Анна
Прошло уже много времени. Я мало что помню. Помню наш медовый месяц. Мы купили заброшенную водяную мельницу вдали от города. Мы хотели отремонтировать её и оборудовать под дачу, а летом ездить туда во время отпуска, что бы отвлечься от городской рутины и городского шума. Я помню, как мы ехали по лесной дороге. Мельница уже виднелась вдалеке. Больше я ничего не помню.
Я очнулся лежащим на земле во дворе той самой мельницы. Она представляла собой двухэтажный аккуратный домик обросший мхом. Он был построен из камня. Местами маска упала, и виднелись голые камни, но это лишь придавало шарма. Двери были деревянные. На них висел большой амбарный замок. Мельница стояла около ручейка. Он всё ещё тек, нежно журча, а вот мельничное колесо уже не крутилось. Ручеёк был около метра глубиной с кристально чистой водой. Сквозь неё можно было увидеть камни на дне. Мельницу, вместе с небольшим отрезком этого уходящего вдаль ручья окружал старый деревянный забор. Местами он начал гнить. Это место очень старое. Время не щадит никого.
Я поднялся с земли и увидел оленя, подошедшего к забору с другой стороны. Несколько минут мы просто стояли и смотрели друг на друга. Меня отвлекла моя голова, которая начала ужасно трещать. Я снова посмотрел на то место, где стоял олень, но никого уже не было. За километры не было слышно ни звука, кроме нежного журчания речки. Картина была сказочная и должна была успокаивать. Только мне не становилось спокойнее. Наоборот, одолевала сильная тревога. Затем я несколько часов кричал и звал жену по имени. Никто не отозвался.
Темнело. Тревога росла. Прекрасное и безопасное место приобретало странную зловещесть. Мне стало страшно. Я не знал где жена, куда делся автомобиль и как я здесь оказался. После стало хуже. Меня начали преследовать взгляды. Я никого не видел и не слышал, но казалось, что из каждого окна, из-за каждого дерева и даже из ручья кто-то на меня пристально смотрел. Я не могу передать словами, насколько мне стало страшно. Я взял первый попавшийся камень и начал бить по замку, который не давал войти в дом. Замок старый и ржавый, поэтому сломался без больших усилий. Я вбежал внутрь. Днём мне было интересно, что же хранит мельница внутри себя. Сейчас я был в таком ужасе, что вообще не думал об интерьере. Внутри было пусто. Красовались только ступеньки, ведущие на второй этаж и две старые настенные лампы, освещающие каждый уголок дома. Эта мельница стояла закрытой много лет. Здесь нет линий электропередач. Откуда здесь свет? Страх сменился недоумением. Я решил подняться на второй этаж. С каждым шагом... с каждой полусгнившей ступенькой сердце билось чаще, и страх оковывал всё сильнее. Когда я уже поднялся до половины, одна из ламп погасла. Я остановился. Вторая лампа освещала лишь нижний этаж. Я постоял пару минут, перевёл дух и начал подниматься дальше. Вторая лампа тоже погасла. В доме стала кромешная темнота. Я замер. Моё сердце стучало с бешеной скоростью. Я услышал приближающиеся шаги. Со второго этажа кто-то спускался ко мне, и топот становился всё громче. Я стоял на одном месте в диком ужасе. Глаза настолько округлились, что казалось вот-вот выпрыгнут из глазниц. Этот кто-то остановился прямо передо мной. Я никого не видел в темноте, но чувствовал на себе его дыхание и взгляд, смотрящий прямо в глаза. Я задержал дыхание, простояв неподвижно несколько минут. В горле пересохло. Я боялся пошевелиться. Я уже не мог понять, стоит ли он ещё передо мной или нет. Страх начал меня отпускать. Но вдруг он дыхнул. Прямо мне в лицо. Я закричал во весь голос и выбежал из дома. Солнце ярко светило. Лёгкий прохладный ветерок приносил с собой свежесть. Я наклонился над речкой и умыл лицо. Но ведь я только что заходил в дом и был поздний вечер. Я ничего не могу понять. Я огляделся. Снова начал кричать и звать жену. Я хотел выйти и пойти по лесной тропе к месту аварии. Но словно невидимая стена меня сдерживала, и я не мог выйти за пределы двора. Почему я сказал к месту аварии?
***
Прошло уже много времени. Сначала я считал дни, но уже сбился со счёта. Я не помню, что бы я ел или пил. Я не помню, что бы выходил со двора. Я не помню, что бы жена сюда приезжала. Я стал всё реже вспоминать жену. Я так давно не называл её по имени. Страх и тревога остались, но я больше не боюсь взглядов. Тысячей глаз смотрящих отовсюду. Я больше не боюсь того, кто живёт в мельнице. Ещё несколько раз в полной темноте мы стояли друг перед другом. Я пристально вглядывался в темноту, но ничего не видел. После, я перестал заходить внутрь. Я теперь разговариваю сам с собой вслух, но не потому, что я один. Скорее потому, что рядом всегда кто-то есть? Мне уже всё равно кто это. Олень стал приходить к забору всё чаще, но я перетсал обращать внимание и на него. Я начинаю забываться и уходить мыслями в небытие. Я смотрел в кристально чистый ручей, но своего отражения не видел. Я смотрел на свои руки, и сквозь них видел землю.
***
Вы не представляете, как я был так счастлив, услышав звук мотора. Подъехала незнакомая машина. Из неё вышла моя жена. Она не такая, какой я её помню. Она... постарела. Её глаза полные усталости и уныния. На лице было несколько мелких шрамов. С ней какой-то не знакомый мужчина. Я посмотрел на свой безымянный палец. Нет, на нём кольцо... Когда они вошли во двор, я ринулся в их сторону.
- Анна! Анна! Я здесь! Ты слышишь меня? Анна!- она не обращает на меня внимания и просто проходит мимо.
- Так значит, вы хотите продать эту мельницу? – Спросил её мужчина.- В чём причина?
- Десять лет назад мы с мужем её купили, - начала она. - Но по дороге сюда, олень выбежал перед автомобилем. Муж дёрнул руль, мы съехали с дороги и врезались в дерево. Он скончался на месте. Я сюда с тех пор ни разу не приезжала и не хочу видеть это место.
Они продолжали разговаривать, но больше я не слушал. Я не был в шоке. Я не был в остолбенении. Я не начал рыдать или истерить, а просто стоял. С каждой следующей секундой мне становилось всё легче. Это - мои последние мгновения. Это место стало для меня родным, но я рад, что ухожу отсюда. Я не знал, что за взгляды на меня смотрели и кто стоял передо мной на ступеньках, для меня это останется нерешённой загадкой. Возможно, это были такие же, как я заблудшие души, не нашедшие упокоя. Их настолько давно нет, что они полностью утеряли свой вид, оставив лишь взгляды. Если бы не Анна, я, наверное, тоже стал когда-нибудь таким. Меня не было уже десять лет. До этого дня я этого тоже не знал. Как-то давно я вычитал в интернете четверостишие, которое как никогда кстати:
На кладбище таинственный уют.
Здесь каждый метр навеки кем-то занят.
Живые знают, что они умрут,
А мёртвые, что умерли, не знают.
Прощай, Анна. Я свободен.