Часть 4
— Ну и чего ты капризничаешь сегодня, а? — девушка ласково улыбнулась, откинув волосы за спину, и подошла к небольшой детской кроватке, стоящей недалеко от окна. Тихое хныканье разносилось по всей комнате, заставляя Хоуп вздохнуть и осмотреть комнату, не обнаружив там Дафну. Откинув в разные стороны голубой балдахин, голубоглазая взглянула на маленького мальчика, размахивающего ножками и ручками в разные стороны. Его пухлые щеки раскраснелись, а глаза заполнили слезами.
Откинув белое, мягкое покрывало, девушка протянула руки к ребенку и, поддерживая его голову, подняла, удобно уложив у себя на руках. Его ладошки были влажными, а шея затекла. Ему было жарко, и Хоуп решила, что у малыша температура, потому что в комнате было достаточно прохладно.
Из душа доносилось тихое плескание воды, и Монтгомери поняла, что Дафна принимает душ. Не самое лучшее время, когда твой ребенок заливается слезами.
Медленным взглядом скользя по малютке в своих руках, девушка ругала Дафну за её безответственность по отношению к ребенку. Впрочем, Хоуп не осуждала ее, лишь иногда не понимала. Это маленькое чудо единственное, что осталось от Адама, тот человек, которого она должна оберегать больше всех, частичка ее умершей любви, но Дафна думала иначе. Иногда проклинала Адама за то, что обрек ее на вечные проблемы с ребенком, а иногда просто плакала, сидя около кроватки, с тревожным взглядом смотря на Джесси. Всем было тяжело, но все живут дальше.
Все, кроме нее.
— Идем, попросим, чтобы тебе сварили вкусного молочка, — Хоуп коснулась холодными губами теплой щеки и, прикусив губу, направилась к двери, выходя из нее и попадая в длинный, пустой коридор, в котором доносились тихое хихиканье из кухни. Диана обещала помочь маме с ужином.
Спустившись вниз, девушка шагнула на кухню, где громкий хохот Дианы заставил вздрогнуть Джесси и начать ерзать в руках у Хоуп.
— Хоуп, ты какого черта еще не одета? — Бишоп отвлекалась от долгого монолога Анны и от нарезания помидоров для салата, и взглянула на рыжеволосую, которая с умилением глядела на малыша и, лишь услышав вопрос, подняла глаза на Диану. — У тебя свидание через двадцать минут. Отдай малыша Дафне и бегом собираться, — брюнетка поиграла бровями и наткнулась на недоуменный взгляд Анны, которая через секунду взглянула на Хоуп.
Вот же черт.
— У тебя есть кто-то помимо Тоби? — невысокого роста женщина уперлась ладонями о стол, взглянув на дочь вопросительным взглядом. Анна была компактной женщиной, явно отличающийся от всех своих детей. Как ростом, так и весом они явно пошли не в нее. Только лишь рыжие волосы. Такие же, как и у Хоуп. А остальным девушка была копией отца.
— Джастин. И он ей нравится, — Диана пожала плечами, закинув в рот маленькую дольку помидора, и с улыбкой взглянув на Хоуп, которая в этот момент прищурилась, мысленно посылая Бишоп ко всем чертям.
— Никто, кроме Тоби, мне не нравится. А Джастин мой давний друг, повеселимся немного. Мы давно не виделись, — голубоглазая поежилась от скептического взгляда матери и перевела взгляд на Джесси, который сонно прикрывал глаза и посасывал большой палец, утыкаясь лбом в грудь Монтгомери. — Где все его соски? — быстро проговорила девушка, посмотрев на Анну, которая отложила нож в сторону и удалилась на пару минут в другую комнату, возвращаясь уже с соской в руках. Аккуратно вытащив детский палец, Хоуп дала ему соску, от чего сразу же послышались причмокивание.
— Они раньше спали, — Диана непринужденно продолжала резать овощи на салат, время от времени поправляя фартук, который без конца спадал.
