Образ моего героя

Пять лет назад в старшей школе Сеула

Учитель Чон заставил Хан Джисона остаться после уроков, чтобы тот позаботился о математике, с которой у него дела обстояли совсем плохо. И Джисон в семь вечера был в классе не один. Ли Минхо сидел на две парты впереди, почти не шевелясь уже пару часов к ряду, и старательно строчил что-то в тетради, которая казалась бесконечной. Хану было чертовски скучно, но он не мог сбежать, потому что по коридору без устали маячил учитель. Именно поэтому Джисон не нашёл ничего интереснее, чем сложить самолётик из бумажки с тестом, а потом, бесшумно хихикнув, запустить его прямо в волосы Ли Минхо. Тот не сразу понял, что это было и дёрнулся от страха. Он порывисто зарылся пальцами в волосы и вынул из них дурацкий самолётик. Минхо обернулся с таким суровым лицом, что на секунду Джисону и правда стало страшно, но потом он не мог перестать смеяться. А Минхо только молча встал, в полнейшей тишине класса с особой громкостью, что олицетворяла его раздражение, скрипнув стулом и с силой выбросил самолётик в урну. Он ещё раз одарил одноклассника злобным взглядом полузакрытых глаз, а потом сел обратно. Джисон же только поджал губы, как в разочаровании, и пожал плечами, продолжая игриво посмеиваться.

Немного позже Хан Джисон узнал, чем так увлечённо занимался Ли Минхо. Тогда последний вышел в туалет, а Джисон подскочил к его месту, с любопытством начиная листать страницы тетради и учебников. «Что это? Абсцесс — полость, содержащая гной, которая сформировалась в результате воспалительного процесса...»

— Основы медицины? — хмыкнул Джисон — Ну конечно, будущий хирург!

К счастью для Джисона, он услышал приближающиеся шаги и успел юркнуть на своё место раньше, чем Минхо вернулся. Тот спокойно сел обратно, продолжая заниматься своими делами, а Хан теперь хитро посматривал на него и вертел ручку в руках, потому что математикой и не думал заниматься.

Настоящее время

Фиолетовые волосы Минхо были растрёпаны, потому что он долго и быстро мчался обратно в «Сладкий шёпот». Когда сел на остановке, устало откидываясь назад и зажмуриваясь, он одной рукой залез в рюкзак и нервно водил ей по дну, по стенкам, но никак не мог найти этот чёртов скетчбук. Без стеснения громко выругавшись, Минхо подскочил, борясь с желанием вытряхнуть рюкзак и выбросить его. Он был так зол на этого любопытного мальчика, но ещё больше злился на себя. Потому что не удержался. Снова, и каждый раз, когда приходил в её кафе, он рисовал её, но не потому, что хотел, а потому, что руки сами собой начинали делать это. Милая, милая Мин Чжон!.. Минхо мог только смотреть на неё издалека и тайно наслаждаться её печальными взглядами, которые постоянно бросала на него. Минхо всё замечал и жить не мог без этого. Глупая Мин Чжон, почему же она всё время молчала? Почему заставляла гадать о своих мыслях, почему всегда делала то, что заставляло волноваться о ней? Минхо с глубоким раздражённым вдохом вспомнил, как скетчбук упал на пол. Он ушёл уже далеко, но понимал, что у него нет выбора. Минхо глянул на время и, убедившись, что успеет по своим делам, побежал обратно со всех ног. Ему было неспокойно и он очень сильно волновался, от того его вели будто не ноги, а сердце, что словно обезумевшее стучало в груди, причиняя Минхо невыносимую боль. «Не смотри, Мин Чжон, только не смотри!» — без остановки молился Минхо — «Дай время и я всё тебе объясню...»

