She cares.
Сжимаю своими холодными руками
Стойки, к которым я привыкла.
Пуста, словно тренировочное чучело,
Но от него легче отмахнуться.
Ведь на этом все может завершиться,
Странным дневным светом, бьющим в наши глаза.
И моя тень простирается
Сквозь все то, что я оставила позади.
Это у меня в крови, это в моих венах.
О-о-о, это у меня в крови, это течет в моих...
венах.
Я каблуком раздавила змею.
Ты ничего не сможешь с этим поделать.
У меня в крови, это в моих венах.
Я все еще здесь...
Может, это громко сказано,
Что я не сдамся,
Но я рискнула бы переступить холодный порог,
Чтобы завершить все мною начатое.
Ведь на этом все может завершиться,
Странным дневным светом, бьющим в наши глаза.
И моя тень простирается.
Достаточно ли всего этого впредь?
Я все еще здесь...
Все мои доводы режут, словно ножи.
Продолжаю прокручивать в своих мыслях
Все те времена, когда приходилось сражаться,
Я все еще здесь.
Steel Here - League of Legends
Испания. 2009г.
Никлаус.
Слухи разносятся с невероятной скоростью, а в сверхъестественном мире это происходит ещё быстрее. Вот и Никлаусу пошептали на ушко о новом двойнике в далёком Мистик Фолз, желая заполучить его благосклонность, что действительно получается, но естественно до первой лжи или сомнения с его стороны.
Ох, как иронично, когда-то давно на этом же месте Никлаусу запечатали ген оборотня, а сегодня на этом же месте он его освободит.
Вот только первородный уверен, раз слушок дошёл до него, значит и Элеонора знает о двойнике. Кого-кого, а ту, перед кем он так провинился, мужчина видеть не желал, зная, как сильно та возжелала мести. Как-никак, но он все же оказал на неё влияние, пусть и сейчас он жалел об этом, что для вампира было совсем несвойственно, хотя он и жалел о многом, что совершал в сторону своей драгоценной бывшей возлюбленной.
Никлаус понимал, как сильно оплошал в прошлом, пусть принимать это он не хотел. Не свойственно ему это было совсем. Страшась увидеть Ливию и вновь возжелать её во всех смыслах, в каких только возможно, первородный старательно избегал её, как кола из белого дуба в руках Майкла. Как только девушка ушла с громким скандалом, разорвав их долгие отношения, Клаус хотел послать за ней кого-то из своих вампиров, дабы знать, в порядке ли его любовь, и пусть первое время он знал о каждом её шаге, спустя время Никлаус всё же отослал своих вампиров обратно. Как бы сильно он не желал знать, как она, Майклсон уверен, что она не в порядке, как бы та не притворялась. Клаус должен был признать, Ливия всегда была хорошей актрисой. Хотел бы он убедить себя, что чувства те, давно убил он, однако нет, соврать не мог. Никлаус знал, что стоит встретить ему свою бывшую возлюбленную, так его старые чувства, что он закрыл глубоко в себе, вновь вспыхнут с новой силой. Как бы скрыть он не хотел, однако перспектива остаться в одиночестве, без семьи, а тем более без Ливии - пугала первородного. Быть может он и был груб, быть может его братья и сестра совсем не знали о его страхах, но Никлаус совсем не хотел их терять.
Считая, что двойник никуда не сбежит, мужчина собирался не спеша, ведьма, ведьмак, вещи и гробы. Все необходимое было собраны быстро, самое главное - так это эффектное появление и не появится перед Элеонорой слишком рано. Вот кто-кто, а она может легко убить двойника, лишь бы отомстить Никлаусу, чего конечно он не хотел. Первородный ждал нового двойника почти 6 столетий, после того как сбежала Катерина, а потому нового двойника он потерять не мог. Клаус понимал, что преждевременно ещё больше злить Ливию не стоит, вампирша и так на него зла. Она действительно легко испортит его планы, зная, что Никлаус не убьёт её, максимум, покричит или убьёт парочку невинных. Элеонора это не Петрова, что боится первородного и ищет любые способы замаслить его, дабы просто остаться живой, Элеонора не боялась своего бывшего возлюбленного, она готова была легко предстать перед ним в любом свете, каком бы захотела, ведь знает, своими искусными речами, своим лицом, фигурой, да знанием, что же любит мужчина, Ливия легко может успокоить и соблазнить Никлауса, да так, как никто никогда не мог этого сделать. Это был некий секрет между вампиршей и первородным, некая её способность.
