Глава 7 ОБЛОМ
Я решилась. Прощай, девственность! Я хочу Марата. Но не сейчас. Сначала необходимо пройти процесс дефлорации. А потом пусть думает, что так и было. За это время он подергается, понервничает и захочет еще больше. Осталось определиться с кандидатурой на эту ответственную должность. Коллеги? Однокурсники? Клубные знакомые? Все не то. Нужен кто-то, кто относится ко мне нейтрально, а не тайно вожделеет и представляет в своих эротических фантазиях. И где ж достать такую особь?
Правда, есть один такой герой. Мой друг Гарик. Мы познакомились в клубе, давно общаемся, и за все это время он не приставал ни ко мне, ни к Марише, ни вообще к кому бы то ни было. Ясное дело, Гарик - голубой. Вообще-то сам он, конечно, не признается, но это единственный логичный вывод. Я не испытываю неприязни к геям. Не замуж же мне за него идти, в конце концов. Уж и не знаю, как заставить его оказать мне эту маленькую услугу, ну да что-нибудь придумаем. В конце концов, на одну ночь ради приятной девушки мог бы притвориться обычным мужчиной.
Звоню.
- Привет, Гарик.
- Привет, Кэтти.
- Давно не виделись. Где пропадаешь?
- Да вот замотался по работе. Рад тебя слышать.
- Послушай, Гарик, а не приехать ли тебе ко мне в гости?
Он удивлен.
- Что-то случилось? - беспокоится.
- Да нет, просто хотела с тобой поговорить.
- Ну так говори.
- Не по телефону. Мне тут надо тебя кое с кем познакомить.
- Хорошо, я буду через полчаса.
Вот это мужчина! Даже жаль, что голубой.
Однако сегодня опять придется напиться. Лишаться девственности с гомосексуалистом на трезвый глаз, согласитесь, как-то стремно.
Приходит Гарик. Я уже веселая.
- Здорово, дружище! - радостно бегу ему навстречу и висну на шее.
Гарик какой-то странный. А может быть, просто устал. Сухо целует меня в щеку и проходит в квартиру:
- Ну, рассказывай, что у тебя случилось.
Он весь во внимании. Но с чего начать? Хорошо голубым, у них нет проблем с девственностью. Гарик симпатичный. Даже очень. Только какой-то грустный. Разведка боем. Бросаюсь на него и целую. Между прочим, мне совсем не противно. Гарик в шоке. Стоит и не шевелится, как манекен. Губ не раздвигает. Глаза открыты.
Мда... Факир был пьян, и фокус не удался. И как же мы дойдем до секса, если даже с поцелуями напряг? На этом мысль заканчивается.
Гарик оживает. Его губы под моими словно разморозились и стали шевелиться. Ура! Не все так безнадежно! Вулкан проснулся и вот-вот брызнет лавой. Он меня целует как мужчина. Моя очередь для шока. Мысленно прощаюсь с девственностью. Но видно, преждевременно. Гарик отлипает от моих губ и смотрит на меня ничего не понимающими глазами.
- Тебе понравилось? - интересуюсь я с видом опытной девахи перед пареньком-подростком. Мы словно поменялись ролями, и теперь он - девственник. Я тайно горжусь собой за то, что сумела вернуть ему традиционную ориентацию, направить, так сказать, на путь истинный.
- Да, - ошалело констатирует Гарик, оправдывая мои догадки. - Так с кем ты хотела меня познакомить?
- С кем, с кем... С моей девственностью.
- Не понял. - Лицо Гарика превратилось в странный гибрид между восклицательным и вопросительным знаками.
- Что тут непонятного. Я девственница, Гарик.
- Очень смешно, - пришел он в себя и натянуто улыбнулся.
- Не вижу ничего смешного. Это правда.
- Но ты... - ничего не понимает Гарик, - ты же такая, такая...
- Какая такая? Я девственница, Гарик.
Еще минут пять я убеждаю его, что это не шутка. Он отказывается верить. Но потом все же сдается:
- Так ты позвала меня сюда для того, чтобы познакомить со своей девственностью?
- Да, - весело отвечаю я.
- А зачем?
- Затем, чтобы ты меня ее лишил.
Гарик снова превратился в манекен. Захотелось подойти и дернуть его за нос. Но это был бы перебор. Он и так ничего не соображает.
- Со мной? Кэтти... - Он смущен и явно доволен. - Но почему?
- Ну, просто мне надоело быть девственницей. Я хочу с этим покончить.
- И ты все-таки выбрала меня, хотя могла бы пригласить любого из сотен парней, которые мечтают о тебе?
- Да, - ответила я. Наконец-то он начал соображать.
- И все же почему ты выбрала меня?
- Да потому, что ты голубой.
Повисло неловкое молчание. Гарик побелел. Потом покраснел. Потом покрылся пятнами. Его глаза стали блюдцами, а рот лункой для гольфа. Я что-то не то сказала?
- Я??? - выдавил наконец пятнистый Гарик.
- Ну, не я же? - резонно парировала я.
- Я голубой?
- Ну да. Или как там у вас это называется? - смутилась я. - Но ты не думай, я вовсе не осуждаю. Я даже рада, что ты голубой. Именно поэтому я хочу, чтобы это сделал ты.
