Глава 2
- Так, а что ты думаешь о ней? - Странный задаёт этот вопрос, тыкая пальцем по очереди в проходящих мимо учеников уже, наверно, раз в сотый.
Мы сидим на скамейке в вестибюле. Она тихонько поскрипывает.
- На вид - настоящая хиппи, - пожимаю я плечами, - даже истинная.
- Я зову её Розовой, - на мгновение лицо Странного становится серьёзным. - Она смотрит на мир сквозь розовые очки, поэтому у тебя есть очередная тема для миниатюры.
Вот так и сидим. Странный назвал это "церемонией посвящения". Шутник из него, как из меня писатель.
- Может расскажешь что-нибудь? - его голос доносится сквозь шум школьного звонка.
- Да запросто, - подмигиваю я. - Всё равно целый урок впереди.
- Прогуливаешь? - его улыбка растягивается до ушей. - Тогда лучше поспешить.
И вот уже через секунду мы выбегаем из школы, как ошпаренные. Я не первый раз делаю что-то подобное. Я обычный подросток с безграничной тупостью, прикрывающийся только моралью и наличием "особого мышления".
- И что же ты мне расскажешь? - Странный сел рядом со мной на землю, вернее на резиновое покрытие школьного стадиона.
- Не знаю, - развожу я руками. - Предложи.
- О себе, - без раздумья отвечает он.
Почему-то я этого ожидала.
- Знаешь, я не любитель говорить о себе, это равноценно ведению дневника, только в устном формате, - ловлю себя на том, что грызу ногти.
- Я понимаю, - кивает Странный. - Но давай я просто задам тебе пару простых вопросов. Ответы на них для меня будут достаточны. Я сразу пойму кто ты, чтобы не затруднять рассказом.
Я сразу придумываю для себя правила: а)не говорить ничего особенно личного б) быть честной, врать запрещено.
- Сколько вопросов я задам зависит от того, как ты ответишь на первый, - Странный ухмыляется, наигранно потирая руки.
- Ладно, товарищ следователь, - закатываю я глаза, одновременно смеясь.
Лицо Странного становится серьёзнее. На него падают лучи майского солнца, от чего каштановые волосы засветились золотом.
Мы уже больше минуты сидим в молчании. Он обиделся? Да нет, не мог. Обижаются только отличающиеся от меня своим розовым мышлением фанатки молоденьких певцов, которые поют девчачьими голосами, или же парни женского мышления, обливающиеся соплями при виде тех же молоденьких певцов.
- А какая твоя любимая песня? - наконец обращается ко мне Странный.
После этого вопроса у меня в голове начинает звучать гитара. Аккорды той самой песни, благодаря которой я живу и буду жить. Это то, что меня вдохновляет. Я слушаю её уже много лет и никому не говорю её название, так как у каждого в жизни есть своя песня, именно та, которой ни с кем не хочется делиться.
***
I have lost the will to live
Simply nothing more to give
There is nothing more for me
Need the end to set me free.
(это и далее "Fade to black" (прим. автора))
(Смысл жизни потерял,
Миру ничего не дал.
Здесь ничего нет для меня.
Нужен конец - свободным стану я.)
(перевод Катрисс Фриман (прим. автора))
***
- "Fade to black" ("Угасаю во тьме", сингл группы Металлика (eng. Metallica) (прим. автора)), - выдыхаю я от нахлынувших воспоминаний. Не знаю почему я решила рассказать Странному об этой песне. Надеюсь, что этому человеку можно доверить то, что спасает меня всю жизнь, и я не пожалею об этом.
- Шедевр 1984 года, - хмурится он, вертя в руках мобильный телефон, - но как-то мрачновато для тебя.
МРАЧНОВАТО?!
- Если ты не способен понять смысла песни, то не надо говорить, что она "мрачновата"!
Сказать, что я разозлилась - это весьма мягко выразиться. Я встаю и начинаю расхаживать по стадиону. Меня трясёт от злости. Психанула.
- Преданная, - слышу я голос из-за спины и прямо ощущаю затылком его кривую улыбку. - Значит тебе можно доверять. Расскажи мне о смысле, пожалуйста.
Я стараюсь взять себя в руки. То, что я псих мне известно уже давно. Как говорят, все творческие люди ненормальные. Может... Очень может быть.
- Getting lost within myself (Потерялся сам в себе (перевод Катрисс Фриман) (прим. автора)), - цитирую я, глядя в глаза Странному. - В этом и есть весь смысл.
- Душевные мучения человека, который стоит на перекрёстке двух дорог: жизни и смерти, - бормочет он, не отводя глаз.
- Песня не мрачная, она мотивирующая, - мой голос звучит на пол тона ниже. - Я не хочу взять и потеряться в себе. И буду бороться за право жить дальше.
Странный смотрит на меня удивлённо. Его округлившиеся глаза кажутся ещё светлее, чем раньше.
Не знаю почему, я начинаю смеяться. Хотя знаю - вы бы просто видели его лицо.
- А что, я оказалась страннее тебя?
Его лицо приобретает нормальный вид. Ну как, нормальный. Если улыбка, натянутая до ушей, и глаза, выпирающие из-под век чуть ли не на сантиметр - это нормально, то да. Его видок возвращает меня к мысли о парнях женского мышления.
- Нет, это не странно, поверь, - говорит Странный. - По-моему, это очень тонко.
- Вот только не переоценивай меня и не льсти, - я смотрю на Странного как-будто вижу впервые. - И... Я пойду.
- А в чём дело? - поднимает он на меня взгляд.
- Рассыпать комплиментами ты можешь перед другими, я в этом не нуждаюсь, - я говорю это абсолютно спокойно, правда не могу смотреть на своего собеседника. - Они ни на чём не основаны.
- Может дашь мне почитать свои миниатюры, - подмигивает Странный, - раз уж хочешь иметь доказательства тому, что я не льщу?
- Ладно, но только одну, - соглашаюсь я и достаю ежедневник
из сумки. - Только предупреждаю, что мои мысли и их написание весьма глупы и...
- Ой, ну перестань! - перебивает меня Странный, - Я сам скажу, что мне не нравится, если такое, конечно, будет. То, что ты самокритичная, я уже понял.
Новенькая, Необычная, Преданная, Самокритичная. И это всё я, по словам Странного.
В то время, когда я сидела и размышляла над этим, Странный уже начал читать.
Его лицо, по ходу чтения, совершенно не меняется. Голубые глаза вчитываются в каждую строчку моего текста, словно фотографирует их на память.
Меня переполняют странные чувства, видимо я не готова делиться своими мыслями с другими...
***
No one but me can save myself, but it's too late.
(Никто, только я смогу спасти себя, но уже слишком поздно. (перевод Катрисс Фриман) (прим. автора))