Вернись

— Что ты чувствуешь? — спросила Алана, наблюдая за Уиллом. Она пришла, чтобы удостовериться, что все Грэм вел себя странно. Почти не двигался, наблюдая за тем, как гроб медленно забрасывали землей, скрывая от чужих глаз. Всё дальше и дальше. Глубоко под землю. Поглубже от самого Уилла. Из глаз долой, из сердца вон.

— Это не поможет, — будто не услышав вопроса, ответил Уилл. Он не знал, зачем вообще пришел на похороны. Его никто не звал. Его просто тянуло. Хотелось удостовериться, что Ганнибал мертв. Мертв навсегда. Даже если Грэм уже заходил в морг, удостовериться. Даже, если в глубине души ему казалось, что Ганнибал жив. И рано или поздно он даст о себе знать.

Казалось, что где-то там, в гробу, Ганнибал все еще следит за ним. Все ещё подчиняет своей власти, невидимыми ниточками связывает их души… Навсегда. Навсегда оставайся где-то внутри.

***

Гроб давно под глубоко землёй. Но Уилл продолжал стоять и смотреть. Может, ждал, что Ганнибал восстанет из мертвых? Вылезет, сядет напротив Уилла со своей «рабочей» заинтересованностью. Хотя нет, с Грэмом эта заинтересованность была искренней… Будто бы никто и никогда не слушал Уилла с такой заинтересованностью и любопытством. Если не считать всех тех психиатров, что попадались на его пути, желая использовать его как лабораторную крысу. А Ганнибал… Он будто собирался изучить самого Уилла Грэма, а не его особенности.

Эти мысли наводили на Уилла ужас. Он начинал понимать Лектера, и это было плохо. Плохо от самой мысли, что Ганнибала, Ганнибала Лектера, можно понять. И от того, что одним их тех, кто хотел, и вообще может, понять Лектера стал Уилл.

Тяжело вздохнув, Грэм поднял голову к небесам, прикрыв глаза. Должно было что-то произойти. Только что? Он должен почувствовать лёгкость от осознания, что тот, кто его ловил, мертв? Что он сам его убил? Что он теперь свободен? Что они все же нашли убийцу-каннибала? Но… Ничего не произошло. Абсолютно ничего. Уиллу не стало легче, а как будто бы… Хуже. Значительно хуже.

Ему никто не поможет. И он это знает. И всегда знал. Единственный, кто мог ему хоть как-то помочь, теперь лежит из-за него под землей. Навсегда.

Пнув носом ботинка ближайший камень, Уилл направился к машине. Домой. Нужно ехать домой. В единственное место, где он чувствовал себя в безопасности. От всех. Даже от Ганнибала. Даже, если он мертв.

***

Бесконечный поток мыслей снова не давал уснуть. Память воссоздавала все картинки с Ганнибалом, особенно, когда он мертвый расположился в кресле. Они накладывались друг на друга, создавая все более запутанные и непонятные. Уилл уже не мог разобрать, что действительно было, а что его фантазия создала сама. Да и было ли ему нужно это знание?

Нет. Ведь он, Ганнибал, мертв. И ничего их не может связывать.

Внезапно от этой мысли стало слишком тоскливо. Он… Мертв? От осознания этого Уилл даже сел, осмотрев свои руки, чтобы окончательно удостовериться, что это не сон. Нет. Он реален. А Ганнибал… Ганнибал мертв. Из-за него. Может… Это было ошибкой? Может стоило что-то изменить?

Изменить уже ничего нельзя. Он мертв. И все это из-за Уилла. Из-за его эмоций. Из-за ошибки. Или непонимая.

Стоп.

Уилл резко поднялся с кровати и помчался в ванну, чуть не зацепившись за одну из собак, которая проснулась вместе с ним. Посмотрел в зеркало. Это все еще он. Боковым зрением показалось, что в ванной он не один. Резко оборачивается. Нет. Силуэт Ганнибала лишь галлюцинация как и все остальные… Может и сам Ганнибал был галлюцинации? Нет… Он точно существовал. Он точно был живым… Как будто бы самым живым из все что он когда-либо знал… И теперь он…

Мертв.

Уилл до крови прикусил нижнюю губу. Почувствовал сладковатый вкус на языке. Глаза бегали по комнате. Облокотился руками на умывальник. Неуверенный взгляд останавился на зеркале. Жалеет ли он о содеянном?

Да. Да, блять! Жалеет…

Глаза, некогда голубые, почти меняют свой оттенок на серый. Или это просто игра света? Или это изменения из-за Ганнибала? Или это тоже его галлюцинации? Как и Ганнибал за спиной. Точно ли в отражении Уилл, а не то, что сделал из него Лектер… Доктор Лектер, что так хотел стать для него другом.