Пятнистый памятник моему другу Гарику застыл в неподвижности.
- Просто, понимаешь, я хочу одного мужчину. Но не хотелось бы, чтобы он знал, что я девственница. Понимаешь? Чтобы не воображал о себе бог знает чего. И вот я подумала, что ты-то воображать не будешь, потому что тебе все равно. Ты ведь гей.
Он, кажется, перестал дышать. С минуту я пыталась расшевелить этого истукана. Наконец он пришел в себя:
- Кэт, я не голубой!
Упс! Кажется, я влипла.
- Как не голубой?
- Совершенно не голубой.
- То есть абсолютно?
- То есть абсолютно.
- Но как же? - пытаюсь спорить я. - Ведь тебя никогда не видели вместе с девушкой.
- Ну и что?
- И ты никогда не приставал ко мне или Марише, - привела я самый весомый аргумент.
- И что?
- Но почему?
И тут Остапа понесло:
- Да потому, что ты мне нравилась, Кэт. Разве не понятно?
Роль статуи теперь исполняю я.
- Ты мне нравилась, понимаешь? - орал «не голубой» Гарик. - Поэтому я и не бывал в твоем обществе с девушками. И я не хотел быть похожим на всех твоих поклонников, поэтому и не лез к тебе. Я относился к тебе трепетно, боялся обидеть. Понимаешь? И что же? Вместо того, чтобы оценить это, ты решила, что я - голубой?!
- П-прости, пожалуйста, - залепетала я.
Было очень неловко. Какая же я дура!
- Я любил тебя все эти годы. Я мечтал, я надеялся. И вот ты приглашаешь меня к себе, целуешь, просишь стать твоим первым мужчиной. И все для того, чтобы потом переспать с другим?
- Гаричек, милый мой, хороший. Ну, прости меня, пожалуйста.
Гарик беззвучно рыдал у меня на коленях. Ну, кто же знал, что он такой ранимый? И что он не голубой?
Я, конечно, еще та идиотка. Но и он тоже хорош! Конспиратор хренов! Притворяться геем несколько лет только для того, чтобы я не заподозрила его в любви. Это еще похлеще моего секрета про невинность. Вот Мариша удивится. Гарик ей нравится.
Наконец он пришел в себя. Я налила ему выпить, заодно и себе, и мы оба жахнули с горя. Он - оттого, что вдруг стал голубым, я - оттого, что он голубым не был.
- Ты простил меня, Гарик? - умоляюще смотрела я на него.
- Да ладно, Кэт, я не могу на тебя долго злиться.
- Ну, раз уж ты про меня теперь все знаешь, может быть, все-таки выполнишь мою маленькую просьбу? - несмело сделала я последнюю попытку.
- Шутишь? Я отказываюсь быть твоим первым мужчиной.
- Почему? - наивно поинтересовалась я.
- Потому что ты хочешь другого. И ты не любишь меня, - грустно говорил Гарик. - Может, так даже и лучше. Я больше не буду надеяться. Но я не смогу тебе помочь. Пожалуй, я сейчас пойду.
Он засобирался в коридоре. Я невесело наблюдала за ним. Обидела хорошего человека. Зачем?
- Я дурра... да, Гарик?
Он пристально посмотрел на меня своими печальными глазами:
- Нет, ты не дура, Кэтти. Ты просто не такая, как все. За это я тебя и люблю.
Я уткнулась ему в плечо, злая, что так все вышло, и благодарная за то, что ничего не произошло.
- Послушай, Кэт. Не дури ты со своей девственностью. Если ты кого-то любишь, почему бы не сделать это с ним? Если это достойный человек, он поймет и станет любить тебя еще больше. Во всяком случае, я бы так и сделал.
Гарик чмокнул меня в затылок и удалился.
А счастье было так возможно...
Я закрыла дверь и медленно сползла по стенке. Ну почему я такая идиотка? Из-за своей дурацкой гордости, своей нерешительности и глупых комплексов я сделала больно человеку. А Гарик ведь прав. Для достойного мужчины моя девственность будет лишь наградой. Но в том-то и дело, я не уверена, что Марат был тем самым достойным человеком.
Внутри у меня было пусто. Ни эмоций, ни желаний. Все выжжено внезапной Гариковой болью. Секса больше не хотелось. Ни с кем и никогда. «Может быть, это судьба», - философски подумала я и представила себя в монашеских одеяниях. Может, мне уготовано стать Божьей невестой? Девственность стала моим проклятием, моим крестом, который я должна нести по жизни.
Мысль о «не голубом» Гарике грызла меня беспощадно. Какой он все-таки мужчина. Настоящий! И он первый. Первый, кто узнал про мою девственность. И надо же, он не смеялся и не возгордился от мысли, что мог бы стать моим первым мужчиной. Он был, кажется, этому рад. Искренне счастлив. Потому что Гарик любил меня. Если бы Марат любил меня, я тоже смогла бы ему признаться. Насмешливые глаза и наглое выражение самоуверенной физиономии брюнета мысленно проплыли у меня перед глазами. Любит? Он? Умеет ли? Способен ли? А вдруг? Если бы!