Глава 1: Угасание
Мир расплывался, как акварель, размытая бесконечными слезами дождя, стекающими по стеклу окна. Каждый предмет в тускло освещенной больничной палате терял четкость, превращаясь в неясные, дрожащие пятна. Кашель, мучительный и изнуряющий, разрывал грудь Акари, словно стая диких зверей, терзающих свою добычу, вырывая из нее последние остатки жизни. Она знала, чувствовала каждой клеткой своего тела, что это конец. Смерть неумолимо приближалась с каждым вздохом, становившимся всё более коротким и мучительным, в каждой слабой, едва ощутимой пульсации вен на её запястьях.
Ей было всего двадцать два. Слишком мало, чтобы прощаться с этим миром, полным красок, звуков и ощущений, которые она так отчаянно любила. Она любила рассветы, окрашивающие небо в нежные оттенки розового и золотого, любила шум дождя, успокаивающий и умиротворяющий, любила вкус шоколада, тающего на языке, даря кратковременное ощущение счастья. Ирония судьбы была жестокой и беспощадной: Акари, что в переводе означает "свет", рожденная альбиносом, с кожей цвета первого снега, такой чистой и нежной, и глазами, словно лепестки розовой сакуры, такими необычными и прекрасными, умирала в темноте больничной палаты, окруженная лишь бледным светом ночника.
Её белые волосы, обычно рассыпанные по подушке мягким облаком, сейчас спутались и слиплись от холодного пота, прилипая к бледной коже. Длинные ресницы, всегда казавшиеся двумя нежными крыльями ангела, слиплись от слез, оставив на щеках влажные дорожки. Слабые, дрожащие пальцы, обычно ловко и уверенно скользящие по клавишам пианино, извлекая из них волшебные мелодии, сейчас судорожно сжимали тонкую, прохладную простыню, словно пытаясь удержать ускользающую жизнь.
Мама сидела рядом, на старом, скрипучем стуле, её лицо, изрезанное глубокими морщинами от бесчисленных забот и бессонных ночей, было пепельно-серым от усталости и горя. Она тихо напевала какую-то старую, давно забытую колыбельную, её голос дрожал, словно осенний лист на ветру, пытаясь заглушить тишину палаты и заполнить её теплом и любовью. Каждая нота этой колыбельной была пропитана болью и отчаянием, каждая фраза – молитвой о чуде.
Акари попыталась улыбнуться своей маме, но получилось лишь слабое, болезненное подобие гримасы, исказившее её прекрасное лицо. Она почувствовала, как по щеке скатилась слеза, оставляя за собой мокрый след. "Мама…" – прошептала она, её голос был едва слышен, словно шёпот ветра, затерянный в тишине ночи.
"Тише, тише, Акари. Все хорошо, моя девочка," – ответила мама, наклоняясь ближе к дочери и нежно поглаживая её по руке. Её собственные слезы, крупные и горячие, падали на руку дочери, словно капли росы на увядший цветок, пытаясь напоить его живительной влагой, вернуть ему утерянную силу.
"Я… я не боюсь," – прошептала Акари, хотя в глубине души её терзал леденящий страх, парализующий её волю. Она боялась небытия, боялась навсегда исчезнуть, словно раствориться в бескрайней пустоте, оставив после себя лишь воспоминания, которые со временем тоже сотрутся из памяти.
Она закрыла глаза и попыталась вспомнить что-то светлое, что-то хорошее, что оставит в её душе тёплый след. Летний день, когда они с мамой ходили в парк и кормили голубей, смеясь и радуясь каждому мгновению. Зимний вечер, когда она впервые сыграла "Лунную сонату" на старом, расстроенном пианино, и лицо мамы, полное гордости и любви, светилось в полумраке комнаты. Она даже вспомнила, что вчера вечером закончила смотреть какой-то сериал, но воспоминания о нём казались сейчас такими далёкими и неважными, словно отголоски чужой жизни.
Внезапно её накрыла волна умиротворения. Она почувствовала, как её тело становится лёгким, невесомым, словно она парит в воздухе. Боль отступила, страх растворился, уступая место странному, незнакомому чувству покоя. Она просто плыла в темноту, не зная, что её ждет впереди, но веря, что там, в этой темноте, её ждёт что-то новое и неизведанное.
Последнее, что она увидела, была любящая, нежная улыбка её мамы, пробивающаяся сквозь пелену слез, словно луч солнца, пробивающийся сквозь густые облака. Эта улыбка была полна любви, прощения и надежды, и она навсегда осталась в её памяти, как самое светлое воспоминание в её короткой, но яркой жизни.