Избранница Джинна

Я резко встряхнула головой, отбрасывая со лба непослушные пряди. Голос прозвучал твёрдо, как сталь:

— Никаких больше договоров!— рука сама потянулась к шее, где висел лунный кулон Дрима — того самого который он мне подарил "Луна будет нашим свидетелем", — всплыли в памяти слова Дрима, произнесённые тем вечером, когда мы стояли у озера, а он впервые показал мне, как настоящая луна отражается в крошечном кулоне. Его пальцы тогда были тёплыми...

Веспер поморщился, будто укусил лимон. Его пальцы щёлкнули, и древний фолиант исчез с тихим звуком, оставив после себя лишь запах палёного пергамента.

— Я лучше поеду на автобусе. — повернулась я к шкафу, намеренно громко хлопая дверцами.

— Ну и ладно...— он бросил это через плечо, развалившись на диване с видом оскорблённой кошки. Но в его глазах мелькнуло что-то... почти человеческое. Обеспокоенность?

Я швырнула в дорожную сумку: Потрёпанный свитер, Фляжку с остатками кофе и ту самую куклу — её стеклянные глаза подмигнули мне в полумраке

— А ты переодеться не желаешь? — Я осмотрела его внешний вид черные мешковатые штаны с золотыми вышивками и такая же жилетка. — Он скривился, но переоделся в черную рубашку и джинсы.

Сумка болезненно врезалась в плечо, когда я вышла на улицу. Веспер плелся следом, нарочито медленно, шаркая ботинками по асфальту.

На автовокзале пахло бензином и тоской. Последний автобус стоял с работающим двигателем, его жёлтые фары слепили в наступающих сумерках. Кондукторша злобно цокала языком, поглядывая на часы.

— Поехали,— прошептала я, не зная, обращаюсь ли к Весперу, к тени Дрима или к самой себе.

Автобус дёрнулся, увозя нас в ночь — туда, где в купе поезда мой джинн смотрел в окно с лицом, на котором я не могла прочитать ни одной знакомой эмоции...

Я прижалась лбом к холодному стеклу автобусного окна. За ним проплывали размытые огни ночного города, отражаясь в следах на моих щеках. Пальцы сами потянулись к сумке, нащупывая знакомые черты игрушечного Дрима.

— Слушай... — голос звучал приглушённо, будто сквозь вату. Я повертела в руках миниатюрную фигурку, где даже складки на футболке были воспроизведены с пугающей точностью. — Ты ведь всю историю знаешь?

Веспер, развалившийся на соседнем сиденье, странно дрогнул. Его тень на потолке автобуса на мгновение приняла знакомые очертания — широкие плечи, характерный наклон головы — прежде чем снова стать его собственной.

— Конечно знаю,— он фыркнул, но в его глазах вспыхнуло что-то тёплое. — Об этом все джины от Нижних  до старейшин гудят. Даже... — он наклонился ко мне, и в воздухе запахло жасмином  — ...Джины устроили тотализатор. "Сойдутся ли?"

Его пальцы неожиданно нежно коснулись игрушки.

— Я поставил на "да", — прошептал Веспер, и в его голосе впервые не было насмешки. — Зная Дрима...  это была самая верная ставка в моей бессмертной жизни.

Лунный свет разлился по пустынной улице, когда мы вышли из автобуса. Глубокая ночь окутала Крутоборск - только редкие фонари боролись с темнотой, отбрасывая длинные тени. В такси пахло дешёвым освежителем и мятной жвачкой. Я молча смотрела в окно, пока городские пейзажи сменялись спальными районами.

Подъезд тётиного дома встретил нас затхлым запахом затхлости и слабым светом лампочки, мигающей на лестничной площадке. Мы поднялись на третий этаж, и я замерла перед знакомой дверью, внезапно осознав: Сейчас глубокая ночь.

Пальцы дрогнули у звонка, но Веспер, заметив мою нерешительность, резко нажал кнопку. Звонок прозвучал оглушительно громко в ночной тишине.

После мучительных минут ожидания дверь открылась. В проёме стояла тётя Лена: Её розовый халат был перетянут небрежным узлом. На переносице красовались очки. Светлые волосы, обычно уложенные с безупречной аккуратностью, сейчас были собраны в небрежный хвост.  В руке она сжимала  ложку - видимо, мы застали её за ночным чаем.

- Мирочка? - её голос дрогнул, а глаза расширились за стёклами очков. Взгляд скользнул к Весперу, затем обратно ко мне. - Это... что-то случилось?

В воздухе повисло тяжёлое молчание, нарушаемое только тиканьем старых часов в прихожей. Где-то в квартире скрипнула пол- вероятно, разбуженный дядя.