— Бишоп! — раздраженно прошипела Хоуп, кидая растерянный взгляд на Анну, и злой на брюнетку. Сейчас она перешла черту дозволенного, и от этого хотелось выхватить у нее из рук нож и перерезать горло. Она не должна рассказывать всем то, что по секрету рассказала ей сама Хоуп. Анна отреагировала на это заявление расширенными глазами и приоткрытым ртом, а дальше строгим взглядом и суровым выражением лица.
Ее дочь должна быть приличной девушкой и не отдаваться каждому встречному.
Впрочем, Джастин таковым не был, но ей не понравилось заявление, которое огласила Бишоп. Очень не понравилось.
Хоуп усмехнулась и, кинув разочарованный взгляд на Диану, прижала малыша ближе к себе и обратилась к матери:
— У него, кажется, температура, — холодно проговорила Монтгомери и, развернувшись, направилась обратно в комнату Дафны, ощущая, как ярость разрывает грудную клетку.
Долбанная сука. Она не должна была упоминать об этом. Не должна была, блять.
Она здесь только один вечер, а уже успела все испортить.
Как привычно.
От этой мысли Хоуп усмехнулась, ногой отворив дверь комнаты, замечая сидящую около кровати Дафну, в одном лишь шифоновом халате и с высоким пучком на голове.
Она выглядела устало и измотано. Казалось, что она уснет прямо в такой позе, сидя. Хоуп волновалась за нее порой.
Она была сильной девушкой. Хоуп помнит их разговор с Адамом, когда они впервые познакомились. Это, естественно, не была любовь с первого взгляда, потому что ее не существует, а вот симпатия - она была и очень сильная.
Такая сильная, что сдавливало органы.
Он любил ее болтливость. Именно то, что она постоянно что-то говорит, хоть ее слова и казались полным бредом, он любил ее слушать.
Это отвлекало и расслабляло. Всегда.
Пусть она и не знала о его опасной работе, она всегда была частью ее.
У него проблемы - он идет к ней.
Нужен совет - он идет к ней.
Нужна поддержка - он снова идет к ней.
Они зависели друг от друга. Хоуп даже порой завидовала им.
— Хоуп, я кое-что нашла, — тихий, сорванный голос коснулся каждого участка кожи Монтгомери, заставляя ее вздрогнуть и закрыть дверь ногой, направится ближе к кровати, кладя на ее середину засыпающего мальчика, а на край садясь рядом с Дафной. — Я хотела разобрать вещи Адама: места не так много, а его вещей довольно-таки много, хотелось разложить их по чемоданам и отнести в кладовую, но я наткнулась в его рабочей сумке на три конверта. Знаешь, те, в которых отправляют письма, — блондинка сглотнула тяжелый ком в горле, из под густых ресниц взглянув на Хоуп, которая нахмурила брови, взглянув на тумбочку, на которой лежали конверты.
Пять конвертов для пяти людей, которые были частью его существования.
— Ты уже открывала?
— Я открыла свой. Там лежит лишь флешка, ничего больше. И я посмотрела. Короткий ролик, но это не важно, важно то, что он знал, что умрет, — голос срывается, а глаза заполняют слезы. Она опускает голову, ладошками прикасаясь к лицу и качая головой. Одно видео, и она снова разрушена. Двадцать секунд, и ее внутренности рвало от жгучей боли, которая, казалось, проникала под самую кожу, разжигая.
Хоуп не растерялась, замечая, как тусклый свет касается бледного лица сидящей напротив девушки.
Рыжеволосая не удивилась. Его работа была настолько безбашенной, что ему следовало записывать такие видео, когда он отправлялся на очередное дело, потому что здесь не знаешь, вернешься ты живой или уже мертвый.
— Сделай вот что: никому не говори про это, хорошо? Даже маме. И, желательно, спрячь их в надежном месте, — Хоуп попыталась вытянуть из себя улыбку, но получилось ужасно, поэтому она просто вздохнула, когда Дафна растерянно кивнула, покосившись на всхлипывающего малыша, у которого выпала соска. Хоуп взглянула в окно, откуда виднелась кромешная темнота улицы и лишь пару звезд на ночном сияющем небе.
