♡9 глава♡
— Ошибка? — Ваня почувствовал, что начинает разгораться. — Хочешь сказать, что она сделала это просто так, ради любопытства? А потом въехала, что это не ок, хуже и пожалела? А-а-а! Очень пожалела. Тогда это ещё – это противно. Боюсь, что мне не скоро захочется с девушками общаться. Сечёшь?
— Не заводись: я секу. Извини.
— Извиняю, — на секунду лицо Ваня побледнело, и он холодно добавил: — Твоя очередь раздеваться, — смерил Ти колючим взглядом. — Так где твой брат? И чего ты мертвой хваткой вцепился в его камеру?
— Мой брат умер...
— OMG, — Ваня побледнел. — Прости, бро! Я не хотел...
— Оскорбить... травмировать... добавить боли – что ты не хотел?
— Я не знаю, — Ваню бросило в жар. — Жесть, — добавил после секундной паузы.
— Расслабься, — Ти прислонил камеру к груди. — Это было не вчера, три года прошло. А не рассказываю, потому что не хочу видеть такие лица, как у тебя сейчас: смесь сожаления, вины и коктейля «нафиг-я-об-этом-спросил». Поэтому и школу сменил.
— Прости... Даже представить трудно, как ты это пережил.
— Хреново, — спокойно ответил Ти.
— Хочешь... рассказать?
— А тебе нужны мои проблемы? Кое-что никогда не забывается и не тускнеет.
— Я знаю, — Вани голос прозвучал, как из бочки, а перед глазами мелькнула сцена: капельки пота на искусительной вигине голой Амины спины, Колины руки на её талии, ритмичные движения, смех, а потом — красная пелена перед глазами, тихий хруст и боль-боль-боль. Заморгал часто-часто , чтобы все это исчезло, выдохнул и добавил: — Выходит, что надо, если мы за эти дни пересеклись столько раз.
— Хорошо, я расскажу. Только коротко, ок? Потому что долго со всеми подробностями я уже рассказывал одному психотерапевту и двум психиатрам...
Ти смотрел перед собой, сжимая камеру и словно съежившись.
— Ок, — Ваня придвинулся к нему так, чтобы тот чувствовал его плечо.
— Мой брат был на пять лет старше меня. Но мы дружили. Да что там –я его обож... обожал. Он никогда не обламывался брать меня с собой. Его друзья были моими друзьями, его приключения – моими приключениями. Когда он заболел, наша жизнь изменилась и больше никогда не была такой, как прежде. Опухоль обнаружили поздно, и уже ничего нельзя было сделать. Так сказали врачи. Когда его выписали домой, я не знал, как себя вести. Мне было двенадцать. Не знал, можно подойти или нет, можно обнять или этого делать не надо, ведь ему всё так болело.
Голос Ти дрожал, и несколько слезинок скатилось по лицу. Ваня молчал. А что тут скажешь? Ждал, слушаясь к буханию своего сердца. Прошло несколько минут, как Ти заговорил снова.
— Потом всё труднее и труднее было разглядеть в сухом теле моего брата-веселка, а как боль отступала, его глаза теплились, и я узнавал его. Когда он... ушёл, меня не было рядом – родители так решили. Отвезли к тёте. Она мне и сказала... потом. Наверное, неправильно они сделали. Ну, знаешь, как-то на «Основы здоровья» к нам психологиня приходила. Рассказывала, типа как научиться пережить неудачи, трагедии, бороться со всевозможными состояниями. Я не очень слушал, думал, зачем оно мне. Не знал, что понадобится. Но, видишь, понадобилось.
Ти замолчал, а Ваня боялся шевельнуться. Даже дышать боялся. На этот раз пауза продолжалась дольше. Когда Ти снова заговорил, его голос был отстранен, словно не о себе рассказывал.
— Мама все время плакала, а папа сидел в комнате брата с бутылкой. Он пил, но, казалось, совсем не пьянел. А я... забирался в шкаф брата, брал вещи и вдыхал его запах. Потом начал думать, что это я во всем вин... виноват. Сначала пытался как-то разрадовать родителей. Завтрак там придумать, папе рассказать об очередном матче, маме цветы принести. Но отец смотрел на меня таким взглядом... брал бутылку и снова шёл в комнату брата. Как-то я пошел за ним, а он взял так... руку перед себя выставил и отодвинул меня за порог. А потом захлопнул дверь. Медленно так, будто говорил: «Тебе сюда ходу нет. Не лезь ко мне. Ты – лишний». И глаза пустые. А мама... она меня в упор не видела. Однажды я решил сварить ей кофе брат так поступал. И когда я принес кофе ей в спальню, она всплеснула в ладоши, радостно воскликнув: «Сашенька! Сыночек, спасибо!». Я остолбенел, а через секунду от радости в её голосе и следа не осталось. «А, это ты...» — успокоился её голос, и она отвернулась к стене. И тогда я подумал, что больше не нужен никому из них. Может быть, они даже сожалеют, что умер не я. Набрал ванну и взял лезвие... Меня нашёл папа. Вовремя, как видишь. Я больше не влезал в шкаф брата, но мама позволила оставить всю одежду, которую мне хотелось...
— И этот бомбер? — спросил Ваня, потому что не знал, что ещё сказать.
— Да, — Ти повернулся к Ване. — Не бойся. Я больше никогда не думал и не пробовал покончить с собой. Понял, что это очень жестоко в отношении родителей. Да и относительно себя – несправедливо. А ещё взял себе камеру брата. Он её очень любил и обещал научить меня снимать. Но учусь сам... Эта камера – память о нём. И способ эту память сохранить.
— У тебя получается... потрясённо. Твои снимки особенные. Часто – очень неожиданные. Атмосферные. У тебя талант – поверь.
продолжение следует...