Я сделала шаг вперед, изображая самую невинную улыбку, которую только могла выжать из себя в три часа ночи.

— Извините, что так поздно... — начала я, попутно пытаясь локтем отодвинуть Веспера, который дышал мне в затылок. — Мы просто проездом с моим... — мой взгляд упал на Веспера, который в этот момент проверял что-то на стене. — ...с моим помощником. Нужно было где-то переночевать, и я подумала о вас...

Веспер фыркнул мне в ухо так, что я чуть не подпрыгнула:
— Врать так красиво научилась у Дрима? Хотя нет, у него получалось хуже — он хотя бы краснел.

Я ответила ему убийственным взглядом, но тут тётя Лена распахнула дверь шире:

— Ой, да перестаньте стоять как два пингвина на льдине! Заходите уже! — она посмотрела на Веспера, затем на меня, и добавила: — Хотя одного из вас я бы скорее сравнила с мокрым котом.

Мы зашли в прихожую, где пахло пирогами и слегка залежалым уютом. Тётя Лена крикнула в темноту:

— Никит, вставай, у нас гости! Чай ставь!

Тишина.

— Никит, я знаю, что ты не спишь! Я слышала, как ты в холодильник лазал!

Из темноты выплыл дядя Никита —  в мятых пижамных штанах и с лицом человека, который явно предпочел бы встретить апокалипсис, а не гостей в три ночи.

— Какие еще гости? — он протер глаза. — О, Мирославка... — его взгляд упал на Веспера, затем на меня, и он тяжело вздохнул. — Ладно. Чай будет через пять минут. Но если вы разбудите кота — сами его и успокаивайте. В прошлый раз он мне всю ночь на ухо орал.

Из глубины квартиры донеслось недовольное "Мяу!", как будто в подтверждение его слов.

Мы устроились за кухонным столом, где уже дымились кружки с чаем и лежал яблочный пирог — тот самый, по рецепту моей мамы, с корицей и крошкой сверху. Тётя Лена налила мне чаю, и я поймала себя на мысли, что уже три года не пила этот особый "домашний" чай с мятой и лимоном.

— Ну, давай рассказывай, как ты? — тётя подперла подбородок рукой, глядя на меня с материнской заботой. — Вы ещё не передумали бизнес перевести в свой город? — она вздохнула, поправляя очки. — А то управляем им только мы да тётя Люба с Мишей. Когда твои родители... — её голос дрогнул, — переехали, они оставили его нам. Хотели начать что-то новое, да так и не...

Она не договорила, но я знала — "не успели".

Веспер, тем временем, с подозрением ковырял вилкой в пироге:
— Это... съедобно? — прошептал он мне, тыча в изюминку. — Я тысячу лет не ел человеческую пищу.

— Просто ешь и помалкивай, — сквозь зубы прошипела я, зато с улыбкой повернулась к тёте: — Я еще не думала об этом смогу ли я...

Дядя Никита, хрустя пирогом, вдруг фыркнул:
— Лен, ну какие бизнес-планы в три ночи? Дай девочке отдышаться! — он толкнул в мою сторону сахарницу. — Лучше скажи, кто этот твой... помощник? Парень в обтягивающей черной рубашке?

Веспер возмущенно поднял бровь:
— Во-первых, я Веспер. Во-вторых... — его перебил громкий "Мяу!", когда рыжий кот тёти запрыгнул ему на колени и уставился на пирог.

— О, Барсик тебя принял! — обрадовалась тётя. — Он обычно чужаков терпеть не может.

Веспер замер с куском пирога в воздухе, пока кот вальяжно усаживался у него на руках:
— Он... пускает слюни на меня. Это нормально?

Я наклонилась к Весперу так близко, что наши лбы почти соприкоснулись. Голос стал низким, зловещим, с лёгким придыханием:

— Нормально... — прошептала я, наблюдая, как его зрачки расширяются. — Он тебя просто сожрёт ночью.. По кусочкам. Начнёт с пальцев. Коты так любят.

Веспер замер с куском пирога на вилке. Его обычно уверенное выражение лица вдруг дрогнуло, когда Барсик умышленно облизнулся, не отрывая жёлтых глаз от его руки.

— А я всё расскажу Дриму, — он резко выпрямился, пытаясь сохранить достоинство, но кот на его коленях только глубже впился когтями в джинсовую ткань. — Как ты общаешься с его единственным другом...

Он поморщился, демонстративно отодвигаясь от меня — и было ясно, что ему смертельно хочется показать язык, но три тысячи лет гордости не позволяют опуститься до такого.