Кудрявые волосы, торчащие в разные стороны. Неловкий взгляд. Неуверенная гримаса. Легкая щетина на щеках и подбородке. Нет. Ганнибал изменил что-то не внешне. Что-то, что сразу не бросается в глаза. Что он сделал? Что он, блять, посмел сделать? Все же забрался в голову… И поселился там? Остался там навсегда еще когда был жив? Навсегда сделав Уилла связанным с собой?

— Что? — озвучил свою мысль Уилл. Как он пришел к такому умозаключения? Точно ли Ганнибал что-то изменил в нем? Да… В этом сомнений не было. Только что изменилось? Из Ганнибал изменил? До чего смог добраться?

Руки начали дрожать. Нет. Нет. Нет. Уилл сделал пару шагов назад, пока не уперся в стену. Будто пытался скрыться от собственного отражения. В собственных неаккуратных чертах он узнавал его… Своего психиатра, что всегда выглядел с иголочки. Всегда мог выслушать… Всегда стремился оказаться поближе. Узнать побольше… Может… Он хотел защитить?

— Нет! — крикнул Уилл и скатился по стене на пол. Прижал колени к груди. Завел пальцы в собственные кудри нервно перебирая. Сглотнул. Казалось, без Ганнибала было… Небезопасно. Как будто все вокруг было против него…

Хотелось закрыться. Или бежать. Бежать туда, где ему были всегда рады. Всегда могли выслушать, но… Он мертв.

— Он мертв. Он мне не нужен, — как молитву повторял Уилл раз за разом, надеясь в это поверить. Надеясь, что это поможет. Надеясь, что от этого станет легче.

Сердце начинало биться еще сильнее. Руки трястись. По телу пошла дрожь. Ванной было достаточно прохладно, но дрожь явно не от этого. Дрожь была от страха. Страха, что он остался один. Страха, что он потерял того, кто был к нему ближе всего. Кто мог и хотел помочь ему… Он потерял Ганнибала. Навсегда.

К горлу подступил ком. Хотелось кричать, но наружу вырывался лишь хрип. Тело резко начало ощущать всю одежду и пол со стеной, примающийся к спине и ногам. Он будто выпал из реальности. Текстура футболки и белья давали неприятное ощущение, разносившиеся по всему тело. Стало противно от собственной тела. От всего. И особенно от себя самого.

По щекам потекли теплые, едва ощутимые, слёзы. Чувство собственного ничтожества охватывало все больше. И не было возможности что-то сделать. Что-то вернуть.

Неуверенно поднялся, все еще ощущая на себе неприятное ощущение собственного тела. Ощущения каждого участка кожи. Ощущения органов внутри. От этого начинало подташнивать. Но желудок был пуст, уже несколько дней нет никакого желания что-то есть. Уилл знал, что даже если бы поел, его не тошнило было. Только неприятное чувство подташнивания. Это наводило на мысль…

Посмотрел в зеркало. Глаза покраснели и снова приобрели тот голубоватый оттенок. На лице появилась легкая припухлость от слез. Интересно, чтобы сказал Ганнибал, явись Уилл к нему в таком состоянии? Дал бы выпить успокающего чая собственного производства, параллельно что-то рассказывая? Внимательно выслушал и рассказал как с этим бороться? Обнял бы?

Глаза на мгновение перестали фокусироваться. Ганнибал медленно поглощал все мысли. Каждая мысль медленно переплывала к доктору Лекстеру. О нем… Может… Это было ошибкой?

Каждая мысль вызывала слишком много эмоций. Нужно было их заглушить.

Стараясь, как можно меньше думать, Уилл направился в гостиную, где была препасена бутылка хорошего коньяка. Кажется, его дарил Джек. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Стал ли бы пить, если бы его подарил Ганнибал? Уилл этого не знал.

Пару больших глотков. Тепло и вкус приятно разплывались по телу. Медленно начинало клонить в сон. Нужно было решить, что делать дальше. Нужно было от всего этого избавиться. Раньше, с этим бы помог Ганнибал, а сейчас… Нужно было решать самому. Как бы тяжело этого не было. И как бы больно.

На трясущихся ногах Уилл добрался до кровати, где его встретили некоторые его собаки, и почти сразу заснул. Снов, в этот раз, не было, что, возможно, было к лучшему. Рассуждать утром лучше хотя бы на трезвую, не говоря уже про выспавшаяся.