Мистик Фолз. 2009г.
Ливия.
Решив затаиться в своём доме, вампирша преспокойно сидела на диване, закинув ноги на журнальный столик, крася свои ногти красным лаком. Зная Никлауса лучше всего, она понимала, что тот решит появиться эффектно, может, даже не в своём теле, а потому Ливия не спешила выходить на улицу, не желая, чтобы её бывший возлюбленной знал о её намерениях.
"Пусть лучше считает, что мне все равно," объяснилась Элеонора Элайдже, на его вопрос, почему она решила так поступить. Не только Клаус любил эффектные появления, они нравились так же и Ливии, хотя порой, ей было очень уж лень что-то просчитывать.
Если Никлаус был всегда на шаг впереди, то Элеонора была вровень с ним, или же на два шага впереди.
Помогать юному двойнику, а уж тем более двум заносчивым вампирам Сальваторе или Катерине, что была заточена в пещере - вампирша не спешила. Конечно, с планом Элайджи она была тоже не согласна, однако с ним Элеонора могла заполучить двойника живым.
- У тебя всегда была слабость к Петровым, Элайджа. Татия, Катерина, теперь, я уверена, будет и Елена! Её же так зовут, не так ли? - дразнила своего старого друга девушка, не отвлекаясь от своих ногтей, изредка поглядывая на телефон, что лежал на журнальном столике рядом с её ногами, на громкой связи.
- У меня нет никакой слабости к двойникам, ты ошибаешься. - тяжёлый вздох покинул уста первородного, от чего Элеонора лишь усмехнулась.
- Да? Тогда от чего же ты в 1491 году искал для Катерины зелье, что смогло бы оживить её после ритуала? Из дружбы старой, да жалости к девушке, я тебе тогда помогла, но ты-то конечно благородный первородный, однако, не думаю что дело здесь в жалости, - не унимаясь, Элеонора продолжала дразнить своего друга, улыбка расцвела на её губах.
- Я очень рад, что это веселит тебя, Ливия, но я это сделал лишь потому, что мне стало жалко девушку. - мужчина всё пытался оправдаться, однако по тихому хихиканью, медленно перерастающему в искренний смех, можно было понять, что Элеонора не верила вампиру, скорее, это веселило её до боли в животе.
- О, прошу, Элайджа, о Татии ты говорил, что она просто прекрасная дама, которая тебе симпатизирует и ничего больше, к слову, о хитрой Катерине ты говорил так же. Времена идут, ничего не меняется, похоже, на роде Петровых какое-то проклятье, за ними вечно увиваются братья. - смешки девушки не прекращались, хотя смех ушёл. Отложив свой лак, вампирша, взяв свой телефон пошла на кухню, где намеревалась взять бутылку дорого итальянского вина.
- Неужели я слышу ревность в твоих словах, Ливия? Если на Петровых такое проклятье действительно есть, то тогда они обречены на вечную ревность с твоей стороны. Помнится, ты не больше Никлауса желала смерти Катерине. - слова Элайджи остались вновь без ответа. Не изменяя своим привычка, прекращать разговор, если испортилось настроение или нечего сказать, Элеонора вновь сбросила звонок, заставил Элайджу слушать длинную гудки.
Вампирша действительно ревновала. Что в далёком прошлом к прекрасной Татии, что в 15 веке к взбалмошной Катерине, что сбежала из Болгарии, желая выжить. Но если к Татии у Элеоноры не появилось тёплых чувств за всё время их общения, то к грустной судьбе Катерины вампирша прониклась, она сама всегда мечтала стать матерью, а потому от части понимала горечь Петровы. Элеонора, что для неё не свойственно, даже пыталась отговорить Никлауса не трогать семью бедняжки двойника, однако с горечью осознав, что ничего не выйдет, стала лишь надеяться, что Катерина будет в порядке.