Избранница Джинна

Современные телефоны - настоящие крепости. Без пароля, отпечатка или лица владельца чужой гаджет остаётся неприступным. Разве что ты не профессиональный хакер с кучей специального оборудования...

Но когда у тебя есть Джинн - правила меняются.

Его пальцы скользнули по экрану, даже не касаясь стекла. Цифры пароля сами сложились в нужной последовательности, будто подчиняясь невидимой силе. Замок щёлкнул - так же легко, как открывается дверь перед своим хозяином.

Мои пальцы дрожали, когда я открывала чат с Лео. Экран выдал последнее сообщение: "Видео оригинал прикрепляю. Деньги сегодня до 18:00 или выкладываю в рабочий чат"

Прикреплённое видео загружалось мучительно медленно. Когда изображение наконец проявилось, у меня перехватило дыхание - камеры наблюдения крупным планом показывали, как Мия в полумраке парковки натягивает мое чёрное худи с капюшоном, а затем -черный парик. Её движения были отработаны до автоматизма, будто она репетировала это много раз.

Я лихорадочно сделала скриншоты и записала видео. В переписке мелькали суммы - 200 тысяч за работу.  И последнее сообщение Лео: "Ты ещё не перевела. Играешь с огнём, сестрёнка".

Вот же подлая тварь... — вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы. Ладонь непроизвольно сжала телефон так, что хрустнуло стекло.

Я резко повернулась к Дриму:
— Сотри все следы. Сделай так, будто мы даже не прикасались к её телефону.

Его пальцы провели по экрану, оставляя за собой мерцающий след. Цифровые следы исчезали один за другим —последняя активность, даже тепло от наших пальцев на стекле.

— Готово. — Он кивнул, но в его глазах читалось напряжение. — Но у нас нет времени на раздумья. До вечера — считанные часы.

Я лихорадочно запихнула оба телефона в свою сумочку, кожаная подкладка на мгновение защекотала кончики пальцев. Мы вышли из подъезда, и холодный вечерний воздух обжёг лёгкие. На парковке, под тусклым светом фонаря, всё ещё топталась Мия. Она нервно перебирала карманы узких джинсов, затем наклонилась, заглядывая под машины — видимо, надеялась, что телефон просто выскользнул. 

— Ой, Дрим, как удачно! — её голос, сладкий, как испорченный мёд, заставил мои зубы непроизвольно сжаться. — Позвони мне, пожалуйста, а? Кажется, я потеряла телефон… 

"Вот бы сейчас найти кирпич", — промелькнуло у меня в голове, но я лишь стиснула сумочку покрепче. Увы, здесь не место криминальным фантазиям. 

Дрим, будто уловив мою мысль, тут же полез в мою сумку. Его пальцы скользнули мимо моих — намеренно? — и выудили розовый чехол с блёстками. Не спеша, он направился к Мие, его тень под фонарём вытянулась, как нож. 

— Ты забыла его у нас, — он протянул телефон, но, когда её пальцы уже готовы были схватить его, слегка отдернул руку. — Ах да… — его губы искривились в полуулыбке. — Даже не думай. Я целиком принадлежу только одной. 

Его взгляд, тёплый и тяжёлый, скользнул в мою сторону. Мия застыла с вытянутой рукой, её щёки вспыхнули алым — от злости? Стыда? Может, и то, и другое. 

Дрим развернулся и шагнул ко мне, его плечо намеренно задело моё, оставив на коже след-ожог. 

— Ты, конечно, милашка, — бросил он через плечо Мие, — но не будь такой… доступной. 

Он взял мою руку, его пальцы сплелись с моими, и мы пошли прочь, оставив её одну под жёлтым светом фонаря одному.

Я резко развернулась к Дриму, так близко, что мы оказались нос к носу. Его дыхание обожгло мои губы — сладковатый привкус ментола. 

— Кто там милашка?— вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы. Голос дрогнул, выдав то, что так старалась скрыть. 

Его глаза сузились, губы дрогнули в едва уловимой усмешке. 

— Ревнуешь? 

— Больно надо, — фыркнула я, делая шаг назад, но он мгновенно сократил дистанцию. 

И тогда... Горячий поцелуй врезался мне в щеку, оставив после себя жгучий след. Я замерла, чувствуя, как предательское тепло разливается по всему телу. 

— вот и ответ, — прошептал он, его губы скользнули к самому уху, — Но если захочешь услышать его ещё раз... Придётся постараться.

