глава 7
Дом процентщицы встретил Ошку холодом и неприятной сыростью. Аркадий Свидригайлов был братом той самой вредной тётки, которая уволила нашего героя. Он не работал, не имел жены и детей. Несмотря на столь близкие семейные связи, сестрица с братиком терпеть друг друга не могли и постоянно ссорились. Не исключено, что Аркадий - то её и завалил. Да и с директором гимназии он был хорошо знаком: когда-то он с ней встречался, но ввиду своего чрезвычайно подозрительного и скандального характера вскоре отвязался. Она тоже приходила в гости к его сестре. Ошку Аркадий не любил и всегда косо на него смотрел.
Отважный парнишка решил проникнуть в дом, чтобы найти хоть какое-то подтверждение своей теории.
Наружные двери были, как и ожидалось, заперты, зато окно первого этажа было открыто. Ошка в силу собственной некрупной конструкции легко туда проник и осмотрелся. В самом доме он бывал всего пару раз, когда за дополнительную плату мыл полы или чистил окна, но примерное расположение комнат брата хозяйки знал, потому, что туда ему никогда не разрешали заходить.
Где пропадает новый хозяин дома, оставалось загадкой, но по странному стечению обстоятельств, никто не набросился на Ошку из-за угла и никто не разрядил ему в лоб обойму патронов, по крайней мере, пока он прокрадывался.
Стараясь не шуметь, он осторожно шёл по длинным коридорам, заглядывая в комнаты. Вроде пока ничего подозрительного. И вот та самая дверь, в которую "нельзя вообще и никогда". Она была приоткрыта, словно приглашая нарушить правило. Окна там были закрыты шторами, не пропускающими свет с улицы, всего там было несколько шкафов, стульев, один стол и диван. На столе лежали топор и дневник.
Толстая тетрадь открыта на странице с последними записями. И вот что там было выведено: "Наконец-то эта тварь в гробу, я столько лет мечтал о нормальной жизни".
Ошка взял топор в руки. Он был совершенно точно такой же, как и его собственный, только без всяких гравировок и более новый. Да и волосы у Аркадия тоже белые, все прекрасно сходится.
- Та-а-ак, и что же мы здесь делаем? - раздался из-за спины голос подозреваемого.
Ошка состроил глупую мордочку:
- А я уже ухожу.
- А куда это ты собрался? Ты же в курсе, да, что тебя ищут?
- Это не я грохнул вашу сестру!
- А я знаю.
- Да я тоже догадываюсь, что вы знаете!
- Положи топор и тетрадь обратно, и я звоню в полицию.
- Вы, наверное, хотели сказать: "и я не позвоню в полицию"?
- И снова нет! Я тебя по-любому сдам!
- Вам же хуже будет! Тут как раз все доказательства против вас - и записи ваши,и топорик!
Свидригайлов остановился. Хищная улыбка мелькнула на его лице.
- А ведь точно. Тебе-то всё равно недолго радоваться: Сибирь тебя научит жить по понятиям, а у меня столько незаконченных дел!
- Это вы меня подставили? Вы выдвинули мою кандидатуру?
- Не я, а полиция спрашивала, кого в последнее время эта придурошная обижала так или иначе.
- Хорошо, если это я сделал, то почему та женщина, которая сдавала мне квартиру, еще жива? Ведь по факту она тоже мне как-то дорогу перешла!
- Я твоих мотивов не знаю, к собственному счастью.
Ошка кивнул, соглашаясь, что чего только в этой жизни не бывает, и вдруг быстрее молнии проскочил мимо него к выходу. Тот даже крикнуть ничего не успел. И снова этот непроизвольный кросс по пересечённой местности, только на сей раз в сторону полицейского участка.
Но он никак не ожидал встретить Соню. Ту самую, которой запрещают общаться со всяким сбродом.
- Ошка! Это ты?
- Только тебя здесь не хватало!
- Я все знаю!
- Что именно?
- Все! И что ты сделал с директором, и с той процентщицей!
- И ты в это веришь? Серьёзно?
- Пожалуйста, сдайся добровольно. Тебе же хуже будет, если тебя поймают силой!
- Пусть ловят.
- Ты считаешь, это в порядке вещей?
- Да.
- Почему?
- На моих глазах забили насмерть человека, когда я был ребёнком! Я слишком хорошо запомнил тот день: больной скрипач - еврей, пришедший погреться у церкви, и пьяные рабочие, которые кричали, что ему здесь не место. Мне было шесть грёбаных лет, когда я увидел смерть, эти закатившиеся глаза с застывшим в них вопросом: за что?! Шесть лет, ау! Неужели ты думаешь, что после этого я смогу убить кого-то?
Соня посмотрела на него как на очень серьёзно больного человека.
- Надо за тебя молиться, чтобы ты раскаялся и признался наконец...
- Да я тебе только что душу выложил! Ты вообще представляешь себе, что я никому об этом не говорил и никогда?!
- Это не отменяет того, что ты совершил.
- А не пойти ли тебе куда подальше, пока я тебя с той процентщицей не познакомил?
Он был оскорблен до глубины души тем, что единственная, наверное, уже бывшая подруга, верит каким-то слухам, а не ему. Хотя кто бы в такой ситуации ему поверил!
Никодим Фомич и его друзья сидели на перерыве и пили чай. Илья и Порфирий боялись издать хотя бы один звук, видя, насколько злой сегодня начальник. И тут в двери вломился взлохмаченный Ошка и вывалил на стол какую-то ободранную тетрадку и топор.
- Что это?!
- Я же говорил, я найду убийцу! И нашёл!
- Кого?
- Аркадия Свидригайлова!
- Это еще с какой стати?
- А вы почитайте и посмотрите! Топор-то такой же, как и мой!
- Почему мы должны тебе верить?
- Хотя бы потому, что я пришёл сам и ещё в первый день честно все ответил!
- Но ты так и не рассказал, откуда ты взял свой топор.