Хан выдавил кривую улыбку и, излишне громко захлопнув скетчбук, передал его в вспотевшие руки Минхо. Тот резко принял, чуть не выронив его, потому что руки так сильно дрожали и потому, что поверхность соскользнула. Ли Минхо и Хан Джисон узнали друг друга, но одновременно отвели взгляд, делая вид, что это не так. «Фиолетовые волосы... это не он», — соврал себе Хан, старательно забывая о ранних словах Мин Чжон. Он не хотел верить, что ей и правда нравится Минхо, который сам сюда и заявился. «Нет синяков, не похоже на Хан Джисона», — утешил себя Минхо.

— Спасибо, — коротко бросил Ли и выскочил на улицу снова.

Мин Чжон только вернулась, не подозревая о том, что только что произошло. Её помощница сказала ей о Джисоне и Мин Чжон ужаснулась, ведь прекрасно помнила обо всём, что наговорила ему недавно. Она поблагодарила помощницу, а сама села напротив Джисона и он тут же расплылся в обворожительной улыбке.

— Хорошо себя чувствуешь? — спросил он.

— Да, — ответила Мин Чжон, посмотрела за окно, где на остатки снега выглянули лучи зимнего солнца — Почему ничего не заказал?

— Аа... — усмехнулся Хан, от нечего делать хлопнув ладошкой по столику — Я не голоден.

— Тогда зачем ты пришёл?

— К тебе, — серьёзно заявил он, а Мин Чжон только закатила глаза. Тогда Хан обеспокоенно воскликнул — Я серьёзен! Ты всё ещё не вспомнила меня?

— А должна? Я вообще о тебе забыла! — смущённо соврала Мин Чжон, потому что ей было до красноты ушей стыдно за то, как неожиданно напилась.

— Тогда я больше не дам тебе забыть обо мне! — по-доброму усмехнулся Джисон и вдруг, секундно глядя Мин Чжон в глаза, которые так старательно отводила куда угодно, лишь бы на него не смотреть, резво подался вперёд, наклоняясь к ней через весь стол.

От неожиданности Мин Чжон инстинктивно и резко увела голову назад и короткие волосы лёгким движением колыхнулись, словно волны. А Мин Чжон так и замерла, сверху вниз глядя на добродушно ухмыляющегося Хан Джисона. Он, кажется, светился весь, но отчего — ей было непонятно. Мин Чжон ничего не почувствовала от его действия, только поспешно встала, сердито хмурясь. А Джисон, решивший с уверенностью, что засмущал её, опустил взгляд заблестевших влюблённой радостью глаз.

***

Шли дни, а Джисон приходил в кафе каждый день, как и Минхо, вот только делал это по вечерам. Он часто был очень уставшим, с уложенной причёской, похожей на кривое гнездо. За некоторое время Мин Чжон уже привыкла, что он приходил к ней, поэтому встречала его восклицанием его имени, которое быстро вошло в привычку.

А тем временем февраль близился к концу и совсем скоро все должны были радостно встретить тёплую весну. Скоро у школьников должен был кончиться учебный год и они бы высыпались на улицу. Мин Чжон была в предвкушении множества маленьких посетителей, поэтому добавляла в меню новые сладости. Детей она очень любила, поэтому интересовалась у каждого ребёнка, что заходил в «Сладкий шёпот», чего бы он хотел поесть.

***

В один прекрасный вечер у Ким Мин Чжон зазвонил телефон. Она увидела незнакомый номер и хотела сбросить, но что-то внутри не дало ей сделать это. Он выдохнула и подняла, дружелюбно говоря «Алло?»

— Привет, Мин Чжон! — взбудоражено воскликнул в ответ Хан.

— Привет, — немного холодно сказала Мин Чжон, как будто ожидала услышать кого-то другого.

— Прости, я не смогу прийти сегодня. На работе дела появились.

— Понятно, — хмыкнула Мин Чжон, не догоняя, зачем он ей это сообщает.

— Эй, — после нескольких секунд молчания, в которые Мин Чжон без интереса натирала стол, позвал Хан — Ты в порядке? Не обиделась?

— На тебя нет, — уклончиво ответила Мин Чжон.

— А на кого?