— Я всегда верила ему, — вдруг тихо произнесла Дафна, потянувшись к малышу, и погладила его по мягкой щеке, отдавая обратно соску. — Никогда не расспрашивала его о работе, потому что он умолял не задавать вопросы. И я не задавала. А в конечном итоге я узнаю, что эта самая работа стоила ему его жизни, — отчаянный смешок заставил девушку поежиться, внимательно вслушиваясь в слова Дафны.
— Безопаснее, чтобы ты не знала. Чтобы никто не знал. Не пытайся разузнать о его работе, хорошо? Тогда на кону будет ваш сын, — Хоуп покачала головой, взяв пару конвертов с тумбочки и разглядывая печатный шрифт. Она взяла лишь свой конверт, сжав его крепко в руке и на секунду прикрыв глаза. А затем взгляд упал на конверт для Джастина. Монтгомери поджала губу, решая, взять его или все же оставить небольшое послание действительно в секрете.
И она взяла.
Джастину уже все равно терять нечего, так что, если он увидит еще больше, его не захотят убить.
Потому что он итак самый разыскиваемый человек.
— Поспи немного, Даф, тебе это сейчас нужно, — рыжеволосая вздохнула, поймав на себе благодарный взгляд блондинки, и перевела взгляд на малыша, глазки которого уже были раскрыты. Девушка улыбнулась и, пододвинувшись ближе, чмокнула Джесси в щечку.
— Спокойной ночи, солнышко.
***
Завитые, длинные, рыжие волосы аккуратно лежали на худых, женских плечах, а бежевое, длинною чуть выше колен, платье прекрасно обтягивало тонкую талию и небольшую грудь. Девушка сжала в руках сумку и осмотрела ресторан, глазами ища Джастина, которого она заметила через пару секунд, сидящего в самом конце зала, около окна. В воздухе витал приятный запах фруктового освежителя воздуха, а смеющиеся люди, сидящие за другими столиками, наводили некий комфорт, заставляющий девушку расслабиться.
Подходит ближе к столику, за которым сидел Джастин, и осматривает его, вздыхая. Черная, атласная рубашка обтягивает мощную, мужскую грудь, а из-за незастегнутых пуговок была видна его татуировка.
Он улыбается. Искренне. Проводит рукой по мягким, густым волосам, дожидаясь, когда Монтгомери сядет, что она, собственно, и сделала.
Она выглядела поистине великолепно. Нечего необычного, но достаточно привлекательно, чтобы Джастин мог это заметить.
— По всем правилам свидания, я должен сказать, что ты изумительно выглядишь, — Джастин улыбнулся, подавая меню для Хоуп. Девушка засмеялась, покачав головой.
— Пропустим банальности, — облизав нижнюю губу, произнесла Монтгомери, ощущая на языке сладкий привкус клубничного блеска. Джастин смотрел на нее с непроницаемой заинтересованностью. Он был действительно рад, что она пришла, потому что в голове были мысли, что Хоуп продинамит его. Она по прежнему злилась на него за то, что он уехал, но особо не показывала это. Но ее глаза...
Черт.
Он не раз замечал, как из них "доносились" крики обиды.
— Признаюсь честно, я думал, что ты не придешь.
— Я пришла, и это моя огромная ошибка, — девушка улыбнулась, внимательно наблюдая за тем, как меняется выражение лица Джастина. Он не ожидал этого услышать, а она ничего плохого не имела ввиду.
Ей побыстрее хочется рассказать ему про Тоби и про свадьбу, потому что "свидание" это не то, чем должна заниматься почти замужняя девушка.
Ее это мучило, но губы слова заледенели, когда она решила закончить и сказать ему. Словно склеились, не позволяя вымолвить и слова.
— Чертов Тоби всегда стоял между нами, но тогда он тебе не мешал, что изменилось? — кареглазый вскинул бровь, разглядывая лицо Хоуп, которая в этот момент отвернула голову к окну и сглотнула.