***

— Вернись. Вернись, ко мне, — еле слышно произнесла темная фигура с очень неаккуратными кудрявыми волосами, подойдя к свежей могиле убийце-каннибала. Взгляд почти серых и безжизненных глаз был устремлен на надробье. Руки спрятаны в карманы, будто это могло помочь скрыть переживания. Скрыть то, как пальцы медленно перебирали друг друга. Скрыть то, как он переживает. То, что он придумал. То, о чем не собирается никому говорить. Никогда.

Фигура неуверенно переминалась с ноги на ногу, словно лёгкий ветерок хоть как-то волновал его. Нет. Ничего не волновало его кроме одного.

Ему хотелось, что он вернулся. Вернулся к нему. Чтобы желание того, кого он убил, исполнилось.

— Я знаю, как все исправить, — произнёс Уилл, будто разглядывание могилы дало ему ответ на вопрос, который так долго его волновал. Или… Сам Ганнибал навел его на правильную мысль.

***

Уиллу не составило труда оказаться снова в доме Ганнибала. Никому дом не нужен был кроме ФБР, чтобы найти новые улики, но… Все что можно было найти, все уже нашли. Вернее, что им было позволено найти. Остальное мог найти только сам Ганнибал и… Изредка Уилл. Уилл не понимал насколько много знал о Ганнибале и как сильно тот ему доверял.

Мысль о том, что Ганнибал, в какой-то степени, доверял Уилл, будто согревала изнутри. Медленно разгарала огонь где-то там… Возле души.

Приятное чувство пропало сразу же, как только на глаза попало то самое кресло. Перед глазами тут же появилась картинка с мертвым Ганнибалом. Он даже не сопротивлялся. Не боялся. Он доверял Уиллу… А Уилл его предал. Не захотел понять…

Чтобы избавиться от неприятных воспоминаний и отвлечься, взгляд исследует кабинет. Как и при живом Ганнибале все стоит по своим местам. Все также идеально в строгом порядке. Разве что пятна крови на кресле оповещали о том, что когда-то тут было убийство. Убийство его. Убийство и предательство.

Прикрыв глаза, Уилл замер. Пытался унять дрожь. Забыть то слегка волнительное чувство перед сеансами с Ганнибалом, а та странная лёгкость после, на которую Уилл не обращал внимания. То, что он испытывал на его сеансах. Когда действительно ощущал себя личностью, а не лабораторной крысой, чье расстройство все стремятся разобрать. Ганнибал давал такую возможность.

Кажется, во мраке воспоминания стали атаковать Уилла с новой силой все больше поглощая его в себя. Заставляя чувсвовать себя виноватым. Чувствовать себя предателем.

Сжимал кулаки, впиваясь в руку ногтями. Через боль пытаясь вернуться в реальность. Он здесь один и если что… Никто ему не поможет. Но ничья помощь и не нужна. Ведь он мертв. Больше никто помочь не может. Никто не может помочь так, как умел он.

Вздохнув приятный запах, разносившийся по кабинету, Уилл открыл глаза и направился к лестнице. Поднялся выше, к книжным полкам. К личной библиотеке Ганнибала. Он не боялся оставить свои отпечатки на книгах. Никто не будет здесь ничего искать. К тому же, сейчас волновало только одно: понравилось ли все это Ганнибалу? Уиллу хотелось проявить чувство уважения к нему, хотя бы к нему мертвому…

Мысль о том, что это лишь чувство вины, навязанным, похоже, самим Ганнибалом таилось где-то в глубине. Уиллу не хотелось в это верить. Он просто не мог.

Пальцы медленно изучали каждый конешок книги. У него даже книги были идеальны. Чисто-белые страницы, в некоторых местах с приобретённым слегка желтоватый оттеноком. Никаких пометок. Только закладки в некоторых книгах. Никаких побитых корешков или уголков… Все книги расставлены по алфавиту. Все идеально. Как и сам Ганнибал. Это, пожалуй, Ганнибал так и не смог переломить в Грэме… Научить его все делать более аккуратно… Более изящно… Как сам Ганнибал…

Рука останавливается у одной из книг. Достал. Это толстый филиал. История искусств. Уилл так и не понимал всей любви Ганнибала к искусству. Как и к нему самому. Любил ли его Ганнибал на самом деле? Или это была лишь одержимость? Одержимость считавшая Уилла… Уилла Грэма, агента ФРБ с эмпатичным расстройством, предположительным РАС и кучей собак, искусством? Это слишком сложно понять… Особенно Уиллу. Особенно сейчас. Когда возможности узнать как считал Ганнибал, уже нет. Когда нет возможности поговорить об этом. Обсудить.