— Забудь, отключаюсь, — и, не дожидаясь ответа, Мин Чжон сбросила, а сама посмотрела на дверь и тяжело вздохнула.

Ли Минхо не приходил сегодня. Второй раз за всё время. Это было таким пустяком, но Мин Чжон почему думалось, что теперь это будет повторяться всё чаще и в итоге Минхо совсем перестанет появляться.

Весьма быстро закончив с делами, Мин Чжон поправила голубую кофточку поверх бежевой водолазки и того же цвета юбки в пол. Последний раз оглядев кафе и убедившись, что ничего не забыла и сделала всё, как надо, Мин Чжон закрыла его и направилась домой.

Время только близилось к девяти, но уже было очень темно. Обычный будний день: работающие люди вечером отдыхают дома, студенты готовятся к сдаче экзаменов, школьники последние дни ходят в школу, а потому на улицах на удивление мало людей. До дома Мин Чжон было идти час, поэтому она шла на автобусную остановку. Она всегда спокойно преодолевала весьма тёмные пути через дворы, но сейчас отчего-то стало так жутко и неуютно. Шестое чувство зашевелилось в животе и Мин Чжон не могла избавиться от мысли, что ей вовсе не мерещится, будто кто-то надоедливого и пугающе маячит сзади, издевательски поддразнивая своей «невидимостью», ведь стоило в очередной раз какой-то тени померещится Мин Чжон и она резко оборачивалась, но уже никого не видела. И столько раз она могла попадать в подобные ситуации, но именно сейчас стал так страшно, будто разум знал наперёд — волнение отнюдь не беспочвенное.

Мин Чжон в страхе посмотрела вперёд, прикидывая сколько ей идти до следующей арки, где можно будет вынырнуть на более людную улицу. Она видела её, но, чёрт, даже бегом успела бы разве что за пару минут.

И всё было напрасно, когда кто-то вдруг схватил сумку Мин Чжон и, в попытке убежать, рванул вперёд. И Мин Чжон была бы рада просто отдать вору сумку, но молния зацепилась за кофту и вор не смог двинуться с места. Мин Чжон инстинктивно подняла голову в надежде хотя бы увидеть лицо преступника. Ночная темнота, весь свет — лампы из жилых домов, окна которых и без того были занавешены, а на воре с опущенной головой чёрная кепка, скрывающая волосы, лоб, глаза, нос и половину рта. Лицо Мин Чжон искривилось в гримасе ужаса, когда этот человек достал нож. Отблеск металлический стали стал последним светом перед громким криком Мин Чжон, который она не могла контролировать.

***

— Кошмар! Это просто ужасно! Как я дожил до подобного позора?! — ругался мужчина лет пятидесяти с забавными поседевшими усиками.

Он продолжал грозно опускать ладонь стол, отчего тот пошатывался и листочки один за другим падали на пол, до этого кем-то кропотливо сложенные в ровную стопочку.

Мин Чжон сидела за другим столом. Она опустила голову и нервно ковыряла кожу на пальцах. Полицейский осторожно расспрашивал её о произошедшем нападении, но Мин Чжон казалось, будто этот вор заехал ей по ушам и она оглохла. И стоял такой звон вокруг, только для неё одной, что заглушал любые разговоры, которых в ночном полицейском участке всегда было хоть отбавляй. Она пыталась кивать или вертеть головой, но открыть рта и пару слов связать не получилось, поэтому она не хотела позориться. Ей было так страшно, что руки, усыпанные свежими царапинами и ранами, до сих сильно дрожали. Она не могла даже позвонить никому, потому что набрать номер стало невыполнимой задачей. Да и пароль отшибло.

— Простите, госпожа Ким, — бегло извинился полицейский, что сидел перед ней, и отошёл в сторону.

Мин Чжон не пошевелилась, невольно прокручивая в голове минувшие события. И ей становилась по-новому и в тоже время точно также страшно. И вместо всего, Мин Чжон только всё ниже опускала голову, уже до крови содрав кутикулу и кожу на внутренней стороне пальцев. Полицейский указал на Мин Чжон шефу, который и орал на вора, и тот тяжело вздохнул.