Я игриво ткнула его кулаком в плечо, смущённо улыбаясь, но не отпуская его руку.
— Пошли уже, а то опоздаем! — демонстративно потянула его за собой, стараясь скрыть охватившее меня волнение.

Мы вышли на остановку, где через несколько минут показался полупустой автобус. Когда двери со скрипом открылись, меня неожиданно пронзила неприятная мысль — я вспомнила тот злополучный день, когда ехала домой вся перемазанная, мокрая до нитки, под пристальными взглядами и шёпотом зевак. Их оценивающие взгляды тогда буквально прожигали кожу...

— С тобой всё хорошо? — его голос прозвучал тихо, но чётко, как удар камертона. Пальцы сжали мою руку сильнее, и это прикосновение стало якорем, возвращающим меня в настоящий момент.

Мы шагнули в автобус, и странное ощущение дежавю охватило меня. Но на этот раз всё было иначе — не было колючих взглядов, не слышалось шушуканья за спиной. Только тёплое давление его ладони на моей и равномерный гул двигателя.

Путь действительно пролетел незаметно — я даже не успела осознать, как мелькали остановки за окном. Когда мы вышли, вечерний воздух оказался свежим и бодрящим.

— ну что ты готова? Раскрыть правду. - поинтересовался Дрим , помогая мне слезть из автобуса. Я мотнула головой, но вот только руки были холодным как сталь от волнения. Подходя к дверям офиса я заметила выходящего директора

— Ну что, готова раскрыть правду? — Дрим мягко коснулся моей спины, помогая выйти из автобуса. Его голос звучал обнадёживающе, но мои руки были холодны и негнущи, как стальные прутья.

Мы приближались к стеклянным дверям офиса, когда ровно в этот момент из них вышел директор. Его твёрдая походка, дорогой костюм и надменный взгляд — всё это я узнала сразу.

— Константин Геннадьевич, подождите! —  окликнула я его.

Директор обернулся, его взгляд скользнул по мне с отвращением:
— О, Мирослава... Рабочий день закончен. Я не намерен сейчас с тобой разговаривать.

Сердце упало где-то в районе колен. Я буквально чувствовала, как последняя ниточка надежды выскальзывает из моих пальцев. Но тут Дрим шагнул вперёд:

— А вы даже не хотите узнать, кто на самом деле очернил её имя? — его голос приобрёл опасную мягкость. — Тем более, это тот человек, которого вы... знаете очень хорошо. —

В воздухе повисло напряжённое молчание. Директор замер, его пальцы непроизвольно сжали кожаный портфель. Где-то вдали прозвучал гудок автомобиля, но здесь, у этих стеклянных дверей, время будто остановилось.

— Даю ровно две минуты, — сквозь зубы процедил директор, бросив взгляд на дорогие часы. Его пальцы нервно постукивали по крышке портфеля.

— Нам хватит, — уверенно ответила я, протягивая заранее подготовленный телефон. Экран светился открытой галереей с тщательно собранными доказательствами.

Константин Геннадьевич взял устройство с неохотой, но по мере просмотра его лицо начало меняться: Брови поползли вверх от удивления. Губы плотно сжались в тонкую линию. В глазах мелькало непонимание, сменяющееся холодной яростью

Он молча достал свой телефон, его пальцы дрожали от сдерживаемых эмоций. Набрав номер, директор произнёс ледяным тоном:
— Живо подойди к офису.

Эти четыре слова прозвучали как приговор. Даже у меня по спине побежали мурашки — настолько неестественно спокойным был его голос. Дрим незаметно сжал мою руку, когда мы увидели, как бледнеет лицо директора.

Мы поднялись в офис, и тяжелая дверь директорского кабинета с глухим стуком закрылась за нами. Прошло всего несколько минут, но каждая секунда тикала в ушах, как бомба замедленного действия.

Дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула Мия:
— Ты по мне уже соскучился? — её сладкий голос оборвался на полуслове, когда она заметила нас. Губы застыли в неестественной улыбке, а пальцы вцепились в дверную ручку. — Что... что здесь происходит?

Директор встал, опираясь ладонями о стол:
— Это я хочу у тебя спросить! — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Тех денег, что я давал, было мало? Зачем ты подставила невинного человека?

Мия сделала шаг назад, её глаза метались между нами, ища спасения:
— Я... я её не подставляла! — голос сорвался на визгливую ноту. Она резко указала на меня: — Ты посмотри на неё! Она же лжёт, запудрила тебе мозги, а теперь делает виноватой меня!