Страницу за страницей Уилл перелистывал, будто желая услышать от книг о чем думал Ганнибал, когда читал ее. Чего он хотел? Что она ему дала? Что он из нее знал?

Уилл не знал, сколько времени он стоял с этой книгой в руках, изучая страницы. Будто рано или поздно на них будет послание, специально для него. Именно для него.

Взгляд голубых глаз невольно зацепился за название книги, на которую он ранее не обращал внимания. Раньше, это не о чем не говорило. Раньше, это не имело значения. «Каннибализм: Совершенно естественная история» Билл Шутт. Сейчас пазл начинал складываться. Экспертиза показала — Ганнибал был каннибалом, что невольно всплывало в голове.

Уилл замер с книгой в руках. Пальцы скользили по обложке. Дыхание на мгновение участилось. Что-то в этой книге было особенным. Мысли с бешенной скоростью сменяли друг друга. Вот тот секрет, до которого Уилл добрался сам. Он догадывался… Вот о чем молчал Ганнибал.

Повернул голову и снова бросил взгляд на кресла внизу. Возможно, Ганнибал умалчивал не о многих вещах. Он был почти честен. Не обманывал. Завоевывал доверие. Может… Действительно любил? Умел ли любить Ганнибал?

Этот вопрос будто повис в воздухе. Даже, если это были лишь мысли Уилла. Прикусил губу, задумавшись. Ганнибал любил искусство. Любил готовить. Но… Умел ли он любить по-человечески? Был ли он человеком?

Уилл слегка пошатнулся. Мысли тоже. Состояние стремилось вернуться к тому, с каким он шел на кладбище сегодня утром. Он знает зачем пришел. Знает чего хочет. Знает, как исправить ошибку, которую совершил. Знает…

Дрожащей рукой Уилл все же перелистывал страницы. Медленно, будто боясь, что она рассыпется. Глаза бегали по строчкам настолько мимолетно, что невозможно было прочитать хоть слово. Только отдельные буквы.

Лист в клетку неожиданно привлек внимание Грэма. Он снова замер. Это было неожиданно. Сердце пропустило удар. Вот оно. То, что он так искал.

Сглотнув, достал сложенный в несколько раз лист. Положил книгу на свое место, точно туда откуда взял. Сгорая от любопытства спустился вниз по лестнице. Неосознанно присел в то кресло, где обычно сидел на приемах. Он все еще хотел прийти на сеанс к Ганнибалу. К живому Ганнибалу.

Изящные буквы, будто голос души, написаные Ганнибалом полностью заполняли лист. Уилл не верил своим глазам. Руки начинали мелко дрожать. Это письмо. Письмо ему, которое Ганнибал так и не отправил. Или не хотел отправлять. Или в этом не было необходимости.

Письмо, что описывало все чувства Ганнибала к Уиллу. Сравнивая его с искусством. Рассуждая. Прекрасно понимая, что не может полюбить его из-за собственных особенностей. Признавался, что будто одержим. Хочет его оберегать. И ни разу, не называя это любовью. Ни разу. Никакой любви не было. И Ганнибал это знал. Чтобы не говорил знал, что никакой любви не было.

Уилл невольно поднял взгляд с письма на кресло напротив. На мгновение показалось, что там сидит Ганнибал Лектер и с легкой усмешкой на губах наблюдает за тем, как замешательство на лице Уилла сменяется ужасом… Ужасом того, что он продолжает понимать Ганнибала. Ужасом того, что совершил непоправимую ошибку.

Но Ганнибала здесь нет. И уже не будет. Сложив, кинул письмо на журнальный столик рядом. Раньше, он раздражал, а сейчас… Будто был как никогда кстати. Даже иронично.

Уилл еще раз посмотрел на кресло. Только капли крови говорили о том, что Ганнибал не вернется. Не поговорит с Уиллом. Не скажет, что в его ситуации это естественно. Не наведет на правильный путь.

— Смогу ли я исправить ошибку? — спросил Уилл у пустоты, надеясь, что она ответит. Ответа не было.

Он не знал правильно ли поступает, но другого решения не было. Иначе, он будет чувствовать себя виноватым. Чувствовать себя предателем. Может это будет правильно. Правильно то, что он совершил и совершит. Это будет и награда и наказание. Это будет конец. Это будет точка. Точка во всем.

По дому разнёсся ещё один выстрел. Последний.

***

Спустя пару дней тело Уилла Грэма нашли в доме Ганнибала Лектера убийцы-каннибала. Агент ФБР, сидя напротив того место, где сидел на момент смотрели доктор Лектер, совершил самоубийство, выстрелив себе в голову из собственного пистолета.