В этот момент в участок вразвалочку зашёл парень в полицейской форме, которая местами испачкалась. Он устало потянулся, одаривая взглядом двух человек — Ким Мин Чжон, которая сидела к нему спиной, и вора, а потом удивлённо обратился к коллегам:

— Парни, что это? Неужели ограбление? — голос его звучал раздражающе весёлым, как будто в подобной ситуации было что-то забавное.

И это забавное прекратилось для всех, когда заплаканная Мин Чжон, узнав такой знакомый голос Хан Джисона, распахнула блестящие от слёз глаза и резко обернулась, глядя на него так умоляюще и страдальчески, что, даже не зная подробностей, у Хана сердце в то же мгновение заболело. Он впал в ступор от неожиданности и не сразу осознал, что на её лице виднелось несколько синяков, что её кофта порвана, а всегда старательно уложенные волосы теперь так взъерошены. Несколько оглушающих ударов сердца прошлись по стенкам груди Джисона и ему показалось, что все здесь услышали это так же отчётливо, как и он.

— Джисон... — простонала Мин Чжон. Она хотела встать, но облокотилась рукой и спинку стула и соскользнула, потому что нечаянно надавила на большой синяк.

К ней уже подскочил тот самый полицейский, что беседовал до этого, поэтому Хан Джисон, борясь с желанием поднять Мин Чжон на руки и унести подальше отсюда, спрятать в своём мире, где никто не посмеет тронуть её, повернул голову на вора. Этот парень с побитой губой злобно глядел на Мин Чжон, но, поймав такой свирепый взгляд Джисона, который словно обрёл звериный гнев, поспешил опустить голову и потянуть кепку на лицо, как будто его паспорт с фото уже не был у шефа и он ещё мог скрыть свою личность.

Полицейский на вежливом расстоянии придерживал Мин Чжон за локти, чтобы она могла спокойно стоять. А Мин Чжон смотрела только на Джисона и видела в его взгляде то, чего никогда не видела раньше. Она виделась с ним каждый день на протяжении последних недель и привыкла к нему несмотря на то, что не могла вспомнить, почему он звал их давно знакомыми. Он привязался к ней, словно пиявка, но ей это нравилось. Потому что она чувствовала себя защищённой и не одинокой, когда знала, что он может прийти в любой момент. Джисон пристал к ней и не скрывал этого, поэтому был таким открытым и приятным, поэтому Мин Чжон очень ждала вечера в тайном желании поговорить с Ханом обо всём, даже если и продолжала закатывать глаза и хмуриться. И Мин Чжон смотрела в его глаза, которые всегда казались ей наивными и по-детски добрыми, а сейчас залились злостью настолько, что казалось вот-вот — и покраснеют. И смотрел он так на вора, который всё сильнее вжимался в стул.

Джисон долго не раздумывал, давно уже краем глаз приметив дубинку на столе, а потому схватил её и бросился на вора. Ещё секунда и он бы сам попал под следствие, но Мин Чжон поняла всё ещё раньше по его неестественно свирепому взгляду, поэтому успела вырваться и подбежать к Джисону, обнимая его за талию и прижимаясь головой к широкой спине. Он был гораздо сильнее и не оставлял попыток рвануть вперёд и избить вора, потому что в его сердце бушевала такая ярость, какой он сам от себя не ожидал, а разум его был затуманен одной единственной мыслью — отомстить за маленькую, хрупкую Ким Мин Чжон, которая плачет, которой больно из-за этого урода.

— Джисон, не надо!.. — пыталась кричать Мин Чжон, но голос её срывался на хрип. Она так сильно плакала от физической боли и страха за себя и Хана, который мог от минутной злости испортить себе всю жизнь, что слёзы намочили Джисону рубашку и он почувствовал, как она прилипла к спине.

