17 глава
– Просыпайся, соня! – меня за плечо трясла Сонька.
Я открыла глаза, посмотрела на неё – она улыбалась – и сказала мне:
– Наверное, это тебя нужно было назвать Соней – ты так любишь поспать с утра.
– Ну, так, свежий воздух! Я и сплю. Сама ж меня вчера своими травками напоила! Говорила, что спать буду хорошо, – ответила я, потянулась и нехотя вылезла из своей импровизированной постели.
Солнце ещё не взошло, кругом стоял туман, и было довольно-таки прохладно.
Я поёжилась и пошла к костру, на котором неугомонная Сонька уже сготовила кашу.
Тут мне подумалось, что столько каши я в своей прошлой жизни не съела. Тут это – основная еда, с собой в дорогу брать особо нечего, берут перемолотую крупу и из неё варят кашу или похлёбку.
Никита стоял в воде по пояс и мыл коней от дорожной пыли, а я...
Я не могла оторвать от него глаз. И эта спина, и эти руки сводили меня с ума – лучше бы он был одет.
– Кхе... Кхе... – покашляла возле меня Сонька, поймав мой взгляд. – Я всё понимаю, но, может, ты мне всё-таки поможешь, чем на мужика глядеть? Нужно у курей яйца собрать, нужно их покормить... Пока я вещи наши с тобой соберу, нужно позавтракать – не дело на рынок голодными ехать.
Я нехотя оторвалась от лицезрения Никиты и пошла помогать Соньке. И мне даже стыдно не было за мои взгляды – ведь он мой муж здесь. Другого нет, и другого – не появится!
Вот если бы я очнулась замужем за Малхором...
Чувствую, что он меня, наверное, сразу убил, а судя по тому, что за убийство первой жены в тюрьму его не посадили – то и на мне эта горькая очередь не закончилась бы.
Мишутка!
Как я могла забыть?
Ведь теперь получается, что я его настоящая мать.
От этой мысли мне стало как-то нехорошо, но вместе с тем – и радостно: Мишутку у меня теперь никто не заберёт!
У меня закружилась голова, и я присела рядом с корзинами.
– Лада, что-то случилось? – посмотрела на меня тревожно Сонька.
– Нет, нет... Всё в порядке. Просто что-то повело меня. Наверное, я уже проголодалась... – попыталась я как-то разрядить обстановку.
– Ну, вон уже Никита пришёл, сейчас будем есть. Ты закончила с курами? – спросила заботливая Сонька, а я лишь помахала головой, встав со своего места.
– Пойду тогда разложу кашу по тарелкам, раз Никита вернулся, – подтвердила Сонька.
Я достала корзинку с посудой и тоже пошла хозяйничать.
Позавтракав, мы двинулись с нашей гостеприимной полянки и влились в поток телег, которые уже потянулись к рынку.
Рынок представлял собой ряды деревянных прилавков с крышей, но многие купцы имели и свои лавки в маленьких деревянных домиках, которые принадлежали этим постоянным торговцам, и они принимали товар у таких, как мы – кто не хотел стоять и торговать самостоятельно.
Основная же масса торгашей уже разгрузили свои телеги и носила товары к прилавкам. А те, кто очень рано встал или приехал ещё раньше нас, уже поставили свои телеги и собирались торговать прямо с них, они первыми заняли лучшие ряды, которые стояли прямо возле воды, рядом с портом. Здесь не было торговых домиков, потому что весной здесь разливалась река и могла снести в половодье постоянные строения-лавки.
Когда мы с Соней шли по рынку, я увидела недалеко от порта – в самом узком месте реки – широкий мост. Его быки в воде были выложены из кирпича, а настил сверху был из досок. По мосту, с той стороны реки тоже тянулись телеги на рынок.
«Надо же, как разросся город – его часть уже перебралась и на тот берег...», – подумала я мимоходом.
На реке я заметила и корабли, что стояли в порту. Они были похоже на корабли, наверное, времён Петра Первого. Недалеко от берега стоял самый крупный из них. Его паруса были свёрнуты, на берег были проложены сходни – было видно, что корабль стоит здесь уже достаточно долго. Команда, видимо, была где-то на берегу, и по трапу сновали грузчики, разгружая с него товар.
Также по реке сновали и лодки разных размеров. Несколько лодок стояли возле причалов – их тоже разгружали. Слышно было, как грохотали по доскам бочки, которые катили грузчики с этих лодок.
Да и вообще – кругом стоял неутихающий крик и мужиков, и баб, а ещё кричала разная живность – куры, гуси и прочие поросята. Это была такое многоголосие звуков, что чуть ли не закладывало уши.
Да...
Реально – это был рынок с большой буквы. Кто-то что-то покупал, кто-то отчаянно торговался, кто-то просто глазел на происходящее. Люди бегали туда-сюда, сновали торговцы и грузчики, всё было в движении...
Никита, который отъезжал куда-то по делам, быстро вернулся и приказал нам пока съехать с дороги. Он отдал своего коня мальчишкам, которые – таким образом подрабатывая – пасли коней торговцев, сел к нам на телегу, и мы поехали дальше.
Еще на ночёвке – чтобы нам с Сонькой было всё видно – мы сняли покрывало с каркаса нашей кибитки и смотрели по сторонам, крутя головой.
Никита сказал нам, чтобы мы никуда не дёргались, а сам ушёл на рынок.
Я смотрела по сторонам с открытым ртом. Ведь всё напоминало мне исторический фильм – максимальное присутствие в сюжете.
