувствует себя по-идиотски, отрицательно помотав головой.
— Давай я закрою глаза, а когда открою, ты уже будешь без толстовки, идёт? — ведя рукой по колену Чона, предлагает Тэхён.
— Да-да! — это действительно будет проще, нежели устраивать тут стриптиз под таким настойчивым взглядом. Ким закрывает глаза тут же, а Чонгук не спешит, рассматривает его: нос, подбородок, блестящий от лёгкой испарины, руки, постоянно сжатые вместе. Размыкая губы, он не слышит ничего, кроме жужжания в ушах. Или это кровь от мозга прилила совершенно в другое место...
Тэхён красивый — трудно отрицать очевидное.
Отмахиваясь от посторонних мыслей, Чонгук скидывает толстовку, а после футболку на пол, сцепляя руки в замок перед собой, полностью закрывая ими грудь и живот.
И это он хотел секса во всех позах, дрочил на порно и пускал слюни на каждого полуголого актёра, что выглядит более менее доминантным? Это он просил бывшего душить себя до посинения, умолял об экспериментах? А сейчас не может просто снять с себя футболку, потому что чертовски стыдится оголится перед Тэхёном... Почему он вызывает у Чонгука такие чувства? Ничего подобного раньше не ощущалось...
— Я всё, — роняет Чон.
— Умница, — едва слышно произносит Тэхён, — а теперь убери руки и иди ко мне, ничего страшного не произойдёт, — он касается соска, пока Чон глушит в себе дрожащие вздохи и поджимает губы, сидя на чужих коленях. — Ты хорошо справился.
Гель на раздражённую кожу — успокоение, такое же, как находиться в руках Тэхёна. Чонгук сам не замечает, как полностью расслабляется, прикрыв веки, и ластится под руки, отключая все рациональные мысли. Так всегда происходит, когда ему чертовски приятно.
Приятно от прохладного геля, снимающего боль, от тёплых рук Тэхёна, мягко придерживающего его за бок, и от слов, которые тот произносит. Всё это позволяет забыться, не бояться. Чонгук всё ещё с закрытыми глазами, уже не трясётся, правда. Тэхён умеет подступиться к человеку так, чтобы не испугать, а защитить.
Никогда не сделает больно, надеется Чонгук.
— Дрожишь, как тростинка, — Тэхён опускает руку на его колено раскрытой ладонью. — Видишь, ничего страшного, и я спокоен.
— Да... Спасибо вам, Г-Господин, — кивая несколько раз подряд, Чон бегает взглядом по комнате. — Может быть, чай или кофе? Вы что хотите?
Показать себя хорошим, замечательным, если получится, мальчиком, на сто из десяти.
— Я бы не отказался от чашки чая, и пора бы перекусить, — Тэхён пересаживает его на диван. — Тебе тоже, — косится в сторону Гука.
━━━━━━━ ••• ━━━━━━━
— Расскажи о своих чувствах сейчас, — Тэхён открывает первую коробку из-под пиццы, которую им привезли, и кивает Чонгуку на стул напротив. Чонгук успевает принести кружки и налить чай, запихивает в себя первый кусок, интенсивно жуя и смотря в глаза Кима, который после вопроса тут же опускает взгляд.
— Они... — стучит пальцем по столу и болтает ногами на высоком стуле, — смешанные. Я не знаю, чего жду и чего хочу. Вроде бы, то что сейчас происходит, мне нравится, но с другой стороны я в постоянном страхе, что что-то может пойти не так.
— Что, например? — Тэхён делает глоток чая, разминая шею.
— Я боюсь, просто постоянно боюсь.
— Есть причины? — Тэхён вскидывает бровь.
— Мои бывшие. Они с вами никак не связаны, но я каждый раз вспоминаю о том, что было.
— Я даже как-то не спрашивал, почему ты так боишься своих желаний. Ты хочешь поговорить об этом?
— Угу... — Чонгук кивает, поджимая губы. Вспоминать прошлое невыносимо.
— Каким был твой первый опыт? Почему ты вообще пришёл в тему? Ты можешь мне довериться.