Только тогда он наконец отбросил дубинку, которая с глухим звуком ускакала в сторону, а после куда-то укатилась. После неё в участке повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Джисона и всхлипами Мин Чжон, которая крепко сцепила пальцы на животе Джисона и от страха забыла, как ими шевелить. Она бы ещё долго могла простоять так и проплакать, если бы только и Хан мог и дальше это выносить. Но он не мог, а потому резким движением развернулся, оказываясь в крепких объятиях тёплой любимой. Он так хотел обнять её в ответ, сильно прижимая к телу, гладить мягкие волосы и вытирать слёзы, но вместо этого отодвинул её от себя и, сильно и неконтролируемо грубо, схватил за запястье, уводя к выходу.

— Э... Эй! Хан Джисон! — вышел из ступора полицейский — Госпожа Ким Мин Чжон ещё не дала показания!

— Ради небес, ты не видишь, что происходит?! — одёрнул его шеф и вернулся к вору, грозно стукнув ладонью по столу.

***

За весь путь к машине Мин Чжон только одно спросила у Джисона: «Куда мы едем?». Джисон ответил, что к нему домой и очень хотел, чтобы Мин Чжон начала кричать на него и сопротивляться, но она только устало кивнула, выражая понимание, и откинула голову назад, устало прикрывая глаза.

Джисон помог Мин Чжон выйти из машины, зайти в лифт и его квартиру. Набрав пароль у двери, они попали в просторную современную квартиру, где вся мебель была такой чистой, словно Хан целыми днями только и делал, что драил её. Всё было ровным, выглядело дорогим, а напротив белого дивана в огромной гостиной, совмещённой с кухней с мраморной плиткой и прихожей, стоял плазменный телевизор с подсветкой.

Мин Чжон надела тапочки, любезно предоставленные Джисоном, и он усадил её на этот самый диван.

— Я вызову врача! — недолго думая, заявил Хан, взволнованно осмотрев её синяки и огромные кровоподтёки.

— Зачем? Это только синяки, — почти неслышно отрезала Мин Чжон.

Его сердце сжималось от одного вида такой Мин Чжон, но ещё больнее было видеть её слёзы и почти не слышать сладкого, родного голоса. В любой другой момент Мин Чжон не потеряла бы возможности поругаться с Ханом, сказать ему, как он ей надоел и всё в таком духе, но сейчас она просто молчала, почти не отрываясь глядя в одну точку. В её потускневших глазах читался испуг, который никуда не исчез, а в голове всё продолжали проскакивать моменты произошедшего. Особенно ясно Мин Чжон помнила, как вор замахнулся ножом, но в последний момент, испугавшись сам, что может убить человека, спрятал его обратно за пояс. А потом он напал на Мин Чжон с кулаками, потому что её словно парализовало. Она слишком долго пыталась поверить, что подобное происходит именно с ней, поэтому не в силах была убежать или защищаться. И вор продолжать избивать её в надежде вырубить, пока кто-то из жильцов домов не заметил происходящее и не вызвал молча полицию.

Хан принёс аптечку и начал рыться в ней в поисках перекиси водорода и болеутоляющих пластырей для синяков. Работая полицейским ему не раз приходилось залечивать свои раны, поэтому он мог помочь Мин Чжон и утешить её боль хотя бы немного. Он делал всё молча, не напрягая несчастную Мин Чжон своими разговорами. А, когда приклеивал квадратный пластырь ей на руку, Мин Чжон позволила себе взглянуть на него. Он был так сосредоточен и Мин Чжон подумала, что не замечает, как она долго и внимательно смотрела на него, а у него от взгляда её дрожь пробежала по спине, а в груди затеплилось желанное чувство. Он не спешил делать выводы, понимал, что это всего лишь её благодарность, но хотя бы на секунду желал представить, что она в него влюблена, потому что сам любил до беспамятства. И, если раньше и сомневался слегка, то после того, как готов был убить за её слёзы, окончательно признался себе, как сильно и бесконечно полюбил её — нежную и прекрасную.