Я обратила внимание, что женщины здесь были разнаряжены до некуда – как пёстрые ёлочные игрушки, как у нас на рынке. Хотя и мы с Сонькой были увешаны всякими цветными украшениями с ног до головы. Моя подруга только разных оберегов на меня надела столько, что от их болела моя многострадальная шея. Но вот только от чего они будут меня беречь – не сказала. Да и не верю я в эту ерунду...
Через какое-то время пришёл Никита с двумя мальчишками. Один из них толкал впереди себя плоскую тачку на двух колёсах. Они ловко погрузили весь наш товар в неё и поехали отвозить куда-то вглубь рынка.
Мы с Сонькой остались возле телеги и сидели так где-то минут тридцать.
Вставшее солнце начало припекать, и я пожалела, что с каркаса нашей кибитки мы сняли крышу-покрывало.
Через какое-то время вернулся Никита и сказал:
– Сейчас я дам вам денег, чтобы вы смогли купить то, что вам нужно. Вон, видите тот домик с красным флагом? – спросил он.
И мы с Сонькой увидели, видимо, торговую лавку, где наверху, на жерди развивался красный флаг. На многих домиках были флаги, но красный был только на этом.
– Договоримся так... – продолжил Никита. –Потом – когда будет звонить колокол на обед на шахте, здесь его будет слышно – вы подойдёте к тому домику и будете ждать меня там. Только – никуда не уходить. Лада, Соня, вы меня поняли?
Никита очень строго посмотрел на меня, и я, покивав головой, подтвердила свою понятливость.
Мой муж протянул мне мешочек с монетками, сел в телегу и уехал в сторону города, а мы с Сонькой остались стоять на дороге. Я не знала, куда примостить этот мешочек. Побоялась повесить на шею, а карманов у меня на одежде нет. Совсем незадача с этим мешочком...
Я зажала его в руке и прижала к груди, другой рукой взяв Соньку за руку потому, что боялась потеряться в этой толпе.
Сонька обернулась и, увидев мои страдания с мешочком, сказала:
– Давай мне свой мешочек!
Она задрала свой фартук, раздвинула складки на юбке под поясом и туда, прямо на поясок привязала мешочек, который исчез в складках, сверху опять накрытый фартуком.
«Вот это маскировка! Это всё равно, что карман в трусах!» – подумала я.
Мы шли с Сонькой между рядами торговцев, и я с восхищением смотрела на всё это рыночное благолепие. Это была какая-то фантастика, какой-то старинный мир, как будто идут съёмки какого-то фильма, и я попала в самый разгар этих съёмок.
Тут торговали меховыми шкуркам. Сразу несколько телег стояли с мехами. Дальше были уже готовые изделия из меха – в основном меховые шапки, а вот целиком меховых шуб или чего-то подобного не попадалось. Только куртки с отделкой по воротнику, рукавам и планки под пуговицы. Наверное, мех – это всё-таки дорогое удовольствие, раз не шьют тут меховые шубы. Но увидела мужские сапоги с меховой оторочкой, а вот женские мехом не обшивали, и они были короткие, как полусапожки.
Мы с Сонькой спросили цену, и по моим меркам за сапоги попросили очень много, но у нас же нет зимней обуви, и придётся что-то думать и покупать. Наверное – в следующий раз...
Дальше шли разнообразные ткани, мимо которых мы с Сонькой пройти ну никак не могли. Поохали, поахали возле такой красоты. Чем ярче ткань – тем, конечно, она и дороже стоила. Опять же критерий: чем мягче и тоньше – цена взлетала до небес, но именно шёлковой ткани я в этих рядах так и не увидела.
Между рядами бегали мальчишки с поддонами, на них были калачи, бублики и баранки. Мы с Сонькой расщедрились и купили себе один калач на двоих, чтобы попробовать и перекусить, а то от впечатлений мы уже проголодались.
На другом ряду мы увидели глиняную посуду, понятное дело, что качество здесь другое, не в пример нашему сельскому гончару, было видно, что делали миски-плошки мастера своего дела. Увидели и очень красивые тонкие кувшины для воды с широкими донышками. Чем-то они мне напомнили работу восточных мастеров из моего мира. Посуда была из глины – и белого, и коричневого цвета – тоже разной цены. Чем легче посуда, чем круче украшена или разрисована – тем ценник был у неё круче.
Так же мы дошли и до медной посуды, которой так восхищалась Сонька, когда сюда приезжала в прошлый раз.
Деревянная посуда с росписью тоже была такой неописуемой красы, что я подумала: как же без тех машин и станков, которые были в моём мире, можно её сделать такой красивой и гладкой.
Ближе к порту нам попалась лавка со специями. Я приценилась только к перцу и соли, потому что все остальные приправы имели такую заоблачную цену, что мы за наши деньги не можем позволить купить и несколько крупинок.
Но больше всего меня поразила лавка с колбасой – да, да, именно с колбасой!
Тут висели и колбасные копчёные колечки, и копчёные рёбрышки – значит, уже копчение изобрели – и буженина, и варёные колбасы. и...
Одним словом: мы с Сонькой едва не удавились слюной от такого разнообразия запахов и ассортимента.
Была ещё и лавка с рыбой, но её покупали только местные, потому что довезти рыбу в другое поселение – да ещё и в жару! – было не реально.
– Мы сегодня уезжаем, поэтому до обеда нам с тобой нужно решить, что мы с тобой купим на те деньги, что нам дал Никита, – сказал я, и Сонька со мной согласилась.
И мы пошли дальше по торговым рядам, но уже не просто глазеть – а выбирать и покупать!