— Я влюбился в парня, но у нас с ним как-то не сложилось — то ли он был натуралом, то ли я был не в его вкусе, потом появился другой. Я уже тогда смотрел не совсем обычное порно и испытывал возбуждение. Я не знал, хорошо это или плохо, но подумал, раз мне это нравится, то почему нет? У нас был первый... — Чонгук делает глоток чая, игнорируя то, как он обжигает горло. Ему нужно сейчас попить. — Секс. Мне не понравилось. Не то, чтобы он меня не возбуждал, просто внутри я чувствовал, что что-то не так. Я попросил об эксперименте... Будем звать того парня Туен. Он сначала отказывался, но я всё равно настаивал на своём. В итоге сумел его убедить. Я первый раз за долгое время получил удовольствие, Туен делал всё для этого, но... — нос неприятно жжёт. Громко шмыгнув, Чон прикусывает щёку изнутри, утягивая салфетку со стола, разминает её в руке. — Туен сказал, что больше не может так издеваться надо мной, а он и не издевался, блядь. Мне пиздец как понравилось, почему он этого не понимал?! — голос сходит на крик, но Чон быстро берёт себя в руки, ведь Тэхён тут совершенно не причём, не стоит повышать на него голос. — Мы расстались, а напоследок он советовал обратиться к специалисту.
— Что ты почувствовал тогда? Почему не попробовал восстановить отношения и ещё раз поговорить? Ну, ты ведь его любил?
— Я пытался, но Туён сказал, что ему не нужны поехавшие извращенцы и мне нужно найти такого же отбитого, как и я. В итоге я перестал искать на какое-то время, и пошёл в клуб...
— В клуб?
— Да-да, тот самый клуб. Лучше бы я этого не делал. Я просто думал, что, если буду очень стараться, то получу удовольствие, но мой партнёр, когда мы остались один на один, тот парень — он вообще не слышал, что я говорю. Точно не вспомню, что происходило, но мне не понравилось. Я возненавидел себя в тот момент, решил, что Туен прав и я какой-то ненормальный, как и тот парень...
— Ты говорил тому, с кем у тебя была... — Тэхён медлит, — первая сессия, что тебе не нравится?
— Да, пытался, а потом, когда понял, что меня не слушают, начал терпеть и ждать, когда всё закончится. Я тогда пару дней не выходил из дома, всё тело болело. Это не то, чего я хотел. Почему... всё так?
— Пьета, — Тэхён встаёт, направляясь к дивану. — Иди сюда, сейчас я не твой дом.
Чонгук слышит только шум в ушах, ничего не замечает и не контролирует своё тело, подходя к дивану и опускаясь рядом с Тэхёном.
— Ты не виноват в том, что они так поступали с тобой и в том, что говорили тебе и что делали., — Тэхён держит его за руку так мягко и невесомо, что его поглаживания едва ощущаются, пока Чон шмыгает носом. Щёки уже покраснели, так и хочется их расчесать. — Ты не виноват в этом, ты просто хотел получить желаемое, но неправильно выбирал людей.
— Я... может... если бы смог лучше объяснить, чего хотел, другие бы поняли...
— Люди иногда просто не хотят слышать.
Чонгук позволяет себя обнять, утянуть ближе и прижаться. Тело вздрагивает и трясётся.
— Но я ведь говорил, чего хочу, разве этого недостаточно?
— Ты не можешь отвечать за поступки других, Чонгук, но можешь за свои. Я хочу, чтобы ты понял, что они поступали с тобой, как мудаки, что их не нужно оправдывать. А винить себя, блядь, тем более. Я должен был знать о твоём опыте с самого начала. Почему ты мне этого не рассказал? Когда я спрашиваля, чего ты ждёшь от наших отношений, почему ты не сказал мне, что было до? Когда соглашался на отношения со мной, почему не поделился? Я должен быть уверен в твоей безопасности, в том, что тебе комфортно в данный момент, в любую секунду. Ты не преступаешь через себя, а делаешь это только из своих желаний.