Я сделала шаг вперед, сжимая руку Дрима так, что кости хрустнули. Голос звучал неестественно ровно, сквозь стиснутые зубы:
— Я просто хочу понять... почему?

Мия закатила глаза, нервно поправляя волосы:
— О боже, опять эти драмы! Я же сказала — я ничего не делала! — ее голос сорвался на визгливую ноту. — Не нашла настоящего виновника, вот и решила на меня все свалить?!

Директор молча выдвинул мой телефон по стеклянной поверхности стола. Экран светился перепиской и фото-доказательствами.

В глазах Мии мелькнула паника, затем — яростная злоба. Она резко швырнула телефон обратно.

— Ах ты... мразь! — ее губы искривились в гримасе ненависти. — Рылась в моих личных вещах?! Хочешь знать почему? Да потому что ты — идеальная выскочка Мирочка!

Она сделала театральную паузу, ее голос внезапно стал ледяным:

— "Ой, Мирослава так хорошо справляется!" "Посмотрите, какая Мирослава умница!" Я была всего лишь тенью твоей тени! — ее ноготь вонзился в ладонь, оставляя красные полумесяцы. — Даже когда я стала спать с ним, — кивок в сторону директора, — даже тогда все равно слышала только о тебе!

В кабинете повисла гробовая тишина. Мия тяжело дышала, ее маникюр оставил кровавые царапины на собственных ладонях.

— И ты еще спрашиваешь почему? — ее шепот был страшнее крика. — Такая как ты... не заслуживает ничего. Ни карьеры. Ни уважения. Ни даже жалости.

Директор резко встал, его кулаки с белыми костяшками впились в стол:

— Убирайся. Сейчас же. — Голос звучал как лезвие по стеклу. — К утру приказ об увольнении будет на твоём столе.

Мия медленно провела языком по губам, словно наслаждаясь моментом. Она грациозно опустилась в кресло, скрестив ноги:

— Ох, милый, не стоит торопиться... — её пальцы поиграли с цепочкой на шее. — Твоя дорогая жёнушка ведь до сих пор думает, что ты задерживаешься на совещаниях?

В воздухе повисло тяжёлое молчание. Директор побледнел.

— Представь, каково будет, когда она узнает, какие именно... отчёты ты заполнял в моём присутствии. — Мия демонстративно достала телефон. — У меня ведь столько милых фотографий.

Её нога качалась в такт воображаемой музыке:

— Так что давай-ка хорошенько подумаем... На чьей ты стороне. Потому что, — она резко встала, — если я паду, то потяну за собой и тебя.

— Убирайся. Сейчас же. Чтобы я больше... никогда... тебя не видел.

Каждое слово падало как молот. Внезапная тишина стала оглушительной — даже часы на стене замерли, будто испугавшись его тона.

Мия застыла, её уверенность наконец дала трещину. Губы дрогнули, пальцы судорожно сжали сумочку. Она бросила последний взгляд:
— Ты пожалеешь об этом...
— Вон! — его крик заставил задрожать стеклянные перегородки.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что могли бы и стены затрестись.  В наступившей тишине директор тяжело опустился в кресло, его руки тряслись.

Мы молча вышли вслед за Мией, оставив директора в его кабинете — одинокого, согнувшегося под тяжестью мыслей, с лицом, потерявшим всякую надменность.

Дорога домой прошла в тяжёлом молчании. Только когда дверь нашей квартиры закрылась за нами, я почувствовала, как с плеч спадает напряжение этого дня. Но расслабиться не удалось.

Дрим замер на пороге, его поза вдруг стала неестественно напряжённой. Без слов он начал методично обходить комнаты, его шаги звучали тревожно.

— Что-то случилось? — спросила я, наблюдая, как его тень мечется по стенам.

Он остановился посреди гостиной, его глаза в полумраке странно блестели:
— Не так... — голос звучал чужим. — Я не чувствую энергию Бутылки.

В комнате вдруг стало холоднее. Дрим повернулся ко мне, и в его взгляде читалась неподдельная тревога:
— Все это время, когда я был с тобой, а она оставалась здесь — я всегда ощущал её присутствие. Даже на расстоянии. Сейчас... ничего. Будто её никогда и не было.

Он резко подошёл к полке, где обычно хранился артефакт, и провёл пальцами по пустому месту. Пыль даже не успела осесть.