Слова рвали глотку, словно крича о том, чтобы она рассказала.
Всего пару слов. Пару гребанных слов, и все.
Никакого Джастина.
Она уверенна в этом.
— Изменилась я, и мои взгляды на жизнь. Я должна ценить то, что у меня есть сейчас, а не гнаться за людьми, которым я совершенно не нужна, — голос немного сорвался, заставляя девушку на секунду прикрыть глаза и раскрыть их только тогда, когда официант в бордовой рубашке подошел к ним, принимая заказ. Черкнув блюдо у себя в блокноте, молодой человек удалился, оставляя Джастина и Хоуп снова наедине.
"Не нужна".
Джастин крепко заиграл скулами, перебирая в голове ее слова, которые как лезвие по холодной коже.
Грязно. Больно.
Привычно.
Гребанная дура, которая не понимает очевидных вещей.
Джастин раздраженно вздохнул и откинул голову на спинку мягкого, небольшого диванчика.
Она ничего не понимала. Понятие не имела о том, кто ему нужен, а кто нет.
— Поднимайся. Мы уезжаем, — напряженно произнес Джастин, вставая с дивана и доставая пару сотен, чтобы расплатиться за ужин, который им так и не принесли.
Хоуп подняла на него недоуменные голубые глаза. Джастин в ожидании вскинул бровь, протягивая холодную ладонь Монтгомери.
— Куда мы едем? — схватив свою сумочку и откинув волосы с плеч за спину, голубоглазая сжала ладонь Джастина, который уже вел их к гардеробу, чтобы взять теплую одежду.
Кареглазый ехидно улыбнулся, облизав нижнюю губу, и одним рывком притянул девушку к себе, горячим дыханием касаясь мягкой кожи, заставляя Хоуп буквально врезаться своим телом в грудь Джастина.
Хоуп поморщилась от слишком резкого парфюма, ударившего ей в нос, и подняла глаза на Джастина, который был сейчас катастрофически близко.
В ответ на ее взгляд Джастин просто улыбнулся и протянул ей ладонь, на которую сразу же упал немного растерянный взгляд голубых глаз, а уже через секунду он ощутил теплую ладонь на своей руке. Сжав ее посильнее, Бибер притянул девушку к себе, обхватывая плечи руками и касаясь губами горячего, девичье щеки. Она, казалось, замерла в его руках, ощущая исходящий жар от его тела. От близости задрожали колени, так сильно, что хотелось отстраниться и притянуть его ближе к себе одновременно. Словно необходимость, от которой тебе хочется отказаться, но ты не можешь, потому что эта самая необходимость поглощает тебя. Сначала медленно, а потом настолько яростно и безбашенно, что, кажется, в один момент можно потерять сознание.
Единственное, что объединяло их – это прошлое.
Оно обоих мгновенно разрушило и сблизило так сильно, что им казалось, что они нуждались друг в друге постоянно. Каждую секунду. Минуту. И это было действительно так.
Только Хоуп решила для себя, и решила давно, что прошлое принято отпускать. Уметь прощаться с ним. Навсегда.
И с Джастином она поступит так же. Потому что он – ее прошлое.
Черное, одержимое прошлое, от которого легче избавиться, чем попытаться вылечить и вернуть.
Он глухо дышал ей на щеку, а она лишь замерла, пытаясь собрать все мысли в одну кучу и попытаться избавиться от навязчивого чувства гребанной тоски и влечения, которое растекалось по всему телу.
Опирается руками о его грудь и, опустив голову, отстраняется, до боли прикусывая нижнюю губу, опуская глаза в пол.
Эта смущающая ее ситуация была до безумия знакомой. Она чувствовала себя так же, когда впервые пришла домой к Джастину, чтобы разузнать, где носит Адама, но застала его в стельку пьяным, лежащим около дивана, а дымящаяся сигарета прожигала белый, любимый коврик Лили, которая была в ярости, когда узнала о проделках Джастина.
— Не беспокойся. Я хочу показать тебе одно прекрасное место.