Тётя Лена, наблюдая эту сцену, вдруг рассмеялась:

— Ох, Мирославка, как же я скучала по твоим розыгрышам! — её глаза блеснули. — Помнишь, как ты в детстве пугала дядю Мишу, что его кактус — это инопланетный шпион?

Дядя Никита фыркнул, откладывая газету:
— И ведь поверил! Целую неделю на ночь шкафом дверь припирал!

В этот момент Барсик, решив, что Веспер недостаточно напуган, внезапно прыгнул ему на плечо. Великий джинн издал звук, который никак не вязался с его имиджем — нечто среднее между писком и ворчанием.

Сквозь щель в шторах пробивался первый бледный свет зари, когда мы остались одни в гостевой комнате. Я сидела на краю кровати, пальцы впились в покрывало с знакомым узором — точно такое же было в моей детской.

"Скоро увидимся..."— мысленно повторяла я, закрывая глаза и представляя: Как его руки обнимут меня.

Веспер, наконец-то освободившийся от Барсика кот ушёл оставив на его чёрной рубашке следы белых шерстинок, тяжело вздохнул:

— Пожалуйста, посмотри, где сосуд? — мои слова прозвучали как молитва.

Он недовольно фыркнул, но подошёл к окну. Его зрачки расширились, став почти полностью чёрными, а ноздри дрогнули:

— Он в квартире... — голос звучал отстранённо, будто сквозь сон. — Тут пахнет... влагой из открытого окна. Этаж первый... — его пальцы сжали подоконник, — и окна выходят на озеро.

Я безнадёжно развела руками, чувствуя, как внутри снова закипает разочарование:

— Да какое озеро?! — голос сорвался на шёпот, чтобы не разбудить весь дом. — Их тут точно не один и даже не два... Где искать-то...

Дверь скрипнула, и в комнату вошла тётя Лена с подносом, на котором дымились две кружки какао. Её взгляд скользнул между нами — от моего расстроенного лица к Весперу, который в этот момент пытался незаметно стряхнуть с рубашки кошачью шерсть.

— Какое озеро вам нужно? — спросила она, ставя поднос на тумбочку. В её голосе звучала та самая тётина интуиция, которая всегда помогала ей угадывать мои детские секреты.

Я вскочила, чуть не опрокинув кружку:
— Напротив него стоит многоэтажка! — в голосе прорвалась надежда, заставив Веспера настороженно поднять бровь.

Тётя Лена задумалась, уставившись в окно, где первые лучи солнца начинали золотить горизонт. Её пальцы автоматически поправили заколку в волосах — тот самый жест, который всегда выдавал её глубокие размышления.

— Так это скорее всего другой район, — наконец сказала она. — Там есть такая многоэтажка... — вдруг её глаза сузились, — Рядом ещё магазин "Пушистая лама". Тот, где продают этих ужасных розовых плюшевых лам. Помнишь, ты в детстве такую хотела?

Я застыла, в голове моментально сложилась картинка: То самое озеро с утками. Уродливо-розовая вывеска магазина и... четырёхэтажный дом с балконами, увешанными бельём

Я стремительно обняла тётю Лену, вдыхая знакомый запах её духов — все те же с цветочным сладким ароматом,  что и десять лет назад. Её халат был мягким под пальцами, как в детстве.

— Спасибо огромное, тёть, вы моя спасительница, — прошептала я, чувствуя ком в горле. — Передавайте мальчикам и Лизке... — голос дрогнул на имени младшей кузины, — что я их очень люблю. И поцелуйте от меня тётю Любу с дядей Мишей. Скажите... скажите, что я обязательно приеду поведать их.

Тётя Лена вдруг крепко сжала мои руки — так сильно, что даже Веспер нахмурился. В её глазах стояли слёзы, но голос звучал твёрдо:

— Ты всегда будешь нашей девочкой, Мирославка. Независимо от того, с какими... необычными друзьями ты водишься. — Её взгляд скользнул к Весперу, и я поклялась, что увидела в нём понимание куда большее, чем должно было быть.

Я резко натянула кофту — ту самую, тёмно-синюю, которую положила в сумку.

Веспер уже ждал у двери, нервно постукивая пальцами по косяку. Его тень на стене странно изгибалась, будто рвалась вперёд.

— Поехали? — спросил он, и в его голосе впервые не было сарказма.

Мы вышли в прохладное утро. Воздух пах озером и утренний свежестью.

Я готова была пройти через что угодно, чтобы вернуть его взгляд — не пустой и стеклянный, как у той куклы, а живой, тёплый и мой.