— Я думал, тебя это отпугнёт, а ты мне... Ты вызвал во мне интерес. Я поверил в то, что ты можешь дать мне то, что нужно, и если поделюсь опытом, то тебе не захочется со мной возиться...
— Чонгук. То, что меня по-твоему должно было отпугнуть, важно для меня, как для человека и как для твоего дома, — Тэхён смотрит глаза в глаза, не как обычно, с давлением и прищуром, сейчас, он полностью открыт. Он не доминант, просто человек, который переживает и показывает это со всей искренностью. — Если ты держишь меня в неведении о чем-либо, это ставит под сомнение твоё доверие ко мне. Всё, что важно для тебя, также и важно для меня. Если какое-то моё поручение или слова заставляют тебя вспоминать о прошлых травмах, я должен об этом знать. Если тебе некомфортно, я должен об этом знать. Я могу тебе навредить и даже не понимать этого, а всё потому, что ты ничего не сказал.
— Прости, правда, прости меня, Тэхён. Я повёл себя, как придурок, я совершенно не подумал о твоих чувствах и о безопасности наших с тобой отношений. Я должен был всё-всё рассказать, я понимаю это, но всё ещё чертовски боюсь, — он так дрожит, что зуб на зуб не попадает. — Я так боюсь быть непонятым, осуждённым за любое своё слово и действие, и это мешает мне быть собой, — Чонгук смаргивает слезы, ухватывая Кима за руку, словно ищет в нём ту опору, которой всегда не хватало. — Но я буду стараться, честно, буду, — веки щиплет, а чувства, о которых Гук давно забыл, просятся наружу. — Я исправлюсь, я буду хорошим сабом, только не...
— Тш-ш... — Тэхён прерывает его триаду и не даёт последним словам свободы. — Как ты мог подумать, что я оставлю тебя? После всех месяцев, что я добивался тебя, Чонгук, — он тёплый, притягательный, но не сексуально, духовно, скорее, в нём хочется раствориться, в его речи — приятной и вразумительной, его руках — цепких и сильных.
— Со мной будет тяжело, — шмыгает носом Чонгук. — Мне самому с собой тяжело иногда.
— Не решай, что мне будет тяжело, а что нет, просто будь со мной честным, — Тэхён скользит рукой по его футболке, не касаясь открытой кожи. — Никого к себе не подпускал, но хотел и мечтал о доминанте... Ершистый, всех отталкиваешь, как колючка, отпугиваешь, чтобы чувствовать себя в безопасности... Но я не дикий зверь, от меня защищаться не нужно, и боли, обещаю, не причиню.
Чонгук поднимает голову вслед за рукой, тянущей его за подбородок.
— Твои чувства и эмоции не могут вызывать у меня отторжения, только принятие. Я не смогу заставить тебя забыть о произошедшем, но никогда тебя не осужу и не обвиню за поступки другого человека. Они мудаки, а ты... — Тэхён едва касается его лба влажными губами, оставляя след. — Ты ни в чём не виноват, ты мой саб.
— Почему колючка-то? — бубнит Чон, утирая глаза кулаком.
— Мне нравится, как это звучит. Тебе идёт, ещё волосы так торчат, — Ким ворошит пряди на его голове. — Одуванчик слишком мягок, а колючка — в самый раз.
— Тэх-ён, ты забыл... — Чонгук сто раз подумал, прежде чем об этом сказать, но это было бы неправильно — не напомнить. — О наказании... Ты хотел...
— Не сегодня. Ты очень устал, плакал, какое тебе наказание? Спать сегодня в восемь пойдёшь. Достаточно?
Чон слабо бьёт его по животу, смеясь:
— Это очень рано.
— Опять пререкаешься, — цокает Тэхён, наигранно качая головой. — Что же мне с тобой делать?
— Останешь...тесь у меня? — он смотрит с надеждой, не моргая, боясь спугнуть. Так хочется, прижаться, зарывшись под футболку, и сжать руками в тиски, намертво вцепившись.
Чонгука успокаивают объятия Тэхёна.
Словно всё отходит на второй план.
Облегчение. Обезболивающее.
— Не сегодня, но скоро точно.